Прежде чем говорить о содержании романа, нужно хотя бы в общих чертах представлять его автора. Вениамин Александрович Каверин - талантливый советский писатель, прославившийся своим произведением «Два капитана», написанным в период с 1938 по 1944 год. Настоящая фамилия писателя - Зильбер.

Людям, прочитавшим эту историю, она обычно надолго западает в душу. Видимо, дело в том, что она описывает жизнь, в которой каждый из нас может узнать себя. Ведь все сталкивались с дружбой и предательствами, горем и радостью, любовью и ненавистью. Кроме того, эта книга рассказывает о полярной экспедиции, прототипом которой стало плавание в 1912 году пропавших русских полярников на шхуне «Святая Анна», и военном времени, что также интересно с исторической точки зрения.

Два капитана в этом романе - это Александр Григорьев, являющийся главным героем произведения, и руководитель пропавшей без вести экспедиции Иван Татаринов, обстоятельства смерти которого на протяжении книги пытается выяснить главный герой. Обоих капитанов объединяет верность и преданность, сила и честность.

Начало истории

Действие романа разворачивается в городе Энске, в котором находят убитого почтальона. При нем обнаруживается сумка, полная писем, которые так и не дошли к тем, кому они предназначались. Энск - город, небогатый на события, поэтому такое происшествие становится известно повсюду. Поскольку письмам было уже не суждено дойти до адресатов, их вскрыли и читали всем городом.

Одним из таких чтецов становится тетя Даша, которую с огромнейшим интересом слушает главный герой - Саня Григорьев. Он готов часами внимать историям, описываемым незнакомыми людьми. А особенно ему нравятся рассказы о полярных экспедициях, написанные для неизвестной Марии Васильевны.

Проходит время, и в жизни Сани начинается черная полоса. Его отца по обвинению за убийство сажают в тюрьму пожизненно. Парень уверен, что его папа невиновен, поскольку знает настоящего преступника, но он не имеет возможности говорить и ничем не может помочь родному любимому человеку. Дар речи вернется позже с помощью доктора Ивана Ивановича, волей судьбы попавшего в их дом, а пока семья, состоящая из Сани, его мамы и сестры, остается без кормильца, погружаясь во все большую нищету.

Следующим испытанием в жизни мальчика становится появление в их семье отчима, который вместо того чтобы улучшить их несладкую жизнь, делает ее еще невыносимее. Мать умирает, и детей против их воли хотят направить в приют.

Тогда Саша вместе с другом по имени Петя Сковородников сбегает в Ташкент , дав друг другу самую серьезную в своей жизни клятву: «Бороться и искать, найти и не сдаваться!» Но добраться до заветного Ташкента ребятам не было суждено. Они оказались в Москве.

Жизнь в Москве

Далее рассказчик отходит от судьбы Пети. Дело в том, что друзья теряются в непривычно огромном городе, и Саша попадает в школу-коммуну один. Сначала он падает духом, но потом понимает, что это место может быть для него полезным и судьбоносным.

Так и получается . Именно в интернате он встречает важных для дальнейшей жизни людей:

1. Верного друга Валю Жукова;
2. Настоящего врага Мишу Ромашова по кличке Ромашка;
3. Учителя географии Ивана Павловича Кораблева;
4. Школьного директора Николая Антоновича Татаринова.

Впоследствии Саша встречает на улице пожилую женщину с явно тяжелыми сумками и вызывается помочь ей донести свою ношу до дома. Во время разговора Григорьев понимает, что женщина является родственницей Татаринова, директора его школы. Дома у дамы юноша знакомится с ее внучкой Катей, которая хоть и кажется несколько высокомерной, но все же нравится ему. Как оказалось, взаимно.

Катину маму зовут Марией Васильевной . Сашу удивляет, насколько грустной постоянно выглядит эта женщина. Оказывается, она пережила большое горе - потерю любимого мужа, который стоял во главе экспедиции, когда пропал без вести.

Поскольку Катину маму все считают вдовой, к ней проявляют интерес учитель Кораблев и директор школы Татаринов. Последний также является кузеном пропавшего мужа Марии Васильевны. А Саша часто начинает появляться в доме Кати для того чтобы помочь по хозяйству.

Столкновение с несправедливостью

Учитель географии хочет привнести в жизнь своих учеников что-то новое и организует театральное представление. Особенностью его затеи является то, что роли были розданы хулиганам, на которых впоследствии это повлияло лучшим образом.

После этого географ предложил Катиной маме выйти за него замуж. Женщина испытывала теплые чувства к учителю, но принять предложение не могла, и оно было отклонено. Школьный директор, ревнующий Кораблева к Марии Васильевне и завидующий его успехам в воспитании детей, совершает низкий поступок: он собирает педагогический совет, на котором объявляет о своем решении отстранить географа от занятий со школьниками.

По случайному стечению обстоятельств Григорьев узнает об этом разговоре и рассказывает о нем Ивану Павловичу. Это приводит к тому, что Татаринов вызывает Сашу, обвиняет его в доносительстве и запрещает появляться в квартире Кати. Сане не остается ничего другого, как подумать, что это учитель географии проговорился о том, кто рассказал ему о коллективном собрании.

Глубоко уязвленный и разочарованный, юноша решает покинуть школу и город. Но он еще не знает о том, что болен гриппом, перетекающим в менингит. Болезнь осложнена настолько, что Саша теряет сознание и оказывается в больнице. Там он встречается с тем самым доктором, который помог ему начать говорить после ареста отца. Затем его навещает географ. Он объясняется с учеником и говорит о том, что он сохранил тайну, рассказанную ему Григорьевым. Так что директору его сдал вовсе не учитель.

Обучение в школе

Саша возвращается в школу и продолжает учиться. Однажды ему дали задание - нарисовать плакат, который бы призывал ребят войти в Общество друзей воздушного флота. В процессе творчества Григорьеву пришла мысль, что он хотел бы стать летчиком. Эта идея настолько поглотила его, что Саня стал в полной мере готовиться к тому, чтобы освоить эту профессию. Он стал читать специальную литературу и готовить себя физически: закаляться и заниматься спортом.

По прошествии некоторого времени Саша возобновляет общение с Катей. И тогда он больше узнает о ее отце, который был капитаном «Святой Марии». Григорьев сопоставляет факты и понимает, что это именно письма Катиного отца о полярных экспедициях попали тогда в Энск. А также выяснилось, что снаряжал ее директор школы и по совместительству двоюродный брат Катиного отца.

Саша понимает, что испытывает к Кате сильные чувства. На школьном балу, не сумев справиться с порывом, он целует Катю. Но она не воспринимает этот его шаг всерьез. Однако у их поцелуя был свидетель - не кто иной, как Михаил Ромашов, недруг главного героя. Как оказалось, он давно являлся доносчиком Ивана Антоновича и даже вел записи обо всем, что могло быть интересно директору.

Недолюбливающий Григорьева Татаринов вновь запрещает Саше появляться в Катином доме, да и вообще поддерживать с ней какое-либо общение. Чтобы наверняка разлучить их, он отправляет Катю в город детства Саши - Энск.

Григорьев не собирался сдаваться и решил последовать за Катей. Тем временем ему открылось лицо того, кто являлся виновником его злоключений. Саша застиг Михаила , когда тот залез в личные вещи парня. Не желая оставлять этот проступок безнаказанным, Григорьев ударил Ромашова.

Саша отправляется за Катей в Энск, где навещает тетю Дашу. Женщина сохранила письма, и Григорьев смог перечитать их вновь. Более сознательно подойдя к делу, юноша понял больше нового и загорелся желанием выяснить, как пропал Катин отец, и какое отношение к этому происшествию мог иметь директор Татаринов.

Григорьев рассказал о письмах и своих догадках Кате, а та передала их матери по возвращении в Москву. Не сумев пережить потрясения оттого, что виновником гибели мужа оказывался их родственник Николай Антонович, которому семья доверяла, Мария Васильевна покончила жизнь самоубийством. От горя Катя обвинила в смерти матери Саню и отказалась видеться и говорить с ним. Тем временем директор подготовил документы, которые бы оправдывали его вину в происшествии. Эти доказательства были предъявлены географу Кораблеву.

Саня тяжело переживает разлуку с любимой. Он считает, что им уже никогда не суждено быть вместе, но забыть Катю он не в силах. Тем не менее Григорьеву удается пройти испытательные экзамены и получить профессию летчика. Первым делом он отправляется на место, в котором пропала экспедиция Катиного отца.

Новая встреча

Сане улыбнулась удача, и он нашел дневники Катиного отца об экспедиции на «Святой Марии». После это парень решает вернуться в Москву с двумя целями:

1. Поздравить своего учителя Кораблева с юбилеем;
2. Вновь встретиться с любимой.

В итоге обе цели были достигнуты.

Тем временем дела подлого директора идут все хуже. Он подвергается шантажу Ромашова, в руки которому попадают бумаги, свидетельствующие о предательстве Татариновым своего брата. С помощью этих документом Михаил надеется на следующие достижения:

1. Успешно защитить диссертацию под руководством Николая Антоновича;
2. Жениться на его племяннице Кате.

Но Катя, простившая Сашу после встречи, верит молодому человеку и покидает дом своего дяди. Впоследствии она соглашается стать супругой Григорьева.

Годы войны

Начавшаяся в 1941 году война разлучила супругов . Катя оказалась в блокадном Ленинграде, Саня попал на Север. Тем не менее любящая пара не забывала друг о друге, продолжала верить и любить. Иногда им представлялась возможность получить друг о друге известие, что самый родной человек еще жив.

Однако и это время не проходит даром для пары. Во время войны Сане удается найти доказательства того, в чем он был уверен практически все время. К пропаже экспедиции действительно оказался причастен Татаринов. Кроме того, давний враг Григорьева Ромашов вновь проявил свою подлость, бросив в военное время раненого Саню умирать. За это Михаил предстал перед судом. В конце войны Катя и Саша наконец-то нашли друг и друга и воссоединились, чтобы уже никогда не теряться.

Мораль книги

Анализ романа приводит к пониманию основной мысли автора, что главное в жизни - быть честным и верным, найти и хранить свою любовь. Ведь только это помогло героям справиться со всеми невзгодами и найти счастье, пусть это и было нелегко.

Вышеописанное содержание является очень сжатым пересказом объемной книги, читать которую не всегда хватает времени. Однако если эта история не оставила вас равнодушным, чтение полного объема произведения наверняка поможет вам провести время с удовольствием и пользой.

Тамбовская средняя общеобразовательная школа

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРАВДА

И ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ВЫМЫСЕЛ

В РОМАНЕ В. КАВЕРИНА

«ДВА КАПИТАНА»

(О ЖИЗНЕННОМ ПОДВИГЕ РОССИЙСКИХ

ПЕРВОПРОХОДЦЕВ)

Выполнила: Чижова Маргарита,

ученица 11 класса

Руководитель: ,

учитель русского языка и литературы

Тамбовка 2003

ПЛАН.

I. ВСТУПЛЕНИЕ.

II. О РОМАНЕ «ДВА КАПИТАНА».

III. ПРООБРАЗЫ ГЕРОЕВ ПРОИЗВЕДЕНИЯ:

1. КЛЕБАНОВ САМУИЛ ЯКОВЛЕВИЧ;

2. ФИСАНОВ ИЗРАИЛЬ ИЛЬИЧ;

3. ГОЛОВКО АРСЕНИЙ ГРИГОРЬЕВИЧ.

IV. РОССИЙСКИЕ ПЕРВОПРОХОДЦЫ - ПРОТОТИПЫ КАПИТАНА ТАТАРИНОВА:

1. ТОЛЛЬ ЭДУАРД ВАСИЛЬЕВИЧ;

2. БРУСИЛОВ ГЕОРГИЙ ЛЬВОВИЧ;

3. СЕДОВ ГЕОРГИЙ ЯКОВЛЕВИЧ;

4. РУСАНОВ ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ.

V. НАУЧНЫЕ ЦЕННОСТИ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОТКРЫТИЙ.

VI. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

VII. ЛИТЕРАТУРА.

I. Вступление.

Художественный мир произведений Вениамина Александровича Каверина очень ярок и многообразен. Среди его героев можно увидеть людей, горячо любящих свое дело. Каверин пишет много о молодом поколении и внутренней силе, которая движет им, рассказывает о людях, занимающихся физическим и умственным трудом. В основном, это неординарные личности, способные на многое, привлекающие силой характера, выдержкой, целеустремленностью. Можно сказать, что для многих из них девизом служат слова: «Бороться и искать, найти и не сдаваться!» Под таким девизом прошла также и жизнь самого автора, от начала и до конца. Для него вся жизнь была борьбой, полной поисков и находок.

(1, русский советский писатель. Родился 6 апреля (19 н. с.) в Пскове в семье дирижера. В 1912 поступил в псковскую гимназию. Стал заниматься историей русской литературы и писать стихи. Шестнадцатилетним юношей он переехал в Москву и в 1919 закончил здесь среднюю школу . Одновременно с занятиями в Московском университете он служил в студенческой столовой, потом инструктором в художественном отделе Моссовета. Писал стихи.

В 1920 перевелся из Московского университета в Петроградский, одновременно поступив в Институт восточных языков на арабское отделение, окончил оба. Был оставлен при университете в аспирантуре, где в течение шести лет занимался научной работой и в 1929 защитил диссертацию, посвященную вопросам истории русской журналистики, под названием "Барон Брамбеус. История Осипа Сенковского". Конкурс начинающих писателей, объявленный Ленинградским Домом литераторов, подсказал ему мысль испытать свои силы в прозе. На этом конкурсе Каверин за свой первый рассказ «Одиннадцатая аксиома » получил премию. Рассказ Каверина был отмечен Максимом Горьким. С тех пор он не переставал следить за работой молодого писателя.

В 1921 вместе с М. Зощенко, Н. Тихоновым, Вс. Ивановым был организатором литературной группы "Серапионовы братья". Впервые напечатался в альманахе этой группы в 1922 (рассказ "Хроника города Лейпцига за 18... год"). В это же десятилетие им написаны рассказы и повести ("Мастера и подмастерья" (1923), "Бубновая масть" (1927), "Конец Хазы" (1926), повесть о жизни ученых "Скандалист, или Вечера на Васильевском острове" (1929). Решил стать профессиональным писателем, окончательно посвятив себя литературному творчеству. "Друг моего старшего брата Ю. Тынянов, впоследствии известный писатель, был моим первым литературным учителем, внушившим мне горячую любовь к русской литературе", - напишет Каверин.

В 1появляется первый роман о жизни советской интеллигенции "Исполнение желаний", в котором Каверин ставил задачу не только передать свои знания жизни, но и выработать собственный литературный стиль. Это удалось, роман имел успех. В этой книге впервые Вениамин Александрович подошел к изображению молодежи своего времени.

Самым популярным произведением Каверина стал роман для юношества - "Два капитана", первый том которого был завершен в 1938. Он был посвящен истории молодого человека нашего времени, начиная с его детских лет и кончая зрелостью. Начавшаяся Отечественная война остановила работу над вторым томом. Во время войны Каверин писал фронтовые корреспонденции, военные очерки, рассказы. По его просьбе был направлен на Северный флот. Именно там, повседневно общаясь с летчиками и подводниками, понял, в каком направлении пойдет работа над вторым томом "Двух капитанов". В 1944 второй том романа был опубликован и удостоен Сталинской (Государственной) премии в 1946 году.

Во время войны Каверин работал военным корреспондентом газеты «Известия» и выпустил несколько сборников рассказов: «Мы стали другими», Орлиный залет», «Русский мальчик» и другие.

Вениамин Каверин - военкор газеты "Известия"

За работу на Северном флоте Каверин был награжден орденом Красной Звезды.

В 1работал над трилогией "Открытая книга", о становлении и развитии микробиологии в стране, о целях науки, о характере ученого. Здесь рассказывается история советской женщины – микробиолога Татьяны Власенковой. Увлеченно, с глубоким знанием предмета Каверин рассказывает о работе Власенковой по созданию отечественного пенициллина, сделав тему научного поиска основной для своего романа. Книга завоевала популярность у читателя.

В 1962 Каверин опубликовал повесть "Семь пар нечистых", рассказывающую о первых днях войны. В этом же году была написана повесть "Косой дождь". В 1970-е создал книгу воспоминаний "В старом доме", а также трилогию "Освещенные окна", в 1980-е - "Рисунок", "Верлиока", "Вечерний день", в 1989-ом году – «Эпилог». Умер В. Каверин 2 мая 1989.

II . О книге "Два капитана".

В каждом произведении В. Каверина особенно остро чувствуешь волнующую связь прошлого и настоящего: такое причудливое, порой неожиданное, увлекающее переплетение узоров судьбы. Доказательством тому служит роман «Два капитана», первый том которого был впервые опубликован в 1938 году, а второй том вышел в свет в 1944 году. Книга издавалась несколько сот раз; была переведена более чем на 10 иностранных языков .

И вот уже более полувека читатели всех возрастов, затаив дыхание, следят за удивительной судьбой мальчика Сани из города Энска.
Саня жил на берегу реки, и вдруг «в один прекрасный день на этом берегу появляется почтовая сумка. Конечно, она падает не с неба, а ее выносит водой. Утонул почтальон!»
Больше всего Саня любил слушать, как добрая тетя Даша вслух читала размокшие письма из сумки утонувшего почтальона. Некоторые мальчик запомнил наизусть, и впоследствии они помогли ему раскрыть тайну трагической гибели полярной экспедиции капитана Татаринова...

"Два капитана"... Это произведение рассказывает о жизни великих русских первооткрывателей, об их трудном и героическом пути на просторах полярного Севера. Найти следы экспедиции, пропавшей много лет назад, разгадать тайну ее исчезновения, - мечта и цель всей жизни молодого капитана, полярного летчика Сани Григорьева. А свершится это во время войны, когда, утопив метким попаданием торпеды фашистский рейдер, он чудом дотянул покалеченный самолет к каменистому пустынному берегу... Борьба, поиск увлекают, когда чисты помыслы и благородна цель.

В романе В. Каверина Саня Григорьев идет по военному Архангельску, встречая на его улицах американских и английских моряков с кораблей союзников, среди них - негры, мулаты; видит, как китайцы стирают рубахи в Северной Двине, прямо под набережной.

"Острый запах соснового бора стоял над рекой, мост был разведен, маленький пароходик, огибая бесконечные плоты, возил народ к пристани от пролета. Куда ни взглянешь, везде было дерево и дерево - узкие деревянные мостки вдоль приземистых николаевских зданий, в которых были разбиты теперь госпитали и школы, деревянные мостовые, а на берегах целые фантастические здания из штабелей свежераспиленных досок". Это - Соломбалы в годы войны.
Но, наблюдая всю эту архангельскую экзотику 42-го года, капитан Григорьев взволнован другим: он идет по городу, откуда начинался путь в неизведанное Пахтусова, Седова, Русанова, Брусилова и других великих полярных исследователей. На Соломбальском кладбище он долго стоит у могилы с надписью на скромном памятнике: "Корпуса штурманов подпоручик и кавалер Петр Кузьмич Пахтусов. Умер в 1835 году ноября 7 дня. От роду 36 лет...".
Соломбала, Бакарица, Кузнечиха встают со страниц романа именно такими, какими они выглядели в то время, - и как увидел их воочию автор "Двух капитанов". Вениамин Александрович Каверин, по его словам, бывал в Архангельске раз двадцать, наверное... Впервые Каверин попал в этот город летом 42-го, во время бомбежек: пожары, попадались разрушенные дома, осколки стекол хрустели под ногами...

В Полярном в свободное время В. Каверин начинает работать над незаконченной книгой "Два капитана". "Что же будет с Саней Григорьевым и Катей? Ясно, что они встретятся здесь, на Севере", - признается писатель соседу по комнате, военному корреспонденту газеты "Правда". Волей автора Саня Григорьев попадает в Полярный. А вместе с ним на страницах романа появляются подробности, заставляющие каждого, кто хоть год прожил на Севере, перечитывать драгоценные строки и дивиться им...

"Я любил этот город, еще ни разу его не увидев. В нем служил герой моего детства - полярный летчик Саня Григорьев из романа "Два капитана". Этот город называют по-разному: "Ворота Арктики", "Колыбель Северного флота", "Заполярный Севастополь". На карте Кольского полуострова он обозначен кружочком с надписью "Полярный"..." Это написал в одном из своих первых очерков Николай Черкашин, писатель-маринист, известный флотскому читателю уже несколько десятков лет.

В произведении В. Каверина остро ощутимая связь времен и поколений, сочетание, переплетение исторического, документального и художественного – все это увлекает читателей.

III . Прообразы героев произведения.

Сюжет книги основан на реальных событиях. История Сани Григорьева детально воспроизводит биографию Михаила Лобашева, профессора Ленинградского университета. В. Каверин познакомился с ним в середине 30-х годов, и эта встреча подтолкнула писателя к созданию книги.

«Роман «Два капитана», - писал автор, - целиком возник из подлинной истории, рассказанной мне одним моим знакомым, впоследствии известным генетиком ».
"Даже столь необычайные подробности, как немота маленького Сани, не выдуманы мною", - признавался Каверин.

1.

В одной из бесед с журналистами Вениамин Александрович Каверин подтвердил, что одним из прототипов Сани Григорьева послужил летчик-истребитель, старший лейтенант, погибший в 1943 году. А жизненный путь Самуила Яковлевича Клебанова теснейшим образом связан с северным краем: с 1935 года он работал в Нарьян-Маре, летал на тогдашнем "У-2", а в 1938 году стал старшим пилотом Архангельского аэропорта, который находился тогда в Кегострове. Учился же летному делу он в Ленинграде, вместе со Чкаловым (почти как Саня Григорьев в романе).
И вот что еще рассказал тогда Каверин: "В Архангельске во время войны была одна любопытная встреча. В порту Бакарица я увидел буксирный катер, который своим названием мне что-то напомнил, взволновал. Спрашиваю у молодого капитана пароходика: "Как долго ваш буксир называется "Лебедином"? - "А он всегда так назывался". - "Когда он был спущен на воду?" - "Давно, еще до революции. Название с тех пор не меняли". И тут оставалось только осознать, что я вижу перед собой тот самый катер, на котором явились к шхуне "Св. Фока" родные и друзья капитана Седова, чтобы проститься с ним перед его отплытием в Арктику и дальше, к полюсу..."
Столь памятный эпизод Каверин описал в "Двух капитанах" от лица Сани Григорьева.

Шел третий год войны. Военкор "Известий" Каверин, бывая в Полярном, Ваеньге, Мурманске, почти ежедневно писал статьи, очерки, корреспонденции, рассказы для своей газеты - и в то же время собирал материал, обдумывал и работал над новыми главами второго тома "Двух капитанов". В том же 43-м году погиб старший лейтенант Самуил Яковлевич Клебанов, талантливый летчик, умный, мужественный, целеустремленный человек (и красавец внешне).

Как потом не раз будет вспоминать Вениамин Александрович, именно Клебанов оказал ему неоценимую помощь в изучении особенностей летного дела в условиях Крайнего Севера. Позднее, когда писатель Лев Успенский познакомил с ним Каверина, Клебанов был уже шеф-пилотом Ленинградского гражданского флота. Ну, а с начала войны - летчик-истребитель, героически сражавшийся с врагом. В "Очерке работы" В. Каверина читаем, что дневник, приведенный в "Двух капитанах", полностью основан на дневнике штурмана Альбанова, одного из двух оставшихся в живых участников трагической экспедиции Брусилова.

Каверин знал, что Клебанов был не только первоклассным летчиком, но и автором интересных статей в специальных журналах, где с глубоким пониманием дела писал о том, как "улучшить и облегчить жизнь и дело полярного пилота в крайне трудных условиях". В "Двух капитанах" - "... Из "Гражданской авиации" тоже позвонили и спросили, куда послать номер с Саниной статьей о креплении самолета во время пурги..."

В каверинском сборнике "Литератор" есть его письмо Самуилу Яковлевичу Клебанову, датированное 14 марта 42- го года: "...Я читал в "Известиях" о том, что Вы летали бомбить Германию, и почувствовал настоящую гордость за то, что изобразил хоть небольшую частицу Вашей жизни в "Двух капитанах". От всей души поздравляю Вас с орденами - уже двумя - так быстро. Я не сомневаюсь в том, что Вы - настоящий человек и мужчина..."

Тогда, в январе 88-го, Вениамин Александрович с горечью вспоминал: "Клебанов погиб очень грустно и обидно: при аэрофотосъемке вражеского объекта, разбомбленного им накануне. Его нашли и похоронили партизаны". В народном музее авиации Севера собрано немало интересных материалов и документов о. Его родные, жившие в Белоруссии, передали в музей все награды летчика-героя, среди которых и орден Ленина. Его имя занесено на мемориальную доску в бывшем помещении Архангельского аэропорта в Кегострове...

Вениамин Александрович говорил потом: "Писателю редко удается встретить своего героя в его вещественном воплощении, но первая же наша встреча показала мне, что его биография, его надежды, его скромность и мужество в полной мере укладываются в тот образ, каким я представлял себе в дальнейшем (во втором томе) моего героя Саню Григорьева... Он принадлежал числу тех немногих людей, у которых слово никогда не опережает мысль. Впоследствии, когда я писал второй том романа, я нашел в стенографически записанных воспоминаниях его однополчан строки, говорившие о том, что он заслужил их любовь и глубокое уважение".

Легко узнаются в "Двух капитанах" все те, с кем встречается Саня Григорьев. Адмирал, "приветствующий братьев, идущих на подвиг в пустыне арктической ночи", знаменитый подводник Ф., имя которого в целях военной секретности в 1943 году ни в коем случае нельзя было написать полностью... С ним вместе Саня Григорьев потопил четвертый транспорт противника. Мы легко разгадаем, кого "зашифровал" Каверин в этих строках - командующего флотом адмирала, командира подводной лодки М-172 . "Малютка" знаменитого Ф." с помощью Сани Григорьева утопила четвертый транспорт противника, - рассказал в главе "За тех, кто море".
"Знаменитый подводник Ф." - и об этом часто упоминал сам автор - реальное историческое лицо. Это командир подводной лодки "М-172" Герой Советского Фисанович, с которым Каверин познакомился в Полярном.
О встречах с Фисановичем Каверин рассказал подробнее в послевоенном очерке "": "Однажды я услышал условные выстрелы, которыми подводная лодка сообщает о потоплении транспорта противника. ... Вернулся Герой Советского Союза капитан 3 ранга Израиль Ильич Фисанович. ... Подводник, возвращающийся из плавания, имеет право полного отдыха в течение суток. Но дело шло к вечеру и мне хотелось поскорее написать в "Известия" о новой победе... Он был занят тем, что писал историю своей подводной лодки. За этим занятием я его и застал. Навстречу мне поднялся человек среднего роста, наружности самой обыкновенной. Остановили внимание лишь красные, немного набухшие веки и внимательный, пристальный взгляд".

"Знаменитый подводник Ф. " из каверинского
романа - командир подводной лодки М-172 .

О своем отношении к морякам-подводникам Каверин писал в "Двух капитанах": "Нигде не может быть такого равенства перед лицом смерти, как среди экипажа подводной лодки, на которой либо все погибают, либо побеждают, - думает Саня Григорьев. - Каждый военный труд тяжел, но труд подводников, особенно на "малютках", таков, что я не согласился бы променять один поход "малютки" на десять самых опасных вылетов. Впрочем, еще в детстве мне представлялось, что между людьми, спускающимися так глубоко под воду, непременно должен быть какой-то тайный уговор, вроде клятвы, которую мы с Петькой когда-то дали друг другу..."

Беседуя с Фисановичем, Каверин заметил, что "обстановка на подводной лодке, особенно на такой маленькой, как "малютка", где всего 18 человек команды, всегда бывает напряженной". Автор обратил внимание на то, что, рассказывая о десяти походах "малютки", Фисанович меньше говорил о себе, больше - об экипаже. "Я впервые почувствовал его как командира и человека: оценки точны и объективны. "Лучший техник на Северном флоте Каратаев", "необычно талантливый акустик Шумихин", боцман Тихоненко - "человек любой профессии", старшина Сережин, торпедист Немов, - каждому из членов экипажа командир дал отличную характеристику". Успех лодки - это не единоличная заслуга командира, - вот главное, что вынес из этого разговора Каверин.
Необычная скромность Фисановича соседствовала с глубокой образованностью. Отважный командир, "технарь", знал поэзию и литературу. Он писал книгу - "История подводной лодки М-172".
Каверин рассказывал, что каждая глава этой книги начиналась с эпиграфа - из Пушкина, Гомера, из старых классических военных книг. Один из эпиграфов особенно запомнился, это были слова, принадлежавшие Петру I: "Храброе сердце и исправное оружие - лучшая защита государства".
Книга вышла после смерти подводника в 1956 под названием "История "малютки"". Эпиграфы к главам в этой книге пропали...
Каверин обращал внимание на странные обстоятельства гибели в 1944 г. Он командовал переходом подводной лодки, полученной от союзников, из Великобритании на Северный флот. Лодка шла по маршруту, разработанному британским адмиралтейством . И именно английский самолет уничтожил лодку. Якобы по ошибке...
Капитан 3 ранга Герой Советского Союза зачислен навечно в списки одной из частей Северного флота. Одна из улиц в г. Полярном носит его имя.

Замечательный человек Арсений Григорьевич Головко, командовавший Северным флотом во время войны, также оставил заметный след в творчестве Вениамина Александровича Каверина. Кстати, познакомились они в Архангельске - и потом поддерживали дружеские отношения до конца жизни адмирала.
Вениамин Александрович вспоминал обстоятельства их знакомства с командующим Северным флотом... «Тогда, летом сорок второго он прибыл в Архангельск на яхте (которая, между прочим, когда-то принадлежала Его Императорскому Величеству). Помню, недалеко от города был устроен спектакль для моряков, и мы все, писатели, корреспонденты, тоже отправились туда. С нами тогда был Кассиль... По дороге догоняет машина с командующим, тот, оглядев нас, воскликнул: "А, вот и вся бражка!" Мне это почему-то показалось обидным - повернул назад и не пошел на спектакль. Назавтра Головко послал за мной своего адъютанта , познакомились; а потом уж я ему официально представился, когда вскоре стал собкором "Известий" по Северному флоту. Мне очень многое дала его помощь".

Командующий Северным флотом адмирал и командир ПЛ Ф. Видяев.

Арсений Григорьевич Головко, хоть и не названным, не раз возникает на страницах "Двух капитанов". Вот в офицерской столовой по старой флотской традиции отмечают тремя жареными поросятами потопленный вражеский транспорт, сторожевик и эсминец, - командующий Северным флотом стоя произносит тост за командиров-победителей, за их экипажи. Адмирал молод, всего четырьмя годами старше героя книги Сани Григорьева, который помнит его еще по боям в Испании (испанская страница есть в биографии), - и по приездам в их летный полк. В свою очередь, командующий Северным флотом, увидев за столом Саню, что-то говорит соседу, командиру дивизиона, - и тот произносит тост за капитана Григорьева, который умело навел на германский караван подводную лодку.
Позже в "Очерке работы" Каверин назовет адмирала Головко одним из самых лучших флотоводцев страны.
В "Двух капитанах" нет фамилий летчиков морской авиации - сослуживцев Сани Григорьева. Есть удивительно точное определение подвига героев заполярного неба - Бориса Сафонова, Ильи Катунина, Василия Адонкина, Петра Сгибнева, Сергея Курзенкова, Алесандра Коваленко и многих других героев-летчиков прошедшей войны: «Нигде не проявились с таким блеском качества русского летчика, как на Севере, где ко всем трудностям и опасностям полета и боя присоединяется плохая погода и где в течение полугода стоит полярная ночь. Один британский летчик при мне сказал: "Здесь летать могут только русские!»

IV . Российские первопроходцы - прототипы

капитана Татаринова.

Поиск истины, поиск справедливости постоянно присутствует в произведении В. Каверина. На фоне художественного вымысла четко встают фигуры реальных людей, сделавших очень много для развития науки ценой собственной жизни.

Образ капитана Татаринова заставляет вспомнить сразу о нескольких исторических аналогиях. В 1912 году в плавание отправились три русских полярных экспедиции: одну, на судне "Св. Фока", возглавил Георгий Седов; вторую - Георгий Брусилов на шхуне "Св.. Анна", и третьей, на боте "Геркулес", руководил Владимир Русанов. Все три закончились трагически: их руководители погибли, а вернулся из плавания только "Св. Фока". Экспедиция на шхуне "Св. Мария" в романе фактически повторяет сроки путешествия и маршрут "Св. Анны", но внешность, характер и взгляды капитана Татаринова роднят его с Георгием Седовым.
Слова "Бороться и искать, найти и не сдаваться" являются цитатой из стихотворения английского поэта Альфреда Теннисона. Они высечены на могиле полярного исследователя Роберта Скотта, погибшего в 1912 году во время обратного пути с Южного полюса.
Капитан Татаринов - это литературный герой. В реальной истории такого полярного мореплавателя и путешественника не было, но были люди, подобные ему.
У Каверина в "Очерке работы" читаем, что дневник, приведенный в "Двух капитанах", полностью основан на дневнике штурмана Альбанова, одного из двух оставшихся в живых участников трагической экспедиции Брусилова. Что для своего "старшего капитана", Ивана Львовича Татаринова он воспользовался историей двух отважных завоевателей Арктики. У одного взял мужественный характер, чистоту помыслов, ясность цели - это Георгий Яковлевич Седов. У другого - фантастическую историю его путешествия: это Георгий Львович Брусилов. Внешний вид татариновской шхуны "Святая Мария", ее дрейф во льдах точно повторяют брусиловскую "Святую Анну". Оба они - и Визе, и Пинегин - были в 14-м году в числе тех участников экспедиции Седова, которые после его кончины возвращались на "Святом Фоке" в Архангельс. И, подойдя к мысу Флора Земли Франца-Иосифа (Новая Земля), обнаружили там двух оставшихся в живых участников брусиловской экспедиции на "Святой Анне". Штурман Альбанов и матрос Конрад после трех месяцев мучительных скитаний по плавучим льдам и островам архипелага были доставлены в Архангельск. Так и в жизни пересеклись пути участников двух известных полярных экспедиций, но уже после гибели их вдохновителей – Г..Я. Седова и...

Дело в том, что полярный исследователь Георгий Брусилов - чуть ли не "национальный" герой полярнинцев-краеведов. И не он один. В Полярном, удивляясь причудам истории, вспоминают события начала позапрошлого, XIX века. Тогда Александровск (прежнее наименование г. Полярного) стал последней материковой точкой маршрутов арктических путешественников.
От причалов Екатерининской гавани уходили в высокие широты в 1812 году команды лейтенанта на шхуне "Святая Анна" и на парусно-моторном боте "Геркулес". Еще раньше, в 1900 году на судне "Заря" из Екатерининской гавани отправился на поиски загадочной Земли Санникова... Так распорядилась история, что вернуться отважным полярным путешественникам было не суждено. Но зато суждено было им войти в историю географических открытий, а потом и в художественную литературу . И каждый уважающий себя человек должен знать, каким был путь каждого из них.

"Святая Мария" очень похожа на "Святую Анну"...

ТОЛЛЬ Эдуард Васильевич (), российский полярный исследователь. Участник экспедиции на Новосибирские острова в 1885-86 годах. Руководитель экспедиции в северные районы Якутии, исследовал район между нижним течением рек Лена и Хатанга (1893), возглавил экспедицию на шхуне «Заря» (1900-02). Пропал без вести в 1902 году при переходе по неокрепшему льду в районе о. Беннетта.

Российский полярный геолог и географ барон Эдуард Васильевич Толль посвятил свою жизнь поискам легендарной Земли Санникова. Об этой таинственной арктической земле знали со слов путешественника, торговца и охотника Якова Санникова, который в самом начале ХIХ века увидел к северу от острова Котельного в Архипелаге Новосибирских островов далекие горные вершины. Об этой земле грезил не только Эдуард Толль, такой идеей были одержимы все участники его экспедиций.

В 1900 году Толль отправился туда на небольшой шхуне «Заря», проводя по дороге научные изыскания на побережье Ледовитого океана и на берегах его островов. Они обследовали очень большой участок прилегающего берега Таймырского полуострова и архипелаг Норденшельда, при этом прошел на север через пролив и открыл в архипелаге Норденшельда несколько островов Пахтусова.

Летом 1902 года он с тремя спутниками вышел в свой последний маршрут к недостижимой Земле Санникова, из которого все четверо так и не вернулись. Тогда настал звездный час молодого лейтенанта-гидрографа Александра Васильевича Колчака, который был одним из самых деятельных членов экипажа, выдержавшим с честью различные испытания. В мае 1903 года он сколотил команду и вышел в путь по дрейфующим льдам, держа курс до острова Беннетта, где рассчитывал найти Толя или хотя бы следы его последнего пребывания. Этот поход был невероятно трудным и долгим, занял три бесконечных месяца. Когда же они добрались, наконец, до острова Беннетта, пройдя тысячу километров, их ждала записка начальника экспедиции, гласившая, что еще в октябре 1902 года он и его спутники покинули остров с двухнедельным запасом продовольствия, так и не найдя Земли Санникова. По-видимому, все четверо погибли, возвращаясь через льды и разводья на побережье материка. На «Заре» боцманом был военный моряк, служивший на флоте с 1895 года. С лета 1906 года Бегичев жил на севере Сибири, занимаясь пушным промыслом. В 1908 году он, обойдя кругом мнимый полуостров, расположенный у выхода из Хатангского залива, против таймырского берега, доказал, что это – остров (Большой Бегичев), а к западу от него открыл другой остров (Малый Бегичев) – названия даны в советское время.

БРУСИЛОВ Георгий Львович , российский военный моряк (лейтенант, 1909), племянник генерала, исследователь Арктики.

После окончания Морского корпуса направлен (весной 1905) во Владивосток. Служил на военных кораблях на Тихом океане, на Средиземном море, а в годах - на Балтике. В участвовал в гидрографической экспедиции на ледокольных транспортах «Таймыр» и «Вайгач». Плавал он в Чукотском и Восточно-Сибирском морях на «Вайгаче» в должности помощника начальника экспедиции.

В 1912 году Брусилов возглавил экспедицию на парусно-паровой шхуне «Святая Анна» (23 члена экипажа, водоизмещение около 1000 т) с целью пройти Северо-Восточным проходом из Атлантического океана в Тихий. Брусилов решил заниматься в пути зверобойным помыслом. Хотя ледовая обстановка того года сложилась чрезвычайно суровой, судно все же проникло в Карское море через Югорский Шар.

Георгий Брусилов с командой полярных мореплавателей.

У западного побережья полуострова Ямал шхуну затерли льды. Поврежденная, она вмерзла в них (конец октября) и вскоре была вовлечена в ледовый дрейф, вынесший «Святую Анну» в Полярный бассейн. Большинство моряков болело трихинеллезом, так как в рацион входило мясо белых медведей. Тяжелый недуг, на три с половиной месяца приковавший Брусилова к койке, превратил его к февралю 1913 года в обтянутый кожей скелет. Вырваться из ледового плена летом 1913 года не удалось.

Во время дрейфа, самого длительного в истории русских арктических исследований (за полтора года пройдено 1575 км), Брусилов проводил метеорологические наблюдения, выполнял замеры глубин, изучал течения и ледовый режим в северной части Карского моря, до того времени полностью не известной науке.

3 апреля 1914 года, когда «Святая Анна» находилась у 83° с. ш. и 60° в. д. с согласия Брусилова шхуну покинули штурман Валериан Иванович Альбанов и 14 моряков; трое вскоре вернулись. Пеший переход по дрейфующим льдам на юг, к Земле Франца-Иосифа, из-за ветров и течений «удлинился» до 420 км вместо предполагавшихся 160. Около двух с половиной месяцев Альбанов и его спутники тащили семь нарт с поклажей и лодками (каяками) общим весом до 1200 кг. Географический результат похода, стоившего жизни почти всем морякам, таков: появившиеся на картах после австро-венгерской экспедиции Пайера-Вайпрехта () земли «Петермана» и «Короля Оскара» не существуют. Альбанов и матрос Александр Эдуардович Конрад (1890 - 16 июля 1940) были спасены экипажем «Святого Фоки» во главе с.

Альбанов доставил некоторые материалы экспедиции Брусилова, позволившие охарактеризовать подводный рельеф северной части Карского моря и промеры северной части, выявить меридиональную впадину на дне длиной около 500 км (желоб «Святой Анны»). Российский океанолог, используя данные Брусилова, в 1924 рассчитал местоположение, а в 1930 открыл остров, получивший имя «расчетчика».

Шхуна с Брусиловым, сестрой милосердия Ерминией Александровной Жданко (/1915), первой женщиной, участницей высокоширотного дрейфа, и 11 членами экипажа пропала бесследно. Есть предположение, что в 1915, когда судно было вынесено в Гренландское море, его потопила немецкая подводная лодка.

В 1917 году увидел свет дневник В. Альбанова, озаглавленный «На юг, к Земле Франца-Иосифа».

Географические названия в честь Брусилова: горы и нунатаки в горах Принц-Чарлз (Антарктида); ледниковый купол на острове Земля Георга в архипелаге Земля Франца-Иосифа.

3. .

СЕДОВ Георгий Яковлевич (), российский гидрограф, полярный исследователь.

Сын бедного рыбака с Азовского моря, он закончил Ростовское мореходное училище, стал изыскателем, военным гидрографом. Верой и правдой служил отечеству на Дальнем Востоке, командовал миноносцем в период Русско-японской войны, охраняя вход в устье Амура. Работал как гидрограф на Колыме, на архипелаге Новая Земля. И замыслил собственную экспедицию на Северный полюс, первую русскую национальную экспедицию. Северный полюс доселе не покорен – значит, надо водрузить там российский флаг. Цель была поставлена благородная, но средств для ее осуществления было явно недостаточно …

Собрать нужную сумму так и не удалось, но Седов и не думал отступать. Летом 1912 года его «Святой великомученик Фока» покинул Архангельск и взял курс на север с целью – исследовать Центральную Арктику.

Осенью Г. Седов произвел детальную съемку соседних островков. Весной 1913 года подробно и точно описал северо-западный берег Новой Земли, в том числе заливы Борзова и Иностранцева, и с одной собачьей упряжкой обогнул ее северную оконечность. Съемка, произведенная Г. Седовым, значительно изменила карту этого побережья. В частности, он обнаружил горы Менделеева и хребет Ломоносова.

Седов был мужественным, верным офицерскому слову и долгу человеком, что он и доказал собственной героической гибелью. Экспедиция вышла весной 1914 года в поход по льдам. За время двух зимовок двух зимовок на Новой Земле и Земле Франца-Иосифа почти все участники экспедиции перенесли цингу, резко ослабели, упал их боевой дух, ни о каком полюсе невозможно было и мечтать. Тем не менее, Седов покинул вмерзшее в лед у берегов Земли Франца-Иосифа судно и в сопровождении двух матросов, тоже тяжело больных, отправился в путь.

Путь этот был недолгим. 5 марта 1914 года, пройдя чуть больше ста километров по тысячекилометровому маршруту к полюсу (да еще тысяча километров на обратную дорогу!), Седов умер недалеко от острова Рудольфа, самого северного в архипелаге, на руках едва живых матросов. Тем удалось чудом возвратиться на зимовку, и в августе 1914 года экспедиция на «Святом Фоке», потерявшая своего начальника и еще одного человека, умершего от цинги, пришла в Архангельск. Несколько лет спустя имя старшего лейтенанта Седова стремительно заняло высочайшее место в русской арктической истории.

4. .

РУСАНОВ Владимир Александрович (?), российский полярный исследователь.

Окончив Парижский университет, плавал в 1907 года к Новой Земле, чтобы собрать материалы для диссертации. Частью на ветхом каркасе, частью пешком он прошел Маточкин Шар с запада на восток и обратно. В 1908 году, работая геологом во французской арктической экспедиции, он второй раз ходил к Новой Земле, пересек тогда дважды Северный остров от Крестовой губы до залива Незнаемого и в обратном направлении. В 1909 году, участвуя в русской правительственной экспедиции, Русанов в третий раз побывал на Новой земле, опять пересек Северный остров и открыл сплошную поперечную долину – кратчайший путь (40 км) между обоими берегами. Следуя на ветхой шлюпке вдоль западного побережья острова от Крестовой губы к полуострову Адмиралтейства, он обнаружил ряд ледников, несколько озерков и речек и завершил открытие Машигиной губы до ее вершины, глубоко врезанной в сушу и окруженной крупными ледниками.

Затем Русанов был начальником трех русских экспедиций. В 1910 году он в четвертый раз плавал к Новой земле на парусно-моторном судне. Экспедиция заново описала западный берег от полуострова Адмиралтейства до Архангельской губы. Русанов открыл большую губу, к вершине которой подходил язык громадного ледника – залив Ога (назван в честь французского геолога Эмиля Ога).

Пройдя через Маточкин шар к западному побережью, Русанов тем самым завершил обход (вторично после Саввы Лошкина) всего Северного острова

И по материалам описи и нескольких пешеходных маршрутов составил его новую карту. Выяснилось, что береговая линия острова более развита, чем до тех пор считали, а горы занимают всю внутреннюю часть и прорезываются глубокими, в основном сквозными долинами, прорытыми древними ледниками. Впервые на карте Русанова нанесен сплошной ледяной покров, контуры которого близки показанным на наших картах.

Полярный исследователь Владимир Русанов.

В 1911 году Русанов в пятый раз плавал к новой земле на парусно-моторной лодке (5т). Он прошел к острову междушарскому и убедился в полном несоответствии карт действительности – северо-восточный берег острова оказался изрезанным многими бухтами , коренным образом изменил очертания южной окраины Новой земли и выявил изрезанность ее берегов.

В 1912 году Русанов был послан на Шпицберген для разведки месторождений каменных углей и подготовки их к эксплуатации. В его распоряжении находилось маленькое (65т) парусно-моторное судно «Геркулес» (капитан – Александр Степанович Кучин). Русанов направился сначала к Западному Шпицбергену и открыл четыре новых месторождения каменного угля. Оттуда он в шестой раз перешел к Новой Земле, к Маточному Шару. Он оставил там записку, что, имея годичный запас продовольствия, намерен обогнуть с севера Новую Землю и пройти Северо-Восточным проходом в Тихий океан. Затем экспедиция пропала без вести – все одиннадцать ее участников, в том числе Русанов с женой, студенткой Парижского университета Жульеттой Жан, и кучин. Только в 1934 году на одном из островов в архипелаге мона и на островке в шхерах минина, у западного берега Таймыр, советские гидрографы случайно нашли столб с надписью «Геркулес, 1913», вещи, документы и остатки лагеря участников экспедиции.

V . Научные ценности географических открытий.

С Екатерининской гаванью связаны многие другие славные имена полярных иследователей и мореплавателей. В XVIII в. сюда заходила эскадра, в 1822 году экипажем военного брига "Новая Земля" под командованием лейтенанта составлена первая карта гавани, в 1826 году гидрографические исследования здесь проводил) и т. д.

В небольшой промежуток времени – весь ХIХ в. и начало ХХ в. –путешественники и мореплаватели многих национальностей выполнили большую исследовательскую работу. Среди этих работ много таких, которые были выполнены именно русскими первооткрывателями. Не называя имен, мы просто назовем эти открытия.

В Азии русские открыли и исследовали многочисленные горные сооружения и низменности в Сибири и на Дальнем Востоке, включая Алтай и Саяны, Среднесибирское, Янакое и Витимское плоскогорья, Становое, Патомское и Алданское нагорья, хребты Яблоновый, Черского, Сихотэ-Алинь, Западно-Сибирскую и Колымскую низменности. Русские нанесли на карту зеачительную часть восточного побережья материка, доказали островное положение Сахалина и довершили опись Курильской цепи. Также выполнили изучение Тянь-Шаня, Гиссаро-Алая и Памира, среднеазиатских пустынь и Копендага, Аральского моря и Балхаша, Кавказа и Закавказья, а также Малой Азии, Иранского нагорья и иранских пустынь. Наши соотечественники первые дали правильное представление об орографии и гидрографии Центральной Азии: завершили открытие и засняли ряд крупных элементов ее рельефа, в том числе Монгольский Алтай, Хэнтай, горные системы Наньшань и Бэйшань, впадины Цайдам, Долину Озер, Котловину Больших озер, Таримскую и Турфанскую, оконтурили пустыни Такла-Макан и Алашань, а также северную границу Тибетского нагорья, внесли существенный вклад в открытие и картирование Каракорума и Куньлуня.

VI . Заключение.

В 1984 году в Полярном на улице Лунина появился необычный памятник - гранитная глыба, а на ней огромный древний церковный колокол. Годами позже памятник изменил свой вид - колокол стал висеть между тремя опорами. Под ним была установлена памятная мраморная плита: "Под звон этого колокола уходили из Екатерининской гавани в северные широты знаменитые полярные экспедиции А. Толля (1900), В. Русанова (1912), Г. Брусилова (1912)".

Памятная доска, посвященная Э. Толлю, В. Брусилову, Г. Русанову.

Только люди, обладающие сильным характером, огромной волей, целеустремленностью и жаждой познаний могли заниматься такой деятельностью и совершать великие открытия, не щадя своих сил и здоровья.

Именно о таких людях писал в романе «Два капитана» В. Каверин, восхищаясь их мужеством и героизмом. Подтверждением этому служат слова из романа, обращенные к Сане Григорьеву: «Ты нашел экспедицию капитана Татаринова – мечты исполняются, и часто оказывается реальностью то, что в воображении представлялось наивной сказкой. Ведь это к тебе обращается он в своих прощальных письмах – к тому, кто будет продолжать его великое дело. К тебе – и я законно вижу тебя рядом с ним, потому что такие капитаны, как он и ты, двигают вперед человечество и науку».

А капитан Татаринов пишет в одном из своих прощальных писем: «Одно утешение – что моими трудами открыты и присоединены к России новые обширные земли». Его утешало то, что он погибает не зря, что он сделал огромный вклад в развитие науки.

...«Даже теперь, когда за долгую жизнь столько всего перечитано, мне трудно вспомнить другую книгу, чтобы вот так же, с первых же строк захватила и увлекла неотрывно. Крутыми виражами сюжета - при полной достоверности характеров героев. Неожиданными переплетениями судеб, разделенных во времени, ощутимой связью прошлого и настоящего. Дразнящим присутствием тайны.

Увидеть мир глазами юноши, потрясенного идеей справедливости, - эта задача представилась мне во всем ее значении!" - писала в своих воспоминаниях Лидия Мельницкая.

ЛИТЕРАТУРА

По следам таинственных путешествий. - М.: Мысль, 1988, с. 45-72

Антокольский П. Вениамин Каверин // Антокольский П. Собр. соч.: В 4 т.: Т. 4. - М.: Худож. лит., 1973. - С. 216-220.

Бегак Б. Беседа двенадцатая. Судьба соседа - твоя судьба // Бегак Б. Правда сказки: Очерки. - М.: Дет. лит., 1989. - С.

Борисова В. «Бороться и искать, найти и не сдаваться!»: (О романе В. Каверина «Два капитана») // Каверин капитана: Роман. - М.: Худож. лит., 1979. - С. 5-18.

Галанов Б. Клятва Сани Григорьева // Галанов Б. Книжка про книжки: Очерки. - М.: Дет. лит., 1985. - С. 93-101.

Каверин окна: Трилогия. - М.: Сов. писатель, 1978. - 544 с.: ил.

Каверин работы: [Предисловие] // Каверин. соч.: В 8 т. - М.: Худож. лит., . - Т. 1. - С.

Каверин капитана: Роман / Переизд. – Рис. Б. Чупрыгина. – М.: Дет. Лит., 1987. –560 с., ил. – (Тебе, юность).

Каверин стол: Воспоминания и размышления. - М.: Сов. писатель, 1985. - 271 с.

Каверин: Мемуары. - М.: Моск. рабочий, 1989. - 543 с.

Магидович по истории географических открытий. – М.: «Просвещение»

Новиков Вл. Безошибочная ставка // Каверин палимпсест. - М.: Аграф, 1997. - С. 5-8.

Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. - М.: 2000

Впервые первая книга романа Вениамина Каверина «Два капитана» была опубликована в журнале «Костёр», №№ 8-12, 1938; №№ 1, 2, 4-6, 9-12, 1939; №№ 2-4, 1940. Роман печатался в «Костре» на протяжении почти двух лет в 16 номерах (№ 11-12 в 1939 году был сдвоенный).
Следует заметить, что отрывки из первой книги печатались во многих изданиях («Огонек», 1938, № 11 (под названием «Отец»); «Резец», 1938, № 7 (под названием «Тайна»); «Огонек», 1938, № 35-36 (под названием «Мальчики»); «Ленинградская правда», 1939, 6 января (под названием «Родной дом»); «Смена», 1939, № 1 (под названием «Первая любовь. Из романа «Таким быть»»); «Резец», 1939, № 1 (под названием «Крокодиловы слезы»); «30 дней», 1939, № 2 (под названием «Катя»); «Краснофлотец», 1939, № 5 (под названием «Старые письма»); «Смена», 1940, № 4, «Литературный современник», 1939, №№ 2, 5-6; 1940, №№ 2, 3).
Первое книжное издание увидело свет в 1940 г., первое издание полностью законченного романа, содержащего уже два тома, вышло в 1945 году.
Представляется интересным сравнить два варианта романа – довоенный и полный вариант (в двух книгах), завершенный писателем в 1944 году.
Отдельно следует отметить, что роман, опубликованный в «Костре», является совершенно законченным произведением. Совпадая практически по всем сюжетным линиям с первой книгой знакомого нам романа, этот вариант, также содержит описание событий, которые нам известны из второй книги. В том месте, где заканчивается первая книга изданий 1945-го и последующих лет, в «Костре» имеется продолжение: главы «Последний лагерь» (о поисках экспедиции И. Л. Татаринова), «Прощальные письма» (последние письма капитана), «Доклад» (доклад Сани Григорьева в Географическом обществе в 1937 году), «Снова в Энске» (поездка Сани и Кати в Энск в 1939 году – фактически объединяет две поездки 1939 и 1944 гг., описанные во второй книге) и эпилог.
Таким образом, уже в 1940 году читатели знали, чем в итоге завершиться история. Экспедиция капитана Татаринова будет найдена еще в 1936 году (а не в 1942-м), потому что никто не помешал Сане организовать поиски. Доклад в Географическом обществе будет прочитан в 1937 году (а не в 1944-м). Мы прощаемся с нашими героями в Энске в 1939 году (дату можно определить по упоминанию о Всесоюзной сельскохозяйственной выставке). Получается, что читая сейчас журнальный вариант романа, мы попадаем в новый, альтернативный мир, в котором Саня Григорьев опередил своего «двойника» из нашей версии романа на 6 лет, где нет войны, где все остаются живы. Это очень оптимистичный вариант.
Следует учесть, что по завершении публикации первого варианта романа В. Каверин намеревался сразу же приступить к написанию второй книги, где главное внимание уделялось бы арктическим приключениям, но начавшаяся война помешала тогда в осуществлении этих планов.
Вот что писал В. Каверин: «Я писал роман около пяти лет. Когда первый том был закончен, началась война, и лишь в начале сорок четвёртого года мне удалось вернуться к своей работе. Летом 1941 года я усиленно работал над вторым томом, в котором мне хотелось широко использовать историю знаменитого лётчика Леваневского. План был уже окончательно обдуман, материалы изучены, первые главы написаны. Известный учёный-полярник Визе одобрил содержание будущих «арктических» глав и рассказал мне много интересного о работе поисковых партий. Но началась война, и мне пришлось надолго оставить самую мысль об окончании романа. Я писал фронтовые корреспонденции, военные очерки, рассказы. Однако, должно быть, надежда на возвращение к «Двум капитанам» не совсем покинула меня, иначе я не обратился бы к редактору «Известий» с просьбой отправить меня на Северный флот. Именно там, среди лётчиков и подводников Северного флота, я понял, в каком направлении нужно работать над вторым томом романа. Я понял, что облик героев моей книги будет расплывчат, неясен, если я не расскажу о том, как они вместе со всем советским народом перенесли тяжёлые испытания войны и победили» .

Остановимся подробнее на различиях в вариантах романа.

1. Особенности журнального варианта
Даже беглое знакомство с вариантом «Костра» позволяет убедиться, что роман печатался одновременно с его написанием. Отсюда и неточности и нестыковки в главах по мере публикации, а также изменение вариантов написания имен и названий.
В частности, это произошло с разбивкой романа по частям. При начале публикации в № 8 в 1938 г. нет указания на части, есть только номера глав. Так продолжается до 32-й главы. После этого с главы «Четыре года» начинается вторая часть, так и озаглавленная «Часть вторая». Названия в нее в журнале нет. Нетрудно убедиться, что в современном варианте романа этой главой начинается уже третья часть «Старые письма». Таким образом, фактически в так и не указанной «первой части» журнальной публикации объединены первая и вторая части романа. Еще интереснее со следующей частью, которая становится не третьей, как это следовало ожидать читателям «Костра», а четвертой. У нее уже появляется название. Такое же, как и в современном варианте – «Север». Аналогично с пятой частью – «Два сердца».
Получается, что во время публикации было принято решение разбить первую часть на две и перенумеровать остальные части.
Однако, похоже, что с публикацией четвертой и пятой частей не все обстояло так просто. В шестом номере в 1939 году, по завершении публикации второй части, редакция опубликовала такой анонс: «Ребята! В этом номере мы закончили печатанием третью часть романа В. Каверина «Два капитана». Осталась последняя, четвертая часть, которую вы прочтете в следующих номерах. Но уже сейчас, прочитав большую часть романа, вы можете судить, интересен ли он. Сейчас уже ясны характеры героев и их отношения друг к другу, сейчас уже можно догадываться о их дальнейшей судьбе. Напишите нам свое мнение о прочитанных главах» .
Очень интересно! Ведь четвертая часть (№№ 9–12, 1939) не стала последней, завершающая пятая часть была опубликована в 1940 году (№№ 2-4).
Еще один интересный факт. Несмотря на то, что в журнале указано, что печатается сокращенный вариант, сравнение вариантов показывает, что практически никакого сокращения нет. Текст обоих вариантов на протяжении большего части текста совпадает дословно, за исключением особенностей довоенной орфографии. Более того, в журнальном варианте имеются эпизоды, не попавшие в окончательный вариант романа. Исключение составляют четыре последних главы. Впрочем, это вполне объяснимо – именно они были переписаны заново.
Вот как изменились эти главы. Глава 13 пятой части журнального издания «Последний лагерь» стала главой 1 части 10 второй книги «Разгадка». Глава 14 пятой части журнального издания «Прощальные письма» стала главой 4 части 10. Глава 15 пятой части журнального издания «Доклад» – главой 8 части 10. И, наконец, события главы 16 «Снова в Энске» пятой части журнального издания частично были описаны в главе 1 части 7 «Пять лет» и главе 10 части 10 «Последняя».
Особенностями журнальной публикации можно объяснить и имеющие место ошибки в нумерации глав. Так мы имеем две двенадцатых главы во второй части (по одной двенадцатой главе в дух разных номерах), а также отсутствие главы под № 13 в четвертой части.
Еще одно упущение – в главе «Прощальные письма» пронумеровав первое письмо, издатели оставили без номеров остальные письма.
В журнальном варианте мы можем наблюдать изменение названия города (сначала Н-ск, а затем Энск), имен героев (сначала Кирэн, а затем Кирен) и отдельных слов (например, сначала «попиндикулярны», а затем «попендикулярны»).

2. О ноже
В отличие от известного нам варианта романа, в «Костре» главный герой теряет у трупа сторожа не монтерский, а перочинный нож («Во-вторых, пропал перочинный нож» – глава 2). Впрочем, уже в следующей главе этот нож становится монтерским («Не он, а я потерял этот нож - старый монтерский нож с деревянной ручкой» ).
Но в главе «Первое свидание. Первая бессонница» нож опять оказывается перочинным: «Так было, когда восьмилетним мальчиком я потерял перочинный нож возле убитого сторожа на понтонном мосту» .

3. О времени написания воспоминаний
Первоначально в главе 3 было «Теперь, вспоминая об этом через 25 лет, я начинаю думать, что моему рассказу все равно не поверили бы чиновники, сидевшие в Н-ском присутствии за высокими барьерами в полутемных залах» , стало «Теперь, вспоминая об этом, я начинаю думать, что моему рассказу все равно не поверили бы чиновники, сидевшие в энском присутствии за высокими барьерами в полутемных залах» .
Разумеется 25 лет это не точный срок, в 1938 году – во время публикации этой главы 25 лет от описываемых событий еще не прошло.

4. О путешествиях Сани Григорьева
В 5 главе в журнальном варианте герой вспоминает: «Я был на Алдане, летал над Беринговым морем. Из Фербенкса я вернулся в Москву через Гаваи и Японию. Я изучал побережье между Леной и Енисеем, пересек на оленях Таймырский полуостров» . В новом варианте романа у героя другие маршруты: «Я летал над Беринговым, над Баренцевым морями. Я был в Испании. Я изучал побережье между Леной и Енисеем» .

5. Родственная услуга
А вот это одно из самых интересных различий в изданиях.
В 10 главе журнального издания тетя Даша читает письмо капитана Татаринова: «Вот как дорого нам обошлась эта родственная услуга» . Внимание: «родственная»! Разумеется, в новом варианте романа слова «родственная» нет. Это слово сразу убивает всю интригу и делает невозможным вариант с фон-Вышимирским. Вероятно, впоследствии, когда необходимо было усложнить сюжет и ввести в действие фон-Вышимирского, Каверин понял, что слово «родственная» в письме явно лишнее. В результате этого, когда то же самое письмо цитируется в «Костре» в главах «Старые письма» и «Клевета» слово «родственная» их текста исчезает.

6. Как зовут Тимошкина
Интересные метаморфозы произошли Тимошкиным (он же Гаер Кулий). Первоначально, в журнальном варианте его звали Иван Петрович. Впоследствии в новом варианте романа он становится Петром Иванычем. Почему – непонятно.
Еще одна деталь, связанная с Гаером Кулием – его бегство, описанное в 13 главе: «Мешок на плечо - и на десять лет этот человек исчез из моей жизни» . В новом варианте стало «Мешок на плечо - и на много лет этот человек исчез из моей жизни» .

7. «Бороться и итти»
Легендарные строки Альфреда Теннисона: «To strive, to seek, to find and not yield» в журнальном варианте имеют два варианта перевода.
В 14 главе герои дают клятву с классическими . Однако в названии следующей главы возникает альтернативный вариант: «Бороться и итти, найти и не сдаваться» . Именно эти слова говорит в отчаянии Петька Саньке, бросив шапку на снег. Точно такие слова в клятве вспоминает Санька в главе «Серебряный полтинник». Но затем дважды в тексте – после встречи Саньки и Петьки в Москве и в эпилоге снова: «Бороться и искать, найти и не сдаваться» .

8. О распределителе Наробраза
Этого описания распределителя из журнального варианта в последующих изданиях нет. «Случалось ли вам когда-нибудь видеть в Эрмитаже «Разбойничий лагерь» Сальватора Розы? Перенесите нищих и разбойников с этой картины в бывшую мастерскую живописи и ваяния у Никитских ворот, и распределитель Наробраза, как живой, предстанет перед вами» .

9. Лядов и Алябьев
В журнальном варианте в главе «Николай Антоныч» протестуют «против реального училища Алябьева» . В новом варианте – училище Лядова.

10. Ковычка и Кавычка
В журнальном варианте Кавычку называют Ковычкой.

11. Катька и Катя
Интересная деталь. Практически везде в первых частях романа в «Костре» Саня называет Катю Катькой. Катей – очень редко. В новом варианте романа кое-где «Катька» осталась, но в большинстве мест она упоминается уже как «Катя».

12. Где училась Марья Васильевна
В 25 главе журнального варианта «Татариновы» о Марье Васильевне: «Она училась в медицинском институте» . Впоследствии это было чуть изменено: «Она училась на медицинском факультете» .

13. О болезнях
Как известно из романа, сразу после испанки Саня заболел менингитом. В журнальном варианте дело обстояло гораздо драматичней; да и сама глава называлась «Три болезни»: «Вы думаете, может быть, что, однажды очнувшись, я стал поправляться? Ничуть не бывало. Едва оправившись от испанки, я заболел плевритом - и не каким-нибудь, а гнойным и двусторонним. И снова Иван Иваныч не согласился с тем, что моя карта бита. При температуре сорок один, при пульсе, падавшем каждую минуту, я был посажен в горячую ванну, и, к удивлению всех больных, не умер. Исколотый и изрезанный, я очнулся через полтора месяца, как раз в ту минуту, когда меня кормили молочной кашей, снова узнал Ивана Иваныча, улыбнулся ему и к вечеру опять потерял сознание.
Чем я захворал на этот раз, этого, кажется, не мог определить и сам Иван Иваныч. Знаю только, что он часами сидел у моей постели, изучая странные движения, которые я делал глазами и руками. Это была, кажется, какая-то редкая форма менингита - страшной болезни, от которой поправляются очень редко. Как видите, я не умер. Напротив, в конце концов я снова пришел в себя и, хотя долго еще лежал с закатанными к небу глазами, однако был уже вне опасности» .

14. Новая встреча с доктором
Детали и даты, которые были в журнальном варианте, в книжном убираются. Было: «Удивительно, как мало переменился он за эти четыре года» , стало: «Удивительно, как мало переменился он за эти годы» . Было: «В 1914 году, как член партии большевиков, он был сослан на каторгу, а потом на вечное поселение» , стало: «Как член партии большевиков, он был сослан на каторгу, а потом на вечное поселение» .

15. Оценки
«Посы» – «посредственно» журнального варианта становятся «неудами» в книжном.

16. Куда уезжает доктор
В журнальном варианте: «На Дальний Север, на Кольский полуостров» . В книжном: «На Крайний Север, за Полярный круг» .
Везде, где в журнальном варианте упоминается Дальний Север, в книжном издании – Крайний Север.

17. Сколько лет было Кате в 1912?
Глава «Катькин отец» (журнальный вариант): «Ей было четыре года, но она ясно помнит этот день, когда уезжал отец» . Глава «Катин отец» (книжный вариант): «Ей было три года, но она ясно помнит тот день, когда уезжал отец» .

18. Через сколько лет Санька встретился с Гаером Кулием?
Глава «Заметки на полях. Валькины грызуны. Старый знакомый» (журнальный вариант): «С минуту я сомневался - ведь я его больше десяти лет не видел» . Десять лет – этот срок полностью совпадает с тем, что было указано ранее в 13 главе.
А теперь книжный вариант: «С минуту я сомневался - ведь я его больше восьми лет не видел» .
Сколько прошло лет – 10 или 8? События в вариантах романа начинают расходиться по времени.

19. Сколько лет Сане Григорьевой
Опять про расхождения по времени.
Глава «Бал» (журнальный вариант):
«- Сколько ей лет?
- Пятнадцать» .
Книжный вариант:
«- Сколько ей лет?
- Шестнадцать» .

20. Сколько стоил билет до Энска?
В журнальном варианте (глава «Еду в Энск»): «У меня было только семнадцать рублей, а билет стоил ровно втрое» . Книжный вариант: «У меня было только семнадцать рублей, а билет стоил ровно вдвое» .

21. Где Саня?
Училась ли Саня Григорьева в школе, когда ее брат приехал в Энск? Загадка. В журнальном варианте мы имеем: «Саня давно уже была в школе» . В книжном: «Саня давно уже была на уроке у своего художника» . И дальше, в «Костре»: «Она в третьем часу придет. У нее сегодня шесть уроков» . В книге просто: «Она в третьем часу придет» .

22. Профессор-зоолог
В журнальном варианте в главе «Валька»: «Это был известный профессор-зоолог М.» (он же упоминается затем в главе «Три года»). В книжном варианте: «Это был известный профессор Р.» .

23. Квартира или кабинет?
Что же все-таки располагалось на первом этаже школы? Журнальный вариант (глава «Старый друг»): «На площадке первого этажа, у квартиры Кораблева, стояла женщина в черной шубке, с беличьим воротником» . Книжный вариант: «На площадке первого этажа, у географического кабинета, стояла женщина в шубке с беличьим воротником» .

24. Сколько теток?
Глава «Все могло быть иначе» (журнальный вариант): «Она зачем-то рассказала, что у нее там живут две тетки, которые не верят в бога и очень гордятся этим, и что одна из них окончила философский факультет в Гейдельберге» . В книжном варианте: «три тетки» .

25. Кто у Гоголя небокоптитель?
Журнальный вариант (глава «Марья Васильевна»): «Я отвечал, что у Гоголя все герои - небокоптители, кроме типа художника из рассказа «Портрет», который все-таки кое-что сделал согласно своим идеям» . Книжный вариант: «Я отвечал, что у Гоголя все герои - небокоптители, кроме типа Тараса Бульбы, который все-таки кое-что сделал согласно своим идеям» .

26. Лето 1928 или лето 1929?
В каком же году Саня поступил в летную школу? Когда ему исполнилось 19 лет: в 1928 (как в книге) или в 1929 (как в «Костре»)? Журнальный вариант (глава «Летная школа»): «Лето 1929 года» . Книжный вариант: «Лето 1928 года» .
Когда кончились теоретические занятия можно не сомневаться – в обоих вариантах: «Так проходил этот год - трудный, но прекрасный год в Ленинграде» , «Прошел месяц, другой, третий. Мы кончили теоретические занятия и окончательно перебрались на Корпусный аэродром. Это был «большой день» на аэродроме - 25 сентября 1930 года» .

27. Видел ли Санька профессоров?
В журнальном варианте, описывая свадьбу сестры, Саня утверждает, что «по правде говоря, я впервые в жизни видел настоящего профессора» . Конечно, это не так. Он же видел в зоопарке «известного профессора-зоолога М.» . Санькина забывчивость исправлена в книжном варианте: «Однажды я уже видел настоящего профессора в Зоопарке» .

28. Кто переводит на Север?
В августе 1933 года Саня едет в Москву. В журнальном варианте: «Во-первых, я должен был заехать в Осоавиахим и поговорить о моем переводе на Север, во-вторых, мне хотелось повидать Валю Жукова и Кораблева» . Книжный вариант: «Во-первых, я должен был заехать в Главсевморпуть и поговорить о моем переводе на Север; во-вторых, мне хотелось повидать Валю Жукова и Кораблева» .
Осоавиахим или Главсевморпуть? В «Костре»: «Меня очень вежливо приняли в Осоавиахиме, потом в Управлении Гражданского Воздушного Флота» . В последующих изданиях: «Меня очень вежливо приняли в Главсевморпути, потом в Управлении Гражданского воздушного флота» .

30. Сколько лет Саня не общался с Катей?
Журнальный вариант: «Конечно, я совершенно не собирался звонить Кате, тем более, что за эти два года я только однажды получил от нее привет - через Саню, - и все было давно кончено и забыто» . Книжный вариант: «Конечно, я совершенно не собирался звонить Кате, тем более что за эти годы я только однажды получил от нее привет - через Саню - и все было давно кончено и забыто» .

31. Сальские степи или Крайний Север?
Где же был Валя Жуков в августе 1933 году? Журнальный вариант: «Мне вежливо сообщили - из лаборатории профессора М., что ассистент Жуков находится в Сальских степях и едва ли вернется в Москву раньше, чем через полгода» . Книжный вариант: «Мне вежливо сообщили, что ассистент Жуков находится на Крайнем Севере и едва ли вернется в Москву раньше чем через полгода» . Возможно, что встреча на Севере Григорьева и Жукова первоначально автором и не планировалась.

32. Где этот дом?
Журнальный вариант (глава «У доктора в Заполярье»): ««77»… Не трудно было найти этот дом, потому что вся улица состояла только из одного дома, а все остальные существовали только в воображении строителей Заполярья» . В книжном варианте 77 отсутствует. Откуда взялся этот номер дома? Доктор дал адрес «Заполярье, улица Кирова, 24» . Нигде большее 77-й номер дома в тексте романа не упоминается.

33. Дневники Альбанова
В отличие от книжных изданий, в журнальной публикации главы «Читаю дневники» содержится примечание с указанием на первоисточник: «В этой главе использованы опубликованные в 1914 году дневники штурмана В. И. Альбанова, участника экспедиции лейтенанта Брусилова на шхуне „Св. Анна”, вышедшей из Петербурга летом 1912 года с целью пройти во Владивосток и пропавшей без вести в Большом Полярном Бассейне» .

34. Кто такой Иван Ильич?
В журнальном варианте в дневниках Климова/Альбанова появляется неизвестный персонаж: «У меня не выходит из головы Иван Ильич - в ту минуту, когда, провожая нас, он говорил прощальную речь и вдруг замолчал, сжав зубы и осмотревшись с какой-то беспомощной улыбкой» , «Самую тяжелую форму цынги я наблюдал у Ивана Ильича, который болел ею почти полгода и лишь нечеловеческим усилием воли заставил себя выздороветь, то-есть просто не позволил себе умереть» , «Снова думал об Иване Ильиче» .
Разумеется, Татаринова звали Иван Львович. В книжном издании указаны именно это имя и отчество. Откуда же в «Костре» взялся Иван Ильич? Невнимательность автора? Ошибка при публикации? Или какая-то другая, неизвестная причина? Непонятно…

35. Различия в датах и координатах в дневниковых записях
Журнальный вариант: «Мне кажется, последнее время он был немного помешан на этой земле. Мы видели ее в августе 1913 года» .
Книжный вариант: «Мне кажется, последнее время он был немного помешан на этой земле. Мы видели ее в апреле 1913 года» .
Журнальный вариант: «На ESO море до самого горизонта свободно от льда», книжный вариант: «На OSO море до самого горизонта свободно ото льда» .
Журнальный вариант: «Впереди, на ENE, кажется, совсем недалеко, виден за сплошным льдом скалистый остров», книжный вариант: «Впереди, на ONO, кажется, совсем недалеко, виден за сплошным льдом скалистый остров» .

36. Когда был расшифрован дневник Климова?
В журнальном варианте содержится очевидная ошибка: «Поздней ночью в марте 1933 года я переписал последнюю страницу этого дневника, последнюю, которую мне удалось разобрать» . В марте 1933 года Григорьев был еще в Балашовской школе. Без сомнения, правильный вариант в книжном издании: «в марте 1935 года» .
По этой же причине не убедительны журнальные: «Скоро двадцать лет, как была высказана «детская», «безрассудная» мысль покинуть корабль и итти на землю «Св. Марии»» . Книжный вариант соответствует 1935 году: «Минуло двадцать лет, как была высказана «детская», «безрассудная» мысль покинуть корабль и идти на Землю Марии» .

37. Павел Иваныч или Павел Петрович
В журнальном варианте лисью кухню в главе «Мы, кажется, встречались…» показывает Павел Иваныч, в книжном варианте – Павел Петрович.

38. Про Лури
В книжном варианте, описывая события, связанные с Ваноканом, Саня сначала постоянно называет своего бортмеханика по имени – Саша, а затем, только по фамилии. Похоже, что автор пришел к выводу, что два Саши сразу – это слишком много, и при дальнейшей публикации глав, а также в книжном варианте все те же события описываются с упоминанием только фамилии бортмеханика – Лури.

39. Шестилетний ненец
В 15 главе «Старый латунный багор» журнального издания очевидная опечатка. Шестидесятилетний ненец в «Костре» стал шестилетним.

40. Про меланхолическое настроение
В первой главе пятой части есть один забавный момент. В классическом книжном варианте: «В гостиницах у меня всегда становится меланхолическое настроение» . В журнальном было гораздо интереснее: «В гостиницах меня всегда тянет выпить, и становится меланхолическое настроение» . Увы, вариант с выпивкой в гостиницах не прошел проверку временем.

41. ЦО «Правда»
Практически везде (за редким исключением) автор называет центральный орган печати полным названием с аббревиатурой ЦО «Правда» – так, как это было принято в то время. В книжном издании осталась просто «Правда».

42. 1913?
В журнальном варианте главы «Читаю статью «Об одной забытой экспедиции»» явная ошибка: «Он вышел осенью 1913 года на шхуне «Св. Мария», с целью пройти северным морским путем, то есть тем самым Главсевморпутем, в управлении которого мы находимся» . Что это: опечатка, последствия правки или ошибка автора – непонятно. Разумеется, речь может идти только об осени 1912 года, как это указано в книжном издании.

43. Встреча с Ч.
Детали встречи Сани в Москве с легендарным летчиком Ч. в журнальном и книжном вариантах разнятся. По «Костру» «он в восемь часов приедет с аэродрома» , в книге: «в десять» . От «Правды» до квартиры Ч. «по меньшей мере четыре километра» (в «Костре») и «по меньшей мере шесть километров» в книге.

44. «Фром»?
В 14 главе пятой части «Прощальные письма» журнального варианта очевидная опечатка: «параллельно движению нансеновского «Фрома»» . В книжном издании правильный вариант «Фрам».

45. Что было в Рапорте
Имеются существенные различия в Рапорте капитана Татаринова в журнальном и книжном вариантах. В «Костре»: «В широте 80° обнаружен широкий пролив или залив, идущий от пункта под литерой «С» в нордовом направлении. Начиная от пункта под литерой «Ф», берег круто поворачивает в вест-зюйд-вестовом направлении» . В книге: «В широте 80° обнаружен широкий пролив или залив, идущий от пункта под литерой С в OSO направлении. Начиная от пункта под литерой Ф берег круто поворачивает в зюйд-зюйд-вестовом направлении» .

46. Кончилась полярная жизнь
Любопытная деталь из альтернативной журнальной концовки романа. Саня Григорьев прощается с Севером: «В 1937 году я поступил в Академию военно-воздушного флота и с тех пор Север и все, что с детских лет было связано с ним, отодвинулось и стало воспоминанием. Моя полярная жизнь кончилась, и, вопреки утверждению Пири, что, однажды заглянув в Арктику, вы будете стремиться туда до гроба, на Север я едва ли вернусь. Другие дела, другие мысли, другая жизнь» .

47. Дата смерти И. Л Татаринова
В эпилоге в «Костре» надпись на памятнике: «Здесь покоится тело капитана Татаринова, совершившего одно из самых отважных путешествий и погибшего на обратном пути с открытой им Северной Земли в мае 1915 года» . Почему май? В главе «Прощальные письма» последний рапорт капитана Татаринова был написан 18 июня 1915 года. Поэтому единственно правильной датой является дата в книжном варианте: «июнь 1915 года» .

Об иллюстрациях
Первым иллюстратором «Двух капитанов» стал Иван Харкевич. Именно с его рисунками печатался роман в «Костре» на протяжении двух лет. Исключение составляют номера 9 и 10 в 1939 году. В этих двух номерах рисунки Иосифа Еца. А дальше, с № 11-12 продолжилась публикация с рисунками И. Харкевича. Чем была вызвана эта временная замена художника – непонятно. Следует отметить, что Иосиф Ец иллюстрировал другие произведения Каверина, но его рисунки к первым главам четвертой части совсем не соответствуют стилистике рисунков Харкевича. Саню, Петьку и Ивана Ивановича читатели привыкли видеть другими.
Всего в журнале 89 иллюстраций: 82 – И. Харкевича и 7 – И. Еца.
Особенный интерес представляет заглавная иллюстрация, публиковавшаяся в каждом номере. Внимательно изучив этот рисунок, нетрудно убедиться, что изображенного на ней эпизода в романе нет. Самолет, пролетающий над затертым льдами кораблем. Что это? Фантазия художника, или же «тех. задание» автора – ведь роман в 1938 году еще не был дописан? Можно только гадать. Возможно даже, что автор в дальнейшем планировал рассказать читателям о том, как была найдена шхуна «Святая Мария». Почему бы и нет?

Рисунки Ивана Харкевича (№№ 8-12, 1938; №№ 1, 2, 4-6, 1939)

Я спустился на плоский берег и раздул костер.

Сторож глубоко вздохнул, как будто с облегчением, и все стало тихо…

- Ваше благородие, как же так, - сказал отец. - За что же брать меня?

Мы шли в «присутствие» и несли прошение.

- Ухо вульгарис, - объявил он с удовольствием, - ухо обыкновенное.

Старик варил клей.

Мы сидели в соборном саду.

А вот теперь посмотрите, Аксинья Федоровна, чем занимается ваш сынок…

Тетя Даша читала, поглядывая на меня…

- Не продается! - закричала тетя Даша. - Уходите!

Вечером он пригласил гостей и произнес речь.

- Кого хоронишь, мальчик? - тихо спросил меня пожилой человек.

Три гимнастерки надел он на себя.

Он снял шапку и бросил ее на снег.

Человек в кожаном пальто крепко держал меня за руку.

- Посмотрите-ка, Иван Андреевич, какая скульптура!

Какая-то девочка отворила дверь из кухни и появилась на пороге.

Я ударил Степу.

- Иван Павлович, вы - мой друг и наш друг, - сказала Нина Капитоновна.

- Иван Павлыч, откройте, это я!

Николай Антоныч открыл двери и выбросил меня на лестницу.

Куда бы я ни пошел со своим товаром, везде я натыкался на этого мужчину.

Иван Иваныч сидел у моей постели.

Я удивился, что в комнате такой беспорядок.

Татьяна и Ольга не сводили с него глаз.

Мы поехали на другую сторону катка.

- Это мое дело, с кем я дружу!

Это был Гаер Кулий.

Валька не сводил глаз со своих ног.

Я ожидал Катьку на Ружейной.

Ромашка рылся в моем сундучке.

- Ну, блудный сын, - сказал он и обнял меня.

Мы остановились перед воином времен Стефана Батория.

Когда мы пришли на перрон, Катька уже стояла на площадке вагона.

- Тебя исключат из школы…

- Я считаю Ромашова подлецом и могу доказать это…

Я увидел на пороге длинного рыжего парня.

- Валя! Да ты ли это?

Вдалеке были видны ненецкие чумы.

Кораблев поздоровался с фон-Вышимирским.

Дочь Вышимирского рассказывала о Ромашове.

Она стала поправлять наколку.

Кораблев работал, когда я пришел.

Катя уезжала из этого дома навсегда.

Николай Антоныч остановился у порога.

Под палаткой мы нашли того, кого искали…

Я прочитал прощальное письмо капитана.

Он ставил чемодан и начинал объяснять…

Мы встретили тетю Дашу на базаре.

До поздней ночи мы сидели за столом.

«Два капитана» — пожалуй, самый известный советский приключенческий роман для юношества. Он многократно переиздавался, входил в знаменитую «Библиотеку приключений», был дважды экранизирован — в 1955 и в 1976 го--ду В 1992 году Сергей Дебижев снял абсурди---ст-скую музыкальную пародию «Два капи--тана — 2», в сюжете не имевшую ничего об-щего с ро-маном Каверина, но эксплуатиро-вавшую его название как общеизвестное. . Уже в XXI веке роман стал литературной основой мюзикла «Норд-Ост» и пред-метом специальной музейной экспозиции в Пскове, родном городе авто-ра.- Героям «Двух капитанов» ставят памятники и называют их именами пло-щади и улицы. В чем же секрет литературной удачи Каверина?

Приключенческий роман и документальное расследование

Обложка книги «Два капитана». Москва, 1940 год «Детиздат ЦК ВЛКСМ»

На первый взгляд, роман выглядит просто соцреалистическим опусом, хотя и с тщательно проработанным сюжетом и использованием неко-то-рых не слиш-ком привычных для соцреалистической литературы модернист-ских приемов, например таких, как смена повествователя (две из десяти частей романа напи-саны от лица Кати). Это не так.--

К моменту начала работы над «Двумя капитанами» Каверин был уже довольно опытным литератором, и в романе ему удалось соединить несколько жанров: приключенческий роман-путешествие, роман воспитания, советский истори-ческий роман о недавнем прошлом (так называемый роман с ключом) и, нако-нец, военную мелодраму. Каждый из этих жанров имеет свою логику и свои механизмы удержания читательского внимания. Каверин — внимательный читатель работ формалистов Формалисты — ученые, представлявшие так называемую формальную школу в литерату-роведении, возникшую вокруг Общества изу-чения поэтического языка (ОПОЯЗа) в 1916 го--ду и просуществовавшую до конца 1920-х. Формальная школа объединяла тео-ретиков и историков литературы, стиховедов, лин-гвистов. Самыми известными ее предста-ви--телями были Юрий Тынянов, Борис Эй-хен---баум и Виктор Шкловский. — много размышлял о том, возможно ли жан-ро-вое новаторство в истории литературы. Роман «Два капитана» можно счи-тать результатом этих размышлений.

Киностудия «Мосфильм»

Сюжетную канву путешествия-расследования по следам писем капитана Тата-ринова, о судьбе экспедиции которого много лет никто ничего не знает, Каве-рин заимствовал из известного романа Жюля Верна «Дети капитана Гранта». Как и у французского писателя, текст писем капитана сохранился не полно-стью и место последней стоянки его экспедиции становится загадкой, которую на протяжении долгого времени отгадывают герои. Каверин, однако, усиливает эту документальную линию. Теперь речь идет не об одном письме, по следам которого ведутся поиски, а о целой серии документов, которые постепенно попадают в руки к Сане Григорьеву В раннем детстве он по многу раз читает выброшенные на берег в 1913 году письма капитана и штурмана «Святой Марии» и бук-вально выучивает их наизусть, еще не зная, что письма, найденные на берегу в сумке уто-нувшего почтальона, рассказы-вают об одной и той же экспедиции. Потом Саня знакомится с семьей капитана Татари-нова, получает до-ступ к его книгам и разби-рает заметки на по-лях о перспективах поляр-ных исследо-ваний в России и мире. Во время учебы в Ленин-граде Григорьев тща-тельно штуди-рует прес-су 1912 года, чтобы узнать, что писали в это время об экспедиции «Свя-той Марии». Сле-дующий этап — находка и кро-потливая расшифровка дневника того самого штурма-на, которому принадлежало одно из энских писем. Наконец, в самых по-след-них главах главный герой становится облада-телем предсмертных писем капитана и вах-тен-ного журнала судна. .

«Дети капитана Гранта» — роман о поисках экипажа морского судна, история спасательной экспедиции. В «Двух капитанах» Саня и дочь Татаринова, Катя, ищут свидетельства гибели Татаринова, чтобы восстановить добрую память об этом человеке, когда-то не оцененном современниками, а потом и вовсе забытом. Взявшись за реконструкцию истории экспедиции Татаринова, Григо-рьев принимает на себя обязательство публично разоблачить Николая Антоно-вича, кузена капитана, а впоследствии — Катиного отчима. Сане удается дока-зать его пагубную роль в снаряжении экспедиции. Так Григорьев становится как бы живым заместителем погибшего Татаринова (не без аллюзий к исто-рии принца Гамлета). Из расследования Александра Григорьева следует еще один неожи-данный вывод: письма и дневники нужно писать и хранить, поско-льку это способ не только собрать и сберечь информацию, но еще и рассказать потом-кам о том, что от тебя пока не готовы выслушать современники. Харак-тер-но, что сам Григорьев на последних этапах поисков начинает вести днев-ник — или, точнее, создавать и хранить серию неотправленных писем к Кате Тата-риновой.

Здесь и заключено глубокое «подрывное» значение «Двух капитанов». Роман утверждал важность старых личных документов в эпоху, когда личные архивы либо изымались при обысках, либо их уничтожали сами владельцы, опасаясь, что их дневники и письма попадут в руки НКВД.

Американская славистка Катерина Кларк назвала свою книгу о соцреалистиче-ском романе «История как ритуал». Во времена, когда история представала на страницах бесчисленных романов ритуалом и мифом, Каверин изобразил в своей книге романтического героя, восстанавливающего исто-рию как вечно ускользающую тайну, которую нужно расшифровать, наделить личным смы-слом. Вероятно, эта двойная перспектива стала еще одной причи-ной, по кото-рой роман Каверина сохранял свою популярность на протяжении всего ХХ века.

Роман воспитания

Кадр из многосерийного фильма «Два капитана», режиссер Евгений Карелов. 1976 год Киностудия «Мосфильм»

Вторая жанровая модель, использованная в «Двух капитанах», — роман воспи-тания, жанр, возникший во второй половине XVIII века и бурно развивавшийся в XIX и XX столетии. В фокусе романа воспитания всегда история взросления героя, формирование его характера и мировоззрения. «Два капитана» примы-кают к той разновидности жанра, которая рассказывает о биографии героя-сиро-ты: образцами явно стали «История Тома Джонса, найденыша» Генри Филдин-га и, конечно, романы Чарльза Диккенса, прежде всего «Приключе-ния Оли-ве-ра Твиста» и «Жизнь Дэвида Копперфильда».

По-видимому, последний роман имел решающее значение для «Двух капита-нов»: впервые увидев однокашника Сани — Михаила Ромашова, Катя Татари-нова, как будто предчувствуя его зловещую роль в своей и Саниной судьбе, говорит о том, что он страшен и похож на Урию Хипа — главного злодея из «Жиз-ни Дэвида Копперфильда». К роману Диккенса ведут и другие сюжет-ные парал-лели: деспотичный отчим; самостоятельное долгое путешествие в другой город, навстречу лучшей жизни; изобличение «бумажных» махина-ций злодея.

Кадр из многосерийного фильма «Два капитана», режиссер Евгений Карелов. 1976 год Киностудия «Мосфильм»

Впрочем, в истории взросления Григорьева появляются мотивы, не свойствен-ные литературе XVIII и XIX века. Личностное становление Сани — это процесс постепенного накапливания и концентрации воли. Всё начинается с преодоле-ния немоты Из-за перенесенной в раннем детстве болез-ни Саня потерял способность гово-рить. Немота фактически становится причи-ной гибели Саниного отца: мальчик не может рассказать, кто на самом деле убил сторожа и почему нож отца оказался на месте пре-ступления. Саня обретает речь благодаря чудесному доктору — беглому каторжнику Ивану Ивановичу: буквально за несколько сеансов он показывает своему пациенту пер-вые и самые главные упражнения для трени-ровки произнесения гласных и коротких слов. Потом Иван Иванович исчезает, и даль-нейший путь к обретению речи Саня проде-лывает сам. , а после этого первого впечатляющего волевого акта Григорьев предпринимает и другие. Еще учась в школе, он решает стать летчиком и начи-нает систематически закаляться и заниматься спортом, а также читать книги, имеющие прямое или косвенное отношение к авиации и самолетостроению. Одновременно он тренирует способности к самообладанию, так как слишком импульсивен и впечатлителен, а это очень мешает в публичных выступлениях и при общении с чиновниками и начальниками.

Авиационная биография Григорьева демонстрирует еще большую решимость и концентрацию воли. Сперва обучение в летном училище — в начале 1930-х, при нехватке оборудования, инструкторов, летных часов и просто денег на жизнь и еду. Потом долгое и терпеливое ожидание назначения на Север. Затем работа в гражданской авиации за полярным кругом. Наконец, в заключи-тельных частях романа молодой капитан борется и с внешними врагами (фа-ши---стами), и с предателем Ромашовым, и с болезнью и смертью, и с тоской разлуки. В конце концов он выходит из всех испытаний победителем: возвра-ща-ется к профессии, находит место последней стоянки капитана Татаринова, а потом и затерявшуюся в эвакуационных пертурбациях Катю. Ромашов разоб-лачен и арестован, а лучшие друзья — доктор Иван Иванович, учитель Кораб-лев, друг Петька — снова рядом.

Кадр из многосерийного фильма «Два капитана», режиссер Евгений Карелов. 1976 год Киностудия «Мосфильм»

За всей этой эпопеей становления человеческой воли прочитывается серьезное влияние философии Фридриха Ницше, усвоенной Кавериным из оригинала и из косвенных источников — сочинений авторов, ранее испытавших воздей-ствие Ницше, например Джека Лондона и Максима Горького. В этом же воле-вом ницшеанском ключе переосмысляется и главный девиз романа, позаим-ствованный из стихотворения английского поэта Альфреда Теннисона «Улисс». Если у Теннисона строки «бороться и искать, найти и не сдаваться» В оригинале — «to strive, to seek, to find, and not to yield». описы-вают вечного странника, романтического путешественника, то у Каверина они пре-вращаются в кредо несгибаемого и постоянно воспитывающего себя воина.

Кадр из многосерийного фильма «Два капитана», режиссер Евгений Карелов. 1976 год Киностудия «Мосфильм»

Действие «Двух капитанов» начинается накануне революции 1917 года, а за-канчивается в те же дни и месяцы, когда пишутся последние главы романа (1944 год). Таким образом, перед нами не только история жизни Сани Григорь-ева, но и история страны, проходящей те же стадии становления, что и герой. Каверин пытается показать, как после забитости и «немоты», хаоса начала 1920-х и героических трудовых порывов начала 1930-х к концу войны она начи--нает уверенно двигаться к светлому будущему, строить которое пред-стоит Григорь-еву, Кате, их близким друзьям и другим безымянным героям с та-ким же запа-сом воли и терпения.

В эксперименте Каверина не было ничего удивительного и особенно новатор-ского: революция и Гражданская война довольно рано стали предметом исто-ризирующих описаний в сложных синтетических жанрах, соединявших в себе, с одной стороны, черты исторической хроники, а с другой — семейной саги или даже квазифольклорного эпоса. Процесс включения событий конца 1910-х — на-чала 1920-х годов в исторические художественные повествования начался уже во второй половине 1920-х Например, «Россия, кровью умытая» Артема Веселого (1927-1928), «Хождение по мукам» Алексея Толстого (1921-1941) или «Тихий Дон» Шолохова (1926-1932). . Из жанра исторической семейной саги конца 1920-х Каверин заимствует, например, мотив разделения семьи по идеологи-чес-ким (или этическим) причинам.

Но самый интересный исторический пласт в «Двух капитанах», пожалуй, свя-зан не с описанием революционного Энска (под этим названием Каверин изо-бразил свой родной Псков) или Москвы периода Гражданской войны. Интерес-нее здесь более поздние фрагменты, описывающие Москву и Ленинград конца 1920-х и 1930-х годов. И в этих фрагментах проявляются черты еще одного прозаического жанра — так называемого романа с ключом.

Роман с ключом

Кадр из многосерийного фильма «Два капитана», режиссер Евгений Карелов. 1976 год Киностудия «Мосфильм»

Этот старинный жанр, возникший еще во Франции XVI века для осмеяния при-дворных кланов и группировок, вдруг оказался востребованным в советской литературе 1920-30-х годов. Главный принцип roman à clef состоит в том, что реальные лица и события кодируются в нем и выводятся под другими (но часто узнаваемыми) именами, что позволяет сделать прозу одновременно и хрони-каль-ной, и памфлетной, но при этом привлечь внимание читателя к тому, какие трансформации переживает «реальная жизнь» в писа-тель-ском воображе-нии. Как правило, разгадать прототипы романа с ключом могут совсем немно-гие — те, кто очно или заочно знаком с этими реальными лицами.

«Козлиная песнь» Константина Вагинова (1928), «Сумасшедший корабль» Ольги Форш (1930), «Театральный роман» Михаила Булгакова (1936), наконец, ранний роман самого Каверина «Скандалист, или Вечера на Васильев-ском острове» (1928) — все эти произведения представляли современные события и реальных лиц действующими в вымышленных литературных мирах. Неслу-чайно большинство этих романов посвящены людям искусства и их кол-леги-альному и дружескому общению. В «Двух капитанах» основные принципы романа с ключом не выдерживаются последовательно — однако, изображая жизнь литераторов, художников или актеров, Каверин смело пользуется прие-мами из арсенала знакомого ему жанра.

Помните сцену свадьбы Пети и Саши (сестры Григорьева) в Ленинграде, где упоминается художник Филиппов, который «расчертил [корову] на маленькие квадратики и каждый квадратик пишет отдельно»? В Филиппове мы без труда узнаем и его «аналитический метод». Саша берет заказы в ле-нин-градском отделении «Детгиза» — это значит, что она сотрудничает с леген-дар-ной маршаковской редакцией, трагически разгромленной в 1937 году Каверин явно рисковал: он начал писать свой роман в 1938-м, уже после того, как редакция была распущена, а некоторые ее сотрудники арестованы. . Интересны и подтексты театральных сцен — с посещением разных (реальных и полувымышленных) спектаклей.

О романе с ключом применительно к «Двум капитанам» можно говорить весь-ма условно: это не полномасштабное использование жанровой модели, но пе-ре--не-сение лишь некоторых приемов; большинство героев «Двух капитанов» не являются зашифрованными историческими лицами. Тем не менее ответить на вопрос о том, зачем в «Двух капитанах» понадобились такие герои и фраг-мен-ты, очень важно. Жанр романа с ключом предполагает разделе-ние чита-тель-ской аудитории на тех, кто способен, и тех, кто не способен подо-брать нужный ключ, то есть на посвященных и воспринимающих повество-ва-ние как таковое, без восстановления реальной подоплеки. В «артистических» эпизодах «Двух капитанов» мы можем наблюдать нечто подобное.

Производственный роман

Кадр из многосерийного фильма «Два капитана», режиссер Евгений Карелов. 1976 год Киностудия «Мосфильм»

В «Двух капитанах» есть герой, фамилия которого зашифрована только ини-циа-лом, но разгадать ее с легкостью мог любой советский читатель, и никакого ключа для этого не требовалось. Летчик Ч., за успехами которого с замиранием сердца наблюдает Григорьев, а потом с некоторой робостью обращается к нему за помощью, — это, конечно, Валерий Чкалов. Без труда расшифровывались и другие «авиационные» инициалы: Л. — Сигизмунд Леваневский, А. — Алек-сандр Анисимов, С. — Маврикий Слепнёв. Начатый в 1938 году, роман должен был подвести предварительный итог бурной советской арктической эпопее 1930-х, где в равной степени проявляли себя полярники (наземные и морские) и летчики.

Кратко восстановим хронологию:

1932 год — ледокол «Александр Сибиряков», первое плавание по Север-ному морскому пути из Белого моря в Берингово за одну навигацию.

1933-1934 годы — знаменитая челюскинская эпопея, попытка плавания из Мурманска во Владивосток за одну навигацию, с гибелью корабля, высадкой на льдине, а затем спасением всего экипажа и пассажиров с помощью лучших пилотов страны: спустя еще много лет имена этих пилотов мог перечислить наизусть любой советский школьник.

1937 год — первая дрейфующая полярная станция Ивана Папанина и первый беспосадочный перелет Валерия Чкалова на североамериканс-кий континент.

Полярники и летчики были в 1930-е главными героями современности, и то, что Саня Григорьев не просто выбрал авиационную профессию, но захотел связать свою судьбу с Арктикой, сразу же сообщало его образу романтический ореол и большую привлекательность.

Между тем если отдельно рассмотреть профессиональную биографию Григорь-ева и его неуклонные попытки добиться посылки экспедиции по поиску экипа-жа капитана Татаринова, то станет понятно, что «Два капитана» заключают в себе черты еще одного типа романа — производственного, получившего ши-ро--кое распространение в литературе социалистического реализма в конце 1920-х годов, с началом индустриализации. В одной из разновидностей такого романа в центре оказывался молодой герой-энтузиаст, любящий свою работу и страну больше самого себя, готовый на самопожертвование и одержимый идеей «прорыва». В его стремлении совершить «прорыв» (внедрить какое-то техническое новшество или просто неустанно работать) ему обязательно будет чинить препятствия герой-вредитель В роли такого вредителя может выступать руководитель-бюрократ (конечно, по натуре консерватор) или несколько таких руково-дителей. . Наступает момент, когда главный герой терпит поражение и его дело, как кажется, почти проиграно, но все-таки силы разума и добра побеждают, государство в лице самых разумных своих представителей вмешивается в конфликт, поощряет новатора и наказывает консерватора.

«Два капитана» близки этой модели производственного романа, наиболее памятной советским читателям по знаменитой книге Дудинцева «Не хлебом единым» (1956). Антагонист и завистник Григорьева Ромашов рассылает по всем инстанциям письма и распространяет ложные слухи — результатом его деятельности становится внезапная отмена поисковой операции в 1935 году и изгнание Григорьева с любимого им Севера.

Кадр из многосерийного фильма «Два капитана», режиссер Евгений Карелов. 1976 год Киностудия «Мосфильм»

Пожалуй, самая интересная сегодня линия в романе — это превращение гра-ждан-ского летчика Григорьева в летчика военного, а мирных исследователь-ских интересов к Арктике — в интересы военные и стратегические. Впервые такое развитие событий предсказывает посетивший Саню в ленинградской гостинице в 1935 году безымянный моряк. Потом, после долгой «ссылки» в поволжскую мелиоративную авиацию, Григорьев решает собственными силами изменить свою судьбу и уходит добровольцем на испанскую войну. Оттуда он возвращается уже военным летчиком, и дальше вся его биография, как и история освоения Севера, показана как военная, тесно связанная с безо-пасностью и стратегическими интересами страны. Неслучайно и Ромашов оказывается не просто вредителем и предателем, но и военным преступником: события Отечественной войны становятся последним и предельным испыта-нием и для героев, и для антигероев.

Военная мелодрама

Кадр из многосерийного фильма «Два капитана», режиссер Евгений Карелов. 1976 год Киностудия «Мосфильм»

Последний жанр, который воплотился в «Двух капитанах», — это жанр военной мелодрамы, которая в годы войны могла реализовываться как на театральной сцене, так и в кино. Пожалуй, самый близкий аналог романа — пьеса Констан-тина Симонова «Жди меня» и снятый на ее основе одноименный кино-фильм (1943 год). Действие последних частей романа разворачивается как будто бы вослед сюжетной канве этой мелодрамы.

В самые первые дни войны самолет бывалого летчика сбивают, он оказывается на оккупированной территории, а потом при невыясненных обстоятельствах надолго пропадает. Его жена не хочет верить в то, что он погиб. Она меняет старую гражданскую профессию, связанную с интеллектуальной деятельно-стью, на простую тыловую и отказывается эвакуироваться. Бомбежки, рытье окопов на подступах к городу — все эти испытания она переживает с достоин-ством, не переставая надеяться, что ее муж жив, и в конце концов дожидает-ся его. Это описание вполне применимо и к фильму «Жди меня», и к роману «Два капитана» Конечно, есть и различия: Катя Татаринова в июне 1941-го живет не в Москве, как си-моновская Лиза, а в Ленинграде; ей прихо-дится пройти через все испытания блокады, и уже после ее эвакуации на Большую землю Григорьев не может выйти на ее след. .

Последние части романа Каверина, написанные попеременно то от лица Кати, то от лица Сани, успешно используют все приемы военной мелодрамы. И по-скольку этот жанр продолжал эксплуатироваться и в послевоенной литературе, театре и кино, «Два капитана» еще долгое время точно попадали в горизонт читательских и зрительских ожиданий Горизонт ожидания (нем. Erwartungs-horizont) — термин немецкого историка и тео-ре-тика литературы Ханса-Роберта Яусса, комплекс эстетических, социально-политиче-ских, психологических и прочих представле-ний, определяющих отношение автора к об-ще-ству, а также отношение читателя к про-из-ведению. . Юношеская любовь, зародившаяся в испытаниях и конфликтах 1920-30-х, прошла последнюю и самую серьезную проверку войной.

Однажды в городе Энске, на берегу реки, был найден мёртвый почтальон и сумка с письмами. Тётя Даша каждый день читала своим соседям вслух по одному письму. Особенно запомнились Сане Григорьеву строки о дальних полярных экспедициях...

Саня живёт в Энске с родителями и сестрой Сашей. По нелепой случайности Саниного отца обвиняют в убийстве и арестовывают. О настоящем убийце знает только маленький Саня, но из-за немоты, от которой лишь позже избавит его чудесный доктор Иван Иванович, он ничего не может сделать. Отец умирает в тюрьме, через какое-то время мать выходит замуж. Отчим оказывается жестоким и подлым человеком, который мучает и детей, и жену.

После смерти матери тётя Даша и сосед Сковородников решают отправить Саню с сестрой в приют. Тогда Саня и его друг Петя Сковородников бегут в Москву, а оттуда - в Туркестан. «Бороться и искать, найти и не сдаваться» - эта клятва поддерживает их в пути. Мальчики пешком добираются до Москвы, но Петькин дядя, на которого они рассчитывали, ушёл на фронт. После трёх месяцев почти бесплатной работы у спекулянтов им приходится скрываться от проверки. Петьке удаётся бежать, а Саня попадает сначала в распределитель для беспризорников, оттуда - в школу-коммуну.

Сане нравится в школе: он читает и лепит из глины, у него появляются новые друзья - Валька Жуков и Ромашка. Однажды Саня помогает донести сумку незнакомой старушке, которая живёт в квартире заведующего школой Николая Антоновича Татаринова. Здесь же Саня встречает Катю, хорошенькую, но несколько склонную «задаваться» девочку с косичками и тёмными живыми глазами. Через некоторое время Саня вновь оказывается в знакомом доме Татариновых: его посылает туда за лактометром, прибором для проверки состава молока, Николай Антонович. Но лактометр взрывается. Катя собирается взять вину на себя, но гордый Саня не позволяет ей это сделать.

Квартира Татариновых становится для Сани «чем-то вроде пещеры Али-Бабы с её сокровищами, загадками и опасностями». Нина Капитоновна, которой Саня вовсю помогает по хозяйству и которая кормит его обедами, - «сокровище»; Марья Васильевна, «ни вдова, ни мужняя жена», которая всегда ходит в чёрном платье и часто погружается в тоску, - «загадка»; а «опасность» - Николай Антонович, как выяснилось, двоюродный дядя Кати. Любимая тема рассказов Николая Антоновича - двоюродный брат, то есть муж Марьи Васильевны, о котором он «всю жизнь заботился» и который «оказался неблагодарным». Николай Антонович уже давно влюблён в Марью Васильевну, но пока та «безжалостна» к нему, скорее её симпатию вызывает иногда приходящий в гости учитель географии Кораблев. Хотя, когда Кораблев делает Марье Васильевне предложение, он получает отказ. В тот же день Николай Антонович собирает дома школьный совет, где Кораблев резко осуждается. Решено ограничить деятельность учителя географии - тогда он обидится и уйдёт, Саня сообщает Кораблеву обо всем услышанном, но в результате Николай Антонович выгоняет Саню из дома. Обиженный Саня, заподозрив Кораблева в предательстве, покидает коммуну. Пробродив по Москве целый день, он совершенно разболевается и попадает в больницу, где его вновь спасает доктор Иван Иванович.

Прошло четыре года - Сане семнадцать лет. В школе идёт представление инсценированного «суда над Евгением Онегиным», именно здесь Саня вновь встречает Катю и раскрывает ей свою тайну: уже давно он готовится стать лётчиком. Саня наконец узнает от Кати историю капитана Татаринова. В июне двенадцатого года он, заехав в Энск попрощаться с семьёй, вышел на шхуне «Св. Мария» из Петербурга во Владивосток. Экспедиция не вернулась. Мария Васильевна безрезультатно посылала прошение о помощи царю: считалось, что если Татаринов погиб, то по собственной вине: он «небрежно обращался с казённым имуществом». Семья капитана переехала к Николаю Антоновичу. Саня часто встречается с Катей: они вместе ходят на каток, в зоопарк, где Саня вдруг сталкивается со своим отчимом. На школьном балу Саня и Катя остаются наедине, но их разговору мешает Ромашка, который затем обо всем докладывает Николаю Антоновичу. Саню больше не принимают у Татариновых, а Катю отправляют к тётке в Энск. Саня избивает Ромашку, оказывается, и в истории с Кораблевым именно он сыграл роковую роль. И все же Саня раскаивается в своём поступке - с тяжёлым чувством он уезжает в Энск.

В родном городе Саня находит и тётю Дашу, и старика Сковородникова, и сестру Сашу, он узнает, что Петька тоже живёт в Москве и собирается стать художником. Ещё раз Саня перечитывает старые письма - и вдруг понимает, что они впрямую относятся к экспедиции капитана Татаринова! С волнением Саня узнает, что не кто иной, как Иван Львович Татаринов, открыл Северную землю и назвал её в честь своей жены Марьи Васильевны, что именно по вине Николая Антоновича, этого «страшного человека», большая часть снаряжения оказалась негодной. Строки, в которых прямо названо имя Николая, размыты водой и сохранились лишь в памяти Сани, но Катя верит ему.

Саня твёрдо и решительно обличает Николая Антоновича перед Марьей Васильевной и даже требует, чтобы именно она «предъявила обвинение». Только потом Саня понимает, что этот разговор окончательно сразил Марью Васильевну, убедил её в решении покончить с собой, ведь Николай Антонович к тому времени уже был её мужем... Врачам не удаётся спасти Марью Васильевну: она умирает. На похоронах Саня подходит к Кате, но та отворачивается от него. Николаю Антоновичу удалось убедить всех в том, что речь в письме шла совсем не о нем, а о каком-то «фон Вышимирском» и что Саня виновен в смерти Марьи Васильевны. Сане остаётся только усиленно готовиться к поступлению в лётную школу, чтобы когда-нибудь найти экспедицию капитана Татаринова и доказать свою правоту. Последний раз увидевшись с Катей, он уезжает учиться в Ленинград. Он занимается в лётной школе и одновременно работает на заводе в Ленинграде; в Академии художеств учатся и сестра Саша, и её муж Петя Сковородников. Наконец Саня добивается назначения на Север. В городе Заполярье он встречается с доктором Иваном Ивановичем, тот показывает ему дневники штурмана «Св. Марии» Ивана Климова, умершего в 1914 году в Архангельске. Терпеливо расшифровывая записи, Саня узнает о том, что капитан Татаринов, отправив людей на поиски земли, сам остался на корабле. Штурман описывает тяготы похода, с восхищением и уважением отзывается о своём капитане. Саня понимает, что следы экспедиции нужно искать именно на Земле Марии.

От Вали Жукова Саня узнает о некоторых московских новостях: Ромашка стал «самым близким человеком» в доме Татариновых и, кажется, «собирается жениться на Кате». Саня постоянно думает о Кате - он решает поехать в Москву. А пока они с доктором получают задание лететь в глухое становище Ванокан, но попадают в пургу. Благодаря вынужденной посадке Саня находит багор со шхуны «Св. Мария». Постепенно из «осколков» истории капитана составляется стройная картина.

В Москве Саня планирует выступить с докладом об экспедиции. Но сначала выясняется, что Николай Антонович уже отчасти опередил его, напечатав статью об открытии капитана Татаринова, а затем тот же Николай Антонович со своим помощником Ромашкой публикуют в «Правде» клевету на Саню и тем самым добиваются отмены доклада. Иван Павлович Кораблев во многом помогает Сане и Кате. При его содействии в отношениях между молодыми людьми исчезает недоверие: Саня понимает, что Кате пытаются навязать брак с Ромашкой. Катя покидает дом Татариновых. Теперь она геолог, начальник экспедиции.

Ничтожный, но теперь несколько «остепенившийся» Ромашка ведёт двойную игру: он предлагает Сане доказательства вины Николая Антоновича, если тот откажется от Кати. Саня ставит об этом в известность Николая Антоновича, но тот уже не в силах противостоять ловкому «ассистенту». С помощью Героя Советского Союза лётчика Ч. Саня все же получает разрешение на экспедицию, в «Правде» печатают его статью с выдержками из дневника штурмана. А пока он возвращается на Север.

Экспедицию вновь пытаются отменить, но Катя проявляет решительность - и вот весной они с Саней должны встретиться в Ленинграде, чтобы готовиться к поискам. Влюблённые счастливы - белыми ночами они гуляют по городу, все время занимаются подготовкой к экспедиции. Саша, Санина сестра, родила сына, но внезапно её состояние резко ухудшается - и она умирает. Экспедиция по непонятной причине отменяется - Сане дают совсем другое назначение.

Проходит пять лет. Саня и Катя, теперь Татаринова-Григорьева, живут то на Дальнем Востоке, то в Крыму, то в Москве. В конце концов они поселяются в Ленинграде вместе с Петей, его сыном и Катиной бабушкой. Саня участвует в войне в Испании, а затем отбывает на фронт. Однажды Катя вновь встречает Ромашку, и тот рассказывает ей о том, как он, спасая раненого Саню, пытался выбраться из окружения немцев и как Саня пропал. Катя не хочет верить Ромашке, в это трудное время она не теряет надежды. И действительно Ромашка врёт: на самом деле он не спас, а бросил тяжелораненого Саню, отобрав у него оружие и документы. Сане удаётся выбраться: он лечится в госпитале, а оттуда отправляется в Ленинград на поиски Кати.

В Ленинграде Кати нет, зато Саню приглашают лететь на Север, где уже тоже идут сражения. Саня, так и не найдя Катю ни в Москве, где он просто разминулся с ней, ни в Ярославле, думает, что она в Новосибирске. Во время успешного выполнения одного из боевых заданий экипаж Григорьева совершает вынужденную посадку недалеко от того места, где, по мнению Сани, нужно искать следы экспедиции капитана Татаринова. Саня находит тело капитана, а также его прощальные письма и отчёты. А вернувшись в Полярный, у доктора Павлова Саня находит и Катю.

Летом 1944 г. Саня и Катя проводят отпуск в Москве, где видятся со всеми друзьями. Сане нужно выполнить два дела: он даёт показания по делу осуждённого Ромашова, а в Географическом обществе с большим успехом проходит его доклад об экспедиции, об открытиях капитана Татаринова, о том, из-за кого эта экспедиция погибла. Николай Антонович с позором изгоняется из зала. В Энске семья вновь собирается за столом. Старик Сковородников в своей речи объединяет Татаринова и Саню: «такие капитаны двигают вперёд человечество и науку».