Кто такой туве янссон. Финская писательница Туве Янссон: биография, личная жизнь и творчество

), она проходит стажировку в художественных школах Франции, Германии, Италии. К этому времени у себя на родине она уже добилась определённого признания, поскольку чуть ли не с 10 лет выполняла иллюстрации для популярного детского журнала, главным редактором которого была хорошая знакомая родителей.

Завершив учёбу за границей, Туве возвращается домой и начинает иллюстрировать книги и рисовать карикатуры по заказу разных изданий.

Всемирная известность к Янссон пришла благодаря книжному сериалу о муми-троллях: очаровательных существах, обитающих в идиллической Муми-долине. Эти книги, иллюстрации к которым Янссон выполняла сама, били все рекорды по популярности в 1950-60-е годы. Они расходились многомиллионными тиражами и издавались по всему миру. К примеру, одна только «Шляпа волшебника» была переведена на 34 языка, включая японский, тайский и фарси.

Всего о муми-троллях Янссон написала 8 повестей («Маленькие тролли и большое наводнение», «Муми-тролль и комета», «Шляпа волшебника», «Опасное лето», «Мемуары Муми-папы», «Волшебная зима», «Папа и море», «В конце ноября»), один сборник рассказов «Дитя-невидимка», 4 книжки в картинках («Опасное путешествие», «А что потом», «Кто утешит малютку», «Мошенник в доме Муми-троллей»). Янссон лично адаптировала свои книги для театра. По мотивам «Опасного лета» она сначала написала пьесу «Муми-тролли за кулисами», а затем либретто к мюзиклу «Муми-опера».

К обрушившейся на неё популярности Янссон испытывала двоякое чувство. С одной стороны, её раздражала излишняя коммерциализация её творчества, с другой, именно огромные доходы, получаемые от всевозможной продукции с муми-тематикой (майки, кепки, плакаты, значки) позволили ей арендовать, а затем выкупить в собственность остров Кловхарун в Финском заливе, на котором она часто укрывалась от журналистов и надоедливых почитателей.

Успех во всем мире «Шляпы волшебника» привлёк к Янссон внимание агентства Associated Press , откуда она получила письмо со следующими словами: «Чудесные существа, созданные вами, могли бы стать героями комикса, который мы желали бы печатать». Туве был предложен контракт на семь лет. Она с радостью согласилась: договор на публикацию комикса гарантировал ей стабильный доход. Окружение Янссон осудило её: все друзья посчитали, что она продала свой талант западной масскультуре. Кроме того, рисовать детские комиксы считалось в богемной среде унизительным. Сама Туве считала, что бедность хуже любого унижения. Первый комикс появился на страницах лондонской газеты The Evening News 20 сентября 1954 года. На пике популярности муми-тематики комикс Янссон продавался в 17 странах и публиковался 58 изданиями.

Первоначально Янссон лично рисовала каждую полосу комикса, но вскоре эта работа ей наскучила, и она передала её брату Ларсу, который без остановки придумывал и рисовал муми-комиксы на протяжении 20 лет, превратив их в очень доходный бизнес.

Поразительно, но сама Янссон всегда подчеркивала, что в первую очередь она - художник, и очень серьёзно к своей литературной деятельности не относилась. Однако её картины всегда привлекали гораздо меньше внимания, чем книжки о муми-троллях.

Среди работ Янссон как художника самыми известными являются:

фрески в здании мэрии Хельсинки (1947)
настенная роспись в здании мэрии города Хамина (1952)
настенная роспись в здании средней школы города Карья (1953)
роспись алтаря в церкви города Теува (1954)

С годами популярность муми-книг не шла на спад, а наоборот, только росла. Книги Туве Янссон привлекают внимание не только детей, но и взрослых читателей, и даже учёных. По творчеству Янссон было защищено множество диссертаций, её сказки подвергались семиотическому и психоаналитическому анализу. В её книгах находят отголоски дзен-буддизма и христианства, отсылки к философии Канта.

Празднование 80-го дня рождения Янссон в 1994 превратилось в государственное мероприятие, по масштабу и пафосу сопоставимое с Днём независимости. День рождения обожаемого автора страна отмечала фейерверками и праздничными шествиями. Янссон чествовали как национального героя.

В июне 2001 года писательница скончалась от обширного кровоизлияния в мозг.

В день похорон Янссон в Финляндии был объявлен национальный траур. Президент страны, обращаясь с соболезнованиями к родственникам писательницы, сказал, что «Творчество Туве Янссон - самый большой вклад Финляндии в мировую сокровищницу культуры после Калевалы и Сибелиуса ».

Награды, которых была удостоена Туве Янссон:

«Премия Нильса Хольгерсона» лучшему детскому писателю года (1953)
Премия имени Х. К. Андерсена за вклад в развитие детской литературы (1966)
Премия Шведской Академии Искусств (1972)
Золотая Президентская Медаль Финляндии (1976)
Почетное звание доктора искусствоведения Университета Хельсинки (1978)
Премия имени Сельмы Лагерлеф за вклад в литературу (1993)
Звание Почетного Профессора Финской Республики (1995)
Литературная Премия Американо-Скандинавского Культурного Фонда за вклад в искусство (1996)

С 2002 года в Финляндии вручается Литературная Премия имени Туве Янссон.

Личная жизнь

В молодости Туве Янссон много и активно общалась с противоположным полом, и даже была одно время обручена с журналистом Атосом Виртаненом . По причинам, которые до сих пор остаются загадкой, помолвка была расторгнута (предположительно, самим Виртаненом).

Перешагнув рубеж в 35 лет, Янссон осознала свою бисексуальность и с тех пор поддерживала близкие отношения исключительно с женщинами . В то время в Финляндии в богемной среде однополые отношения считались приемлемыми, хотя общество в целом к лицам нетрадиционной ориентации относилось негативно .

С 1956 года постоянным партнером Янссон стала художница Тууликки Пиетиля (1917-2009). Янссон и Пиетиля прожили вместе 45 лет. Тууликки стала прототипом созерцательной и философской Туу Тикки из повести Янссон «Волшебная зима» - факт, которым Пиетиля очень гордилась. Не единожды в интервью она говорила: «Вы знаете, что Туу Тикки - это я? Туве списала этот персонаж с меня» .

Долгое время им удавалось с успехом скрывать свою связь. На вопросы интервьюеров о личной жизни Янссон неизменно отвечала, что является принципиальным противником института брака и не хочет иметь детей по философским убеждениям. Янссон и Пиетиля открыто рассказали о своих отношениях на пресс-конференции в 1993 году .

По завещанию Янссон именно Пиетиля унаследовала недвижимость, которой владели женщины (две квартиры в Хельсинки и остров Кловхарун). Авторские права на книги перешли во владение племянницы Софии Янссон (дочери Ларса).

Уже в 1960-е годы Туве Янссон стала миллионером. Огромные доходы от продажи смежных прав (театральные постановки, сувенирная продукция с муми-троллями) быстро сделали Янссон одной из самых богатых женщин в Финляндии. Однако она продолжала до самой смерти вести скромный образ жизни: пользовалась общественным транспортом, сама ходила за покупками в магазин рядом со своим домом и лично отвечала на большую часть писем от своих читателей.

Остров Кловхарун

Янссон написала ряд повестей и рассказов, не имеющих отношения к муми-троллям.

Особенности творческой манеры

Несмотря на то, что тролли были заимствованы писательницей из шведских сказок, их образ был существенно переработан, и в целом можно говорить о том, что фольклор оказал на творчество Туве Янссон минимальное влияние. Жизнь обитателей Муми-дола имитирует жизнь семьи самой Янссон с точки зрения ребёнка - неизвестно, откуда берутся продукты и предметы домашнего обихода, соседи муми-троллей хоть и ворчливы, но чаще всего доброжелательны. В более поздних произведениях герои Янссон как бы взрослеют и понимают, что мир на самом деле иной - жестокий и равнодушный (см., например, историю с красными муравьями или рассказ о морских лошадках в повести «Папа и море»). Если ранее Морра была просто сказочным чудовищем, то позднее её образ конкретизируется и даже становится выражением несправедливости мироустройства: «Так легко было представить того, кто никогда не согреется, кого никто не любит и кто уничтожает все вокруг себя» («Папа и море»). Тем не менее автор не стремится подтолкнуть читателя к выводу о том, что жизнь в этом мире наполнена страхом и мучениями. Последняя из книг о муми-троллях заканчивается тем, что они всё же возвращаются в свой дом.

В основе художественного мира Туве Янссон лежит образ дома - дома, в котором всегда горит свет, тебя ждут близкие, готова вкусная еда и тёплая постель. Это незыблемая цитадель безопасности и любви, одна мысль о которой позволяет преодолеть любые невзгоды и куда всегда можно вернуться. Так, Муми-мама спокойно дожидается окончания затянувшихся странствий Муми-тролля за накрытым столом («Комета прилетает»).

Другой важный мотив творчества Туве Янссон - это свобода . Каждый обладает правом на творческое самовыражение, поскольку свободна в своих проявлениях сама природа, весь окружающий мир. Ограничить свою свободу действий персонаж может только сам сообразно собственным представлениям о долге, но не имеет права навязывать эти представления другим: Снусмумрик ненавидит Сторожа парка, где запрещается бегать, смеяться, курить, но в то же время он добровольно отказывается от своих планов, когда вынужден позаботиться о нескольких крохотных детёнышах-сиротах («Опасное лето»).

И конечно, одна из определяющих тем муми-серии - тема одиночества. Одинок Муми-тролль (особенно это ощущается в «Волшебной зиме»), одинок Снусмумрик, и многие другие персонажи в глубине своей души одиноки. Физическим воплощением этого «одиночества души» явилась Морра: бесконечно одинокая, ледяная, непонятная и пугающая в первых книгах и «оттаявшая» - в последних. Муми-тролль боится показаться смешным, страдает от насмешек Мю, переживает массу внутренних конфликтов наедине сам с собой. В «Волшебной зиме» он впервые так остро ощутил одиночество, а в книге «Папа и море» - повзрослел и научился быть один.

Муми-парк

Библиография

Муми-серия

«Маленькие тролли и большое наводнение» ( , опубликована , переработанное издание )
«Погоня за кометой» ( , затем издавалась под заголовком «Муми-тролль и комета», переработанное издание под названием «Комета прилетает» )
«Шляпа волшебника» ()
«Бравады Папы Муми-тролля» ( , переработанное издание под названием «Мемуары Папы Муми-тролля» )
«Что дальше?» ( , книжка-картинка)
«Опасное лето» ()
«Волшебная зима» ()
«Кто утешит малютку?» ( , книжка-картинка)
«Дитя-невидимка» ( , сборник новелл)
«Папа и море» ()
«В конце ноября» ()
«Жуткое путешествие» ( , книжка-картинка)
«Муми-тролли» (1977), сборник комиксов
«Мошенник в доме муми-троллей» ( , книжка-картинка)
«Муми-тролли» (1981), сборник комиксов

Примечание: книги комиксов представляли собой переиздание в книжном формате комиксов, ранее появлявшихся в периодических изданиях.

Прочие произведения

«Дочь скульптора» () - автобиографическая повесть
«Летняя книга» () - повесть
«Умеющая слушать» () - сборник рассказов
«Город солнца» () - роман
«Игрушечный дом» () - сборник рассказов
«Честный обман» () - повесть
«Каменное поле» () - повесть
«Путешествие налегке» () - сборник рассказов
«Честная игра» () - сборник рассказов
«Письма Клары» () - сборник рассказов
«Записки с острова» (1996) - повесть
«Послания» (1998) - сборник рассказов
«Серый шёлк» (1971-1991) - сборник рассказов

Фильмы о Туве Янссон

Отрывок, характеризующий Янссон, Туве Марика

«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d"une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.

В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s"etaient empares des fusils de l"arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques"uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.

Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l"Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.

Есть люди, что приходят в наш мир, чтобы оставить не только светлые воспоминания, но и вещи, которые будут жить в веках и дарить светлые чувства. Мы расскажем вам о таком человеке, это Туве Янссон. Краткая биография, наиболее известные произведения и цитаты ждут вас в статье о загадочной сказочнице из далекой холодной Финляндии.

Кто такая Туве Янссон?

Финская писательница Туве Янссон известна во всем мире. Ее произведения, в большинстве написанные для детей, не оставляют равнодушными и взрослых. Мировую известность Янссон принесла серия про забавную и милую семью муми-троллей.

Секрет популярности произведений писательницы - в ее добрых персонажах, интересных историях, ненавязчивом, легком авторском языке. Дети всего мира знают ее героев. Многие книги экранизированы.

Изюминка ее произведений в том, что герои Янссон созданы ею от начала до конца. Писательница не только написала о них цикл книг, но и сама иллюстрировала их. Поэтому муми-тролли такие необычные и вместе с тем будто живые.

Биография Туве Янссон

Эта удивительная писательница родилась в талантливой необычной семье. Произошло это в 1914 году в Финляндии.

Мама Туве - Сигне - была известной художницей родом из Швеции. Она не только писала удивительные пейзажи и портреты, но и была иллюстратором (то есть создавала картинки для книг и оформляла их).

Отец - Виктор Янссон - был талантливым скульптором, чьи работы украшали многие музеи и дома искусств в Финляндии.

Туве Янссон родилась первой в творческой семье. Позже появились на свет еще двое братьев, что тоже пошли по пути искусства: один стал фотографом, а второй -художником.

Есть сведения, что ее мать была из известного в Швеции рода Хаммарштен, который славился своими представителями, среди которых были и люди творчества, и политики.

Все свое детство летние месяцы писательница проводила у бабушки в Швеции. Здесь почти рядом было море, которым девочка наслаждалась и которое шептало ей сказочные сюжеты будущих книг.

В пятнадцать девушка уедет в Швецию уже не на летний отдых, а на обучение в колледже изящных искусств. Писательница успешно окончит его и будет стажироваться в Италии и Франции, Великобритании и Германии. По завершении практики Туве возвращается домой, где не сидит сложа руки. Здесь она с 10 лет - штатный иллюстратор журнала, чем и продолжает заниматься после приезда, плюс делает карикатуры и иллюстрации на заказ.

Слава придет к Туве после ее волшебных повестей о чудной Муми-дол - долине, где обитает семейство муми-троллей.

Биография Туве Янссон показывает жизнь писательницы достаточно ровной и стабильной. Так и было в действительности, а причина тому - мягкий, покладистый характер Туве, ее рассудительность и добродушие. Добрые герои во многом напоминают ее саму - милые, жизнерадостные, мечтающие об интересных приключениях и загадках.

Книги о забавных муми-троллях и вещи с авторской символикой приносили Туве огромный доход. Но она вела довольно скромную и неприметную жизнь, ее самым дорогим приобретением была покупка острова Кловхарун в Финском заливе. Здесь был построен летний домик писательницы, где она проводила каждое лето и плодотворно работала.

Остаток своей жизни писательница Туве Янссон провела в своем доме в Хельсинки и в летней резиденции на острове Кловхарун с близкой подругой - художницей по имени Тууликки Пиетиля. После смерти писательницы именно она унаследовала недвижимость Туве. А еще художница стала прототипом милой Туу Тикки из повести «Волшебная зима», чем Тууликки очень гордилась.

Финляндия очень любила свою сказочницу Туве. Так, ее восьмидесятилетие отмечала вся страна. Отовсюду на удивленных туристов смотрели муми-тролли, а завершился праздник грандиозным фейерверком. Так же и в последний путь провожали любимую сказочницу всей страной. А день ее смерти - 27 июня 2001 года - стал днем национального траура.

Туве - художница и скульптор

Биография Туве Янссон скрывает интересный факт. Она не только была писательницей, но и мастерски создавала необычных персонажей в своих книгах, рисовала их и лепила из глины. Любимыми персонажами были все те же муми-тролли.

Сама Янссон не единожды подчеркивала, что она не писательница, а художник. В подтверждение можно привести ее удивительную настенную роспись в здании мэрии города Хамина и роспись алтаря в церкви города Теува. Но как бы ни гордилась своим талантом к живописи Туве, всему миру она известна как писательница и автор повестей о муми-троллях.

Произведения

Благодаря волшебным повестям однажды знаменитой проснулась Туве Янссон. Произведения ее полны доброты и покоя, милых улыбчивых существ и интересных приключений. Туве Янссон много писала и иллюстрировала. Но известной на весь мир ее сделала повесть «Шляпа волшебника». Она переведена почти на сорок языков мира и во многих странах входит в школьную программу.

Всего жизни семейства мумии-троллей посвящено восемь повестей, наиболее известные из которых: «Муми-тролль и комета», «Волшебная зима», «Шляпа волшебника», «Муми-папа и море». В последней повести находит отклик биография Туве Янссон. Для детей ее книги - интересная сказка, для взрослых - настоящий кладезь философских взглядов на жизнь и предмет для изучения.

Откуда взялся муми-тролль?

Есть герои, которые узнаваемы и необычны в толпе книжных и киношных персонажей. Такими являются муми-тролли Туве Янссон. Биография писательницы рассказывает о том, что, когда Туве не уезжала к бабушке, они с семьей проводили летние каникулы в дачном домике на небольшом острове. Здесь, как рассказывает любимая племянница писательницы София, туалет на улице был оклеен плотным картоном. На его стенах все члены семьи любили писать что-то друг другу, а иногда вступать в самые настоящие эпистолярные баталии. Как-то брат Туве написал какую-то цитату из Канта, и девочка, не найдя, что ему ответить, нарисовала загадочное милое существо. Тогда будущий автор всемирно известных повестей назвала это существо «самым некрасивым, которое она когда-либо видела». Это и был черновой вариант первого в мире муми-тролля. А прообразом волшебной Муми-дол послужил этот милый остров.

Туве Янссон. Цитаты и интересные фразы

Писательница не только создала любимый детьми и взрослыми всего мира образ муми-тролля, она еще и наполнила свои произведения удивительными фразами с скрытым смыслом. Многие из ни стали афоризмами, как, например, фраза из повести «Все о муми-троллях»: «Тот, кто ест блины с вареньем, не может быть так уж жутко опасен». Здесь же она напишет: «Когда у тебя возникает желание что-то сделать, нужно… не ждать, пока это настроение пройдет».

В своем сборнике «Летняя книга» писательница опишет запах как «тонкое покрывало, сплетенное из воспоминаний». Стоит читать книги этой удивительной писательницы, вчитываясь в каждую фразу, ведь она так много может рассказать и показать нам, научить и развеселить, увлечь в мир философии и фантазии.

Почему нужно читать произведения Туве Янссон?

Настоящим достоянием мира литературы стали книги такой писательницы, как Туве Марика Янссон. Биография не расскажет нам так о ней, как это делают ее книги. Многие литературоведы, исследуя повести Янссон, говорили, что ее герои и семья, живущая в сказочной Муми-дол, - это воплощение детства автора, взгляд на мир ребенка, который смогла сохранить в себе взрослая женщина. Прошло почти шестьдесят лет с написания первой книги о забавных троллях, а ее популярность и актуальность до сих пор на пике. Ее милые персонажи полны такой светлой веры в добро и справедливость, что поневоле сам заряжаешься этой верой, и мир кажется лучше и светлее.

К тому же повести не так уж просты, как может показаться на первый взгляд. Многие исследователи выявляли в ее сюжетах элементы буддизма, философии Канта, христианства. Произведения Туве Янссон очаровывают читателей своей простотой, легкостью и очень глубоким, неожиданным философским содержанием.

Сказочные существа муми-тролли живут в сказочной стране, путешествуют, но всегда возвращаются домой. Муми-тролль и его друзья принесли всемирную славу своей создательнице Туве Янссон. Биография писательницы представлена в этой статье.

Детство

Туве Янссон родилась в Хельсинки 9 августа 1914 года. В семье художницы Сигне Хаммарштен и известного скульптора Виктора Янссон Туве была старшим ребенком. Два ее младших брата появились на свет с перерывом в 6 лет - в 1920 и 1926 годах. Лето дети проводили у бабушки в Швеции, недалеко от Стокгольма. Писательница вспоминала, что море находилось рядом с домом, и если во время игр дети внезапно затихали, то до них доносился шум прибоя.

Учиться девочка не любила, и школьные годы стали нелегким временем для будущей писательницы. Больше всего она не любила математику, мать даже выхлопотала для нее освобождение от этого предмета. Уроки рисования, которые заключались в перерисовывании в альбом предметов и животных, тоже не приносили особого удовольствия. Школу она оставила в пятнадцатилетнем возрасте и поехала получать художественное образование в другую страну.

Туве Янссон и ее семья

Семейство Янссон жило скромно. В семье постоянно ощущалась нехватка денег. Доход скульптора зависел от многих причин. Виктор Янссон, конечно, мечтал о славе, но известным скульптором он не стал. После войны 1914 года его доходы, как и многих других, обеспечивались созданием памятников, монументов и скульптур в честь героев. Время от времени семейству приходилось обращаться за помощью к состоятельным родственникам матери. Сигне говорила детям, что душа их отца, прошедшего через гражданскую войну, сломлена и неизлечима. Виктор все больше становился суровым и замкнутым и отдалялся от семьи. Но Туве восхищалась отцом, и прислушивалась к его советам во всем, что касалось творчества.

Финская писательница Туве Янссон очень много пишет в своих воспоминаниях о матери, а вот об отце она говорит скупо. Действительно, временами их отношения были прекрасными, а иногда довольно натянутыми. Вероятно, это связано с тем, что их политические взгляды расходились. Отец считал коммунизм угрозой, одобрял действия Германии и Гитлера, откровенно ненавидел евреев. Его антисемитизм глубоко ранил дочь, и она часто жаловалась на политические воззрения отца, от которых, со слов писательницы, «волосы вставали дыбом». Отцу же тяжело было мириться с ее привязанностями и окружением, которое придерживалось левых взглядов. Открытая связь Туве с А. Виртаненом вызвала немало пересудов в обществе, а с отцом в это время отношения накалились до предела.

Самый близкий человек

Мать была для девочки центром вселенной. Отец частенько собирал в доме шумные компании друзей-художников и жил ночной жизнью. Мать же постоянно была с дочерью. Семья жила фактически на доходы Сигне, которая работала художником в типографии и сотрудничала с несколькими издательствами. Ей приходилось много времени проводить в мастерской. Девочка начала рисовать, сидя на коленях матери. Уже в детстве она поняла, как рождается рисунок, и уже в подростковом возрасте Туве стала профессиональным иллюстратором. В четырнадцать лет был напечатан ее первый рисунок, а спустя год она была уже достаточно известна как иллюстратор и сотрудничала с несколькими изданиями.

Братья Туве

С братьями у Янссон были прекрасные отношения. Шесть лет она была в семье единственным ребенком, и их появление изменило ее жизнь. На правах старшей сестры она всегда о них заботилась. Братья, а потом и их жены, были неотъемлемой частью ее жизни. Все трое были талантливы: оба брата, как и сестра, прекрасно писали. Брат Ларс, как и сестра, прекрасно рисовал. Именно он переводил комиксы Туве на английский и помогал с иллюстрациями, а потом иллюстрировал самостоятельно.

Второй брат, Пер Улоф, был блестящим фотографом. Он снимал работы сестры и был автором ее лучших фотографий. Поскольку Туве не любила позировать, ее сложно было уговорить сфотографироваться. Поэтому по ее просьбе снимки для различных проектов делал Пер Улоф.

Годы учебы

С разрешения родителей Туве в пятнадцатилетнем возрасте оставила школу и поехала в Швецию. В Стокгольме она поступила в Политехническую школу на специальность «Иллюстрация книг и рисунков». На первом году обучения они знакомились с видами изобразительного искусства. На втором - осваивали профессиональные секреты. Туве, хотя и считала учебный процесс скучным, упорно выполняла все задания. По многим предметам она получила высокие оценки, к тому же преподаватель посоветовал ей поступать в Академию искусств. Но после окончания курса Янссон не пожелала оставаться в Швеции и вернулась в Финляндию, где и продолжила образование в художественной школе при Обществе искусств.

У себя на родине как иллюстратор Туве Янссон была известна еще со школы. И вернувшись из-за границы, она продолжила работу иллюстратором и карикатуристом в различных изданиях. С 1933 по 1935 год Туве одновременно училась в классе живописи. В эти годы она написала такие картины, как «Мистический пейзаж», «Сказка», «Чужой город».

Живопись

Впервые за пределы Скандинавии писательница выехала в 1934 году, поехав к сестре матери в Германию. Тогда она приняла решение отправиться в путешествие по Европе. В 1938 году она отправилась в Париж, где брала уроки живописи в нескольких школах, в том числе в Эколь де Бозар и Ателье Доли. После Парижа она поехала в Бретань, где написала свою известную картину «Голубой гиацинт». В апреле 1939 года Туве выехала в Италию. Над Европой уже нависла угроза войны, но Туве успела побывать в Риме, Венеции, Флоренции, на Сицилии и Капри. Перед войной Янссон принимала участие в бесчисленных выставках. У молодой художницы Общество искусств приобрело одну из ее картин и обеспечило ей стипендию. Туве получила признание как художница.

Первая персональная выставка состоялась в самый разгар войны, в 1943 году, в Салоне искусств. В экспозицию вошло около пятидесяти картин. Выставка молодой художницы широко освещалась в прессе. Вторая выставка прошла лишь через восемь лет - в 1955 году. Свои коррективы внесла и война, и изменения в личной жизни. Туве Янссон все эти годы создавала муми-страну. Янссон надеялась, что комиксы, над которыми она работала последние годы, помогут вернуть желание к живописи. Но, как писала писательница в своем дневнике, этого не произошло. Среди работ Туве как художницы более всего известны фрески в здании хельсинской мэрии, настенные росписи в мэрии Хамина и в школе города Карья, роспись церковного алтаря в Теува.

Муми-мир

Всемирная известность пришла к писательнице благодаря книжной серии о муми-троллях. Иллюстрации к книгам выполняла сама Туве. В 50-е годы они били все рекорды по популярности и расходись многомиллионными тиражами. Успех «Шляпы волшебника» привлек внимание издательства Associated Press, и Янссон предложили контракт. В сентябре 1954 года в лондонской газете Evening News появился первый комикс. Впоследствии он публиковался уже в 58 изданиях. В 1957 году агентство заказало писательнице комикс для взрослых. Так появились «Муми-тролли на Диком Западе». Первоначально Туве рисовала комиксы сама, но вскоре ей это наскучило, и она передала эту работу брату Ларсу. Удивительно, но сама Янссон не относилась серьезно к писательской деятельности и говорила, что прежде всего она - художник. Однако ее картины привлекали меньше внимания, чем занимательные истории Туве Янссон о муми-троллях.

Особенности письма

Несмотря на то что тролли были позаимствованы из шведских сказок, их образ был существенно изменен. Они хоть и ворчливы, но добродушны. В более поздних произведениях они взрослеют и понимают, что мир жестокий и равнодушный. Тем не менее писательница не стремится показать, что мир - это сплошные мучения. Последняя книга Туве Янссон заканчивается тем, что Муми-тролль возвращается домой. Образ дома, в котором тебя ждут близкие, еда и теплая постель, лежит в основе художественного мира финской писательницы. Дом - это остров безопасности и любви, мысль о котором позволит преодолеть любые препятствия. В книге «Комета прилетает» Муми-мама дожидается Муми-тролля с вкусным обедом.

Вторым важным мотивом в творчестве писательницы является свобода. Поскольку в своих выражениях свободна и сама природа, то каждый имеет право на самовыражение. Ограничить свободу может только сам герой, в соответствии со своим представлением о долге, но не имеет правда навязывать это другим. В сказке Туве Янссон «Опасное лето» Снусмумрик отказывается добровольно от своих планов, когда необходимо позаботиться о детенышах-сиротах. И, конечно, писательница не могла не коснуться темы одиночества. В «Волшебной сказке» одиноки Муми-тролль и Снусмумрик. Воплощением этого одиночества стала непонятная и ледяная Морра. Муми-тролль переживает вначале внутренние конфликты, но затем, в книге «Папа и море», персонаж взрослеет и учится быть один.

Муми-серия

Первая книга этой серии, «Маленькие тролли и большое наводнение», была опубликована в 1938 году. В 1946 и 1949 годах вышли «Погоня за кометой» и «Шляпа волшебника». Через год увидели свет «Мемуары Папы Муми-тролля». В 1954 году вышла в печать книга «Опасное лето». Через три года была опубликована «Волшебная зима». В 1965 и 1970 годах появились «Папа и море» и «В конце ноября». В эту серию вошли также книжки-картинки: «Кто утешит малютку?», «Что дальше?», «Жуткое путешествие», «Мошенник в доме муми-троллей», сборники комиксов «Муми-тролли», изданные в 1977 и 1981 годах, и сборник новелл «Дитя-невидимка».

Другие книги Туве Янссон

1967 - автобиографическая повесть «Дочь скульптора».
1974 - роман «Город солнца».
Повести: «Летняя книга», «Честный обман», «Каменное поле», «Записки с острова».
Сборники рассказов: «Путешествие налегке», «Умеющая слушать», «Честная игра», «Игрушечный дом», «Послания», «Письма Клары», «Серый шелк».

Личная жизнь

Нельзя не упомянуть здесь о встрече Самуила Беспрозванного и Туве Янссон. В биографии писательницы этот человек сыграл не последнюю роль. С ним Туве встретилась в 1935 году на выставке в Хельсинки. Беспрозванный очень сильно повлиял на Янссон в художественном отношении и стал ее кумиром. Его опыт и авторитет художника были безусловны. Отец Янссон, знакомый с Самуилом, предложил ему заниматься с его дочерью живописью. Беспрозванный стал для Туве не только учителем, но и самой большой любовью. Но любовь двух творческих людей редко бывает беззаботной. Не стали исключением и они. Туве и Самуил расстались, но до конца жизни оставались хорошими друзьями.

Туве не была готова к созданию семьи, но встреча с Атосом Виртаненом заставила пересмотреть ее свои жизненные принципы. В биографии Туве Янссон имя этого человека упоминается вскользь. На самом же деле он долгие годы был рядом с ней. В феврале 1943 года писательница рассказывала в письме к подруге, что побывала на вечеринке у Атоса. Тогда она еще и не подозревала, какую роль этот человек сыграет в ее судьбе.

Атос был видным журналистом своего времени. Годы, проведенные с ним, заставили Янссон перенаправить свой интерес на литературу. Именно Атос вдохновил ее на создание сказочных существ - муми-троллей. Туве Янссон и Атос не скрывали своих отношений. Их незарегистрированный брак вызывал в обществе пересуды, но Атос не хотел связывать себя узами. Туве же, напротив, хотела и семью, и детей. Но перед Рождеством 1946 года все изменилось.

Волшебная зима

Туве написала в письме своей лучшей подруге Еве, что она безумно влюблена в женщину. Объектом ее любви стала Вивика Бандлер. Она была замужем, но в тот момент, когда между ней и Янссон завязались романтические отношения, муж был за границей. Туве тщательно скрывала от Атоса эти отношения, как и Вивика от своего мужа. Неизвестно, по какой причине это случилось, но между Янссон и Вивикой в 1948 году произошел разлад.

Туве тяжело переносила этот разрыв. В отчаянье она сама предложила Атосу узаконить ее с ним отношения. Свадьба была назначена на весну 1948 года, но так и не состоялась. Тем не менее Атос еще несколько лет был рядом с Туве Янссон. В биографии писательницы некоторые источники указывают, что после несостоявшейся свадьбы Туве поддерживала близкие отношения только с женщинами. На самом деле ее сердце, как она писала, разрывалось между любовью к Атосу и нежными чувствами к Вивике.

В 1951 году Янссон отправилась в путешествие вместе с Вивикой, и Атос, испугавшись, что окончательно потеряет Туве, отправил ей письмо, в котором просил поскорее вернуться. До 1956 года он не оставлял попыток связать свою жизнь с ней, но Янссон отказалась от этих отношений в пользу однополой любви. В том же, 1951 году, в одном из ночных клубов Парижа, куда отправились Вивика и Туве, была и художница Тууликки Пиетиля, с которой они были шапочно знакомы со времен обучения в Атенеуме.

Зимой 1955 года они снова встретились на одной из вечеринок, где и началась история любви, длившаяся почти пятьдесят лет, до последних дней Янссон. Книга «Волшебная зима» была издана спустя год их совместной жизни. Туве говорила, что эта книга - полностью заслуга Тууликки, потому что именно она научила ее понимать зиму.

Умерла писательница в июне 2001 года, в возрасте 86 лет.

Туве Марика Янссон (швед. Tove Jansson). Родилась 9 августа 1914 года - умерла 27 июня 2001 года. Известная финская писательница, художница. Обрела всемирную известность благодаря своим книгам о Муми-троллях. Писала на шведском языке.

Янссон родилась в богемной семье: мать - видная художница Сигне Хаммарштен, иллюстратор книг, приехавшая в Финляндию из Швеции; отец - признанный скульптор Виктор Янссон. Туве была первым ребёнком в семье. Её брат Пер-Улоф (р. 1920) впоследствии стал фотографом, а другой брат Ларс (1926-2000) - художником.

По материнской линии Туве принадлежала к древнему шведскому роду Хаммарштенов, из которого вышло много видных государственных деятелей и просто знаменитых людей. Интересно, что Янссон, много и часто упоминавшая в книгах и интервью свою мать, очень мало говорила об отце. Много известно о её шведской родне и крайне мало о финских родственниках по линии отца. В детстве каждое лето Туве проводила в Швеции у бабушки, в местечке Блидё, недалеко от Стокгольма.

«Прекрасней всего было то, что море находилось совсем рядом. И хотя с лужайки у дома, где мы с друзьями играли, его видно не было, если вдруг во время игр мы внезапно затихали, до нас долетал шум прибоя», - вспоминала Туве.

В 15 лет Туве Янссон уезжает учиться в Швецию, получив диплом факультета изящных искусств Колледжа искусств, она проходит стажировку в художественных школах Франции, Германии, Италии. К этому времени у себя на родине она уже добилась определённого признания, поскольку чуть ли не с 10 лет выполняла иллюстрации для популярного детского журнала, главным редактором которого была хорошая знакомая родителей.

Успех во всем мире «Шляпы волшебника» привлёк к Янссон внимание агентства Associated Press, откуда она получила письмо со следующими словами: «Чудесные существа, созданные вами, могли бы стать героями комикса, который мы желали бы печатать». Туве был предложен контракт на семь лет. Она с радостью согласилась: договор на публикацию комикса гарантировал ей стабильный доход. Окружение Янссон осудило её: все друзья посчитали, что она продала свой талант западной масскультуре. Кроме того, рисовать детские комиксы считалось в богемной среде унизительным. Сама Туве считала, что бедность хуже любого унижения. Первый комикс появился на страницах лондонской газеты The Evening News в 20 сентября 1954 года. На пике популярности муми-тематики комикс Янссон продавался в 17 странах и публиковался 58 изданиями.

Среди работ Янссон как художника самыми известными являются: фрески в здании мэрии Хельсинки (1947), настенная роспись в здании мэрии города Хамина (1952), настенная роспись в здании средней школы города Карья (1953), роспись алтаря в церкви города Теува (1954).

В июне 2001 года писательница скончалась от обширного кровоизлияния в мозг.

Личная жизнь Туве Марики Янссон:

В молодости Туве Янссон много и активно общалась с противоположным полом, и даже была одно время обручена с журналистом Атосом Виртаненом. По причинам, которые до сих пор остаются загадкой, помолвка была расторгнута (предположительно, самим Виртаненом).

Перешагнув рубеж в 35 лет, Янссон осознала свою бисексуальность и с тех пор поддерживала близкие отношения исключительно с женщинами. В то время в Финляндии в богемной среде однополые отношения считались приемлемыми, хотя общество в целом к лицам нетрадиционной ориентации относилось негативно.

Библиография Туве Марики Янссон:

«Маленькие тролли и большое наводнение» (1938, опубликована 1945, переработанное издание 1991)
«Погоня за кометой» (1946, затем издавалась под заголовком «Муми-тролль и комета», переработанное издание под названием «Комета прилетает» 1968)
«Шляпа волшебника» (1949)
«Бравады Папы Муми-тролля» (1950, переработанное издание под названием «Мемуары Папы Муми-тролля» 1968)
«Что дальше?» (1952, книжка-картинка)
«Опасное лето» (1954)
«Волшебная зима» (1957)
«Кто утешит малютку?» (1960, книжка-картинка)
«Дитя-невидимка» (1962, сборник новелл)
«Папа и море» (1965)
«В конце ноября» (1970)
«Жуткое путешествие» (1977, книжка-картинка)
«Муми-тролли» (1977), сборник комиксов
«Мошенник в доме муми-троллей» (1980, книжка-картинка)
«Муми-тролли» (1981), сборник комиксов.

Туве Янссон родилась 9 августа 1914 года в творческой семье, в Гельсинфорсе. Ее отец был скульптором, мать – художником-графиком. Туве Янссон писала на шведском языке и сама иллюстрировала свои книги.

Кроме родных языков - шведского и финского - Туве Янссон свободно говорила на английском, французском, со словарем читала по-немецки. В литературе дебютировала повестью «Муми-тролль и комета» (1946), за которой последовали другие повести о необычном мире муми-троллей, а также сборники рассказов, пьесы и автобиография «Дочь скульптора» (1968).

Муми-тролли принесли Туве Янссон множество литературных наград. Она была удостоена премии муниципалитета Стокгольма (1952), медалей Сельмы Лагерлеф (1953) и Ганса Христиана Андерсена (1966), а также польского ордена Улыбки. Книги о муми-троллях переведены на двадцать языков, однако больше всего они популярны в странах северной и центральной Европы.

В более поздних произведениях герои Янссон как бы взрослеют и понимают, что мир на самом деле жесткий и равнодушный. Тем не менее, автор не стремится подтолкнуть читателя к выводу о том, что жизнь в этом мире наполнена страхом и мучениями. Последняя из книг о муми-троллях заканчивается тем, что они всё же возвращаются в свой дом.

В основе художественного мира Туве Янссон лежит образ дома – дома, в котором всегда горит свет, тебя ждут близкие, готова вкусная еда и теплая постель. Это незыблемая цитадель безопасности и любви, одна мысль о которой позволяет преодолеть любые невзгоды и куда всегда можно вернуться.

Другой важный мотив творчества Туве Янссон – это свобода. Каждый обладает правом на творческое самовыражение, поскольку свободна в своих проявлениях сама природа, весь окружающий мир. Ограничить свою свободу действий персонаж может только сам сообразно собственным представлениям о долге, но не имеет права навязывать эти представления другим.

Туве Янссон прожила долгую и плодотворную жизнь и скончалась 27 июня 2001 года в возрасте 86 лет в Хельсинки (Финляндия).