«Бедные люди. Кабаковы», «Кусама: Бесконечные миры», «Жители сети» — эти и другие документалки я с удовольствием посмотрела в ЦДК перед этим интервью. Разговор с Софьей мы начали как раз с документального кино, а именно с фестиваля Center, который она создала пять лет назад. В этом сентябре он побил собственные рекорды: за четыре дня сеансы посетили четыре тысячи человек — впечатляющий результат, особенно если учесть, что показов было всего 18 и большая часть прошла в зале ЦДК на 90 человек. Казалось бы, повод смотреть в будущее с оптимизмом — но в реальности радости мало. Софья, как и все киносообщество ждет 1 ноября — именно в этот день решится, продолжит ли фестиваль свое существование. Почему — объясняет сама Капкова. «Поначалу у нас не было никаких фестивальных амбиций, но был главный партнер — Музей Москвы. Мы решили, что каждый год ко Дню города будем делать серию спецпоказов документального кино об урбанистике, архитектуре, о жизни маленького человека в мегаполисе. План начали активно реализовывать, уже отобрали картины, но по закону для демонстрации фильмов требовались прокатные удостоверения. Вот тогда-то и стало понятно, что нам нужен Center, поскольку в тот момент фестивальное кино под эти ограничения не попадало. Так мы красиво просуществовали пять лет, но минувшим летом вышла новая поправка, и, возможно, уже в ближайшем будущем абсолютно все фильмы, даже в рамках фестиваля, должны будут иметь удостоверение. То есть 80 процентов нашего кон- тента мы больше показывать не сможем».

Выслушав Софью, первым делом интересуюсь: «Не хо- чется все бросить?» «Руки часто опускаются, но у нас же не будет другой жизни. Сейчас трудно заниматься многими образовательными и культурными проектами. Но при этом есть замечательные люди, ради которых мы делаем то, что делаем». Для таких вот неравнодушных людей Софья недавно создала онлайн-кинотеатр Nonfiction.film. «Мы думали, куда нам расширяться, в офлайн или онлайн, и рискнули. Этот проект — как покер: ты должен играть вдолгую, сразу ничего не получится». Только вот в покере можно сорвать куш, а какого выигрыша ждать от всемирной паутины, где любой контент легко найти бесплатно, — пойди разберись. «Сегодня в фейсбуке наткнулась на пост Дуни Смирновой, которую очень люблю. Она точно сформулировала проблему: «Больше всего меня умиляют люди, которые свободно так, без хмыков ложного смущения, пишут: «Посмотрю кино, когда пираты выложат». Я с ней абсолютно согласна — это просто неприлично. Мы же не говорим: «Дождусь, когда в магазине охранник отвернется, и стащу пачку сыра с кочаном капусты». Поэтому с пиратством надо работать — люди должны понимать, что любой труд представляет ценность. Вот, например, мы с моим средним сыном, ему 12 лет, ведем войну на эту тему. Зато старшие уже все осознают и такого себе не позволяют».

Онлайн-ликбез Капкова проводит и в области современной хореографии. В рамках фестиваля CONTEXT. Diana Vishneva команда проекта вместе с платформой Arzamas создала курс лекций «Что такое современный танец». А недавно закрепила результат подборкой соответствующих фильмов на Nonfiction: «Танцовщик» о Сергее Полунине, «Пина. Танец страсти» о Пине Бауш и другие. В офлайн-программе CONTEXT. Diana Vishneva этого года тоже будет что посмотреть. «К нам приедет израильская танцевальная компа- ния «Батшева», — рассказывает Софья. — Постановки Охада Наарина уже были в России, а в ноябре мы привезем его новый одноактный балет «Венесуэла». Охад придумал революционный язык движения, который назвал «гага».

Жакет и рубашка, GUCCI; брюки и туфли, BALENCIAGA; кольцо, браслет и часы — собственность Cофьи

Репетиции проходят в зале без зеркал, никаких заученных техник. Главная составляющая — эмоции». Софья говорит, что для нее важно не только представлять мировых звезд хореографии (или документалистики, как в случае с Center) в России, но и продвигать наше искус- ство за границей. Ровно этим занимается основанный Капковой проект M.ART. «Мы работаем для всех, кому интересна русская культура. Уже побывали в Лондоне спектакли с Ксенией Раппопорт и концерт Леонида Десятникова, а в декабре покажем там «Солнечную линию» с Юлией Пересильд. Туда же — и еще в Тель-Авив — в марте поедем со специальной программой CONTEXT. Diana Vishneva, в которую вошли работы наших и за- падных хореографов, поставленные для российских танцовщиков. В мире есть интерес ко всему русскому, а Россия — это не только Пушкин и Толстой. У нас еще Иван Вырыпаев, Кирилл Серебренников, Владимир Варнава и многие другие, о ком хочется рассказывать».

Как при такой занятости все успеть? «А я и не успеваю. Например, не нахожу времени на спорт. Недавно даже отписалась в инстаграме от всех друзей, которые пропагандируют здоровый образ жизни, потому что поняла: это чувство вины уже больше меня». У самой же @sofia- kapkovaofficial не встретить селфи, луков и светских от- четов: «Завести аккаунт уговорила подруга Надя Оболенцева. Но подписчиков у меня как было мало, так и есть. Наверное, потому что я этим, скажем так, не живу. Инстаграм сродни документальному кино, только здесь режиссером является хозяин аккаунта. Он хочет, чтобы все видели, какой он спортивный, красивый, всегда улыбающийся и так далее. Тебя это либо мотивирует, либо ты понимаешь: не твое». За Софью ее проекты говорят лучше любого инстаграма — и мы готовы поставить им всем лайк. А еще шер и репост, куда же без них?

Фото: ЭРИК ПАНОВ
Стиль: ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАНОВА
Текст: ЕКАТЕРИНА ПОКЛАД

БАЛЕТ «ВЕНЕСУЭЛА» (В РАМКАХ ФЕСТИВАЛЯ CONTEXT. DIANA VISHNEVA), ТЕАТР ИМ. СТАНИСЛАВСКОГО И НЕМИРОВИЧА-ДАНЧЕНКО, 5-ГО И 6 НОЯБРЯ

Начнем с разговора о проекте «М.АRТ» - расскажите его предысторию? Зачем вы вообще все это затеваете? Какие у вас здесь амбиции? Кажется, будто вы примеряете фигуру современного Дягилева, глобального куратора, который переводит всю интересную русскую культуру на Запад.

Полгода назад, когда работа над проектом «М.АRТ» шла полным ходом, я прочитала книгу «Сергей Дягилев. «Русские сезоны» навсегда» - поэтому ассоциации с его историей возникали каждую секунду. Но сравнивать нас совсем неправильно: затевая свой большой проект, он уже не мог работать в России. К тому же он был очень амбициозным человеком. А я совсем не амбициозная и, как вы видите, пока могу работать в России.

А идея родилась вот так: я занимаюсь многими культурными проектами, мне приходится много ездить по миру, смотреть, учиться. В какой-то момент я столкнулась с тем, что в зарубежных театрах и кино так или иначе присутствует русское - но это или «Три сестры» и «Вишневый сад», которые я, конечно, тоже очень люблю, или то, за что мне немного неловко. А где новое поколение? Где «брусникинцы», спектакли «Гоголь-центра», молодые русские хореографы? Мне показалось, что есть и потенциал, и аудитория, для того чтобы все это привозить и показывать.

Вы чувствуете разное отношение к нашему современному искусству здесь и за рубежом? И ставите ли вы для себя глобальные задачи, связанные с трудностями перевода, как все тот же Дягилев?

Скажу еще раз: мы не амбициозны. Мы - в хорошем смысле нишевый продукт. Мы не везем ни проекты на миллионы зрителей, ни полноценные гастроли. Мы устраиваем разовые события и четко понимаем для себя, что большая часть нашей аудитории - люди, говорящие на русском языке, мне понятно, как работать с ними. Но в то же время для нас важно не оставаться в этой нише, а познакомить людей, вне зависимости от их национальной и культурной принадлежности, с яркими, интересными культурными проектами, созданными в России в последнее время.

В год у нас будет проходить порядка десяти событий, и примерно половина из них - это танец и музыка, которые не нуждаются в переводе. Перед каждым событием мы планируем привлекать лекторов, чтобы разъяснять, например, кто такой Леонид Десятников и почему Алексей Ратманский ставит все свои последние балеты именно на его музыку, в чем феномен этого уникального отечественного композитора. То, что нуждается в субтитрах, будет идти с ними - это нормальная практика для ЦДК, где большинство фильмов мы показываем с субтитрами.

Как вы для себя определили те виды искусства, которые идут на экспорт, - почему в этом списке нет, например, современного искусства, но есть современный танец? Вам кажется, что он в России лучше развит?

Все просто: для того чтобы заниматься современным искусством, у меня нет ни образования, ни опыта работы. Кроме того, не забывайте, что у меня нет миссии Дягилева, я просто показываю то, что интересно мне и нашим кураторам.

Фестиваль Context, 2017

© Марк Олич

Как вы думаете, почему самое интересное в нашей культуре сейчас переместилось в театр? Видеохудожники возглавляют большие театры, лучшие современные композиторы пишут оперы - и публика, кажется, относится к театру намного внимательнее, чем раньше.

Россия сейчас производит только оружие и культуру. Плюс в сложные и переменчивые времена всегда рождалось большое количество удивительных людей, которые могут тонко почувствовать и отразить эти перемены в творчестве. Что же еще такое музыка и танец как не отражение духа времени?

А еще я думаю, что люди идут в эти новые области, потому что готовы рисковать. Иногда и терять нечего.

Как вы планируете совмещать огромную работу по проекту «М.АRТ» с ЦДК? Про вас «Коммерсантъ-Стиль» смешно написал: «Быстро говорит, быстро думает, быстро ходит». Придется ходить еще быстрее?

Я многое не успеваю, но все проекты, которыми я занимаюсь, тесно связаны друг с другом. ЦДК - фабрика, которая требовала много внимания и сил вначале, а сейчас ее нужно только контролировать. Онлайн-платформа неигрового кино NonFiction.Film, которую мы запускаем в апреле, - продолжение работы ЦДК, его делает та же замечательная команда. Фестиваль современной хореографии Context - это другая команда, и среди наших планов были мировые гастроли. Уже съездили в Гаагу, начали гастрольный тур по России, в рамках проекта «М.АRТ» проведем специальные показы в Лондоне и Нью-Йорке. Так что с моей работой, как и во всем в мире, - нужно просто найти правильный угол зрения, и окажется, что все со всем связано.

- Хорошо, тогда спрошу так: сколько часов в день вы работаете и сколько спите?

Сплю я мало - по пять часов, бессонница. Но я очень организованный человек, всю жизнь живу с дневниками и календарями. У меня в принципе нет такого понятия, как работа: вчера вот, например, я посмотрела четыре документальных фильма - два на работе, один в машине, один - пока спал мой ребенок. Это работа? Скорее это просто жизнь, рутина. Получается, я просто делаю то, что мне интересно, и удивительным образом это является моей работой.

Открытый показ фильма «Антон тут рядом», 2012 год

© Валерий Мельников/РИА «Новости»

1 из 4

Открытие фестиваля «Центр» на крыше Музея современного искусства «Гараж», 2016 год

2 из 4

© Предоставлено Центром документального кино

3 из 4

Открытие фестиваля Center в Институте «Стрелка», 2017 год

4 из 4

ЦДК в прошлом году отметил свое пятилетие. Согласитесь с моим предположением о том, что в том числе благодаря ЦДК границы между документальным кино и художественным стерлись: тот же фильм «Дрис ван Нотен» идет и у вас, и в торговых центрах?

Границы действительно стираются, и жаль, что многие по-прежнему считают документальное кино утилитарным искусством для узколобых снобов. Документальное кино бывает как нишевым, как фильм про сноубордистов и для сноубордистов, так и наоборот: тот же фильм «Дрис» как хорошо изложенная человеческая история должен быть интересен простым обывателям, не связанным с фэшн-индустрией. Точно так же, как победитель «Оскара» этого года - фильм . Ну вы же не подумаете, что это будет интересно лишь тем, кто знаком с мельдонием? Нет, это интересно любому человеку в любой точке мира - нетривиально рассказанная детективная история трогает любого зрителя.

- Вдогонку истории про фэшн хочется спросить: насколько вещи и мода важны для вас?

Фэшн как индустрию знаю плохо. Как образ жизни - меня это не интересует. Я была от силы на нескольких показах Саши Терехова - и то только потому, что его очень люблю. А к вещам я отношусь спокойно: я приехала в Москву в 13 лет и успела до этого сменить 7 школ - когда растешь в условиях постоянной смены домов, квартир и друзей, нет и привязки к вещам. Я очень легко со всем расстаюсь.

- Почему онлайн-кинотеатр NonFiction.Film запускается именно сейчас? И можно ли сравнить его с Netflix?

Любое сравнение будет неправильным, Netflix - гигант. Но у нас есть одно общее - мы считаем, что за искусство надо платить. Поэтому мы хотим сделать документальное кино доступным всюду, где бы вы ни находились, но не бесплатным, беря во внимание, что каждый ваш просмотр - это заработок документалистов, материальный вклад в их будущие проекты. Я борюсь даже со своим сыном, чтобы он не занимался пиратством, не качал кино в интернете. Считаю, что скачать фильм - это тоже самое, что взять чужую сумку в ресторане или сесть в чужую машину.

Для меня всегда большой вопрос, как в Москве быть семье двух бюджетных работников с двумя детьми: их билеты в один только ГМИИ потребуют потратить полторы тысячи рублей. А если их бюджет составляет 40 тысяч на всю семью? Они просто не будут иметь возможности пойти потом ни в «Гараж», ни в Консерваторию - не только в этот день, но даже в ближайшие месяцы.

На такие темы говорить не принято, и у меня нет готового ответа. Но, возможно, даже если эта семья один раз за год сходит в Пушкинский и дети будут видеть, что их родители заплатили эту существенную сумму денег за вход… Не думаю, что они иначе воспримут искусство, но, возможно, этот поход сильнее останется в памяти. Может быть, и так. А может быть, если бы они могли ходить бесплатно в Пушкинский и «Гараж», то они бы выросли другими. У меня нет готового ответа на этот вопрос.

Хочется спросить вас про благотворительные проекты - масштабную прокатную компанию с фильмом об аутизме «Анимированная жизнь» и ваш собственный «Победить рак». Вы чувствуете, что отношение к этим проблемам меняется?

Я не занимаюсь благотворительностью в той форме, в какой это делают многие мои друзья. У меня нет эмоциональной силы и крепкого стержня внутри. Да, мы показываем фильмы на не очень популярные темы, но «Анимированная жизнь», номинант на «Оскар», - это, прежде всего, очень классное кино.

Думаю, что отношение медленно, но меняется. Понимаете, о проблемах нужно разговаривать. Я взялась за проект «Победить рак» семь лет назад, потому что в основе этой документальной трилогии лежала личная история моей мамы. И мне хотелось про это рассказать, потому что когда мне нужна была помощь, помогали в основном лишь западные книжки. Неважно, чем ты занимаешься - рак, аутизм, документальное кино или проект «М.АРТ», - на первом месте должна быть искренность. Если тебя и правда волнует то, что ты делаешь, то все получится. Если же ты сидишь и размышляешь, что про благотворительность стали говорить больше, и решаешь на этой волне ею заняться, то нет.

Вы меня неправильно поняли - я совсем не хотела показать это как модную тенденцию, просто замечаю, что говорить на трудные темы стало легче. После акций в социальных сетях про и , например.

Говорить точно стали больше - но это потому, что как только начинаешь говорить про что-то, то хор подхватывает. Так и нужно делать. Нужно не бояться показывать и рассказывать. Вот, например, документальный фильм «Моника и Дэвид» о молодой семейной паре, которой не хватает денег, она ищет новое жилье и работу, переживает из-за соседей и того, что мама пытается давать советы. Проблемы эти у всех одинаковые, но в том фильме нюанс в том, что эта пара с синдромом Дауна. Я была взрослым человеком, когда увидела это классно сделанное кино, и для меня это был шок: люди могут жить полноценной жизнью по-другому. Почему они не могут так у нас? Я не могу бегать по городу с криками, почему же в России такое невозможно. Но я могу показать этот фильм. На следующий день после показа нам позвонил человек, который был с ребенком в зале. Он поймал себя на мысли, что ему приходилось делать над собой усилие, чтобы досмотреть кино и вообще начать думать об этой проблеме. А его дочке, возможно, никогда не придется прикладывать усилие. Потому что она уже увидела это в детстве. Для нее это норма. Популяризировать благотворительность в таком понимании я и стараюсь, и из этих маленьких шагов должен сложиться правильный путь.

Как создателя фестиваля о городской культуре и жизни современного общества Center Festival спрошу вас: что бы вам хотелось изменить в Москве?

Для меня Москва трудный город - я прожила здесь практически всю жизнь, в какой-то момент был период больших ожиданий и больших изменений. Многое изменилось к лучшему, но некоторые вещи еще должны поменяться. Например, я не выношу стоять в пробках по четыре часа. У меня маленький ребенок, и я его почти не вижу, потому что приезжаю домой слишком поздно. А хотелось бы приехать домой, уложить ребенка спать, а потом сходить на хороший фильм в соседний кинотеатр. Но это не получается просто хотя бы потому, что рядом с нами нет кинотеатра с интеллектуальным репертуаром. Понимаете, от этого очень многое зависит, а культура в принципе зависит от урбанистики. Изменения в Москве сейчас как будто выбрали другое направление.

Поэтому каждому остается только одно - работать над своим проектом, над своей семьей. Нужно возделывать свой сад и ждать. Я оптимист, поэтому всегда убеждаю себя, что в итоге все будет хорошо.

В преддверии пятилетия Центра документального кино его основатель и бессменный директор Софья Капкова рассказала корреспонденту РИА Новости о том, как планирует отметить первый юбилей, о развитии неигрового кинематографа в России, аудитории документальных фильмов и своем отношении к ситуации вокруг Кирилла Серебренникова.

— В сентябре ЦДК исполняется пять лет. Планируете ли вы какие-то фестивали, акции, спецпоказы?

— Обычно свой день рождения мы отмечаем вместе с днем города в Музее Москвы, так как находимся на его территории. Четыре года назад появился фестиваль городской культуры Center, задача которого показывать лучшее документальное кино, чья тематика связана с урбанистикой, архитектурой, человеком, живущем в большом городе. Это могут быть фильмы социальной или музыкальной направленности. Мы не претендуем на статус фестиваля в полном смысле этого слова, так как у нас нет жюри, и мы не выбираем лучший фильм, мы скорее отбираем для зрителя то, что нам кажется обязательно нужно посмотреть за прошедший год. У нас есть молодой куратор Майя Кузина, и каждый год мы немного меняем формат. Победитель этого фестиваля — это фильм, который остается в более длительном прокате, потому что мы видим, что зрителю он понравился больше всего, было больше всего продано билетов, и о нем говорят в соцсетях.

В этом году мы решили рассказать о жизни современного общества и сделали уклон на социальные темы. В фестивале будет четыре блока. Один из них "В центре внимания" — программа документальных фильмов, которые стали победителями или призерами главных фестивалей. На мой взгляд, стоит обратить внимание на обладателя Гран-при фестиваля Sundance —2017 — фильм "Дина", рассказывающий о романтике и сексе в жизни женщины с синдромом Аспергера.

— То есть вы никак не будете заострять внимание на юбилее?

— Мы никогда особо не отмечали дни рождения, но в этом году нам идет уже пятый год, а шестого может и не быть, в этой стране все так быстро меняется. Мы решили позвать всех друзей, всех партнеров, тех, кто нам все эти годы помогал, поддерживал, самых наших стойких зрителей и ярых поклонников на вечеринку. Когда случилась история с Кириллом (Серебренниковым), честно говоря, я хотела этот праздник отменить, но потом под давлением коллег и друзей, так как уже многое было сделано и оплачено, решили, что пусть у нас будет грустный праздник, но все равно праздник, где собираются друзья.

— Раз уж вы упомянули Серебренникова, не могу спросить вашего мнения по поводу этой ситуации.

— Это ужасно, страшно и несправедливо, и не дай бог кому-то оказаться в подобной ситуации.

— Вы хотели отменить вечеринку, а некоторые призывают отменить театральные премьеры и вернуть все госнаграды, чтобы выразить протест по поводу того, что происходит с Серебренниковым.

— Я против всяческих призывов, человек сам принимает взрослое решение и несет за него ответственность. Я не участвую в массовых акциях, потому что у каждого свой путь. Мне легче, наверно, чем многим другим, потому что я несу ответственность за тех 12 человек, которые на меня работают. И я не представляю, какой уровень ответственности ложится на плечи директора того или иного театра, у которого 100 человек, 200, 500 сотрудников. У каждого из них есть свои семьи, планы. Плюс есть подписанные контракты, есть зрители, в конце концов.

— А петиции, коллективные письма и обращения могут возыметь какое-то действие?

— Я не знаю. Но не все хорошие дела делаются на виду.

— Софья, как вы отбираете репертуар для своего кинотеатра? Как решаете, какой фильм показать, а какой нет? И какое место в вашей программе занимает российское кино?

— Я не являюсь кинокритиком или киноведом, я журналист по образованию. Я очень люблю документальное кино, поэтому могу сказать, что я профессиональный зритель. Мы стараемся максимально показывать все, что есть на рынке. Соответственно, если кино идет в прокате хорошо, значит, на него приходит зритель, пишет отзывы, мы ставим его в длительный прокат. Если мы видим, что кино зрителю неинтересно, то, как бы оно ни было высоко оценено критиками и документалистами, мы через несколько сеансов кино убираем. Мы следим за всеми кинорынками и фестивалями. Более того, мы выступаем за коллаборации, поэтому на нашей площадке проходит огромное количество фестивалей, в которых мы выступаем соорганизаторами. Таким образом мы и формируем программу.

— Вы сказали, что вы профессиональный зритель. Как, по-вашему, можно популяризовать документальное кино и взрастить таких же профессиональных зрителей, которые будут искренне любить и смотреть неигровые фильмы?

— На это нужно закладывать время, так как это не короткая дорога, а довольно трудный путь. Например, моей дочери скоро будет 18 лет, и с детства я показывала ей документальные фильмы — сначала про динозавров, про китов, про птиц. И у нее уже есть свое сформированное представление о документальном кино. Подростки не смотрят телевизор, они живут в другом измерении, для них идеологами являются YouTube-блогеры. Сейчас уже моя дочь мне рассказывает про те или иные фильмы. Например, у нее есть интерес к защите окружающей среды, и она выискивает такие картины, которые, предположим, на фестивалях не завоевывают никаких призов, а смотреть их небезынтересно. Или, например, у нас должен был быть фильм про руферов — это ребята, которые прыгают с крыши на крышу — но в последний момент они нам отказали, потому что их пригласил "Артдокфест". Так вот, про этот фильм мне рассказал 11-летний сын, который видел, что ребята снимают кино, так как подписан на них в соцсетях. В общем, начинать нужно с малого, с себя.

— Получается, что нужно работать с аудиторией в раннем возрасте и в совершенно другой плоскости?

— Есть разные целевые аудитории. Одни ходят на блокбастеры, другие ходят на авторское кино, третьи с детьми смотрят фильмы для семейного просмотра. С документальным кино точно так же. Нельзя сказать, что есть один уникальный зритель неигрового контента. Здесь точно так же в зависимости от темы у того или иного фильма есть разный зритель, и мы стараемся чтобы этот разный зритель приходил к нам на то кино, которое ему будет интересно. Глупо предполагать, что бабушки будут приходить на фильм про кроссовки (фильм "Сникерхеды"). При этом у нас был прецедент, когда мы показывали фильм про Рудольфа Нуреева, и на кассе была очередь из интеллигентных женщин преклонного возраста.

— Интересно, что бы они сказали про постановку "Нуреев" в Большом театре.

— Это зависит от разных обстоятельств — от внутренней культуры, образования, личностных предпочтений.

— Вы гендиректор фестиваля Context, интересуетесь современным танцем. По вашему мнению, возможна была отмена премьеры "Нуреева" из-за плохой подготовки артистов или это отговорки?

— Мне сложно на эту тему рассуждать. В этом проблема нашей страны — у нас все люди очень любят иметь мнение по любому поводу. Я считаю, что мое мнение никому не интересно, и я не имею права его публично высказывать. Я люблю говорить, что мы вскапываем свою грядку, про нее я могу говорить часами, потому что здесь я знаю все.

— Тогда вернемся к вашей грядке. Недавно Путину предложили предусмотреть льготы для кинотеатров за показ документального кино. Как вы считаете, это поможет?

— Наверное. Но нужно понимать, как эта поддержка будет выглядеть. Проблема в другом — самих фильмов не так много. В прошлом году вышло 37 неигровых работ разной направленности, из них десять российских, из них самая успешная — фильм "Русские евреи", который прокатывали мы. Мы даже получили за него премию "Блокбастер". Мы собрали примерно 3,5 миллиона рублей, и 10 тысяч зрителей посмотрели этот фильм по стране. Если сравнивать с баттлом Гнойного и Oxxxymiron, который посмотрели 20 миллионов — это смешные цифры. Но я не вижу в этом проблемы.

— То есть по этому поводу не стоит рефлексировать?

— Нет. Нужно производить больше качественного кино. Хотя даже на качественном кино, например, на победителе "Оскара" — фильме про Эмми Уайнхаус — билетов было продано на сумму восемь миллионов рублей, в то время как в Америке он заработал восемь миллионов долларов.

— Мне кажется, здесь еще работает разница в культуре. Все-таки у нас гораздо меньше людей знает Уайнхаус, чем в США.

— Разница культуры, образования, да и не стоит забывать о личных. Но считать, что можно легким движением руки все исправить, неправильно.

— Сейчас Минкультуры внесло законопроект, который предлагает ввести взнос в пять миллионов рублей за прокат кино. Эта инициативы вызывает много споров, многие уверены, что это очень негативно скажется на киноиндустрии. Вы как думаете?

— Насколько я понимаю, это будет касаться только игрового контента. Естественно, если бы документальное кино туда попадало, мы могли бы повесить амбарный замок и закрыться, потому что выжить мы не смогли бы. Но бог с нами. Для любого другого дистрибьютора, который прокатывает игровое артхаусное кино, это будет плачевно.

— Но при этом это делают под эгидой поддержки индустрии.

— Я считаю, что любые рамки и ограничения — это всегда плохо. "Запрещая, предлагай". Если продолжать про документальное кино, могу ответственно заявить, что мы бы не смогли функционировать в такой системе координат. Выпуск даже пары фильмов в год дается нам нелегко. Конечно, стоимость прав на документальные фильмы нельзя сравнивать с ценами на игровое кино. Но даже сумма в 10 тысяч долларов — это очень большие деньги для бизнеса, которым мы занимаемся. К счастью, есть возможность фестивальных показов — ведь я не могу купить права на все фильмы. Разовые скрининги — гораздо меньшие деньги. Это здорово, спасибо им большое, но в принципе жесткие ограничения индустрию убивают. Все должно быть в рамках закона, конечно, но ограничения, например, "сегодня мы показываем только военнопатриотическое и никакого иностранного кино" — это в целом плохо для индустрии и для зрителя, у которого сужается выбор.

Откровения Эми Уайнхаус , заговор производителей сахара, тайны закулисья Парижской оперы — десятки громких документальных свидетельств и расследований ежегодно представляют публике в московском Центре документального кино. За пять лет он стал Меккой для всех, кто интересуется реальной жизнью и фактами. Инициатор и глава ЦДК Софья Капкова рассказала главному редактору The Hollywood Reporter Марии Лемешевой , как ей удалось сделать из документалистики кассовые хиты.

Софья, почему пять лет назад, открывая свое дело, ты выбрала именно такую непростую для бизнеса сферу — документальное кино?

Вся моя жизнь — череда всевозможных совпадений. Судьба распорядилась так, что после МГУ я много лет работала в информационных телепрограммах, что очень близко к документалистике, и периодически продюсировала фильмы в этом жанре на федеральных каналах. В какой-то момент моя история с телевидением завершилась, и меня пригласили в «РИА Новости» (ныне МИА «Россия сегодня». — THR) — возглавить дирекцию документальных проектов. Для меня это был настоящий вызов, и я решила попробовать свои силы. Первый проект — «Открытый показ» с Катей Гордеевой — был достаточно успешным. После просмотров мы устраивали обсуждения увиденного, вот тогда, наверное, все и закрутилось. Но в какой-то момент я поняла, что показов раз в неделю недостаточно, ведь зрительский интерес к этому жанру растет. И все совпало — правильный момент, открывшиеся возможности, Музей Москвы предоставил площадку на льготных условиях, где мы до сих пор квартируемся. Мы не изобретали велосипед, а брали за пример проекты, которые уже существовали за границей. В моем любимом Нью-Йорке есть подобная площадка IFC Center (там, правда, несколько залов). Или в том же Сингапуре, например, на базе Музея Сингапура существует как раз похожий кинотеатр интеллектуального кино, где показывают документальные и авторские фильмы.

В нашей стране документалистика давно не в фаворе. Разве что журналистские расследования на телевидении. Но тебе как-то удалось привлечь зрителей.

Я бы с тобой поспорила: в нашей стране в определенные годы документальное кино было довольно популярным. Вспомни СССР — времена, когда перед началом показов игровых фильмов крутили киножурнал «Фитиль», который как раз и являлся в некотором роде документальным кино. Плюс советская киноиндустрия производила довольно много научно-популярного кино. Помню себя маленькой девочкой — мне очень нравились подобные фильмы.

Согласна, но это ты про СССР. Я тогда, например, была поклонницей «Контрольной для взрослых» — сериала про детей из одного класса. А вот в постсоветское время все изменилось. С художественным кино бы разобраться, а ты документальным занялась…

Ну, не буду преувеличивать про широкие зрительские массы. Наш кинотеатр — единственный в своем роде и в зале всего 90 мест. С момента открытия через наши двери прошло 200 тысяч зрителей. И это довольно большая цифра. Но если, конечно, мы начнем сравнивать с показателями игрового кино — «капля в море». Хорошо, что она есть.

Так чем заманивала публику?

Крючка никакого не было. Я решила: формат площадки должен быть таким, чтобы там находиться было интересно в первую очередь мне самой. Такой вот эгоистичный подход. Люблю документальное кино, много его смотрю, и хотела, чтобы у людей в Москве появилась возможность увидеть разное кино — и интеллектуальное, и «массовое» (к которому, кстати, наши документалисты относятся достаточно скептически), и, что немаловажно, фильмы должны идти на языке оригинала (в ЦДК большинство картин идет с субтитрами. — THR) . Я вообще считаю, что если ты делаешь хорошее доброе дело и по-настоящему в него влюблен, то зритель это почувствует и оценит. Именно поэтому люди возвращаются к нам снова и снова.

Ты сама отбираешь картины на кинорынках. На что ориентируешься, когда делаешь выбор?

Мы стараемся привозить в Россию фильмы, которые были отмечены кинокритиками. В этом плане доверяем профессионалам. Это первый критерий. Второй — стараемся привозить работы, которые получили хорошие зрительские отзывы, удачно «прокатались», но по каким-то причинам не доехали до нашей страны. Ну и третий критерий — показываем самое значимое документальное кино. То есть если ты один или два раза в год нашел время прийти в наш кинотеатр, то увидел самые важные фильмы, о которых точно не пожалеешь.

У вас и фестиваль уже собственный появился…

Это ежегодный кинофорум Center Festival, который нередко становится площадкой для запуска наших собственных релизов. Например, в этом году мы представим фильм о современной японской художнице Яёи Кусама , мировая премьера которого в январе состоялась на самом престижном фестивале независимого кино «Сандэнс».

Софья Капкова Фото: Иван Куринной

Для тех, кто еще не успел к вам заглянуть, какие документальные фильмы ты бы посоветовала?

Наверное, я бы отметила ленту Веры Кричевской и Михаила Фишмана «Слишком свободный человек» , поскольку это достаточно громкая история для России. Ребятам удалось показать не историю Немцова-политика, а скорее историю Немцова-человека. Я рада, что ЦДК выступил прокатчиком этого фильма и что, несмотря на тему, показ был успешным. В моих фаворитах также трилогия «Русские евреи» Леонида Парфенова . Очень горжусь тем, что за прокат первой части мы получили премию «Блокбастер» в категории «Самый кассовый фильм ограниченного проката». Еще один фильм, который я хотела бы отметить, — «Парижская опера» . История интересна тем, что режиссер ленты Жан-Стефан Брон до этого специализировался исключительно на общественно-политических темах и никогда не снимал фильмы про «культурные институции». Но в какой-то момент сменил «картинку» и оказался за кулисами парижской Гранд-опера. Наблюдать за этим очень интересно.

Ты красивая женщина, ведущая активный образ жизни, мама троих детей, причем младшей дочке еще и года нет. Каков твой рецепт успеха?

Мне уже от одного вопроса хочется вжаться в кресло или бежать. Я никакой не эталон — обыкновенный человек, делаю то, что считаю правильным. Все совсем не идеально. И, наверное, таким и не может быть. Мне очень повезло. У меня замечательные дети, я горжусь каждым из них. Как говорят в Америке: у меня трое «биологических» детей и двое достались мне «на счастье» (речь о сыне и дочери супруга Софьи — Сергея Капкова — от его первого брака. — THR) . Какой рецепт успеха? Если говорить про воспитание, то, наверное, это во многом генетическое — есть люди с большим сердцем. Мне иногда кажется, что сердце у меня довольно большое. Я выросла в простой семье. Моя мама — врач-психиатр, папа — бывший военный, который потом, когда нужно было содержать семью, начал заниматься мелким бизнесом. В детстве я проводила много времени с бабушкой. Она биолог. Как я уже отметила, на жизнь влияет масса факторов, идеальной формулы успеха не бывает. С одной стороны, я фаталист, с другой — оптимист. Поэтому если сейчас не очень, значит, скоро что-то будет намного лучше. При этом я перфекционист с довольно требовательным отношением к себе. Как правило, собой недовольна, считаю, что не очень хорошая мама, не очень хорошая жена… И часто это дурацкое качество мне не дает возможности наслаждаться моментом. Но все равно я счастливый человек.

Ты жесткий руководитель?

Думаю, требовательный. И, наверное, со мной не очень легко работать. Но, с другой стороны, практически со всеми людьми, с которыми я когда-то пересекалась по работе, у меня остались хорошие отношения. Это как лакмусовая бумажка — людям от тебя уже ничего не нужно, а они пишут сообщения, приходят в гости, искренне поздравляют с днем рождения. Когда у людей остаются хорошие воспоминания о том времени, которое они на тебя потратили, — это самое важное.

Да, я тоже сохранила самые теплые воспоминания о нашей с тобой совместной работе на Первом канале в информационных выпусках! Кстати, телевизионный опыт помогает?

Телевидение — это во многом и связи, и знакомства. Масса интересных людей, которых встречаешь сперва по работе, а потом они остаются хорошими приятелями. Плюс работа на ТВ — особенно в информационном отделе (а я была шеф-редактором новостей) — учит тебя пунктуальности, сдержанности, собранности, вовлеченности в свое дело.

Софья Капкова Фото: Иван Куринной

Твой муж, экс-министр культуры Москвы, многое сделал для города и для развития культурной жизни столицы. Он дает тебе советы по твоим программам, премьерам?

Сергей — удивительный человек, очень глубокий, тонкий, с совершенно уникальным чувством юмора. Он меня смешит каждый день и заставляет улыбаться несмотря ни на что. Конечно же, я горжусь, что рядом с ним. Он мне друг, поддержка, опора. Муж, конечно, дает советы по всем вопросам, хотя, если честно, мы стараемся деловые вопросы не приносить домой. Документальное кино Сергей любит, но, наверное, в первую очередь он любит меня, а документалистика и другие мои увлечения — уже как приложение. Когда у нас в ЦДК премьеры, он всегда приходит и поддерживает.

Какими эксклюзивами ЦДК удивит в этом году?

Самый наш главный новый проект — Nonfiction.Film . Мы решили из офлайн пойти в онлайн и открыть платформу для стриминга неигрового кино. Мы прикладываем к проекту максимум усилий, и даже сейчас я говорю об этом зажмурившись, потому что подобные показы — довольно сложный бизнес, абсолютно новая для страны история. Каждый человек вне зависимости от точки своей геолокации заслуживает право смотреть документальное кино. Плюс мы хотим, чтобы и за границей у людей была возможность получить представление о русской документальной школе. А еще на этой платформе мы будем устраивать ретроспективы знаковых авторов: например, Алексея Балабанова , чьи фильмы уже стали национальным достоянием новой России.

Темы: