Детская литература должна в основе своей содержать творчество и вдохновение. Борис Степанович Житков (1882-1938) исходил из убеждённости в том, что она ни в коем случае не должна выступать в качестве дополнения к взрослой. Ведь книги, которые будут читать дети, - это жизненный учебник. Тот опыт, который дети получают, читая книги, имеет такую же ценность, как и реальный жизненный опыт. Ребёнок стремится подражать героям литературного произведения либо в открытую ненавидит их – в любом случае книги позволяют прямо и очень непосредственно влиться в жизнь, занять сторону правды, бороться со злом. Писатель очень ясно понимал, что всякая книга, прочитанная ребёнком, запоминается на всю жизнь. Именно поэтому рассказы Бориса Житкова дают детям живое представление о преемственности поколений, доблести тружеников и борцов.

Я очень хотел, чтобы у меня была настоящая, живая мангуста. Своя собственная. И я решил: когда наш пароход придет на остров Цейлон, я куплю себе мангусту и отдам все деньги, сколько ни спросят. Читать...

Мы подходили на пароходе к Индии. Утром должны были прийти. Я сменился с вахты, устал и никак не мог заснуть: все думал, как там будет. Вот как если б мне в детстве целый ящик игрушек принесли и только завтра можно его раскупорить. Все думал - вот утром, сразу открою глаза - и индусы, черные, заходят вокруг, забормочут непонятно, не то что на картинке. Читать...

Мне было двенадцать лет, и я учился в школе. Раз на перемене подходит ко мне товарищ мой Юхименко и говорит... Читать...

Теперь я большой, а тогда мы с сестрой были еще маленькие. Читать...

Цирк сиял огнями. И огненным веером горела над крышей на черном небе красная надпись... Читать...

Жил-был моряк Антоний. У него был свой собственный двухмачтовый корабль. Антоний был итальянец, и корабль его ходил по всем морям. Корабли у других хозяев назывались важно. То «Святой Николай», то «Город Генуя» или «Король Филипп», а Антоний назвал свой корабль «Не Горюй». Читать...

Это было в царское время на грузовом пароходе. Он ходил на Дальний Восток. И все это началось с порта Коломбо, на острове Цейлоне. Это английская колония, а туземное население ─ сингалезы. Они шоколадного цвета, и мужчины здорово похожи на цыган. Читать...

Мы с отцом на полу сидели. Отец чинил кадушку, а я держал. Клепки рассыпались, отец ругал меня, чертыхался: досадно ему, а у меня рук не хватает. Вдруг входит учительша Марья Петровна ─ свезти ее в Ульяновку: пять верст и дорога хорошая, катаная, ─ дело на святках было. Читать...

─ Провались он совсем и с своей черепицей вместе! ─ ругался матрос Ковалев. ─ Этакую тяжесть на палубу валит! Читать...

Я жил на берегу моря и ловил рыбу. У меня была лодка, сетки и разные удочки. Перед домом стояла будка, и на цепи огромный пес. Мохнатый, весь в черных пятнах ─ Рябка. Он стерег дом. Кормил я его рыбой. Я работал с мальчиком, и кругом на три версты никого не было. Рябка так привык, что мы с ним разговаривали, и очень простое он понимал. Спросишь его: «Рябка, где Володя?» ─ Рябка хвостом завиляет и повернет морду, куда Володька ушел. Воздух носом тянет и всегда верно. Бывало придешь с моря ни с чем, а Рябка ждет рыбы. Вытянется на цепи, повизгивает. Читать...

Дело было давно ─ лет тридцать назад. Читать...

Мальчик взял сеточку ─ плетёный сачок ─ и пошёл на озеро рыбу ловить. Читать...

В Сибири, в дремучем лесу, в тайге, жил охотник-тунгус со всей семьёй в кожаной палатке. Вот раз вышел он из дому дров наломать, видит: на земле следы лося-сохатого. Обрадовался охотник, побежал домой, взял своё ружьё да нож и сказал жене... Читать...

Девочке Кате захотелось улететь. Своих крыльев нет. А вдруг есть на свете такая птица ─ большая, как лошадь, крылья, как крыша. Если на такую птицу сесть, то можно улететь через моря в тёплые страны. Читать...

У индусов есть ручные слоны. Один индус пошёл со слоном в лес по дрова. Читать...

Рано утром встал охотник, взял ружьё, патроны, сумку, позвал своих двух собак и пошёл стрелять зайцев. Читать...

Произведения Житкова представлены в виде прозы, но поэтичность повествований чувствуется в каждой строке. Писатель был уверен в том, что без памяти о детстве не имеет смысла создавать литературу для маленьких читателей. Житков наглядно и ярко учит детей отделять плохое от хорошего. Он делится своим опытом, стремится точно передать свои ощущения, пытается привлечь читателя к активному взаимодействию. Рассказы о животных Бориса Житкова очень ярко и точно отражают внутренний мир писателя, его принципы и идеалы. Так, например, в рассказе «Про слона» писатель рассуждает об уважении к труду, а рассказ «Мангуста» передаёт энергию, напористость и меткость народного языка. Всё творчество Житкова неразрывно связано с мыслями о детях и заботой о них. Он постоянно испытывал потребность в общении с детьми, и, подобно исследователю, изучал влияние своих рассказов на чуткие и открытые детские души.

Борис Степанович Житков родился 30 августа (11 сентября) 1882 г., в Новгороде, в семье учителя математики. Мать Бориса была талантливой пианисткой. Ее учителем был А. Г. Рубинштейн.

Родители будущего писателя жили в Одессе. Мальчик поступил в местные гимназические классы и учился там вместе с К. Чуковским .

По воспоминаниям учителей, он был весьма одаренным, все время чем-то всерьез увлеченным, учеником. Главным интересом отрока Житкова было море.

Дальнейшее обучение

По настояний родителей, Житков поступил в Новороссийский университет, где изучал химию и математику.

Лето 1905 г. было ознаменовано началом первой революции. Став свидетелем восстания на “Потемкине”, Борис Житков моментально втянулся в революционную деятельность. Под покровом ночи, он доставлял восставшим матросам оружие. За это юношу исключили из университета. Житков попытался перевестись в Петербург, но получил категоричный отказ.

Изучая содержание биографии Бориса Житкова, следует знать, что в 1909 г. он присоединился к Енисейской ихтиологической экспедиции. В 1912 г. он отправился в кругосветное плавание на учебно-сухогрузном судне. На корабль Житков поступил в качестве юнги. Постепенно он “дослужился” до должности кочегара, а к концу путешествия стал помощником капитана. Во время “кругосветки” он посетил Японию, Китай, Цейлон и Индию.

Литературная деятельность

Печататься Борис Житков начал достаточно поздно – в 1924 г. До этого он писал “в стол”. Он работал над дневниками, писал письма, стихи, коротенькие детские рассказы.

Первые свои произведения для детей он начал писать в 1909 г. Повесть “Сережин разбойник” была посвящена племяннику писателя, Сергею.

В период с 1924 по 1937 гг. вышли в свет сборники “Рассказы о животных” и “Что я видел”. Рассказы основываются на опыте писателя, полученном им во время кругосветного путешествия. Входящие в эти сборники произведения сейчас проходят в 4 классе.

Также Житков периодически предпринимал попытки написать детскую энциклопедию. Им было разработано несколько вариантов, но ни один из них так и не увидел свет.

За пятнадцать лет работы в детской литературе, Борис Степанович попробовал себя в самых разных жанрах и внес в нее немалый вклад. Он является одним из основоположников научно-художественного жанра.

Житкову принадлежит идея разработки книжки-картинки для детей, которые не умеют читать. Также Борис Степанович активно разрабатывал идею книжки-игрушки.

Единственным “взрослым” произведением Житкова является роман “Виктор Вавич”, посвященный революционным событиям 1905 г. При жизни писателя он не был издан.

Смерть

Последние годы жизни писателя протекали достаточно тяжело. У него диагностировали рак легких. Борис Житков ушел из жизни 19 октября 1938 г., в Москве. Писатель продолжал работать до самого последнего дня.

Другие варианты биографии

• Страсть к путешествиям пробудилась у Бориса рано – в три года. Однажды он пропал. Нашли мальчика на Торговой стороне, когда он пытался приобрести пароход. Копейки трехлетний Борис предусмотрительно взял из дома.
• Будучи гимназистом, Борис увлекся спортом и вместе с однокашниками построил маленький парусный борт с каютой.
• Однажды Житков смог уговорить одного из своих однокашников пуститься в пешее путешествие. Кратко проинструктировав товарища, Борис возглавил маленький отряд и они отправились в Киев. Шли путешественники недолго. Борис был достаточно категоричным командиром, а у однокашника, как оказалось, был весьма строптивый характер.

Борис Степанович Житков (1882-1938)

С детства окружали Житкова океанские пароходы, баржи, лодки. И как вспоминала его сестра, «бегал Борис по всем пароходам, спускался в машинное отделение, играл с ребятишками- детьми матросов. По вечерам катался с отцом на лодке». Ему не было и десяти лет, а он уже великолепно плавал, нырял, один уходил на лодке далеко в море, вызывая зависть соседских мальчишек. Никто из одноклассников не мог лучше и быстрее его вязать морские узлы, грести, предсказывать погоду, распознавать насекомых и птиц. Ему всегда нравились простые и мужественные люди, которые не боятся никаких трудностей и опасностей. Когда он стал взрослым, воля и настойчивость помогли ему овладеть многими профессиями, но о море никогда не забывал. Житков работал химиком, кораблестроителем и даже штурманом дальнего плавания. Он осуществил свою мечту и отправился в кругосветное путешествие: побывал во многих городах и странах земного шара, в научных экспедициях. А вот стать писателем Борис Житков не собирался. Просто он славился среди знакомых как чудесный рассказчик. Однажды по просьбе своего друга К. И. Чуковского Житков записал один из своих рассказов. Это решило его судьбу.

Б.С.Житков опубликовал свои первые рассказы для детей в 1924 году. К этому времени у него за плечами был большой жизненный путь, полный упорного и увлекательного труда по освоению многих наук и профессий. Он то преподавал детям химию и математику, то. изучив летное дело, принимал в Англии авиамоторы для русских самолетов, то строил корабли, а затем плавал на них штурманом. Этот богатый жизненный опыт и дал Житкову материал для творчества. После публикации первых своих рассказов он полностью погружается в литературную дея­тельность - становится автором и редактором детских книг, со­трудником журналов «Воробей», «Чиж» и «Пионер», драматур­гом Театра юного зрителя.

Более ста произведений для детей создал Житков за 15 лет. Он рассказывал о разных профессиях, но неиссякаемым источником его вдохновения была его любовь к морю, к путешествиям и приключениям.Передавая маленьким читателям поистине энциклопедические знания и делясь жизненным опытом, писатель наполнял свои произведения высоким нравственным содержанием. Его рассказы посвящены человеческой храбрости, мужеству, доброте, переда­ют романтическую увлеченность делом.

Вопрос о мужестве, о самой его природе особенно занимал Житкова: «Я о нем много думал. Особенно в детстве. Хорошо быть храбрым: все уважают, а другие боятся. А главное, думал я, ни­когда нет этого паскудного трепета в душе, когда ноги сами тя­нутся бежать... И я не столько боялся самой опасности, сколько самого страха, из-за которого столько подлостей на свете делает­ся. Сколько друзей, товарищей, сколько самой бесценной правды предано из-за трусости: не хватило воздуху сказать!» Это было написано в 1927 году, а незадолго до смерти - в 1937-м - он пишет статью под названием «Храбрость». В ней писатель опира­ется на примеры из собственной жизни, и достоверность рассказан­ного придает особую убедительность выводу: именно трусость - источник всяческой подлости. А храбрый человек - не тот, кто совершает смелый поступок из тщеславия или боясь прослыть тру­сом, а тот, кто знает, ради чего он идет на подвиг, преодолевая естественный страх.

Уже в первом своем рассказе «Шквал» ( 1924, другое название - «На воде») писатель рисует мужественного человека, спасшего экипаж парусника. Матросу Ковалеву с трудом удается выбраться из-под перевернувшегося судна на поверхность и наконец вздох­нуть полной грудью. Однако он совершает обратный мучительный путь, чтобы спасти оставшихся. Недаром девочке Насте он кажет­ся «самым главным» на борту: со свойственной детям проница­тельностью она отмечает незаурядного по нравственным досто­инствам человека. Рассказ этот открывает книгу Житкова «Мор­ские истории» (1925). В каждом его произведении - пример чело­веческой смелости, преодоления страха, бескорыстной помощи, благородного поступка.

Храбрость - пробный камень для героев Житкова. Экстремаль­ные обстоятельства проявляют в человеке скрытые качества его натуры. Так, неудачливый тореро, когда-то испугавшийся быка и теперь работающий угольщиком на корабле, беспаспортный бро­дяга, достойно ведет себя во время крушения и готов вздуть капи­тана, виновника этой беды. Он решил для себя: «Я теперь всю жизнь ничего не смею пугаться» («Погибель»).

Принцип обрисовки действующих лиц у Житкова - выделять главные их черты, проявляющиеся в поступках. До предела со­бран, сосредоточен капитан судна в рассказе «Механик Салерно». Он знает, что корабль его каждую минуту может погибнуть, пото­му что в трюме начался пожар, и героически борется за жизнь людей. Когда ему удается спасти всех, то оказывается, что челове­ка, по чьей вине произошла катастрофа, среди них нет. Механик Солерно еще раньше признался капитану, что это он за деньги поместил в трюм опасный груз. И вот теперь он исчез, т.е. погиб. Его признание - тоже определенный акт мужества, и читатель уже жалеет механика.

Рассказы первых сборников - «Злое море» (1924) и «Морские истории» - вводят читателя в мир, с которым автор хорошо зна­ком. Помимо жизненной достоверности они захватывают острым драматизмом, увлекательными сюжетами. Ведь человек в море за­висим от капризной стихии, предельно напряжен и готов муже­ственно встретить любую неожиданность.

Много внимания уделял Житков научно-познавательной ли­тературе для детей. Он написал немало книг и очерков по истории науки и техники. В журнале «Воробей» писатель вел отделы «Как люди работают», «Бродячий фотограф», «Мастеровой». Эти публи­кации вошли в состав первых его познавательных книг: «Сквозь дым и пламя» (1926), «Кино в коробке» (1927), «Телеграмма» (1927). Из них дети узнали о том, как трудятся люди разных профессий, как самому смастерить ту или иную вещь. Житков рассказывал, что такое телеграф, радио, электричество...

Увлечь юных читателей самим процессом научного и техниче­ского поиска, показать романтику преодоления трудностей, взлет мысли - вот что воодушевляло писателя при создании таких про­изведений. «Я нисколько не сомневаюсь, - говорил он, - что к самым радикальным вопросам, вплоть до Эйнштейновой теории, можно в упор подвести ребят, и хорошо, если от этого у них закружится голова...» В центре его научно-художественных произ­ведений всегда стоит творец науки и техники - человек. И чита­теля своего Житков заставлял проходить вместе с исследователем или изобретателем весь их путь к неизведанному, показывая, сколь трудна дорога к вершинам человеческой мысли.

Большинство своих познавательных книг писатель создавал для детей младшего возраста. Его все больше захватывала идея напи­сать произведение энциклопедического характера для совсем ма­леньких читателей - от трех до шести лет. В результате в 1939 году, посмертно, появилась знаменитая книга «Что я видел? Рассказы о вещах» («Почемучка»), на которой выросло не одно поколение детей. Тонкий знаток детской психологии, Житков решил, что для усвоения и запоминания различных сведений лучше всего ве­сти рассказ от лица сверстника читателя. Четырехлетний Алеша, названный «Почемучкой», не просто повествует о чем-то, а еще и сообщает свои впечатления о вещах и событиях. Благодаря это­му огромный познавательный материал не подавляет малыша, а возбуждает его любопытство: ведь рассказывает сверстник. «Его чувства, причины, их породившие, ближе всего, понятнее будут маленькому читателю», - был уверен автор.

Чтобы рассказать о вещах незнакомых, Алеше приходится объяс­нять увиденное при помощи уже освоенных им понятий. Так в «Почемучке» осуществляется известный дидактический принцип «от простого к сложному». «Лошадки везли печку на колесах. У ней труба тоненькая. И дядя военный сказал, что это кухня едет»; «Якорь очень большой и железный. И он сделан из больших крючков» - так даются первые «научные» сведения. И не только знания о ве­щах получает малыш из этой книги, но и уроки общения с людь­ми. Кроме Алеши здесь действуют такие персонажи, как дядя во­енный, мама, бабушка, друзья. Каждый из них индивидуален, у каждого свои действия, и главный герой постепенно начинает понимать, что именно ему нужно воспитывать в себе.

Житков создал для детей младшего возраста еще несколько десятков новелл, собранных в книги «Что бывало» (1939) и «Рас­сказы о животных» (1935). В первом из этих сборников писатель преследует ту же цель, что и в произведениях о морских приклю­чениях: он испытывает нравственность и мужество своих героев перед лицом опасности. Сюжеты тут разворачиваются более лако­нично: в них одно событие, одна жизненная ситуация. Внимание маленького читателя удерживается внезапным, неожиданным по­воротом сюжета. Вот, к примеру, рассказ «Метель»: «Мы с отцом на полу сидели. Отец чинил кадушку, а я держал. Клепки рассы­пались, отец ругал меня, чертыхался: досадно ему, а у меня рук не хватает. Вдруг входит учительница Марья Петровна - свезти ее в Ульяновку: пять верст, дорога хорошая, катаная, - дело на Святки было». Далее мальчик, герой произведения, везет учитель­ницу и ее сынишку, и лишь благодаря смекалке и самообладанию героя все они не погибли в снежной круговерти. Напряжение со­здается описаниями борьбы со стихией, причем передано это че­рез рассказ мальчика, через его впечатления и переживания.

Житков вообще часто поручал в своих произведениях пове­ствование детям. Этот прием помогает писателю показать, как воображение ребенка начинает работать, разбуженное эстети­ческим переживанием. Мальчик Боря восхищен пароходиком, стоящим на полке: «Я такого никогда не видел. Он был совсем настоящий, только маленький... И блестел перед рулем винт, как медная розочка. На носу два якоря. Ах, какие замечательные! Если бы хоть один у меня такой был!». Мечтательный герой насе­ляет суденышко крохотными человечками и в страстном жела­нии их увидеть в конце концов ломает игрушку. Он горько пла­чет, потому что у него доброе сердце и он не хотел огорчать бабушку, для которой пароходик дорог как память («Как я ловил человечков»).

«Рассказы о животных» Бориса Житкова, собранные в один сборник, впервые были изданы книжкой в 1935 году. Полные ярких описаний рассказы «Про слона», «Беспризорная кошка» говорят читателю, прежде всего, о том, как важно не просто любить животных и любоваться ими, но и понимать их, и уметь с ними общаться, ухаживать за ними и нести за них ответственность.

У самого Бориса Степановича был дрессированный волк и кот, умевший «становиться обезьяной». В рассказе «Беспризорная кошка» читателя сразу начинает волновать, привыкнет ли одичавшая кошка к человеку и подружится ли она с собакой... Ведь охотник долго и терпеливо приручал ее. И однажды услышал возле дома собачий лай своего Рябчика, пса, который оповестил хозяина о том, что к дому шла та самая серая кошка. На этот раз при виде охотника она не убежала, как раньше. С этого дня она постоянно приходила к охотнику в гости... И таких правдивых и в то же время удивительных и трогательных историй о милосердии человека к «братьям нашим меньшим» Борис Житков рассказал читателям немало...

«Братья наши меньшие» за заботу о них платят человеку преданностью, привязанностью («Про вол­ка», «Про слона», «Беспризорная кошка»). Иногда самопожертво­вание животного кажется даже осознанным, например, в рассказе «Как слон спас хозяина от тигра». Слон, несмотря ни на какие понукания и удары, не идет в лес, потому что знает: там притаил­ся тигр.

Изображенное писателем животное всегда хорошо запомина­ется, так как наделено индивидуальными чертами, отражающи­ми его видовые признаки. Почти ручные мангусты свирепо набра­сываются на заползшую в корабль змею, потому что таково их природное назначение; в данном случае оно совпало с желанием людей («Мангуста»). Живущий в квартире рассказчика и уже вро­де бы одомашнившийся волк ночью вдруг завыл: «Он сидел по­среди комнаты, подняв к потолку морду. Он не оглянулся на свет, а выводил ноту, и такую лесную звериную тоску выводил он го­лосом на весь дом, что делалось жутко». Как ни пытается рассказ­чик, боясь упреков соседей, выдать своего питомца за собаку, ему это не удается: зверь остается таким, каким бывает именно волк. Он, например, «умел смотреть назад, совсем свернув голову к хвосту, и бежать в то же время вперед» («Про волка»).

Наряду с В.В.Бианки и Е.И.Чарушиным, Борис Житков считается основоположником научно-художественного жанра в детской литературе. Его творчество оказал существенное влияние на многих детских писателей.

Борис Степанович родился в начале сентября 1882 года в небольшой деревне недалеко от Новгорода. В семье уже росло три сестры: Вера, Саша и Надя. Отец был преподавателем математики, автором учебников. Но из-за политических взглядов, он не мог найти постоянную работу. Семье приходилось переезжать из одного уголка России в другой.

Семья обосновалась в Одессе, когда Борису было чуть больше семи лет.

Здесь мальчик пошел в гимназию, в которой познакомился с Колей Корнейчуковым (в будущем Корнеем Чуковским). Увлечения гимназиста Житкова были разнообразны. То он играл на скрипке, то учился фотографировать и проявлять пленки, то работал в мастерских, расположенных недалеко от дома. Но страсть к сочинительству Бориса Степановича сохранилась на всю жизнь. В гимназии мальчик вместе со своими друзьями участвовал в издании рукописного журнала, часто записывал свои впечатления в дневниках, постоянно писал интересные письма родственникам и друзьям, сочинял стихотворения. К тому же Житков был прекрасным рассказчиком, что привлекало людей. Он рассказывал обо всем, что происходило в его жизни.

Закончив гимназию, мужчина поступил в Новороссийский университет, где занялся углублённым изучением математики и химии. Позднее Житков переехал в Санкт-Петербург, где начал осваивать кораблестроение. На кораблях писатель объездил полмира, побывал во многих портах не только России, но и других стран. Пришлось Житкову и голодать, и скрываться, и скитаться, не имея постоянную крышу над головой.

Будучи уже созревшим человеком, Борис Степанович начал писать произведения. Его творческий путь начался с рассказов для детей, а затем писатель стал пробовать свои силы и в других литературных жанрах. Книги Бориса Степановича Житкова были знакомы всем школьникам Советского Союза. За относительно небольшой период времени (около четырнадцати лет) он создал более 190 произведений. Некоторые произведения были опубликованы уже после смерти писателя.

Жизнь Бориса Степановича Житкова прервалась в октябре 1938 года.

Биография Житкова детям 2, 3, 4 класс

Борис Степанович Житков был великим писателем, который посвящал все свои произведения детям. Борис Житков был не только писателем, но и педагогом. Он появился на свет в 1882 году 30 августа, в городе Новгород. Отец будущего писателя был учителем по математике. Мать работала пианисткой. Родители мальчика отправили его учиться в гимназию для одаренных детей. Вместе с ним в гимназии учился Корней Чуковский. Житков учился очень хорошо и увлекался тематикой моря.

После окончания гимназии по указу родителей писатель поступил в университет в Новороссийске. Там он углубленно изучал математику и химию. Чуть позже в стране началась революция. Житков стал одним из революционеров и тайно промышлял заговоры против правительства. Из – за революций его исключили из университета. После он хотел перевестись в Петербург, но ничего не вышло. В 1912 году Житков стал членом ихтиологической экспедиции. В тот же год он оправился в дальнее путешествие на корабле. На этом корабле он работал юнгой. Постепенно он начал поднимать на должность выше. Во время странствий писатель побывал в разных странах как Индия и Цейлон, Япония, Китай, Таиланд.

В начале своей писательской деятельности Житков писал стихи, рассказы для детей, письма и басни. Первое творение для детей писатель написал в 1909 году. Одним из таких произведений писатель посвятил своему племяннику. В 1924 году он выпустил свои сборники как «Рассказы о животных» и «Что я видел?». Во время сочинения рассказов автор полагался на свои знания, полученные во время путешествий. Все его сборники на данный момент изучают школьники. Кроме рассказов для детей писатель написал энциклопедии. Но эти книги так и не получили признание общества. В писательской индустрии Житков провел 15 лет. Житков пробовал писать в разнообразных жанрах. При этом внес в научно – художественную литературу. Житков придумал книги – картинки для детей, не умеющие читать. Кроме книг – картинок писатель придумал книги – игрушки. Кроме детской литературы Борис Житков написал роман «Виктор Вавич», который посвятил революций в 1905 году. Книгу издали после смерти писателя.

Изучив полную биографию Житкова, следует выделить несколько интересных фактов. Увлечение путешествиями у Житкова появилось еще в младенчестве. В трехлетнем возрасте мальчик пропал. Мальчика нашли в торговой части одного судна. Перед выходом из дома будущий писатель забрал копеечные деньги. При обучении в гимназии Житков сильно увлекался спортом. В гимназии он с друзьями построил маленький парусник. В годы обучения он уговорил своего одноклассника отправиться в пешее путешествие. За это время он собрал маленькую команду и сам его возглавил. Всей командой они отправились в Киев. Путешествие длилось недолго. Поскольку у Житкова был скверный характер. А один из одноклассников не хотел выполнять его команды.

В последние годы своей жизни писатель пережил очень тяжелые дни. К концу жизни у писателя обнаружили рак легких. Житков скоропостижно скончался в 1938 году 19 октября в Москве. Он писал произведения до самых последних дней жизни.

Вариант 3

Среди нас много людей, которые не безучастны к судьбе животных и интересующихся их повадками и поведением. Так вот, Борис Степанович Житков также любил братьев наших меньших и написал о них немало захватывающих произведений. История жизни писателя не может не интересовать нас, так как в его биографии было немало моментов, повлиявших на творческую деятельность.

Борис Степанович был родом из Новгорода. Родители у него были достаточно образованные люди. Отец преподавал математику в местном учительском институте, а мать была профессиональной пианисткой. Первоначально Борис получил образование дома, а затем продолжил учиться в гимназии. Житков с самого детства прекрасно плавал, и даже на лодке уходил в море. Ему завидовали все дворовые мальчишки.

Помимо того, он умело владел приемами завязывания морского узла. Лучше его никто не мог с точностью предсказать погоду и распознать насекомых и птиц. Борису всегда нравились волевые люди, которые не боялись никаких опасностей и препятствий. Он всегда мечтал о путешествиях, соображая, что ему обязательно пригодятся различные знания и поэтому стремился получить их как можно больше.

Житков после гимназии учится в Новороссийском университете, где его с успехом заканчивает в 1906 году. Воля и настойчивость помогли ему овладеть многими профессиями. Он был химиком, кораблестроителем и даже капитаном дальнего плавания. Тяга к путешествиям настолько его увлекли, что он с 1911 по 1916 годы проучился в политехническом университете города Петербург на отделении кораблестроения и практически год проработал инженером в порту Одессы.

Но в 1923 году он переезжает в Петроград, и практически через год начинает печатать свои рассказы. В журналах появились его веселые произведения, предназначенные для детской аудитории, такие как: «Про обезьяну», «Компас», «Мангуст», «Про слона « и множество других. Писатель отображал в рассказах, какой бывает истинная храбрость и дружба. Ребята сразу же полюбили его книги. Житков также много рассказал нам о милосердии человека к животным. Из его трудов можно было узнать, как сделать шалаш и смастерить аэроплан. Умер писатель в 1938 году в Москве.

Людвиг ван Бетховен - выходец из музыкальной семьи. В детстве будущего композитора приобщали к игре на музыкальных инструментах, таких как орган, клавесин, скрипка, флейта.

Столыпин Пётр Аркадьевич

Пётр Аркадьевич Столыпин – российский государственный деятель. Активный, напористый, целеустремленный, он успел побывать на должностях министра, губернатора, а также издать множество реформ и коренным образом улучшить жизнь народа.

Рассказы о животных для чтения в начальной школе. Рассказы Бориса Житкова про животных. Рассказы для внеклассного чтения в начальной школе. Рассказы про слона, рассказы про собак, рассказы про корову и телёнка.

Борис Житков. Вечер

Идёт корова Маша искать сына своего, телёнка Алёшку. Не видать его нигде. Куда он запропастился? Домой уж пора.

А телёнок Алёшка набегался, устал, лёг в траву. Трава высокая — Алёшку и не видать.

Испугалась корова Маша, что пропал её сын Алёшка, да как замычит что есть силы:

Дома Машу подоили, надоили целое ведро парного молока. Налили Алёшке в плошку:

— На, пей, Алёшка.

Обрадовался Алёшка — давно молока хотел, — всё до дна выпил и плошку языком вылизал.

Напился Алёшка, захотелось ему по двору пробежаться. Только он побежал, вдруг из будки выскочил щенок — и ну лаять на Алёшку. Испугался Алёшка: это, верно, страшный зверь, коли так лает громко. И бросился бежать.

Убежал Алёшка, и щенок больше лаять не стал. Тихо стало кругом. Посмотрел Алёшка — никого нет, все спать пошли. И самому спать захотелось. Лёг и заснул во дворе.

Заснула и корова Маша на мягкой траве.

Заснул и щенок у своей будки — устал, весь день лаял.

Заснул и мальчик Петя в своей кроватке — устал, весь день бегал.

А птичка давно уж заснула.

Заснула на ветке и головку под крыло спрятала, чтоб теплей было спать. Тоже устала. Весь день летала, мошек ловила.

Все заснули, все спят.

Не спит только ветер ночной.

Он в траве шуршит и в кустах шелестит.

Борис Житков. Охотники и собаки

Рано утром встал охотник, взял ружьё, патроны, сумку, позвал своих двух собак и пошёл стрелять зайцев.

Был сильный мороз, но ветра совсем не было. Охотник шёл на лыжах и разогрелся от ходьбы. Ему было тепло.

Собаки забегали вперёд и выгоняли на охотника зайцев. Охотник ловко стрелял и набил пять штук. Тут он заметил, что зашёл далеко.

«Пора и домой, — подумал охотник. — От моих лыж видны следы, и, пока не стемнело, я по следам дойду домой. Перейду овраг, а там уже недалеко».

Он спустился вниз и увидел, что в овраге черным-черно от галок. Они сидели прямо на снегу. Охотник понял, что дело неладно.

И верно: он только вышел из оврага, как задул ветер, пошёл снег, и началась метель. Впереди ничего не было видно, следы запорошило снегом. Охотник свистнул собак.

«Если собаки не выведут меня на дорогу, — подумал он, — я пропал. Куда идти, я не знаю, заблужусь, занесёт меня снегом, и я замёрзну».

Пустил он собак вперёд, а собаки отбегут пять шагов — и охотнику не видно, куда за ними идти. Тогда он снял пояс, отвязал все ремешки и верёвки, какие на нём были, привязал собак за ошейник и пустил вперёд. Собаки его потащили, и он на лыжах, как на санях, приехал к себе в деревню.

Он дал каждой собаке по целому зайцу, потом разулся и лёг на печь. А сам всё думал:

«Кабы не собаки, пропал бы я сегодня».

Борис Житков. Как слон спас хозяина от тигра

У индусов есть ручные слоны. Один индус пошёл со слоном в лес по дрова.

Лес был глухой и дикий. Слон протаптывал хозяину дорогу и помогал валить деревья, а хозяин грузил их на слона.

Вдруг слон перестал слушаться хозяина, стал оглядываться, трясти ушами, а потом поднял хобот и заревел.

Хозяин тоже оглянулся, но ничего не заметил.

Он стал сердиться на слона и бить его по ушам веткой.

А слон загнул хобот крючком, чтоб поднять хозяина на спину. Хозяин подумал: «Сяду ему на шею — так мне ещё удобней будет им править».

Он уселся на слоне и стал веткой хлестать слона по ушам. А слон пятился, топтался и вертел хоботом. Потом замер и насторожился.

Хозяин поднял ветку, чтоб со всей силы ударить слона, но вдруг из кустов выскочил огромный тигр. Он хотел напасть на слона сзади и вскочить на спину.

Но он попал лапами на дрова, дрова посыпались. Тигр хотел прыгнуть другой раз, но слон уже повернулся, схватил хоботом тигра поперёк живота, сдавил как толстым канатом. Тигр раскрыл рот, высунул язык и мотал лапами.

А слон уж поднял его вверх, потом шмякнул оземь и стал топтать ногами.

А ноги у слона — как столбы. И слон растоптал тигра в лепёшку. Когда хозяин опомнился от страха, он сказал:

— Какой я дурак, что бил слона! А он мне жизнь спас.

Хозяин достал из сумки хлеб, что приготовил для себя, и весь отдал слону.

Борис Жидков. Про слона

Мы подходили на пароходе к Индии. Утром должны были прийти. Я сменился с вахты, устал и никак не мог заснуть: все думал, как там будет. Вот как если б мне в детстве целый ящик игрушек принесли и только завтра можно его раскупорить. Все думал — вот утром, сразу открою глаза — и индусы, черные, заходят вокруг, забормочут непонятно, не то что на картинке. Бананы прямо на кусте,

город новый — все зашевелится, заиграет. И слоны! Главное — слонов мне хотелось посмотреть. Все не верилось, что они там не так, как в зоологическом, а запросто ходят, возят: по улице вдруг такая громада прет!

Заснуть не мог, прямо ноги от нетерпения чесались. Ведь это, знаете, когда сушей едешь, совсем не то: видишь, как все постепенно меняется. А тут две недели океан — вода и вода, — и сразу новая страна. Как занавес в театре подняли.

Наутро затопали на палубе, загудели. Я бросился к иллюминатору, к окну, — готово: город белый на берегу стоит; порт, суда, около борта шлюпки: в них черные в белых чалмах — зубы блестят, кричат что-то; солнце светит со всей силы, жмет, кажется, светом давит. Тут я как с ума сошел, задохнулся прямо: как будто я — не я и все это сказка. Есть ничего с утра не хотел. Товарищи дорогие, я за вас по две вахты в море стоять буду — на берег отпустите скорей.

Выскочили вдвоем на берег. В порту, в городе все бурлит, кипит, народ толчется, а мы — как оголтелые и не знаем, что смотреть, и не идем, а будто нас что несет (да и после моря по берегу всегда странно ходить). Смотрим — трамвай. Сели в трамвай, сами толком не знаем, зачем едем, лишь бы дальше, — очумели прямо. Трамвай нас мчит, мы глазеем по сторонам и не заметили, как выехали на окраину. Дальше не идет. Вылезли. Дорога. Пошли по дороге. Придем куда-нибудь!

Тут мы немного успокоились и заметили, что здорово жарко. Солнце над самой маковкой стоит; тень от тебя не ложится, а вся тень под тобой: идешь, и тень свою топчешь.

Порядочно уже прошли, уж людей не стало встречаться, смотрим — навстречу слон. С ним четверо ребят — бегут рядом по дороге. Я прямо глазам не поверил: в городе ни одного не видали, а тут запросто идет по дороге. Мне казалось, что из зоологического вырвался. Слон нас увидел и остановился. Нам жутковато стало: больших при нем никого нет, ребята одни. А кто его знает, что у него на уме. Мотанет раз хоботом — и готово.

А слон, наверно, про нас так думал: идут какие-то необыкновенные, неизвестные, — кто их знает? И стал. Сейчас хобот загнул крючком, мальчишка старший стал на крюк на этот, как на подножку, рукой за хобот придерживается, и слон его осторожно отправил себе на голову. Тот там уселся между ушами, как на столе.

Потом слон тем же порядком отправил еще двоих сразу, а третий был маленький, лет четырех, должно быть, — на нем только рубашонка была коротенькая, вроде лифчика. Слон ему подставляет хобот — иди, мол, садись. А он выкрутасы разные делает, хохочет, убегает. Старший кричит ему сверху, а он скачет и дразнит — не возьмешь, мол. Слон не стал ждать, опустил хобот и пошел — сделал вид, что он на его фокусы и смотреть не хочет. Идет, хоботом мерно покачивает, а мальчишка вьется около ног, кривляется. И как раз, когда он ничего не ждал, слон вдруг хоботом цап! Да так ловко! Поймал его за рубашонку сзади и подымает наверх осторожно. Тот руками, ногами, как жучок. Нет уж! Никаких тебе. Поднял слон, осторожно опустил себе на голову, а там ребята его приняли. Он там, на слоне, все еще воевать пробовал.

Мы поравнялись, идем стороной дороги, а слон с другого бока и на нас внимательно и осторожно глядит. А ребята тоже на нас пялятся и шепчутся меж собой. Сидят, как на дому, на крыше.

Вот, — думаю, — здорово: им нечего там бояться. Если б и тигр попался навстречу, слон тигра поймает, схватит хоботищем поперек живота, сдавит, швырнет выше дерева и, если на клыки не подцепит, все равно будет ногами топтать, пока в лепешку не растопчет.

А тут мальчишку взял, как козявку, двумя пальчиками: осторожно и бережно.

Слон прошел мимо нас: смотрим, сворачивает с дороги и попер в кусты. Кусты плотные, колючие, стеной растут. А он — через них, как через бурьян, — только ветки похрустывают, — перелез и пошел к лесу. Остановился около дерева, взял хоботом ветку и пригнул ребятам. Те сейчас же повскакали на ноги, схватились за ветку и что-то с нее обирают. А маленький подскакивает, старается тоже себе ухватить, возится, будто он не на слоне, а на земле стоит. Слон пустил ветку и другую пригнул. Опять та же история. Тут уж маленький совсем, видно, в роль вошел: совсем залез на эту ветку, чтоб ему тоже досталось, и работает. Все кончили, слон пустил ветку, а маленький-то, смотрим, так и полетел с веткой. Ну, думаем, пропал — полетел теперь, как пуля, в лес. Бросились мы туда. Да нет, куда там! Не пролезть через кусты: колючие, и густые, и путаные. Смотрим, слон в листьях хоботом шарит. Нащупал этого маленького, — он там, видно, обезьянкой уцепился, — достал его и посадил на место. Потом слон вышел на дорогу впереди нас и пошел обратно. Мы за ним. Он идет и по временам оглядывается, на нас косится: чего, мол, сзади идут какие-то? Так мы за слоном пришли к дому. Вокруг плетень. Слон отворил хоботом калиточку и осторожно просунулся во двор; там ребят спустил на землю. Во дворе индуска на него начала кричать что-то. Нас она сразу не заметила. А мы стоим, через плетень смотрим.

Индуска орет на слона, — слон нехотя повернулся и пошел к колодцу. У колодца врыты два столба, и между ними вьюшка; на ней веревка намотана и ручка сбоку. Смотрим, слон взялся хоботом за ручку и стал вертеть: вертит как будто пустую, вытащил — целая бадья там на веревке, ведер десять. Слон уперся корнем хобота в ручку, чтобы не вертелась, изогнул хобот, подцепил бадью и, как кружку с водой, поставил на борт колодца. Баба набрала воды, ребят тоже заставила таскать — она как раз стирала. Слон опять бадью спустил и полную выкрутил наверх.

Хозяйка опять его начала ругать. Слон пустил бадью в колодец, тряхнул ушами и пошел прочь — не стал воду больше доставать, пошел под навес. А там в углу двора на хлипких столбиках навес был устроен — только-только слону под него подлезть. Сверху камышу накидано и каких-то листьев длинных.

Тут как раз индус, сам хозяин. Увидал нас. Мы говорим — слона пришли смотреть. Хозяин немного знал по-английски, спросил, кто мы; все на мою русскую фуражку показывает. Я говорю — русские. А он и не знал, что такое русские.

— Не англичане?

— Нет, — говорю, — не англичане.

Он обрадовался, засмеялся, сразу другой стал: позвал к себе.

А индусы англичан терпеть не могут: англичане давно их страну завоевали, распоряжаются там и индусов у себя под пяткой держат.

Я спрашиваю:

— Чего это слон не выходит?

— А это он, — говорит, — обиделся, и, значит, не зря. Теперь нипочём работать не станет, пока не отойдет.

Смотрим, слон вышел из-под навеса, в калитку — и прочь со двора. Думаем, теперь совсем уйдет. А индус смеется. Слон пошел к дереву, оперся боком и ну тереться. Дерево здоровое — прямо все ходуном ходит. Это он чешется так вот, как свинья об забор.

Почесался, набрал пыли в хобот и туда, где чесал, пылью, землей как дунет! Раз, и еще, и еще! Это он прочищает, чтобы не заводилось ничего в складках: вся кожа у него твердая, как подошва, а в складках — потоньше, а в южных странах всяких насекомых кусачих масса.

Ведь смотрите какой: об столбики в сарае не чешется, чтобы не развалить, осторожно даже пробирается туда, а чесаться ходит к дереву. Я говорю индусу:

— Какой он у тебя умный!

А он хохочет.

— Ну, — говорит, — если бы я полтораста лет прожил, не тому еще выучился бы. А он, — показывает на слона, — моего деда нянчил.

Я глянул на слона — мне показалось, что не индус тут хозяин, а слон, слон тут самый главный.

Я говорю:

— Старый он у тебя?

— Нет, — говорит, — ему полтораста лет, он в самой поре! Вон у меня слоненок есть, его сын, — двадцать лет ему, совсем ребенок. К сорока годам в силу только входить начинает. Вот погодите, придет слониха, увидите: он маленький.

Пришла слониха, и с ней слоненок — с лошадь величиной, без клыков; он за матерью, как жеребенок, шел.

Ребята индусовы бросились матери помогать, стали прыгать, куда-то собираться. Слон тоже пошел; слониха и слоненок — с ними. Индус объясняет, что на речку. Мы тоже с ребятами.

Они нас не дичились. Все пробовали говорить — они по-своему, мы по-русски — и хохотали всю дорогу. Маленький больше всех к нам приставал, — все мою фуражку надевал и что-то кричал смешное — может быть, про нас.

Воздух в лесу пахучий, пряный, густой. Шли лесом. Пришли к реке.

Не река, а поток — быстрый, так и мчит, так берег и гложет. К воде обрывчик в аршин. Слоны вошли в воду, взяли с собой слоненка. Поставили, где ему по грудь вода, и стали его вдвоем мыть. Наберут со дна песку с водой в хобот и, как из кишки, его поливают. Здорово так — только брызги летят.

А ребята боятся в воду лезть — больно уж быстрое течение, унесет. Скачут на берегу и давай в слона камешками кидать. Ему нипочем, он даже внимания не обращает — все своего слоненка моет. Потом, смотрю, набрал в хобот воды и вдруг как повернет на мальчишек и одному прямо в пузо как дунет струей — тот так и сел. Хохочет, заливается.

Слон опять своего мыть. А ребята еще пуще камешками его донимать. Слон только ушами трясет: не приставайте, мол, видите, некогда баловаться! И как раз, когда мальчишки не ждали, думали — он водой на слоненка дунет, он сразу хобот повернул да в них.

Те рады, кувыркаются.

Слон вышел на берег; слоненок ему хобот протянул, как руку. Слон заплел свой хобот об его и помог ему на обрывчик вылезти.

Пошли все домой: трое слонов и четверо ребят.

На другой день я уж расспросил, где можно слонов поглядеть на работе.

На опушке леса, у речки, нагорожен целый город тесаных бревен: штабеля стоят, каждый вышиной в избу. Тут же стоял один слон. И сразу видно было, что он уж совсем старик — кожа на нем совсем обвисла и заскорузла, и хобот, как тряпка, болтается. Уши обгрызенные какие-то. Смотрю, из лесу идет другой слон. В хоботе качается бревно — громадный брус обтесанный. Пудов, должно быть, во сто. Носильщик грузно переваливается, подходит к старому слону. Старый подхватывает бревно с одного конца, а носильщик опускает бревно и перебирается хоботом в другой конец. Я смотрю: что же это они будут делать? А слоны вместе, как по команде, подняли бревно на хоботах вверх и аккуратно положили на штабель. Да так ровно и правильно — как плотник на постройке.

И ни одного человека около них.

Я потом узнал, что этот старый слон и есть главный артельщик: он уже состарился на этой работе.

Носильщик ушел не спеша в лес, а старик повесил хобот, повернулся задом к штабелю и стал смотреть на реку, как будто хотел сказать: «Надоело мне это, и не глядел бы».

А из лесу идет уже третий слон с бревном. Мы — туда, откуда выходили слоны.

Прямо стыдно рассказывать, что мы тут увидели. Слоны с лесных разработок таскали эти бревна к речке. В одном месте у дороги — два дерева по бокам, да так, что слону с бревном не пройти. Слон дойдет до этого места, опустит бревно на землю, подвернет колени, подвернет хобот и самым носом, самым корнем хобота толкает бревно вперед. Земля, каменья летят, трет и пашет бревно землю, а слон ползет и пихает. Видно, как трудно ему на коленях ползти. Потом встанет, отдышится и не сразу за бревно берется. Опять повернет его поперек дороги, опять на коленки. Положит хобот на землю и коленками накатывает бревно на хобот. Как хобот не раздавит! Гляди, снова уже встал и несет. Качается, как грузный маятник, бревнище на хоботе.

Их было восемь — всех слонов-носильщиков, — и каждому приходилось пихать бревно носом: люди не хотели спилить те два дерева, что стояли на дороге.

Нам неприятно стало смотреть, как тужится старик у штабеля, и жаль было слонов, что ползли на коленках. Мы недолго постояли и ушли.