Михаил Пришвин «Моя родина» (Из воспоминаний детства)

Мать моя вставала рано, до солнца. Я однажды встал тоже до солнца, чтобы на заре расставить силки на перепёлок. Мать угостила меня чаем с молоком. Молоко это кипятилось в глиняном горшочке и сверху всегда покрывалось румяной пенкой, а под этой пенкой оно было необыкновенно вкусное, и чай от него делался прекрасным.

Это угощение решило мою жизнь в хорошую сторону: я начал вставать до солнца, чтобы напиться с мамой вкусного чаю. Мало-помалу я к этому утреннему вставанию так привык, что уже не мог проспать восход солнца.

Потом и в городе я вставал рано, и теперь пишу всегда рано, когда весь животный и растительный мир пробуждается и тоже начинает по-своему работать. И часто-часто я думаю: что, если бы мы так для работы своей поднимались с солнцем! Сколько бы тогда у людей прибыло здоровья, радости, жизни и счастья!

После чаю я уходил на охоту за перепелками, скворцами, соловьями, кузнечиками, горлинками, бабочками. Ружья тогда у меня ещё не было, да и теперь ружьё в моей охоте необязательно.

Моя охота была и тогда и теперь — в находках. Нужно было найти в природе такое, чего я ещё не видел, и может быть, и никто ещё в своей жизни с этим не встречался...

Хозяйство моё было большое, тропы бесчисленные.

Мои молодые друзья! Мы хозяева нашей природы, и она для нас кладовая солнца с великими сокровищами жизни. Мало того, чтобы сокровища эти охранять — их надо открывать и показывать.

Для рыбы нужна чистая вода — будем охранять наши водоёмы.

В лесах, степях, горах разные ценные животные — будем охранять наши леса, степи, горы.

Рыбе — вода, птице — воздух, зверю — лес, степь, горы. А человеку нужна родина. И охранять природу — значит охранять родину.

Михаил Пришвин «Жаркий час»

В полях тает, а в лесу ещё снег лежит нетронутый плотными подушками на земле и на ветках деревьев, и деревья стоят в снежном плену. Тонкие стволики пригнулись к земле, примёрзли и ждут с часу на час освобождения. Наконец приходит этот жаркий час, самый счастливый для неподвижных деревьев и страшный для зверей и птиц.

Пришёл жаркий час, снег незаметно подтаивает, и вот в полной лесной тишине как будто сама собой шевельнётся еловая веточка и закачается. А как раз под этой ёлкой, прикрытой её широкими ветками, спит заяц. В страхе он встаёт и прислушивается: веточка не может же сама собой шевельнуться. Зайцу страшно, а тут на глазах его другая, третья ветка шевельнулась и, освобожденная от снега, подпрыгнула. Заяц метнулся, побежал, опять сел столбиком и слушает: откуда беда, куда ему бежать?

И только стал на задние лапки, только оглянулся, как прыгнет вверх перед самым его носом, как выпрямится, как закачается целая берёза, как махнёт рядом ветка ёлки!

И пошло, и пошло: везде прыгают ветки, вырываясь из снежного плена, весь лес кругом шевелится, весь лес пошёл. И мечется обезумевший заяц, и встаёт всякий зверь, и птица улетает из леса.

Михаил Пришвин «Разговор деревьев»

Почки раскрываются, шоколадные, с зелёными хвостиками, и на каждом зелёном клювике висит большая прозрачная капля. Возьмёшь одну почку, разотрёшь между пальцами, и потом долго всё пахнет тебе ароматной смолой берёзы, тополя или черёмухи.

Понюхаешь черёмуховую почку и сразу вспомнишь, как, бывало, забирался наверх по дереву за ягодами, блестящими, чёрно-лаковыми. Ел их горстями прямо с косточками, но ничего от этого, кроме хорошего, не бывало.

Вечер тёплый, а такая тишина, словно должно что-то в такой тишине случиться. И вот начинают шептаться между собой деревья: берёза белая с другой берёзой белой издали перекликаются; осинка молодая вышла на поляну, как зелёная свечка, и зовёт к себе такую же зелёную свечку- осинку, помахивая веточкой; черёмуха черёмухе подает ветку с раскрытыми почками. Если с нами сравнить — мы звуками перекликаемся, а у них — аромат.

Михаил Пришвин «Лесной хозяин»

То было в солнечный день, а то расскажу, как было в лесу перед самым дождём. Наступила такая тишина, было такое напряжение в ожидании первых капель, что, казалось, каждый листик, каждая хвоинка силилась быть первой и поймать первую каплю дождя. И так стало в лесу, будто каждая мельчайшая сущность получила своё собственное, отдельное выражение.

Так вхожу я к ним в это время, и мне кажется: они все, как люди, повернулись ко мне лицами и по глупости своей у меня, как у бога, просят дождя.

— А ну-ка, старик, — приказал я дождю, — будет тебе всех нас томить, ехать, так ехать, начинай!

Но дождик в этот раз меня не послушался, и я вспомнил о своей новой соломенной шляпе: пойдёт дождь — и шляпа моя пропала. Но тут, думая о шляпе, увидел я необыкновенную ёлку. Росла она, конечно, в тени, и оттого сучья у неё когда-то были опущены вниз. Теперь же, после выборочной рубки, она очутилась на свету, и каждый сук её стал расти кверху. Наверно, и нижние суки со временем поднялись бы, но ветки эти, соприкоснувшись с землёй, выпустили корешки и прицепились... Так под ёлкой с поднятыми вверх сучьями внизу получился хороший шалашик. Нарубив лапнику, я уплотнил его, сделал вход, устелил внизу сиденье. И только уселся, чтобы начать новую беседу с дождём, как вижу, против меня совсем близко пылает большое дерево. Быстро схватил я с шалашика лапник, собрал его в веник и, стегая по горящему месту, мало-помалу пожар затушил раньше, чем пламя пережгло кору дерева кругом и тем сделало бы невозможным движение сока.

Вокруг дерева место не было обожжено костром, коров тут не пасли, и не могло быть подпасков, на которых все валят вину за пожары. Вспомнив свои детские разбойничьи годы, я сообразил, что смолу на дереве поджёг скорей всего какой-нибудь мальчишка из озорства, из любопытства поглядеть, как будет гореть смола. Спустившись в свои детские годы, я представил себе, до чего же это приятно взять чиркнуть спичкой и поджечь дерево.

Мне стало ясно, что вредитель, когда загорелась смола, вдруг увидел меня и скрылся тут же где-нибудь в ближайших кустах. Тогда, сделав вид, будто я продолжаю свой путь, посвистывая, удалился я с места пожара и, сделав несколько десятков шагов вдоль просеки, прыгнул в кусты и возвратился на старое место и тоже затаился.

Недолго пришлось мне ждать разбойника. Из куста вышел белокурый мальчик лет семи- восьми, с рыжеватым солнечным запёком, смелыми, открытыми глазами, полуголый и с отличным сложением. Он враждебно поглядел в сторону просеки, куда я ушёл, поднял еловую шишку и, желая пустить её в меня, так размахнулся, что перевернулся даже вокруг себя. Это его не смутило; напротив, он, как настоящий хозяин лесов, заложил обе руки в карманы, стал разглядывать место пожара и сказал:

— Выходи, Зина, он ушёл!

Вышла девочка, чуть постарше, чуть повыше и с большой корзиной в руке.

— Зина, — сказал мальчик, — знаешь что?

Зина глянула на него большими спокойными глазами и ответила просто:

— Нет, Вася, не знаю.

— Где тебе! — вымолвил хозяин лесов. — Я хочу сказать тебе: не приди тот человек, не погаси он пожар, то, пожалуй, от этого дерева сгорел бы весь лес. Вот бы мы тогда поглядели!

— Дурак ты! — сказала Зина.

— Правда, Зина, — сказал я, — вздумал чем хвастаться, настоящий дурак!

И как только я сказал эти слова, задорный хозяин лесов вдруг, как говорят, «улепетнул».

А Зина, видимо, и не думала отвечать за разбойника, она спокойно глядела на меня, только бровки её поднимались чуть-чуть удивлённо.

При виде такой разумной девочки мне захотелось обратить всю эту историю в шутку, расположить её к себе и потом вместе обработать хозяина лесов.

Как раз в это время напряжение всех живых существ, ожидающих дождя, дошло до крайности.

— Зина, — сказал я, — смотри, как все листки, все травинки ждут дождя. Вон заячья капуста даже на пень забралась, чтобы захватить первые капли.

Девочке моя шутка понравилась, она милостиво мне улыбнулась.

— Ну, старик, — сказал я дождю, — будет тебе всех нас томить, начинай, поехали!

И в этот раз дождик послушался, пошёл. А девочка серьёзно, вдумчиво сосредоточилась на мне и губки поджала, как будто хотела сказать: «Шутки шутками, а всё-таки дождик пошёл».

— Зина, — сказал я поспешно, — скажи, что у тебя в этой большой корзине?

Она показала: там было два белых гриба. Мы уложили в корзину мою новую шляпу, закрыли папоротником и направились от дождя в мой шалаш. Наломав ещё лапнику, мы укрыли его хорошо и залезли.

— Вася, — крикнула девочка. — Будет дурить, выходи!

И хозяин лесов, подгоняемый проливным дождём, не замедлил явиться.

Как только мальчик уселся рядом с нами и захотел что-то сказать, я поднял вверх указательный палец и приказал хозяину:

— Ни гу-гу!

И все мы трое замерли.

Невозможно передать прелести пребывания в лесу под ёлкой во время тёплого летнего дождя. Хохлатый рябчик, гонимый дождём, ворвался в середину нашей густой ёлки и уселся над самым шалашом. Совсем на виду под веточкой устроился зяблик. Ёжик пришёл. Проковылял мимо заяц. И долго дождик шептал и шептал что-то нашей ёлке. И мы долго сидели, и всё было так, будто настоящий хозяин лесов каждому из нас отдельно шептал, шептал, шептал...

Михаил Пришвин «Сухостойное дерево»

Когда дождик прошёл и всё вокруг засверкало, мы по тропе, пробитой ногами прохожих, вышли из леса. При самом выходе стояло огромное и когда-то могучее дерево, перевидевшее не одно поколение людей. Теперь оно стояло совершенно умершее, было, как говорят лесники, «сухостойное».

Оглядев это дерево, я сказал детям:

— Быть может, прохожий человек, желая здесь отдохнуть, воткнул топор в это дерево и на топор повесил свой тяжёлый мешок. Дерево после того заболело и стало залечивать ранку смолой. А может быть, спасаясь от охотника, в густой кроне этого дерева затаилась белка, и охотник, чтобы выгнать её из убежища, принялся тяжёлым поленом стучать по стволу. Бывает довольно одного только удара, чтобы дерево заболело.

И много, много с деревом, как и с человеком и со всяким живым существом, может случиться такого, от чего возьмётся болезнь. Или, может быть, молния стукнула?

С чего-то началось, и дерево стало заливать свою рану смолой. Когда же дерево стало хворать, об этом, конечно, узнал червяк. Закорыш забрался под кору и стал там точить. По-своему как-то о червяке узнал дятел и в поисках закорыша стал долбить там и тут дерево. Скоро ли найдёшь? А то, может быть, и так, что, пока дятел долбит и раздолбит так, что можно бы ему и схватить, закорыш в это время продвинется, и лесному плотнику надо снова долбить. И не один же закорыш, и не один тоже дятел. Так долбят дерево дятлы, а дерево, ослабевая, всё заливает смолой. Теперь поглядите вокруг дерева на следы костров и понимайте: по этой тропе люди ходят, тут останавливаются на отдых и, несмотря на запрет в лесу костры разводить, собирают дрова и поджигают. А чтобы скорей разжигалось, стёсывают с дерева смолистую корку. Так мало-помалу от стёсывания образовалось вокруг дерева белое кольцо, движение соков вверх прекратилось, и дерево засохло. Теперь скажите, кто же виноват в гибели прекрасного дерева, простоявшего не меньше двух столетий на месте: болезнь, молния, закорыш, дятлы?

— Закорыш! — быстро сказал Вася.

И, поглядев на Зину, поправился:

Дети были, наверно, очень дружны, и быстрый Вася привык читать правду с лица спокойной умницы Зины. Так, наверно, он слизнул бы с её лица и в этот раз правду, но я спросил её:

— А ты, Зиночка, как ты, милая дочка моя, думаешь?

Девочка обняла рукой ротик, умными глазами поглядела на меня, как в школе на учителя, и ответила:

— Наверное, виноваты люди.

— Люди, люди виноваты, — подхватил я за ней.

И, как настоящий учитель, рассказал им обо всём, как я думаю сам для себя: что дятлы и закорыш не виноваты, потому что нет у них ни ума человеческого, ни совести, освещающих вину в человеке; что каждый из нас родится хозяином природы, но только должен много учиться понимать лес, чтобы получить право им распоряжаться и сделаться настоящим хозяином леса.

Не забыл я рассказать и о себе, что до сих пор учусь постоянно и без какого-нибудь плана или замысла, ни во что в лесу не вмешиваюсь.

Тут не забыл я рассказать и о недавнем своём открытии огненных стрелок, и о том, как пощадил даже одну паутинку. После того мы вышли из леса, и так со мною теперь постоянно бывает: в лесу веду себя как ученик, а из леса выхожу как учитель.

Михаил Пришвин «Этажи леса»

У птиц и зверьков в лесу есть свои этажи: мышки живут в корнях — в самом низу; разные птички, вроде соловья, вьют свои гнёздышки прямо на земле; дрозды — ещё повыше, на кустарниках; дупляные птицы — дятел, синички, совы — ещё повыше; на разной высоте по стволу дерева и на самом верху селятся хищники: ястреба и орлы.

Мне пришлось однажды наблюдать в лесу, что у них, зверушек и птиц, с этажами не как у нас в небоскрёбах: у нас всегда можно с кем-нибудь перемениться, у них каждая порода живёт непременно в своём этаже.

Однажды на охоте мы пришли к полянке с погибшими берёзами. Это часто бывает, что берёзы дорастут до какого-то возраста и засохнут.

Другое дерево, засохнув, роняет на землю кору, и оттого непокрытая древесина скоро гниёт и всё дерево падает, у берёзы же кора не падает; эта смолистая, белая снаружи кора — береста — бывает непроницаемым футляром для дерева, и умершее дерево долго стоит, как живое.

Даже когда и сгниёт дерево и древесина превратится в труху, отяжелённую влагой, с виду белая берёза стоит, как живая.

Но стоит, однако, хорошенько толкнуть такое дерево, как вдруг оно разломится всё на тяжёлые куски и падает. Валить такие деревья — занятие очень весёлое, но и опасное: куском дерева, если не увернешься, может здорово хватить тебя по голове.

Но всё-таки мы, охотники, не очень боимся и когда попадаем к таким берёзам, то друг перед другом начинаем их рушить.

Так пришли мы к поляне с такими берёзами и обрушили довольно высокую берёзу. Падая, в воздухе она разломилась на несколько кусков, и в одном из них было дупло с гнездом гаечки. Маленькие птенчики при падении дерева не пострадали, только вместе со своим гнёздышком вывалились из дупла.

Голые птенцы, покрытые пёрышками, раскрывали широкие красные рты и, принимая нас за родителей, пищали и просили у нас червячка. Мы раскопали землю, нашли червячков, дали им перекусить, они ели, глотали и опять пищали.

Очень скоро прилетели родители, гаечки- синички, с белыми пухлыми щёчками и с червячками во ртах, сели на рядом стоящих деревьях.

— Здравствуйте, дорогие, — сказали мы им, — вышло несчастье; мы этого не хотели.

Гаечки ничего не могли нам ответить, но, самое главное, не могли понять, что такое случилось, куда делось дерево, куда исчезли их дети. Нас они нисколько не боялись, порхали с ветки на ветку в большой тревоге.

— Да вот же они! — показывали мы им гнездо на земле. — Вот они, прислушайтесь, как они пищат, как зовут вас!

Гаечки ничего не слушали, суетились, беспокоились и не хотели спуститься вниз и выйти за пределы своего этажа.

— А может быть, — сказали мы друг другу, — они нас боятся. Давай спрячемся! — И спрятались.

Нет! Птенцы пищали, родители пищали, порхали, но вниз не спускались.

Мы догадались тогда, что у птичек не как у нас в небоскрёбах, они не могут перемениться этажами: им теперь просто кажется, что весь этаж с их птенцами исчез.

— Ой-ой-ой, — сказал мой спутник, — ну какие же вы дурачки!..

Жалко стало и смешно: такие славные и с крылышками, а понять ничего не хотят.

Тогда мы взяли тот большой кусок, в котором находилось гнездо, сломили верх соседней берёзы и поставили на него наш кусок с гнездом как раз на такую высоту, на какой находился разрушенный этаж.

Нам недолго пришлось ждать в засаде: через несколько минут счастливые родители встретили своих птенчиков.

Михаил Пришвин «Старый скворец»

Скворцы вывелись и улетели, и давно уже их место в скворечнике занято воробьями. Но до сих пор на ту же яблоню в хорошее росистое утро прилетает старый скворец и поёт.

Вот странно! Казалось бы, всё уже кончено, самка давно вывела птенцов, детёныши выросли и улетели... Для чего же старый скворец прилетает каждое утро на яблоню, где прошла его весна, и поёт?

Михаил Пришвин «Паутинка»

Вот был солнечный день, такой яркий, что лучи проникали даже и в самый тёмный лес. Шёл я вперёд по такой узенькой просеке, что некоторые деревья с одной стороны перегибались на другую, и это дерево шептало своими листиками что- то другому дереву, на той стороне. Ветер был очень слабый, но всё-таки он был: и наверху лепетали осинки, и внизу, как всегда, важно раскачивались папоротники. Вдруг я заметил: со стороны на сторону через просеку, слева направо, беспрерывно там и тут перелетают какие-то мелкие огненные стрелки. Как всегда в таких случаях, я сосредоточил своё внимание на стрелках и скоро заметил, что движение стрелок происходит по ветру, слева направо.

Ещё я заметил, что на ёлках их обычные побеги-лапки вышли из своих оранжевых сорочек и ветер сдувал эти ненужные больше сорочки с каждого дерева во множестве великом: каждая новая лапка на ёлке рождалась в оранжевой сорочке, и теперь сколько лапок, столько сорочек слетало — тысячи, миллионы...

Мне видно было, как одна из этих слетающих сорочек встретилась с одной из летящих стрелок и вдруг повисла в воздухе, а стрелка исчезла. Я понял тогда, что сорочка повисла на невидимой мне паутинке, и это дало мне возможность в упор подойти к паутинке и вполне понять явление стрелок: ветер поддувает паутинку к солнечному лучу, блестящая паутинка вспыхивает от света, и от этого кажется, будто стрелка летит. В то же время я понял, что паутинок этих, протянутых через просеку, великое множество, и, значит, если я шёл, то разрывал их, сам не зная того, тысячами.

Мне казалось, что у меня была такая важная цель — учиться в лесу быть его настоящим хозяином, — что я имел право рвать все паутинки и заставлять всех лесных пауков работать для моей цели. Но эту замеченную мной паутинку я почему-то пощадил: ведь это она же благодаря повисшей на ней сорочке помогла разгадать мне явление стрелок.

Был ли я жесток, разрывая тысячи паутинок? Нисколько: я же их не видел — моя жестокость была следствием моей физической силы.

Был ли я милостив, наклоняя для спасения паутинки свою натруженную спину? Не думаю: в лесу я веду себя учеником, и если бы я мог, то ничего бы не тронул.

Спасение этой паутинки я отношу к действию моего сосредоточенного внимания.

Михаил Пришвин «Хлопунки»

Растут, растут зеленые дудочки; идут, идут с болот сюда тяжёлые кряквы, переваливаясь, а за ними, посвистывая, — чёрные утята с жёлтыми лапками между кочками за маткой, как между горами.

Мы плывём на лодке по озеру в тростники проверить, много ли будет в этом году уток и как они, молодые, растут: какие они теперь — летают, или пока ещё только ныряют, или удирают бегом по воде, хлопая короткими крыльями. Эти хлопунки очень занятная публика. Направо от нас, в тростниках, зелёная стена и налево зелёная, мы же едем по свободной от водяных растений узкой полосе. Впереди нас на воду из тростников выплывают два самых маленьких чирёнка-свистунка в чёрном пуху и, завидев нас, начинают во всю мочь удирать. Но, сильно упираясь в дно веслом, мы дали нашей лодке очень быстрый ход и стали их настигать. Я уже протянул было руку, чтобы схватить одного, но вдруг оба чирёнка скрылись под водой. Мы долго ждали, пока они вынырнут, как вдруг заметили их в тростниках. Они затаились там, высунув носики между тростниками. Мать их — чирок-свистунок — всё время летала вокруг нас, и очень тихо — вроде как бывает, когда утка, решаясь спуститься на воду, в самый последний момент перед соприкосновением с водой как бы стоит в воздухе на лапках.

После этого случая с маленькими чирятами впереди, на ближайшем плесе, показался кряковый утёнок, совсем большой, почти с матку. Мы были уверены, что такой большой может отлично летать, стукнули веслом, чтобы он полетел. Но, верно, он ещё летать не пробовал и пустился от нас хлопунком.

Мы тоже пустились за ним и стали быстро настигать. Его положение было много хуже, чем тех маленьких, потому что место было тут до того мелкое, что нырнуть ему некуда. Несколько раз в последнем отчаянии он пробовал клюнуть носом воду, но там ему показывалась земля, и он только время терял. В одну из таких попыток наша лодочка поравнялась с ним, я протянул руку...

В эту минуту последней опасности утёнок собрался с силами и вдруг полетел. Но это был его первый полёт, он ещё не умел управлять. Он летел совершенно так же, как мы, научившись садиться на велосипед, пускаем его движением ног, а рулём повернуть ещё боимся, и потому первая поездка бывает всё прямо, прямо, пока не наткнёмся на что-нибудь, — и бух набок. Так и утёнок летел всё прямо, а впереди него была стена тростников. Он не умел ещё взмыть над тростниками, зацепился лапками и чебурахнулся вниз.

Точно так было со мной, когда я прыгал, прыгал на велосипед, падал, падал и вдруг сел и с большой быстротой помчался прямо на корову...

Михаил Пришвин «Золотой луг»

У нас с братом, когда созревают одуванчики, была с ними постоянная забава. Бывало, идём куда-нибудь на свой промысел — он впереди, я в пяту.

«Серёжа!» — позову я его деловито. Он оглянется, а я фукну ему одуванчиком прямо в лицо. За это он начинает меня подкарауливать и тоже, как зазеваешься, фукнет. И так мы эти неинтересные цветы срывали только для забавы. Но раз мне удалось сделать открытие. Мы жили в деревне, перед окном у нас был луг, весь золотой от множества цветущих одуванчиков. Это было очень красиво. Все говорили: «Очень красиво! Луг золотой». Однажды я рано встал удить рыбу и заметил, что луг был не золотой, а зелёный. Когда же я возвращался около полудня домой, луг был опять весь золотой. Я стал наблюдать. К вечеру луг опять позеленел. Тогда я пошёл, отыскал одуванчик, и оказалось, что он сжал свои лепестки, как все равно если бы у нас пальцы со стороны ладони были жёлтые и, сжав в кулак, мы закрыли бы жёлтое. Утром, когда солнце взошло, я видел, как одуванчики раскрывают свои ладони, и от этого луг становится опять золотым.

С тех пор одуванчик стал для нас одним из самых интересных цветов, потому что спать одуванчики ложились вместе с нами, детьми, и вместе с нами вставали.

Рассказы о природе в форме коротких заметок, знакомят с окружающим миром растений и животных, жизнью леса и сезонными явлениями природы, наблюдаемые в разное время года.

Небольшие зарисовки каждого времени года передают настроение природы в небольших произведениях, написанных творцами русской прозы. Маленькие рассказы, зарисовки и заметки собраны на страницах нашего сайта в небольшой сборник коротких рассказов о природе для детей и школьников.

Природа в коротких рассказах М. М. Пришвина

Михаил Михайлович Пришвин непревзойденный мастер короткого жанра, в своих заметках настолько тонко описывающий природу всего в двух-трех предложениях. Небольшие рассказы М. М. Пришвина - это этюды о природе, наблюдения за растениями и животными, короткие очерки из жизни леса в разное время года. Из книги "Времена года" (избранные зарисовки):

Природа в коротких рассказах К. Д. Ушинского

Педагогический опыт, идеи, цитаты, ставшие основой в воспитании человека передал в своих работах Ушинский Константин Дмитриевич. Его сказки о природе передают безграничные возможности родного слова, наполнены патриотическими чувствами к родному краю, учат добру и бережному отношению к окружающему миру и природе.

Рассказы о растениях и животных

Рассказы о временах года

Природа в коротких рассказах К. Г. Паустовского

Невероятное описание природы в разных её проявлениях, используя все богатство словаря русского языка можно встретить в небольших рассказах Паустовского Константина Георгиевича. В удивительно легких и доступных строках проза автора, словно музыка композитора, оживает в рассказах на краткий миг перенося читателя в живой мир русской природы.

Природа в коротких рассказах А. Н. Тумбасова

Этюды Тумбасова Анатолия Николаевича о природе представляют собой небольшие эссе каждого времени года. Вместе с автором совершите свое маленькое путешествие в удивительный мир природы.

Времена года в рассказах русских писателей

Небольшие рассказы русских писателей, строки которых неотъемлемо объединяет чувство любви к родной природе.

Весна

Лето

Осень

Зима

Пересказ рассказа требует не только запоминания текста, но и вдумчивости в слова, в содержание рассказа.

Русский советский писатель, прозаик, публицист. В своем творчестве он исследует важнейшие вопросы человеческого бытия, размышляя о смысле жизни, религии, взаимоотношениях мужчины и женщины, о связи человека с природой. Родился 23 января (4 февраля) 1873 года в Елецком уезде Орловской губернии (ныне Елецкий район Липецкой области), в фамильном имении Хрущёво-Лёвшино, которое в своё время было куплено дедом, преуспевавшим елецким купцом Дмитрием Ивановичем Пришвиным. В семье было пятеро детей (Александр, Николай, Сергей, Лидия и Михаил).

Мать - Мария Ивановна (1842-1914, урождённая Игнатова). Отец будущего писателя Михаил Дмитриевич Пришвин после семейного раздела получил во владение имение Констандылово и немало денег. Жил он по-барски, водил орловских рысаков, выигрывал призы на конных скачках, занимался садоводством и цветами, был страстным охотником.

Однажды отец проигрался в карты, поэтому пришлось продать конный завод и заложить имение. Он не пережил потрясения и умер, разбитый параличом. В романе «Кащеева цепь» Пришвин рассказывает, как здоровой рукой отец нарисовал ему «голубых бобров» - символ мечты, которой он не смог достичь. Тем не менее, матери будущего писателя, Марии Ивановне, происходившей из старообрядческого рода Игнатовых и оставшейся после смерти мужа с пятью детьми на руках и с имением, заложенным по двойной закладной, удалось выправить положение и дать детям достойное образование.

В 1882 году Михаила Михайловича Пришвина отдали учиться в начальную деревенскую школу, в 1883 году он был переведён в первый класс Елецкой классической гимназии. В гимназии успехами не блистал - за 6 лет учёбы дошёл только до четвёртого класса и в этом классе должен был очередной раз был оставлен на второй год, из-за конфликта с учителем географии В. В. Розановым - будущим известным философом - был из гимназии отчислен «за дерзость учителю». У братьев Михаила не было таких проблем в гимназии, как у него. Все они успешно учились, а получив образование, стали достойными людьми: старший, Николай, стал акцизным чиновником, Александр и Сергей – врачами. Да и сам М.Пришвин, впоследствии живя у дяди в Сибири, вполне показал умение учиться, и очень успешно. Надо полагать, его неудачи в Елецкой гимназии связаны с тем, что Михаил относился к разряду учеников, нуждающихся в особом внимании. Заканчивать обучение пришлось в Тюменском Александровском реальном училище (1893 год), куда будущий писатель переехал под крыло своего дяди купца И. И. Игнатова. Не поддавшись уговорам бездетного дяди унаследовать его дело, поехал продолжать образование в Рижском политехникуме. За участие в деятельности студенческого марксистского кружка подвергся аресту и заключению, после освобождения уехал за границу.

В 1900-1902 годах учился на агрономическом отделении Лейпцигского университета, после чего получил диплом инженера-землеустроителя. Вернувшись в Россию, до 1905 года служил агрономом, написал несколько книг и статей по агрономии - «Картофель в огородной и полевой культуре» и др.

Первый рассказ Пришвина «Сашок» был напечатан в 1906 году. Оставив свою профессию агронома, стал корреспондентом различных газет. Увлечение этнографией и фольклором привело к решению путешествовать по европейскому Северу. Несколько месяцев Пришвин провёл в Выговском крае (окрестности Выгозера в Поморье). Тридцать восемь народных сказок, записанных им тогда, вошли в сборник этнографа Н. Е. Ончукова «Северные сказки». В мае 1907 года Пришвин по Сухоне и Северной Двине отправился в Архангельск. Затем он объехал берег Белого моря до Кандалакши, пересёк Кольский полуостров, побывал на Соловецких островах и в июле морем вернулся в Архангельск. После этого писатель на рыбацком судне отправился в путешествие по Северному Ледовитому океану и, побывав за Каниным Носом, приехал на Мурман, где остановился в одном из рыбацких становищ. Затем на пароходе он уехал в Норвегию и, обогнув Скандинавский полуостров, вернулся в Санкт-Петербург. На основе впечатлений от путешествия в Олонецкую губернию Пришвиным была создана в 1907 году книга очерков «В краю непуганых птиц (Очерки Выговского края)», за которую он был награждён серебряной медалью Русского географического общества. В путешествии по Русскому Северу Пришвин знакомился с бытом и речью северян, записывал сказы, передавая их в своеобразной форме путевых очерков («За волшебным колобком», 1908). Стал известным в литературных кругах, сближается с Ремизовым и Мережковским, а также с М. Горьким и А. Н. Толстым. Являлся действительным членом Санкт-Петербургского религиозно-философского обществ.

В 1908 году результатом путешествия в Заволжье явилась книга «У стен града невидимого». Очерки «Адам и Ева» и «Чёрный араб» были написаны после поездки по Крыму и Казахстану. Максим Горький содействовал появлению первого собрания сочинений Пришвина в 1912-1914 годах.

В годы Первой мировой войны был военным корреспондентом, печатая свои очерки в различных газетах.

Во время революционных событий и Гражданской войны успел пережить тюремное заключение, напечатать ряд статей, близких по взглядам к идеологии эсеров, вступить в полемику с А. Блоком по поводу примирения творческой интеллигенции с большевиками (последний выступил на стороне Советской власти). В конечном итоге Пришвин, пусть с большим недоверием и тревогой, но всё же принял победу Советов: по его мнению, колоссальные жертвы явились результатом чудовищного разгула низшего человеческого зла, что высвободила мировая война, но наступает время молодых, деятельных людей, дело которых - правое, хотя оно победит ещё очень не скоро. После Октябрьской революции некоторое время учительствовал на Смоленщине. Страстное увлечение охотой и краеведением (жил в Ельце, на Смоленщине, в Подмосковье) отразилось в написанной в 1920-е серии охотничьих и детских рассказов, которые впоследствии вошли в книгу «Календарь природы» (1935), прославившую его как повествователя о жизни природы, певца Средней России. В эти же годы он продолжал работать над автобиографическим романом «Кащеева цепь», начатый им в 1923 году, над которым трудился до последних дней.

В начале 1930-х годов Пришвин побывал на Дальнем Востоке, в результате появилась книга «Дорогие звери», послужившая основой для повести «Жень-шень» («Корень жизни», 1933). О путешествии по Костромской и Ярославской земле написано в повести «Неодетая весна». В 1933 году писатель снова посетил Выговский край, где строили Беломорско-Балтийский канал. На основе впечатлений этой поездки им был создан роман-сказка «Осударева дорога». В мае-июне 1935 года М. М. Пришвин совершил ещё одно путешествие на Русский Север вместе с сыном Петром. Поездом писатель добрался из Москвы до Вологды и плыл на пароходах по Вологде, Сухоне и Северной Двине до Верхней Тоймы. От Верхней Тоймы на лошадях М. Пришвин добрался до верхнепинежских селений Керга и Согра, затем на весельной лодке достиг устья Илеши, на лодке-осиновке вверх по Илеше и её притоку Коде. Из верховьев Коды, пешком по дремучему лесу вместе с проводниками писатель пошёл искать «Берендееву чащу» - нетронутый топором лес, и нашёл его. Вернувшись в Усть-Илешу, Пришвин спустился по Пинеге до села Карпогоры, а затем на пароходе добрался до Архангельска. После этой поездки на свет появились книга очерков «Берендеева чаща» («Северный лес») и повесть-сказка «Корабельная чаща», над которой М. Пришвин работал в последние годы жизни. Писатель писал о сказочном лесе: «Лес там - сосна за триста лет, дерево к дереву, там стяга не вырубишь! И такие ровные деревья, и такие чистые! Одно дерево срубить нельзя, прислонится к другому, а не упадёт».

В 1941 году Пришвин эвакуировался в деревню Усолье Ярославской области, где протестовал против вырубки леса вокруг деревни торфоразработчиками. В 1943 году писатель вернулся в Москву и выпустил в издательстве «Советский писатель» рассказы «Фацелия» и «Лесная капель». В 1945 году М. Пришвин написал повесть «Кладовая солнца». В 1946 году писатель купил дом в деревне Дунино Звенигородского района Московской области, в котором жил в летний период 1946-1953 годах.

Почти все произведения Пришвина, опубликованные при жизни, посвящены описаниям собственных впечатлений от встреч с природой, описания эти отличаются необычайной красотой языка. Константин Паустовский называл его «певцом русской природы», Максим Горький говорил, что Пришвин обладал «совершенным умением придавать гибким сочетанием простых слов почти физическую ощутимость всему».

Сам Пришвин своей главной книгой считал «Дневники», которые он вёл в течение почти полувека (1905-1954) и объём которых в несколько раз больше самого полного, 8-томного собрания его сочинений. Опубликованные после отмены цензуры в 1980-х годах, они позволили по-другому взглянуть на М. М. Пришвина и на его творчество. Постоянная духовная работа, путь писателя к внутренней свободе подробно и ярко прослеживается в его богатых наблюдениями дневниках («Глаза земли», 1957; полностью опубликованные в 1990-х годах), где, в частности, дана картина процесса «раскрестьянивания» России и сталинской модели социализма, далёкая от той, что была притянута за уши идеологией; выражено гуманистическое стремление писателя утвердить «святость жизни» как высшую ценность.

Умер писатель 16 января 1954 года от рака желудка, похоронен на Введенском кладбище в Москве. Пришвин очень любил автомобили. Ещё в 30-е годы, когда приобрести личный автомобиль было очень сложно, он обучался автоделу на Горьковском автозаводе и приобрел фургон, на котором путешествовал по стране. Ласково называл его «Машенька». А в последние годы жизни имел автомобиль «Москвич-401», который до сих пор стоит в его доме-музее.

Видал ли кто-нибудь белую радугу? Это бывает на болотах в самые хорошие дни. Для этого нужно, чтобы в заутренний час поднялись туманы, и солнце, показываясь, лучами пронизывало их. Тогда все туманы собираются в одну очень плотную дугу, очень белую, иногда с розовым оттенком, иногда кремовую. Я люблю белую радугу.

Сегодня, разглядывая на снегу следы зверушек и птиц, вот что я по этим следам прочитал: белка пробилась сквозь снег в мох, достала там с осени спрятанные два ореха, тут же их съела - я скорлупки нашел. Потом отбежала десяток метров, опять нырнула, опять оставила на снегу скорлупу и через несколько метров сделала третью полазку.

Что за чудо? Нельзя же подумать, чтобы она чуяла запах ореха через толстый слой снега и льда. Значит, помнила с осени о своих орехах и точное расстояние между ними.

Слышал я в Сибири, около озера Байкал, от одного гражданина про медведя и, признаюсь, не поверил. Но он меня уверял, что об этом случае в старое время даже в сибирском журнале было напечатано под заглавием: «Человек с медведем против волков».

Жил на берегу Байкала один сторож, рыбу ловил, белок стрелял. И вот раз будто бы видит в окошко этот сторож – бежит прямо к избе большой медведь, а за ним гонится стая волков. Вот-вот бы и конец медведю. Он, мишка этот, не будь плох, в сени, дверь за ним сама закрылась, а он еще на нее лапу и сам привалился.

Прямой мокрый снег всю ночь в лесу наседал на сучки, обрывался, падал, шелестел.

Шорох выгнал белого зайца из лесу, и он, наверно, смекнул, что к утру черное поле сделается белым и ему, совершенно белому, можно спокойно лежать. И он лег на поле недалеко от леса, а недалеко от него, тоже как заяц, лежал выветренный за лето и побеленный солнечными лучами череп лошади.

Я нашёл удивительную берестяную трубочку. Когда человек вырежет себе кусок берёсты на берёзе, остальная берёста около пореза начинает свёртываться в трубочку. Трубочка высохнет, туго свернётся. Их бывает на берёзах так много, что и внимания не обращаешь.

Но сегодня мне захотелось посмотреть, нет ли чего в такой трубочке.

И вот в первой же трубочке я нашёл хороший орех, так плотно прихваченный, что с трудом удалось палочкой его вытолкнуть. Вокруг берёзы не было орешника. Как же он туда попал?

«Наверно, белка его туда спрятала, делая зимние свои запасы, - подумал я. - Она знала, что трубка будет всё плотнее и плотнее свёртываться и всё крепче прихватывать орех, чтоб не выпал».

Знаю, мало кто сиживал раннею весною на болотах в ожидании тетеревиного тока, и мало слов у меня, чтобы хоть намекнуть на все великолепие птичьего концерта в болотах перед восходом солнца. Часто я замечал, что первую ноту в этом концерте, далеко еще до самого первого намека на свет, берет кроншнеп. Это очень тонкая трель, совершенно не похожая на всем известный свист. После, когда закричат белые куропатки, зачуфыкают тетерева и токовик, иногда возле самого шалаша, заведет свое бормотанье, тут уж бывает не до кроншнепа, но потом при восходе солнца в самый торжественный момент непременно обратишь внимание на новую песню кроншнепа, очень веселую и похожую на плясовую: эта плясовая так же необходима для встречи солнца, как журавлиный крик.

Когда снег весной сбежал в реку (мы живем на Москве-реке), на темную горячую землю везде в селе вышли белые куры.

Вставай, Жулька! - приказал я.

И она подошла ко мне, моя любимая молодая собака, белый сеттер в частых черных пятнышках.

Я пристегнул карабинчиком к ошейнику длинный поводок, намотанный на катушку, и начал Жульку учить охоте (натаскивать) сначала по курам. Ученье это состоит в том, чтобы собака стояла и смотрела на кур, но не пыталась бы курицу схватить.

Вот мы и пользуемся этой потяжкой собаки для того, чтобы она указывала место, где спряталась дичь, и не совалась за нею вперед, а стояла.

На воде дрожит золотая сеть солнечных зайчиков. Темно-синие стрекозы в тростниках и елочках хвоща. И у каждой стрекозы есть своя хвощевая елочка или тростинка: слетит и на нее непременно возвращается.

Очумелые вороны вывели птенцов и теперь сидят, отдыхают.

Ночью снежинки при электричестве рождались из ничего: небо было звездное, чистое.

Пороша складывалась на асфальте не просто как снег, а звездочка над звездочкой, не сплющивая одна другую. Казалось, прямо из ничего бралась эта редкая пороша, а между тем, как я подходил к своему жилищу в Лаврушинском переулке, асфальт от нее был седой.

Радостно было мое пробуждение на шестом этаже. Москва лежала, покрытая звездной порошей, и, как тигры по хребтам гор, везде ходили по крышам коты. Сколько четких следов, сколько весенних романов: весной света все коты лезут на крыши.

Произведения разбиты на страницы

Рассказы Пришвина Михаила Михайловича

Многие родители довольно серьёзно относятся к выбору детских произведений. Книги для детей обязательно должны пробуждать добрые чувства в нежных детских головках. Поэтому свой выбор многие останавливают на небольших рассказах о природе, её великолепии и красочности.

Кого как ни М. М. Пришвина любят читать наши детки, кто ещё мог создать столь замечательные произведения. Среди огромного количества писателей он, пусть и не так много, но зато каких рассказов придумал для маленьких детишек. Он был человеком необыкновенной фантазии, его детские рассказы являются поистине кладезем доброты и любви. М. Пришвин как и его сказки уже долгое время остается недосягаемым автором для многих современных писателей, так как в детских рассказах у него практически нет равных.

Натуралистом, знатоком леса, замечательным наблюдателем жизни природы является русский писатель Михаил Михайлович Пришвин (1873 – 1954). Его повести и рассказы, даже самые маленькие, просты и сразу понятны. Мастерство автора, его способность передать всю необъятность окружающей природы поистине восхищают! Благодаря рассказам о природе Пришвина дети проникаются к ней искренним интересом, воспитывая в себе уважение к ней и её жителям.

Маленькие, но наполненные необыкновенными красками рассказы Михаила Пришвина замечательно передают нам то, с чем мы так редко встречаемся в наше время. Красота природы, глухие забытые места – всё это сегодня настолько далеко от пыльных мегаполисов. Вполне возможно многие из нас и рады прямо сейчас отправиться в поход по лесу, но не у всех получится. В этом случае откроем книгу любимых рассказов Пришвина и перенесёмся в красивые, далёкие и родные сердцу места.

Рассказы М. Пришвина предназначены для чтения как детьми так и взрослыми. Огромное количество сказок, повестей и рассказов можно смело начинать читать даже дошкольникам. Другие рассказы Пришвина читать можно, начиная уже со школьной скамьи. И даже для самых взрослых Михаил Пришвин оставил своё наследство: его мемуары отличаются очень скрупулезным повествованием и описанием окружающей атмосферы в необыкновенно сложные двадцатые и тридцатые годы. Они будут интересны учителями любителям воспоминаний, историкам и даже охотникам. На нашем интернет сайте вы можете посмотреть онлайн список рассказов Пришвина, и наслаждаться их чтением абсолютно бесплатно.

Пришвин Михаил Михайлович; СССР, Москва; 23.01.1973 – 16.01.1954

Произведения Пришвина уже давно стали образцом литературного жанра о природе. Его рассказы вошли в мировой фонд детской литературы, а Пришвина рассказы переведены на множество языков мира. Некоторые произведения Пришвина внесены в учебную программу школ во многих странах, а некоторые из них даже экранизированы. Благодаря этому место писателя в нашем рейтинге достаточно закономерно. А высокое место гарантировано и в дальнейших рейтингах.

Биография Михаила Пришвина

Михаил Пришвин родился в Орловской губернии в родовом имении Хрещево-Левшино. Отец писателя был купцом и как страстным охотником. Но однажды он сильно проигрался в карты, из-за чего пришлось заложить почти все имущество. Не в силах выдержать этого он умер, и мать Пришвина осталась одна с пятью детьми. Тем не менее, женщине удалось не только отвоевать имение, но и дать детям хорошее образование. Так в 9 лет Михаила отдали в деревенскую школу, а через год перевели в Елецкую гимназию. Проведя там 6 лет, Пришвин разругался с одним из учителей и был вынужден заканчивать учебу в тюменском училище.

В 1893 Михаил Пришвин поступил в Рижский политехнический техникум. Здесь он принял марксистские идеи, за что был арестован и три года провел в заключении. После освобождения в 1900 году выехал учиться аграрному делу в Лейпцигский университет. В 1905 вернулся в Россию и начал работать агрономом и даже написал одну статью по агрономии. Но это было не его. Пришвина всегда привлекала литература. Поэтому уже через год первый рассказ Пришвина читать можно в местной газете. После этого будущий писатель оставляет агрономию и переключается на журналистскую деятельность.

Жажда путешествий берет свое в жизни Пришвина в 1907 году. Он отправляется собирать народные сказания на европейскую часть севера России, а затем, обогнув Скандинавию, возвращается в Петербург. Во время этого путешествия он все больше увлекается фотографией и его собственный громоздкий фотоаппарат позволяет заснять многочисленные эпизоды жизни в глубинке, а также красоты природы севера. Очерки, написанные во время этого путешествия, позволили ему стать заметной фигурой в литературных кругах, и познакомится с , а также получить награды географического общества России.

С начало Первой мировой войны Пришвин отправляется военным журналистом на фронт. Октябрьская революция вызывает в нем противоречивые чувства. Но, несмотря на споры с и свой арест он ее принимает. При этом он не прекращает писать, что выливается в целый перечень охотничьих рассказов для детей. В 30-х годах он отправляется на Дальний Восток, что выливается в очерках «Берендеева чаща» и «Корабельная чаща».

С началом Второй мировой войны он сначала эвакуируется в Ярославскую область, но уже в 1843 возвращается в Москву. Здесь он работает над новыми произведениями аж до самой смерти от рака желудка в 1954 году.

Произведения Пришвина на сайте Топ книг

В нашем рейтинге Михаил Пришвин представлен рассказом «Кладовая солнца». Интерес к этому произведению Пришвина достаточно стабилен и оно еще не раз может появиться в рейтингах нашего сайта. Кроме того Пришвина рассказы «Двойной след», «Лесная капель», «Выскочка» и некоторые другие также имеют неплохие шансы на попадание в наш рейтинг книг по жанрам.