На этот раз мы говорим с Митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином о старцах и старчестве. Все мы в своей христианской жизни нуждаемся в помощи духовно опытных людей. Как эту помощь можно получить? Обязательно ли для этого искать «настоящего старца»? Вообще, старцы — кто они, существуют ли они сегодня? И какая опасность может скрываться за желанием общаться только со старцами, не обращая внимания на те возможности, которые дает наша церковная жизнь, посещение приходского храма?

— Владыка, что же такое старчество?

— Старчество — это особое явление, которое возникло в монашестве и относилось прежде только к монастырской жизни. Но в России в XIX веке старчество вышло за ворота монастырей — или, точнее, мир пришел в монастырь к старцам.

Вообще, старец — это духовник братии или сестер монастыря. Дело в том, что жительство в монастыре подразумевает духовное руководство, открытие послушником своих помыслов старцу ― духовнику, игумену. Только так можно научиться науке из наук — духовному деланию. Вообще, монашество — это то, чему учатся друг у друга. И хотя существует много замечательных книг о монашестве, сохраняющих его дух, все равно они не могут заменить живое общение и передачу личного опыта борьбы со своими страстями. Собственно, эта борьба и является целью и основанием монашеского подвига. Вот почему в монашестве так важна традиция, которая передается «другдругоприимательно» (есть такое славянское слово): от старших — к младшим, от тех, кто уже долго живет в монастыре, — к новоначальным.

Старчество предполагает, что старец полностью руководит новоначальным в духовной жизни. В идеале человек не должен иметь никаких скрытых от духовного наставника помыслов, пожеланий. Все свои поступки он должен поверять старцу, и всё, что делает, делать только по благословению. В таком самоотречении, послушании и передается монашеская традиция.

В XIX веке благодаря деятельности учеников замечательного подвижника ― преподобного Паисия Величковского — монашество расцвело в России, и одним из центров возрождения монашеского делания стала Оптина пустынь — впоследствии известный на всю Россию монастырь. В современной Румынии есть Нямецкий монастырь, который тоже стал известным благодаря трудам старца Паисия и его сподвижников. И до сегодняшнего дня в румынском языке существует слово «старец», оно не переводится. Старец — это игумен монастыря, старица — игумения, дом, в котором живет игумен или игумения,― стариция.

В XIX веке в России получилось так, что к духовникам Оптиной пустыни стали приезжать на исповедь или ради совета по житейским вопросам богомольцы-миряне, начиная от простых крестьян и заканчивая известными образованными людьми. Это и братья Киреевские, и тот кружок, который сложился впоследствии вокруг оптинского старца Макария и занимался переводами святоотеческой литературы на русский язык. Это и Н.В. Гоголь, и Ф.М. Достоевский, и Л.Н. Толстой… Хоть Лев Николаевич и был величайшим путаником и хулителем Православной Церкви, тем не менее, он тянулся к старцам. Ведь его знаменитый уход из Ясной Поляны был не просто уходом на станцию Остапово. Там его задержали родственники и почитатели, потому что не хотели, чтобы он дошел до своей конечной цели. А шел он именно в Оптину пустынь… Само это перечисление имен очень известных людей, оставивших глубокий след в истории русской культуры, литературы, философии, говорит о том, что явление старчества интересовало самый широкий круг общества.

И в других Поместных Церквах старчество развивалось похожим образом. Мне приходилось в начале 1990-х годов посещать известного на всю Румынию духовника старца Клеопу (Илие) — человека необыкновенно глубокого, удивительного для нашего времени подвижника. Он пережил тюремное заключение, в 1940-50-е годы долгое время жил в лесу, скрываясь от властей во время гонений на Церковь в коммунистической Румынии. К 1990-м годам он почитался всей страной как один из величайших старцев.

Я пришел в Троице-Сергиеву Лавру, когда еще был в силах всем известный архимандрит Кирилл (Павлов) — замечательный духовник, самый настоящий старец. Благодаря книге владыки Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые» стал известен без преувеличения всей России отец Иоанн (Крестьянкин) — но и до этого его знала вся Церковь. Эти старцы были людьми необыкновенно любвеобильными, терпеливыми, мягкими в общении с приходящими — и очень требовательными к себе. Это очень важный критерий.

И сегодня есть много людей (как правило, это монастырские духовники), которые не только исполняют свое монашеское послушание, но и помогают людям, приходящим к ним из мира. В акафисте преподобному Сергию есть поэтическое сравнение: «сосуд, благодати полный и преизливающийся». Так можно, наверное, охарактеризовать каждого старца.

— Это очень красивая характеристика. Но в обывательском сознании старец — это прежде всего прозорливый человек. Вот сейчас Вы рассказывали о встрече с удивительным румынским старцем Клеопой, и очень захотелось Вас спросить: «А он Вам что-то открыл?».

—Вы знаете, да. Нас было трое. И когда ему сообщили, что пришли три иеромонаха ― студенты из России, он сказал: «О, митрополиты идут, пропустите». И двое из нас действительно уже митрополиты, третий ― архиепископ…

Но я, конечно, шучу. Думаю, и с его стороны это была просто шутка. А если говорить серьезно, то самое ненужное в христианской жизни ― это поиск прозорливости. Ни в коем случае не надо к этому стремиться. Этим «требованием чуда», причем чуда на потоке (если к «старцу» едут автобусами), мы профанируем всё ― профанируем веру, старчество как явление и вообще само христианство.

Старец — это именно духовный наставник. А любой духовник все-таки должен знать человека, какое-то время быть рядом с ним. Замечательный пример старца нашего времени — это, конечно, преподобный Паисий Святогорец, который духовно окормлял женский монастырь в Суроти, ныне один из лучших, самых благоустроенных монастырей в Греции.

Поэтому когда к старцу — настоящему или просто прослывшему таковым ― приезжает кто-то со стороны и требует немедленного чуда и прозрений: «Ну-ка, расскажи мне всю мою жизнь, и что мне делать дальше»,― это на самом деле кощунство. Ни один духовно опытный человек не поддастся на такие просьбы, претензии и, скорее всего, тихо-мирно отпустит такого посетителя восвояси, сказав ему несколько слов утешения. Там же, где начинается подыгрывание подобным настроениям, подлинной духовной жизни, подлинного старчества нет и не бывало.

― А есть ли вообще старцы в наши дни?

― Думаю, да. Есть и в наши дни духовно опытные люди и в монастырях, и на приходах. Без них Церкви было бы очень тяжело. Но здесь нужно быть очень осторожными, все делать внимательно и с рассуждением. И надо очень беречься от распространенного сейчас типа отношений, в том числе и с Богом, который выражается словами: «Ты ― мне, я ― Тебе».

― Тем не менее, многие ищут старцев именно для того, чтобы получить какой-то особый совет, наставление…

― В «Душеполезных поучениях аввы Дорофея» есть прекрасное место. Авва Дорофей приводит слова Писания: «Спасение во многом совете»,― но подчеркивает: не в «совете с многими», а «во многом совете» с опытным человеком. А у нас, к сожалению, любят делать так: «Вот, была я у такого-то старца, поедем теперь к другому старцу, потом еще к одному». Это, конечно, совершенно неправильно. Если мы увидели духовно опытного человека, смогли побыть около него, это иногда важнее длинных речей. Из жизнеописания многих святых мы знаем, что люди, даже просто понаблюдав за ними издалека, назидались этим больше, чем словами. Такие случаи есть в житии преподобных Сергия Радонежского, Иоанна Рыльского, многих других святых. Потому что человек, исполнивший заповеди Божии и сподобившийся Божией благодати, настолько отличается от окружающих, что сам по себе служит назиданием. Но, повторю, специально сегодня, в наши дни, ехать и искать старца мне кажется неправильным. В лучшем случае, это не принесет никакой пользы. И, конечно, совершенно чудовищная практика ― когда собирают автобусы на «поездку к старцу». Это просто бизнес.

― Как правило, такие поездки все-таки совершаются без благословения…

― Никто не может никому ничего запретить. Мы свободные люди, живем в свободной стране ― сел и поехал, куда хочешь. Поэтому мы ― архиереи, духовенство ― не то чтобы «запрещаем» или «не благословляем», но пытаемся объяснять, что духовная жизнь не заключается в поездках от одного старца к другому.

Знаете, иногда у некоторых людей появляется пренебрежительное отношение к обычным священникам, типа: «Вот была я у старца — это да! А в нашем храме — какие это батюшки? У них жена, дети, да и вообще они еще мальчишки…». Такое пренебрежение ― по сути хула на Духа Святого, который изливается на каждого священника в момент хиротонии и дает ему власть «вязать и решать».

― Владыка, Вы напомнили о старце Паисии Святогорце. Думаю, что он и до сих пор окормляет людей ― через свои книги. Может быть, современному человеку следует именно так искать духовного наставления?

― Я думаю, современному человеку нужно ходить в храм, участвовать в таинствах, читать духовную литературу, в том числе, книги тех людей, которые были духовно опытными и пользовались при жизни расположением своей паствы. И Господь пошлет в свое время всё, что необходимо,— хорошего духовника, добрую церковную общину. А если это для человека будет нужно, приведет его и в какой-то монастырь. И там он встретит монаха, может быть, не прославленного, не из тех, к кому «духовные туристы» ездят целыми автобусами, но того, кто сможет дать совет — который нужен именно этому человеку, и именно в это время. И если человек этот совет услышит, исполнит — он получит самую большую пользу, которую только можно получить.

Газета «Православная вера» № 12 (608)

Эти люди всегда занимали особое положение в нашей церкви. Их никто не назначал на высокие посты и не поручал особой миссии. Но все, от простого прихожанина до патриарха, знали, что эти люди - особенные. Они могут пророчествовать, помогать, исцелять, наставлять. Больше многих других знает о православных старцах один из иерархов Русской церкви . Он рассказывает «Труду» об удивительных встречах.

Митрополит Рязанский и Михайловский Павел (Пономарев)

У него яркая судьба, в которой важное место принадлежит старцам. Внук ссыльного священника, родился в Караганде, где был крещен Севастианом (Фоминым), теперь уже канонизированным. После учебы и монашеского пострига в Троице-Сергиевой лавре близко общался с другим известным старцем, архимандритом Кириллом (Павловым). Служил в Иерусалиме, в США и Вене. А когда возглавлялПсково-Печерский монастырь, рядом были великие старцы, и прежде всего знаменитый Иоанн (Крестьянкин). Помнятся и судьбоносные встречи на острове Залит с подвижником Николаем (Гурьяновым), и общение в Рязанской епархии с мудрым старцем Авелем (Македоновым), и множество других ситуаций, в которых ощутимо присутствовало то таинственное, что в земной жизни считается чудом.

Севастиан (Фомин)

- Вы помните своего первого в жизни старца?

Да, и очень хорошо. Крестил-то он меня в младенчестве, а умер в 1966 году, когда мне было уже 14 лет. Он у нас и дома бывал. К отцу Севастиану в Караганду приезжали за помощью множество людей. И вокруг него жили другие подвижники.

- А с Вашей семьей что-то чудесное случалось?

Мама моя осталась жива только благодаря молитвам преподобного Севастиана. После операции врачи посчитали ее безнадежной. Она кровью истекла. И коляску с ней уже отправили в морг. А в это время ее подружка пришла в храм, где служил отец Севастиан. Вдруг он выходит из алтаря и на весь храм кричит: Настя, иди сюда! Вот тебе, говорит, просфорочка, святая вода, беги к Аннушке! Та бегом в больницу, нашла маму уже перед дверями в морг. Санитары не поймут: покойнику дают воду, какую-то еду?! А мама глазами моргает - ее назад и вернули. Врач, которая вела операцию, говорит: «Кто-то за Вас очень сильно молился. После такой потери крови человек не может выжить».

Иоанн (Крестьянкин)

- О старцах Псково-Печерского монастыря вообще рассказывают чудеса. А Вы ведь возглавляли обитель…

Это удивительнейший монастырь. Там такие старцы были: и отец Иоанн, и отец Александр, и отец Серафим, и отец Нафанаил, которых я застал. А чудеса с ними были просто каждодневными. Можно сказать, в рабочем режиме. Такой, к примеру, случай. Начали мы строить у себя на Святой горке храм. Никакого разрешения нам на это не давали ни Министерство культуры, ни ВООПИиК - была тогда такая организация. И кто-то на нас «настучал». Звонят мне: к вам высокая делегация из Москвы, очень строго настроены. Прибыли. Я им даю экскурсовода, предлагаю пещеры осмотреть, потом Успенский собор… А они: нет, пойдем в библиотеку, а потом на Святую горку. Ну, все ясно! У нас же и в библиотеке тоже ремонт, и тоже без разрешения. А день такой ясный, солнечный. Снег сверкает. Ни облачка, ни ветерка…

Я к отцу Иоанну: беда, говорю, батюшка, молитесь!

Прошло минут 10–15. Выходим на улицу. Что такое? Темно. Огромными хлопьями снег валит. Все занесло. Еще минут 20 прошло. Гости вернулись. Ругаются: ну и погода у вас, только солнце светило, а к горке подошли - разом все заволокло, ничего не разглядеть. Разошлись миром. Вот какова молитва отца Иоанна!

Николай (Гурьянов)

- А предсказания, пророчества приходилось слышать?

Была такая история. Где-то в конце ноября 91-го приехала к нам в Печоры матушка Георгия (Щукина). Оказывается, у нее был разговор со Святейшим Патриархом о возможном направлении ее в Иерусалим. И ей нужно было посоветоваться с духовником - отцом Николаем, известным старцем на острове Залит. Но попасть на остров ей не удалось - пароходы уже не ходят, а лед еще не встал. Решила она тогда к отцу Иоанну (Крестьянкину) заехать. А он говорит: «Чем же я, матушка, помогу, может, отца наместника попросим?» Ко мне обращаются. Я говорю: «Что же тут сделаешь - на лодке не поплывешь, на машине не проедешь, хоть вертолет вызывай…» А эконом меня спрашивает: «Так благословите на вертолет?» Я-то и не знал, что это возможно. Позвонили в аэропорт - оказалось, вполне доступно. Через 40 минут вертолет уже был в монастыре. И нам место нашлось.

Прилетели - а там и приземляться-то некуда. Только что выпал снег хороший. Сели куда-то в огород. Видим - сам отец Николай идет. И матушки бегут,что-тошумят. Потом рассказали. Оказывается, после службы и трапезы все по кельям разошлись - и вдруг отец Николай стал всех звать. Ходит, по кельям стучит. Выходите, кличет, матушки, к нам гости едут, матушка игуменья Иерусалимская, отец-наместник с братией монастыря. Они говорят: «Батюшка, ты в своем уме? Кто к нам едет? Пароходы не ходят. Ложись, отдыхай». И вдруг - вертолет, шум. А ведь тогда не то что мобильников, вообще связи с островом не было. И ведь называл уже отец Николай матушку игуменьей Иерусалимской, хотя о ее будущем совсем никто не знал…

Авель (Македонов)

- И рязанская земля, место вашего нынешнего служения, известна старцами, такими, как архимандрит Авель…

Когда я только приехал в Рязань, на одном из епархиальных советов мы сидели с ним рядом. И я предложил обратиться с просьбой к Святейшему Патриарху Алексию ходатайствовать перед правительством РФ о том, чтобы нам возвратили Рязанский кремль. Это было для всех неожиданно, но решение о таком ходатайстве мы приняли. И тут отец Авель встает - и бух на колени со слезами. А потом рассказал, как еще в те времена, когда все изымалось и закрывалось, старцы пророчествовали, что придет время - и все вернется.

- И что же, вернули?

Успенский собор вернули. Храмы практически все, за исключением одного - Духовского. Постепенно все возвращается. И это тоже чудо.

- С отцом Авелем связана история, в которой вы участвовали. Ее в своей книге описал архимандрит Тихон (Шевкунов). Когда в вашем присутствии протоиерею Владимиру Вигилянскому позвонил писатель Андрей Битов и рассказал, что во сне к нему приходила умершая мать и просила исповедоваться у старца Авеля в Рязанской области…

Да, помню эту ситуацию. Тут ведь что важно. Для чего нам даются некоторые необычные повороты в жизни? Чтобы встряхнуть, помочь отойти от суеты. Нам некогда, мы вертимся. А надо чаще выпадать из этой суетной череды. Иногда в буквальном смысле слова. Как у меня в юности было, когда упал я с мотороллера, разбился, а пока лежал на больничной койке, многое переосмыслил и встал на новый путь. Потому что суета не дает сосредоточиться на душе, подумать о смысле жизни. А вот богослужение позволяет.

- Так и для Битова тот сон, видимо, был в помощь?

Да, конечно. Но надо эти ситуации понимать, использовать. Он ведь так и не доехал до отца Авеля, хотя тот долго его ждал. А через несколько месяцев старец умер…

Кирилл (Павлов)

- Владыка, Вы со многими старцами общались. Чем же они отличаются от обычных людей?

Помню, только меня рукоположили в воскресенье в иеромонахи, а на следующую субботу назначили исповедовать духовником в лавре. Я подхожу к отцу Кириллу (Павлову): «Батюшка, переживаю, как я буду исповедовать?» - «А что такое?» - «Да я даже не знаю, за какой грех кому какую епитимью давать».

Он так посмотрел на меня. Улыбнулся, обнял и говорит:

«Отец Павел, какая епитимья? Любовью покрывайте все. Люди у нас и так настрадались. Они такие несчастные, души у них исковерканные. Какая им епитимья?»

Они такие. Любовь от них идет. С ними хочется все время рядом быть, общаться. Их отличает от обычных людей особое качество: к самим себе - строгость во всем, а к людям во всем - любовь.

Валерий Коновалов

*Монахиня Игнатия (Петровская) – псевдоним

…помыслы, самые первичные и самые тонкие формы движения греха и добродетели в области ума <…> сделались для иноков центром преимущественного внимания в руководстве старческом . («Пастырство монастырское, или старчество»)

Прежде чем изложить наши мысли о русском старчестве, необходимо хотя бы очень кратко, схематично, уяснить основные понятия о старчестве как таковом, имеющиеся в литературе. Подобных трудов насчитывается весьма немного; чаще всего о старчестве пишут как о святоотеческой традиции, как о явлении, связанном с учением и мыслями святых Отцов, развивают идеи о пользе старческого руководства .

Кроме указанных источников, необходимо отметить рукописный труд, где старчество разбирается как пастырство монастырское . Его автор видит в явлении старчества мистическое обоснование нравственному подвигу человека. Он говорит, что для осуществления христианского совершенства требуется очищение сердца, освящение всей личности человека, что может быть достигнуто только в аскезе старческого руководства. В нем должна быть вскрыта вся «подпочва» человеческой жизни.

Мы – в наших давних мыслях о старчестве – пытались увидеть в нем основу того, что имеет место в жизни каждой человеческой семьи, где младшие пользуются руководством и указаниями старшего, где естественно формируются отношения детей к отцу и матери и где в разумных и любовных поступках родителей заложена основа правильного возрастания ребенка в мужа совершенна. Мы даже пытались показать, что в жизни духовной самые необходимые и ни с чем иным не сравнимые понятия отец, мать, дочь, сын взяты из естественной жизни основной ячейки человеческого общества – семьи . Воистину, наряду с мистической стороной старческого руководства, которую любит подчеркивать автор «Пастырства монастырского», жизнь духовной семьи в старческом руководстве только тогда полноценна и тверда, когда наряду с великой аскезой послушания, наблюдения за внутренней дорогой души, сохраняется и живое тепло родительских, семейных отношений, когда старец – не только строгий судия «помышлений сердечных», но и любящий, любвеобильный авва , который даже не по-отечески, а, скорее, по-матерински следит за внутренней и внешней жизнью своего Богом данного чада.

Мы знаем, наконец, попытку великого Достоевского определить старчество как огромную силу, которую получает человек, отдавая полностью свою волю другому, отказываясь от своей воли и жизни . Насколько прав в этом определении сердцеведец Достоевский, судить не нам; мы только можем быть безгранично благодарны ему за то, что он ввел в русскую литературу свое понятие о русском иноке и дал ей – а с нею и всему миру – образ старца Зосимы. Устами старца Зосимы он сказал многие вещие слова – как о будущем русской интеллигенции, так и о служении русского народа всему человечеству.

В основе старчества как высокого духовного монашеского делания автор «Пастырства монастырского» видит стремление «достигнуть чистейшего мышления без посредства каких-либо символов, даже слов». Здесь он находит «концентрацию всей внутренней жизни» человека «на единой всеобъемлющей идее Божества», – воистину подвиг великий, достигающий тех размеров, которыми его определил Достоевский.

Для того чтобы подойти к высоте этой идеи, необходимо наблюдение за самыми малейшими, начальными движениями души. Это-то наблюдение движений и их откровение и составляют наряду с послушанием твердое здание старчества, основание подлинной духовной жизни. Говоря об «изощренном систематическом самонаблюдении», автор «Пастырства» пишет, что при этом необходим «точный, тонкий до скрупулезности анализ элементов греха и добродетели», и таким образом приходит к определению понятия помысла . Помыслы (λογισμοί), которые должны быть открываемы старцу, суть самые первичные и самые тонкие формы движения греха и добродетели в области ума, «наблюдение и урегулирование помыслов является наиболее важным, существенным <…> целесообразным аскетическим подвигом».

Дар различения духов – различение помыслов (отделение добрых от злых) – есть весьма трудный подвиг. В его основе должны лежать благоразумие и рассуждение. Отсюда следует, что дар этот приобретается из жизни, из собственного опыта, но, что важнее всего, – при помощи благодати Божией. Благодать Божия руководит отношениями старца и ученика, между ними устанавливаются самые искренние внутренние отношения, так что ученик уже ничего – ни одного помысла, ни одного движения – не может (именно не может ) утаить от старца. «Открывая свои душевные движения и состояния руководителю, – говорится в «Пастырстве монастырском», – усовершающийся приобретает навык к самонаблюдению, выводит их из тайников своей души наружу, как бы объективирует их, поставляет пред своим внутренним взором, а посему имеет более психологической возможности правильнее оценить их».

Здесь возможно сопоставить действия старца с действиями врача или психиатра, проводящего сложнейший анализ психического состояния больного. От правильно взятого направления, от глубины проведенного исследования зависит и само исцеление больного. Не случайно в последние годы в клинической практике придается большое значение анализу, проводимому как самим больным, так и врачом-психиатром . И все же для понимания старчества это – только слабые подобия, так как, как сказано выше, в старческом руководстве все совершает благодать Божия, тот именно факт, что старец уповает не на себя или на свое искусство, но на помощь, на руководство Святого Духа, Его вседейственной благодати.

В сказаниях о жизни старцев и их учеников можно найти очень много живых примеров того, как велико пред Богом чистое, безжалостное к себе откровение помыслов старцу, как в очах Божиих искупается, ценится это откровение, как подвизающийся открывать свои приражения мыслей и страдающий от них приравнивается к страстотерпцу, проливающему кровь за исповедание Христа. Таковы повести о молодом монахе, который неоднократно, много раз в ночи ходил к старцу, чтоб открыть ему стужающий его помысл. И видели над головой ученика сияние, как над головой святого. Подобной же силы повесть о том, как старец, не поняв, не приняв силы исповеди своего ученика, осудил его за откровение, и в назидание страсть, с которой боролся ученик, во всей силе овладела старцем. И спасло старца только благодатное действие, проявившееся во вмешательстве его собратий, которые не дали ему уйти из монастыря .

Автору этих строк пришлось быть свидетелем того, как милостивый и одновременно мудрый старец, читая откровение одной из своих учениц, которое касалось очень тонких и, может быть, чрезвычайно обостренных помыслов, говорил с сокрушением и сочувствием: «Великомученица, великомученица…” . Другой великий русский старец, положивший душу за делание свое, когда был удален церковной властью от возможности принимать своих духовных детей на откровение, отказывая всем, не мог отказать одной из своих учениц подробно писать помыслы . «Она погибнет без откровения, – говорил батюшка, – ей необходимо много и подробно писать». До самого своего разлучения с духовной паствой старец поддерживал эту ученицу. Другие страдали, но батюшка отказывался их принять, сохраняя совесть в отношении распоряжения церковной власти.

В сказаниях о жизни подвижников можно найти поучительные примеры того, как старцы учили своих учеников борьбе даже с малым, казалось бы, невинным помыслом. Так, мы читаем в одном из разделов Патерика следующее трогательное сказание: «Однажды авва Агафон шел с учениками своими. Один из них, нашедший на дороге небольшой зеленый стручок чечевицы, говорил старцу: Отец, позволишь ли мне взять его? Старец с удивлением обратился к нему и сказал: ты ли положил его здесь? Нет, – отвечал брат. Если не ты положил, как же хочешь взять его? – заметил старец» .

Подобен этой повести и краткий рассказ о том, как живущий в поле монах захотел съесть пшеничный колос и не позволял себе этого сделать, не спросив об этом владельца поля. Борьбе с помыслами старцы всегда придавали большое значение. Один из них, авва Кир, говорил даже так: «Если ты не имеешь помысла, то ты без надежды, – ибо если не имеешь помыслов, то имеешь дело» .

Борьба с помыслами, откровение их старцу так же важно, имеет то же значение, что и послушание. Послушание же, согласно его пониманию в духовном руководстве, должно быть полным, целостным, точным. Так, в Патерике можно прочитать повести о чистом и безотлагательном послушании учеников. Один из них, не дописав буквы, вскочил на зов старца из-за своего рабочего стола. Пришедшие позднее увидели, что он не довел до конца начертание буквы омега (ω) . Там же читаем об ученике, имевшем великое послушание своему старцу, и о том, как он, искушаемый другим братом, по слову его вошел в реку, кишащую крокодилами, и крокодилы «лизали тело его и не вредили ему» .

Великие старцы изрекали, что послушание выше подвижничества и чистоты, так как оно «с дерзновением приводит к Богу» . И один из них, великий авва Моисей, сказал: «Будем просить послушания, рождающего смирение и приносящего терпение и великодушие, и сокрушение, и братолюбие, и любовь; ибо это суть воинственные оружия наши» .

О святой, смиренной, непостижимой для ветхого человека любви, рожденной от послушания, сохранилось в Патерике много преданий. Так, один брат, закончив свои корзины и привязав к ним ручки, чтобы нести на продажу, услышал, что у соседа его нет ручек для корзин. Отвязав их от своего изделия, он отнес ручки брату, уверяя его, что они ему не нужны . Другой старец, узнав, что болящий брат его хочет свежего хлеба, набрал свой сухой хлеб в милоть, сходил в Египет и, переменив черствый хлеб на свежий, принес его, еще теплый, болящему . И указывается в рассуждении Отцов, что враг может подражать и посту, и бдению, но никогда – смирению и любви . Искушая двух братьев, согласно живших вместе, враг представил птицу одному вороной, другому – голубем, вследствие чего добился их ссоры. Когда же по прошествии трех дней братья поняли искушение, они смирились, примирились друг с другом и до смерти жили в мире .

В разделе о высших добродетелях иноков отрадно прочесть такие строки: «Сказал авва Исаия: любовь есть размышление о Боге с непрестанным благодарением; благодарению же радуется Бог, оно есть знак успокоения» . Подобных строчек не найдешь в руководстве прочих религий: смирение Христово, Его послушание воле Отца лежит в основе всех добродетелей; недостижимо оно для духа зла, и пребывает святая и чистая, и смиренная христианская любовь выше всех козней и сетей диавола. Она ему чужда и недоступна.

Высоты этой чистой любви достигают идущие путем послушания и смирения, путем отсечения своей воли, путем откровения всех тончайших приражений врага, тернистой дорогой наблюдения за собой и открытия старцу своих помыслов, десных и шуих.

В Отечнике, составленном святителем Игнатием Брянчаниновым, под различными сказаниями о жизни старцев и их изречениями помещены примечания самого святителя Игнатия, полные великой духовной силы и значения. В них сохраняется тот высокий стиль, что присущ основным произведениям Святителя. В них всюду – та же высокая подлинная духовность, которой полны его произведения.

Часто святитель Игнатий, приводя жития и изречения старцев, делает указания, соответствующие тому времени, когда издавался Отечник. Многие мнения старцев были чересчур строги для того периода. Большинство же сказаний и изречений исследованы Святителем с большой любовью, и высказывания его только подчеркивают их высоту. Так, в сказании о духовном видении инока Захарии, с которым очень сурово обходился его духовный отец, епископ Игнатий пишет, что для верного течения духовной жизни Захарии было правильным сохранение сурового руководства его отца. «От истинного послушания, – пишет святитель Игнатий, – рождается и истинное смирение: истинное смирение осеняется милостию Божиею» . Разбирая поступок аввы Аммона с учеником, склонным к высокоумию, святитель Игнатий пишет в своих примечаниях: «Преподобный преподал ему подвиг смирения, единый благоугодный Богу, единый способный привлечь милость и благодать Божию к подвижнику» . «Неоцененный подвиг! Существенный подвиг!», – восклицает Святитель по поводу невидимого внутреннего подвига инока, доступного и для современных ему монахов. «Глубина смирения есть <…> и высота преуспеяния, – пишет он в другом примечании, – нисходя в бездну смирения, восходим на небо» .

При оставлении всех попечений инок может «устремиться к Богу умною молитвою, – пишет святитель Игнатий. – Тогда она (умная молитва – Авт .) возносит делателя своего в ту любовь к Богу, которая законоположена Богом» .

Касаясь высоких духовных состояний, которые часто отмечаются в сказаниях о старцах, святитель Игнатий всегда являет смиренномудрие, доискиваясь до основ, до причин этих высоких состояний, и всегда старается подчеркнуть связь их со спасительным смирением сердца. Так, в примечании к повести о старце Аммоне, который, по слову своему, уже не знал о существовании зла, святитель Игнатий пишет: «Такое настроение является в душе от постоянного внимания себе, от плача о своей греховности, от действия умной благодатной молитвы. Эта молитва исполняет сердце умиления. Умиление есть ощущение обильной милости к себе и ко всему человечеству» .

Вероятно, исходя из опыта собственной духовной жизни, святитель Игнатий с подлинно духовной свободой относился ко всем внешним занятиям при условии сохранения умного делания, как он говорит об этом в своем примечании к житию аввы Геласия. Приводя слова великого аввы Исаии о том, что в подвиге внутреннего делания «ум и душа соделываются единым сердцем» и что «соединенные воедино ум и душа приносят Богу молитвы чистые», святитель Игнатий в своем примечании пишет: «Здесь изложены самые глубокие психологические истины». Их Святитель объясняет «опытно христианским святым подвижничеством» .

Всюду он подчеркивает внутреннюю связь высоких духовных состояний с исходным смирением и покаянием инока, его покаянным плачем и подвигом. Разбирая повесть об авве Пимене, который по разорении монастыря оставался на месте, где раздавался плач детей, а святой авва почитал этот плач за звук голосов ангельских, святитель Игнатий пишет: «Таков плод умного делания. Оно, исцеляя мало-помалу греховную заразу сердца, изменяет отношение его к окружающим предметам и обстоятельствам. Сердце начинает смотреть на все из своего смирения и из своей благости, из своего самоотвержения, из своей мертвости для мира, из своей жизни в Боге» .

Излагая в том же Отечнике слова преподобного Исаака Сирина о молитве, святитель Игнатий, строгий к себе и другим в вопросах духовной жизни, показывает свою необычайную широту и свободу в понимании молитвы и вИдения, сообщаемых подвижникам Духом Святым. «И ныне рабы Христовы, – пишет Святитель, – сподобляются видеть различные духовные видения, которым некоторые не верят, никак не хотят признать их истинными, но признают прелестию, и видящих считают прельстившимися». «Очень удивляюсь, – пишет Святитель дальше, – как эти слепотствующие душею не веруют благодати Духа <…> Эту благодать и ныне подает Христос и будет подавать даже до кончины мира по обетованию Своему верным рабам Своим» .

Мы намеренно привели эту длинную выписку из примечаний святителя Игнатия в Отечнике с тем, чтобы показать, каких глубин достигает тот, кто правильно ведет свою духовную жизнь, начиная с послушания старцу, с откровения ему помыслов, – малейших «логизмов» своей души.

«Оставим все суетное, – пишет святитель Игнатий в Заключении своего труда, – чтоб наследовать плач и молитву ума, спутницу плача, – чтобы посредством плача и молитвы обрести утешение, обетованное Спасителем. Путь к плачу – Евангельские заповеди» .

«Старчество на Руси» Монахиня Игнатия (Петровская), М., 1999

ВСТУПЛЕНИЕ

Д орогие родители и дети, почему наша книжка называется «патерик»? По-гречески «патерик» означает отеческий, отечник. То есть сказание об отцах. Не сказки, а именно сказание, потому что сказки - выдумка, а в патерике пишется всё как было на самом деле. Но какие такие «отцы»? Чьи отцы? Вот, у каждого из нас есть свой отец, да, это понятно. Но отец Церкви - это как бы для всех отец. Для всех, кто к нему приходит и обращается. Пришёл богач, с кольцами на руках, пышно разодетый, - отец Церкви принимает его как родного сына. Пришёл бедняк, худой, плохо одетый, с бледным лицом, - и его принимает батюшка, обнимает, прижимает к сердцу, плачет вместе с ним над его горем. И наставляет его на нужную дорогу, и помогает словом и делом, иногда и денег даёт. Ну как же не отец? Но среди церковных отцов есть и совсем особые отцы, их называют «старцами».

КТО ТАКОЙ «СТАРЕЦ»?

С тарец в церковной жизни - это не просто какой-нибудь старый и седой человек. Вот, посмотрим. Обыкновенный старик может прожить долгую жизнь, например, восемьдесят или даже девяносто лет, так? А при этом он может и не набраться уму-разуму, и оставаться недобрым, и скупым, и завистливым. Так иногда случается, особенно с теми старыми людьми, которые не веруют в Бога. Они не молятся, не ходят в церковь, не думают о своих недостатках и грехах и не желают исправляться. То есть живут как придётся.

А церковный старец - это человек, которому можно и нужно подражать. Это честный, добрый и мудрый учитель. Старцами мы, христиане, иногда можем называть даже довольно молодого человека. Как же так? - удивишься ты. Какой же он старец, если он молодой? А дело в том, что такой молодой старец умом и душой равен мудрому и много прожившему человеку. Но как так получилось и когда же он успел сделаться мудрым? А вот как. Он много молился Богу, и Бог наделил его большим умом, и чистой совестью. Бог, как принято говорить, умудрил его.

У старца всегда есть ученики: один, два или даже несколько. Он видит их насквозь, как будто они прозрачные. Видит и угадывает их мысли и чувства. Не успеет ученик рта раскрыть, а старец ему говорит: «Что ж, я тебя благословляю на это». Или приходит к нему ученик, а старец говорит: «Знаю, что ты задумал, сын мой. Не делай этого, это тебе не полезно». То есть старцы знают всё заранее.

Они могут предвидеть, что случится с человеком завтра, или через несколько дней, или через год. Поэтому, желая людям добра, предупреждают их и советуют им, как нужно себя вести, чтобы не случилось с ними несчастья.

Старцы не только знают, что у людей на сердце, они часто видят ангелов и бесов, которых мы увидеть не можем. Вот, старец разговаривает с кем-нибудь и замечает, что за плечами у этого человека стоит злобный демон.

И тогда старец говорит:

Сын мой, расстанься со своим грехом, который ходит за тобой по пятам, иначе тебе не поздоровится. Ты должен перестать раздражаться, и злиться, и говорить грубые слова. А не сделаешь этого, лукавый бес тебя замучит.

Ученики же должны слушаться каждого слова, которое им скажет старец. И никогда не спорить со старцем и не возражать ему. Никогда не говорить «нет», а только: «благословите». Это всё равно что: «непременно сделаю». Ученики старца никаких важных решений не принимают сами. Что бы им ни пришло в голову, они сразу идут к старцу и спрашивают у него совета, как поступить.

И обо всём ему рассказывают чистосердечно, даже о самой маленькой мысли. Особенно, если она злая и противная.

Вот каковы старцы, святые учители нашей Церкви.

А сейчас пришло время рассказать несколько историй, связанных с именем одного из величайших русских старцев - преподобного Серафима Саровского.

Старец – духовный руководитель и наставник христианина, святой, стяжавший в христианском подвиге такие дары Святого Духа, как бесстрастие, рассудительность, смирение, любовь, прозорливость, учительство, утешение, исцеление и под., достигший Богообщения и Боговселения , ставший «храмом живого Бога, Который руководит и наставляет его во всех словах, делах и помыслах, и он по причине внутреннего просвещения, познает волю Господню, как бы слыша некоторый глас » (Св. Феофан Затворник ), - наставник, через которого прибегающим к нему непосредственно открывается воля Божия.

1. Определение понятия «старчество»

И.М. Концевич, давая определение понятия старчества, утверждает, что «старчество есть пророческое служение»:

«Истинное старчество есть особое благодатное дарование - харизма - непосредственное водительство Духом Святым, особый вид святости ».

«Апостол Павел, независимо от иерархии, перечисляете три служения в Церкви: апостольское, пророческое и учительское.

Непосредственно за апостолами стоят пророки (Еф. 4, 11; 1 Кор. 12, 28). Их служение состоит, главным образом, в назидании, увещании, и утешении (1 Кор. 14, 1, 3). С этой именно целью, а также для указания, или предостережения, пророками предсказываются будущие события.

Чрез пророка непосредственно открывается воля Божия, а потому авторитет его безграничен.

Пророческое служение - особый благодатный дар, дар Духа Святого (харизма). Пророк обладает особым духовным зрением - прозорливостью. Для него как бы раздвигаются границы пространства и времени, своим духовным взором он видит не только совершающаеся события, но и грядущие, видит их духовный смысл, видит душу человека, его прошлое и будущее.

Такое высокое призвание не может не быть сопряжено с высоким нравственным уровнем, с чистотою сердца, с личной святостью.

Святость жизни и требовалась от пророка с первых времен христианства: «Он должен иметь «нрав Господа». От нрава может быть познан лжепророк и (истинный) пророк», говорит древнейший памятник II–го века - «Учение Двенадцати Апостолов» (Дидахи).

Служения, перечисленные апостолом Павлом, сохранялись в Церкви во все времена. Апостольское, пророческое и учительское служения, являясь самостоятельными, могут совмещаться с саном епископа, или пресвитера.

Пророческое служение, связанное с личной святостью, процветало с подъёмом жизни Церкви и оскудевало в упадочные периоды. Ярче всего оно проявляется в монастырском старчестве.

Влияние старчества далеко распространялось за пределами стен монастыря. Старцы окормляли не только иноков, но и мирян. Обладая даром прозорливости, они всех назидали, увещевали и утешали (1 Кор. 14, 1,3), исцеляли от болезней духовных и телесных. Предостерегали от опасностей, указывали путь жизни, открывая волю Божию».

«Старчество не есть иерархическая степень в Церкви, это особый род святости, а потому может быть присущ всякому. Старцем мог быть монах без всяких духовных степеней, каким был в недалеком прошлом, вначале своего старчествования, отец Варнава Гефсиманский. Старцем может быть и епископ, напр., Игнатий Брянчанинов, или Антоний Воронежский, великий современник преп. Серафима. Из иереев назовем о. Иоанна Кронштадтского и о. Георгия Чекряковского. Наконец, старчествовать может и женщина-старица, как, напр., прозорливая блаженная Прасковья Ивановна во Христе юродивая Дивеевская, без совета которой ничего не делалось в монастыре.

В то время, как церковной власти обязаны подчиняться все члены Церкви, старческая власть не является принудительной ни для кого. Старец никогда никому не навязывается, подчинение ему всегда добровольно, но найдя истинного, благодатного старца и подчинившись ему, ученик должен уже беспрекословно повиноваться во всем старцу, т. к. через последнего открывается непосредственно воля Божия. … То же самое вопрошать старца ни для кого не обязательно, но спросив совета, или указание, надо непременно следовать ему, потому что всякое уклонение от явного указания Божия чрез старца влечет за собою наказание».

Слово «старец» имеет несколько значений , и потому важно различать смыл, который вкладывается в него в той или иной ситуации, тем или иным человеком.

«В труде проф. Малинина «Старец Филофей» мы находим целый ряд примеров употребления слова «старец» в различных значениях по письменным памятникам 15 и 16 веков.

Так слово «старец» обозначало:

1) вообще престарелого инока независимо от его иерархического положения в среде братства монастыря в противовес мирскому человеку (грамота 1543 г. Арх. Феодосия в Псковско–Печерский мон., а также в актах).

2) иногда под «старцем» разумеется монах, не имеющий никакой степени священства, и в этом случае «старец» противополагается игумену, священнику и дьякону (грамота В. К. Василия Иоан. от 1533 г.).

3) в некоторых многолюдных монастырях со временем выделялись «старцы соборные», принимавшие участие в управлении делами монастыря вместе с игуменом, келарем и казначеем (уставная грамота Соловецкого мон. от 1548 г. и др.)

4) «старцем» называется тот, кому поручено духовное руководство новоначального или падшего инока (грамота 1543 г. арх. Феодосия).

5) эти старцы–руководители обыкновенно выбирались из лиц высокой нравственной жизни, назывались иногда «духовными старцами». Они пользовались большим почетом и считались кандидатами не только на должности монастырские, но даже в митрополиты. Имело значение, конечно, и прежнее социальное положение инока в миру. Защищая монастырскую недвижимость, Иосиф Волоцкий писал: «Аще у монастырей сел не будет, како честному и благоразумному человеку постричися, и аще не будет честных старцев, отколе взять на митрополию, или архиепископа, или епископа. А коли не будет «честных старцев» и благородных, то будет вере поколебание».

6) в значении наставника, руководителя старцем является и игумен монастыря. Вот, например, древняя триодь Волоколамскаго монастыря с надписью: «Триодь постная, письмо самого отца нашего преподобного старца Иосифа Чудотворца».

Наконец, прибавим от себя, слово «старец», как раньше, так и теперь может быть отнесено ко всякому монаху. Всякий монах, как таковой есть ίερόν или καΛούγερας т. е. «старец». Славяне это наименование употребляли буквально: «калугер» или переводили: «старец».

Но все эти понятия, вкладываемые в слово «старец», не соответствуют тому понятию старца-харизматика, которое является предметом нашего исследования. Также и сам старец Филофей не относится к последнему типу - это обыкновенный учительный старец, не одаренный особыми харизмами» (И.М. Концевич ).

2. Духовное основание старчества

Старческое руководство существовало во всех древних обителях. Для того, чтобы новоначальному иноку встать на правильный путь духовной жизни и твердо шествовать по нему, ему необходимо вручить себя руководству опытного наставника - старца. Богопросвещенный старец, руководствуясь Святым Духом, сообщал во всем своему духовному сыну волю Божию. Послушник же, со своей стороны добровольно и полностью отдавал себя в послушание старцу.

Древние старцы, опытно пройдя трудный путь аскетического подвига, умели выявить корень греха и насаждать в сердцах своих чад евангельские добродетели. Под руководством старцев древние иноки возрастали духовно очень быстро.

Высокое служение старчества основывается на святости старца, на том, что в длительном самоотверженном подвиге он стяжал духовный опыт и бесстрастие и стал храмом Божиим, и Бог, обитающий в нём, открывает ему Свою волю и дарует ведение, различение духов, рассуждение, разумение, прозорливость и другие дары Святого Духа, необходимые для его служения.

Св. Феофан Затворник пишет о святых, достигших бесстрастия:

«Кто сподобился быть в сем устроении, тот еще здесь, облеченный бренною плотию, бывает храмом живого Бога, Который руководит и наставляет его во всех словах, делах и помыслах, и он по причине внутреннего просвещения, познает волю Господню, как бы слыша некоторый глас». «И вот, наконец, Богообщение и Боговселение, последняя цель искания духа человеческого, когда он бывает в Боге и Бог в нем. Исполняется, наконец, благоволение Господа и молитва Его, чтобы, как Он в Отце и Отец в Нем, так и всякий верующий был едино с Ним (Ин. 17, 21) … Таковы суть храм Божий (1 Кор. 3, 16) и Дух Божий живет в них (Рим. 8, 9)».

«Достигшие совершенства слышат голос Божий явно в душе своей. На них начинается сбываться слово Господа: «Когда приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину» (Ин. 16, 13). И Апостол Иоанн также пишет: «Помазание (от Духа) в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие помазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему оно научило вас, в том и пребывайте (1 Ин. 2, 27)».

«Достигшие сего суть таинники Божии, и состояние их есть тоже, что состояние апостолов».

«Богоявление же является источником множества других благодатных даров, и первее всего - пламенной любви, по коей они с дерзновением удостоверяют: кто нас разлучит от Бога? (Рим. VIII, 35).

«А любовь есть подательница пророчества, причина чудотворений, бездна просвещения, источник огня Божественнаго».

«Поелику такое состояние есть плод безмолвия, когда проходят его с разумом, то не все безмолвники оставляются в безмолвии навсегда. Достигающие чрез безмолвие бесстрастия и чрез то удостаивающиеся приискреннего Богообщения и Боговселения, изводятся оттуда на служение ищущим спасения, просвещая, руководя, чудодействуя. И Антонию Великому, как Иоанну в пустыне, глас был в безмолвии, изведший, его на труды руководства других по пути спасения, и всем известны плоды трудов его. То же было и со многими другими».

Св. Игнатий (Брянчанинов):

Этот [откровение помыслов] образ борьбы с бесовскими помыслами и мечтаниями был общий для всех новоначальных иноков в цветущие времена монашества. Новоначальные, находившиеся постоянно при своих старцах, во всякое время исповедали свои помышления, как это можно видеть из жития преподобного Досифея, а новоначальные, приходившие к старцу своему в известное время, исповедывали помышления однажды в день, вечером, как это можно видеть из Лествицы и других Отеческих книг. Исповедание своих помыслов и руководство советом духоносного старца древние иноки признавали необходимостию, без которой невозможно спастись. Преподобный авва Дорофей говорит: «Я не знаю другого падения монаху, кроме того, когда он верит своему сердцу. Некоторые говорят: от сего падает человек или от того; а я, как уже сказал, не знаю другого падения, кроме сего, когда человек последует самому себе. Увидел ли ты кого падшим? знай, что он последовал самому себе. Нет ничего опаснее, нет ничего губительнее сего. Бог сохранил меня, и я всегда боялся этого бедствия». Наставления духоносного старца постоянно ведут новоначального инока по пути евангельских заповедей, и ничто так не разобщает его с грехом и началом греха - демоном, как постоянное и усиленное исповедание греха в самых его началах. Такое исповедание уставляет между человеком и демоном спасительную для человека непримиримую вражду. Такое исповедание, уничтожая двоедушие, или колебание между любовию к Богу и любовию ко греху, дает благому произволению необыкновенную силу, а потом преуспеянию инока необыкновенную быстроту…

И.М. Концевич:

«…старец есть руководитель своего ученика в трудной и крайне сложной «духовной брани», цель которой есть достижение бесстрастия. Чтобы руководить другими, старец сам должен быть в этом состоянии».

…Старец, как личным опытом прошедший школу трезвения и умно-сердечной молитвы и изучивший благодаря этому в совершенстве духовные психические законы, как уже лично достигший бесстрастия, становится способным руководить новоначальным иноком в его "невидимой брани" на пути к бесстрастию. Он должен уметь проникать до самых глубин души человеческой, видеть в ней самое зарождение зла, а также причины этого зарождения, устанавливать точный диагноз болезни и указывать точный способ лечения. Старец - искусный духовный врач. Он должен ясно видеть "устроение" своего ученика, т.е. характер его души и степень духовного развития и обладать даром рассуждения и "различения духов", т. к. ему все время приходится иметь дело со злом, стремящимся преобразиться во ангела светла. Но, как достигший бесстрастия, старец обычно обладает и другими духовными дарами: прозорливости, чудотворения, пророчества...

…Рассмотрим теперь вопрос о старчестве по материалам, какие мы находим у проф. Смирнова в его труде - «Исповедь и покаяние в древних монастырях Востока».

«По древним монашеским представлениям, старец существо богоизбранное и богоодаренное. Всякий старец непременно обладает какими-нибудь духовными дарованиями. Прежде всего дар различения духов [χάρισμα δι,σκρίσεως τών πνευμάτων] о котором говорит ап. Павел (1 Кор. XII, 10). Дар различения духов необходим для монаха. Ещё Антоний Великий предписывает молиться о том, чтобы приять дарование различения духов, чтобы не всякому духу веровать (1 Иоан. IV, 1). Дар различения получается путем подвига и с помощью старческих молитв. Варсануфий Великий заявляет: «Без болезни сердечной никто не получает дарования различать помыслы. Я молю Бога даровать тебе его, но пусть и твое сердце поболезнует немного, и Бог подаст тебе это дарование… Когда же Бог по молитвам святых и за болезнование твоего сердца даст тебе это дарование, то уже всегда будешь в состоянии различать помыслы Духом Его».

Различать внушения в душе человека со стороны Св. Духа и Ангелов и со стороны духов злобы не так легко, потому что они не являются отличными, как свет и тема. Действие благодати обнаруживается в мире и радости, в блаженном настроении, но и грех сладок и сладкий недуг страсти, особенно страсти духовной не трудно смешать с блаженством духовным. «Грех преображается в светлого ангела и уподобляется почти благодати» - говорит Макарий Великий и указываете признаки того и другого (Р. п. 65). Внушения в душе человека обнаруживаются в виде тонких и порою сложных помыслов [Λογισμός] в «сердце рождающихся» или «вкрадующихся в разсудок», прорывающихся «откуда-то совне» (Преп. Диадох, 68–84 стр.). Чтобы склониться к доброму внушению и исполнить его, чтобы пресечь худой помысл и сделать его бессильным, нужно открыть источник каждого внушения или помысла. Но в состоянии это сделать только человек, достигший высшей меры духовного возраста, внутреннее око, которого очищено. «Если человек не достиг сей меры, то не может различать помыслов, но будет поруган демонами и впадет в обольщение, поверив им: потому что они изменяют вещи, как хотят, особенно для тех, кто не знает козней их» (Варс. р. п. 44).

…Проявление в монашестве чрезвычайного дара различения духов встречается с первого его времени. Св. Афанасий сообщает о преп. Антонии Великом, что он «имел дар различения духов» [χάρισμα διαχρίσεως πνευμάτων εχων]. Авва Евагрий, известный писатель–подвижник, между другими благодатными дарованиями обладал даром различения духов и очищения помышлений. …Он приобрел дар этот из жизни, из собственного духовного опыта и, что важнее всего, при помощи благодати Божией... Об авве Сериде рассказывается: «И помолился Богу дать ему дар рассуждения, приобретя который, он мог с помощью небесной благодати путеводить к жизни души, врачевать оскорбленных, преподавать целительное врачевство, слово от Духа истекающее [χάρισμα]».

«Затрудняемся сказать», говорит дальше проф. Смирнов, «в каком отношении к дару различения духов стоит дар прозорливости, который между прочим выражается в способности проникать непосредственно в нравственное состояние другого человека, читать в душах других людей. Есть ли прозорливость самостоятельное духовное дарование, или особый вид пророческого дара различения духов, говоря конкретнее - ощущать присутствие духов злобы или ангелов, - мы не знаем. Только это дарование более редко, чем различение духов. Однако примеры обладания этим даром идут также с первых времен монашества. Пахомий Великий и Феодор Освященный обладали даром прозорливости. Каждый узнавал грехи братии или по Духу Божию, «Который был на нем», или же по откровению от ангела. Дар этот подвижники употребляют в интересах исправления людей. Преп. Гелен поселился в одной обители «некоторым из братии открывал тайные помышления и советы сердца: один увлекался духом прелюбодеяния, другой духом гнева, в иных прозревала кротость, праведность, терпение… И те, которых он обличал, сами должны были признать, что он как бы читает в душах их, и сокрушались сердцем (Лавсаик). Преп. Иоанну открыто было поведение каждого (монаха) в соседних монастырях и он писал отцам, что вот такие-то и такие-то предаются нерадению, не исполняют в страхе Божием положенного правила, а другие преуспевали в вере и духовном совершенстве. Писал и самим братиям… Деяния и самые поводы к ним, подвиги и нерадение он так изображал, что иноки, сознавая правду написанного про них, приходили в сокрушение совести» (Лавсаик). Преп. Стефан Савваит также в изобилии обладал этим даром - умел «видеть духом». Он сам говорил: «Я удостоен от Бога дара прозорливости и понимаю по одному виду и зрению помыслы и тайные страсти души из всего, что мы зрим, или о чем нас спрашивают, или кто к нам попадается, я узнаю духовные и душевные нужды».

3. Обязательность исполнения слов старца

Так как духовные дары старца имеют источником Самого Бога, «через старца открывается непосредственно воля Божия» и именно поэтому, спросив совета старца, «надо непременно следовать ему, потому что всякое уклонение от явнаго указания Божия чрез старца влечет за собою наказание» (И.М. Концевич ).

Преп. Варсонофий Великий и Иоанн Пророк раскрывают всю глубину и духовный смысл послушания старцу:

«620 . Брат погрешил в некотором деле и, многократно слыша от аввы: «Скажи только: прости», - ожесточившись, не сказал сего. Авва же, произнеся молитву с тремя земными поклонами, едва убедил его сказать: «Прости». Когда же брат сей уходил в свою келию, авва сказал ему: «Брат, будучи наедине в своей келии, испытай сам свое сердце и найдешь, отчего случилось с тобою такое ожесточение». Когда же брат тот сделал сие, то пришел, повергся пред аввою, сознаваясь в своей вине, и просил возвестить дело это великому старцу Варсонофию и попросить его сотворить о нём молитву.

Ответ Варсонофия . Брат! Внимай себе. Ты пожелал, чтобы я посеял на поле твоем; никто не принуждал тебя к тому; смотри же, не допускай того, чтобы диавол между твоею пшеницею посеял плевелы - пищу огню. Говорю тебе: ты вопросил меня о своих помыслах. Отцы же говорят, что кто вопрошает старцев, тот должен и сохранять советы их до самой смерти, а кто не сохраняет их, тому это послужит в погибель . В сердце твоем кроются злые и лютые помыслы. Зачем увлекаешься ты смертоносными помыслами о том, чего вовсе и не существует? Диавол представляет тебе свет тьмою и тьму светом; горькое показывает тебе сладким и сладкое горьким (см. Ис. 5, 20). Жизнь видится тебе смертью и смерть жизнию, ибо враг «ходит, как рыкающий лев, ища... поглотить» (1 Пет. 5, 8) тебя живым, а ты не разумеешь того. Если бы не покрывали тебя рука Божия и молитвы святых, то ты впал бы в его обольщение и в погибель. Авва твой говорит тебе божественные словá для пользы и спасения души твоей - ты отвергаешь их, и потому никогда не придешь в познание жизни. Авва трудится о тебе, как о собственной душе своей, прося и святых помолиться о тебе, чтобы ты избавился от сетей диавольских и смерти и спасен был в обитель Господню. И если он так трудится о тебе, то не должен ли и ты сохранять слово его более, нежели собственную твою душу? … тебе …надлежало молиться, … и тщательно исполнять повеления его с великим страхом и трепетом, дабы через него низошло на тебя благословение Божие, и ты избавился от обольщения вражеского. Да не сбудется на тебе слово Писания: «И [ел Иаков, и]... утучнел, отолстел и разжирел; и оставил он Бога» (Втор. 32, 15). И тогда исполнится над тобою: «гóре тебе, Хоразин! гóре тебе, Вифсаида! ибо если бы в Тире и в Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись» (Мф. 11, 21). Да не услышишь и ты: «ненавидишь наставление Мое и словá Мои бросаешь за себя» (Пс. 49, 17).

Зачем многократно искушаешь ты себя… Кто, поступая так, получил спасение? Сначала поступил так Каин, и он был проклят Господом; после него исполины - и они утонули в воде потопа. Хам и Исав были отринуты от святого благословения. Фараон ожесточился, и вода Чермного моря потопила его и бывших с ним. Дафан и его сообщники воспротивились Моисею, и земля поглотила их и домы их. И если, по свидетельству Писания, священника противившегося поглотила земля, то как осмелился ты противиться повелевавшему тебе сказать: «прости» - и не сказал сего, и удалил себя от смирения Божия и от слов Отцов, которые говорят: при всяком случае надобно иметь смирение, чтобы во всяком деле и слове говорить: «прости». Ты же много раз слышал убеждения к тому и не сказал сего; но и то, что ты сказал после, было неистинно, потому что ты сказал это вынужденно, а не с покаянием и умилением. Доколе будешь ты жестоковыйным, человеком «с необрезанным сердцем и ушами» (Деян. 7, 51)? Рассмотри, что никто не поступает с тобою жестоко. Зачем подаешь ты диаволу руку и силу на погибель души твоей? Трезвись вперед, брат мой, бодрствуй и пробудись от тягчайшего сна и упоения без вина, которое владеет тобою. Где смирение? Где послушание? Где отсечение своей воли во всём? Если же в одном отсекаешь свою волю, а в другом нет, то явно, что и в том, в чём ты ее отсек, ты имел другую, свою же волю. Ибо повинующийся повинуется во всём; и такой не заботится о своем спасении, потому что за него отвечает другой - тот, которому он предал себя в повиновение и вверил себя.

Итак, если хочешь спастись и жив быть на небе и на земле, то сохрани сие, и я буду отвечать за тебя, брат; если же будешь нерадив, то смотри сам. Не теряй надежды, ибо это радость диаволу. Я убедил авву принять тебя в недра свои, как то и случилось. Он не желал сделать сего за твое непослушание, но я убедил его принять тебя со страхом Божиим, как родного сына, а не как «незаконнорожденного». И ты вверь себя ему во всём со страхом Божиим. И свидетель мне Отец, Сын и Святой Дух, что я принимаю на себя всё попечение о тебе перед Ним, и с меня взыщет Бог кровь твою, если не нарушишь слов моих. Положи же начало с нынешнего дня, сохраняй себя и не внимай безрассудным и неполезным словам. Господь да даст тебе разум и силу услышать и исполнить. И если со временем еще пожелаешь вопрошать меня, не поленюсь отвечать тебе, что Бог для удостоверения сéрдца твоего вложит в уста мои сказать тебе ко спасению души твоей о Христе Иисусе . Аминь».

Преп. Варсонофий Великий:

155. Тот же (брат), не исполнив совета, данного ему старцем относительно пищи, вопросил о том же вторично. Старец отвечал ему так:

Брат! … Кто вопрошает и ослушивается (отцов), тот раздражает Бога; за вопросом же последует и зависть вражия , а мы до сих пор не узнали еще хитростей демонских. Апостол непрестанно проповедует, говоря: не разумеваем бо умышлений его (2 Кор. 2, 11).

Преп. Иоанн Пророк:

«Вопрос 820. …Ответ. Господь сказал: «если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14, 26). А возненавидеть жизнь - значит пребывать в подвижничестве и вместе с тем отсекать и свои хотения; и таковой не обращает уже внимания ни на словá человеческие, ни на человекоугодие, а на богоугодные вопрошения и на ответы, исходящие из уст святых. Тот же, кто вопрошает, должен веровать, что Бог по сердцу его влагает (слово) в уста вопрошаемого, ибо сказано: «да даст тебе (Господь) по сердцу твоему» (Пс. 19, 5). Вот и оказалось, что мы люди и не можем терпеть поношений и оскорблений от других; если и пожелает кто назидать всех, то не может (сего сделать), потому что не все желают одного и того же. Ты вопросил меня о совершенстве, о том, чтобы предоставить всё Богу, то есть избрать, кого Ему угодно; но когда мы услышали решение, то не могли понести оного, и не знаем того, что люди не так видят вещи, как видит их Бог. Люди судят только о явном, примешивая к тому же и свою волю; Бог же знает сокровенное и глубины сердечные и зрит будущее, как настоящее. Большую пользу принесло нам познание того, что в нас пребывает еще человеческое. Сознáем же меру нашу, где мы, и смиримся, дабы получить благодать смиренных…»

Вопрос 365 , того же. Как должно поступать вопрошающему отцов: неужели он в точности должен исполнять все, о чем вопрошает?

Ответ Иоанна . Не все, но только то, что говорится ему как заповедь; ибо иное - простой совет по Богу, а другое - заповедь. Совет есть наставление не понудительное, (а только) показывающее человеку правый путь жизни; заповедь же заключает в себе обязательную силу (для получившего оную).

Вопрос 366, того же. Ты, отец мой, сказал мне различие заповеди и совета, по Богу данного. Скажи мне и признаки их, по чему они узнаются, и какая сила обоих?

Ответ Иоанна. Если ты сам прибегаешь к отцу духовному, вопрошая его о чем-либо, не потому, чтобы желал получить заповедь, но для того, чтобы услышать от него лишь ответ по Богу, и он скажет, что следует тебе делать, - ты непременно должен исполнить сие. Когда поступишь так и получишь скорбь, не смущайся, ибо так бывает к твоей же пользе. Если же не пожелаешь сделать, то хотя и думаешь, то не нарушаешь заповеди, потому что принял ее не как заповедь, но тем не менее ты захотел презреть полезное и должен осуждать себя за то: ибо надобно верить, что все, исходящее из уст святых, служит к пользе слышащих. То же самое (надлежит разуметь) и тогда, когда (старец) сам от себя скажет тебе что-либо, подвигнутый помыслом по Богу, хотя ты вовсе ни о чем не спрашивал его: что и случилось однажды. Некогда один из братий хотел идти в город, а другой старец, сам от себя (не будучи спрашиваем), сказал ему: «если ты пойдешь туда, то падешь в блуд». Тот не послушался, пошел и пал. А когда особенно спрашиваешь о каком-либо деле, желая получить заповедь, тогда должен сделать поклон и просить дать тебе оную; получив же, опять сделать поклон, чтобы давший ее благословил тебя, и сказать ему: «Отец мой! сверх того, что ты дал мне заповедь, благослови меня и помолись, чтобы я соблюдал ее». Знай же, брат, что дающий заповедь дает ее не просто, но помогает молением и молитвами, чтобы ты мог сохранить ее. Если же, забывшись, не сделаешь ему поклона для того, чтобы получить благословение, - не думай, чтобы заповедь упразднялась чрез сие, ибо она и в таком случае имеет силу; а только ты принял ее не так, как бы надлежало, и не в порядке. …

Вопрос 367 . Когда я прошу дать мне (заповедь), а старец не имеет намерения исполнить сего, или напротив, когда не прошу дать заповедь, а он даст мне оную: вменяется ли в таком случает сказанное им в заповедь и следует ли необходимо сохранять ее? Так как существуют правила церковные и изречения отеческие, письменно преданные, то неужели и их мы обязаны соблюдать как заповедь?

Ответ Иоанна . Если тот, кого ты вопрошаешь, не имел намерения дать заповедь, то сказанное им не вменяется тебе в заповедь, хотя бы ты и сам просил сего. Если же он рассудил дать тебе заповедь, хотя ты сам и не просил о сем, то сказанное им есть заповедь и надобно сохранять ее. И то надлежит принимать как заповедь, что определяют правила догматические , или изречения отцов, сказанные в виде определений. Но утверди сие в своих мыслях не иначе, как по вопросе у отцов: потому что ты сам не можешь правильно разуметь силу оных изречений. Итак, вопроси отцов и лучше покорись тому, что они скажут, и сохрани сие нерушимо, при помощи человеколюбивого Бога, по молитвам святых. Аминь.

Вопрос 368 , того же. Ежели нарушу заповедь по искушению: как поступить тогда?

Ответ Иоанна . Приняв заповедь от святых и нарушив ее, не смущайся и не отчаявайся до того, чтобы вовсе оставить ее; но помни сказанное о праведном, что он седмерицею на день падет и восстанет (Притч. 24, 16), и Господне наставление Петру, чтобы он седмьдесят крат седмерицею прощал брату своему (Мф. 18, 22). Если же Он людям заповедал так прощать, то тем более сам простит, как богатый милостию и превосходящий щедротами все и всех, Который ежедневно взывает чрез Пророка: обратитеся ко Мне, и обращуся к вам (Зах. 1, 3). Милостив бо есть (Иер. 3, 12). И еще: и ныне, Израилю (Втор. 4, 1), и проч. Но слыша, что заповедь не упраздняется, берегись, как бы не облениться и не придти в нерадение, потому что сие очень опасно; но даже и в вещах, кажущихся малыми, не презирай заповеди. Если же приметишь относительно их нерадение, то постарайся исправиться, ибо от такового нерадения приходит человек и в большие согрешения.

Вопрос 369, того же. Помысл внушает мне не вопрошать святых, чтобы уразуметь полезное, и по немощи моей, презревь оное, не согрешить.

Ответ Иоанна . Помысл сей весьма вреден; отнюдь не слушай его. Ибо кто уразумев (полезное) согрешит, тот всячески осуждает себя; а кто согрешит, не разумея полезного, тот никогда не осуждает себя, и страсти его остаются неисцеленными. Для того и внушает ему диавол (такой помысл), чтобы страсти его остались неисцеленными. А когда помысл внушает тебе, что ты не можешь исполнить ответа, по немощи, тогда вопрошай так: «Отец мой! Я желаю сделать то-то, - скажи, что мне полезно, хотя я знаю, что, если ты и скажешь мне, я не могу исполнить и соблюсти сказанное; но лишь для того желаю научиться, дабы осуждать себя, что презрел полезное, это ведет тебя и к смирению. Господь да сохранит сердце твое молитвами святых. Аминь».

И.М. Концевич приводит яркие примеры прозорливости старцев, дарованной Богом:

«О. Варсонофий …большое значение придавал поступкам священника после того, как он приобщится. «Бывало со мной несколько раз, говорил старец, отслужишь обедню, приобщишься и затем идешь принимать народ. Высказывают тебе свои нужды. Другой раз сразу затрудняешься ответить определенно, велишь подождать. Пойдешь к себе в келлию, обдумаешь, остановишься на каком-нибудь решении, а когда придешь сказать это решение, то скажешь совсем другое, чем думал. И вот это есть действительный ответ и совет, которого, если спрашивающий не исполнит, навлечет на себя худшую беду». Это и есть невидимая Божия Благодать, особенно ярко проявляющаяся в старчестве, после приобщения св. Тайн».

«Один из живых примеров старческого служения находим мы в житии преп. Серафима. Это ярко выступает в рассказе о том, как к нему пришли одновременно Владимирский купец и будущий наместник Сергиевой Лавры, тогда игумен Антоний. … Из этого случая видно, что преп. Серафим готовил о. Антония к его будущему служению и раскрывал ему духовные законы. На просьбу о. Антония объяснить ему, каким образом происходит действие прозорливости, преподобный ответил ему следующее: «Я грешный Серафим так и думаю, что я грешный раб Божий: что мне поведает Господь, то я и передаю требующему полезного… Первое помышление, являющееся в душе моей я считаю указанием Божиим и говорю не зная, что у моего собеседника на душе, а только веруя, что так мне указывает воля Божия для его пользы . А бывают случаи, когда мне выскажут какое–либо обстоятельство, и я, не поверив его воле Божией, подчиню своему разуму, думая, что это возможно, не прибегая к Богу, решить своим умом: в таких случаях всегда делаются ошибки».

Весьма назидательную и многообъяснительную сию беседу старец заключил так: «Как железо ковачу, так я передал себя и свою волю Господу Богу: как Ему угодно, так и действую, своей воли не имею, а что Богу угодно, то передаю».

Из сего видно, что Сам Всемогущий Господь говорил устами преп. Серафима. Поэтому он, не задумываясь, сразу отвечал с полной несомненностью, и говорил даже и то, что не приходило и на помысл его собеседнику, но что открывал Дух Святой.

Решительно то же самое говорил Оптинский старец о. Варсонофий своему духовному сыну Василию Шустину: «Отслужишь обедню, приобщишься и затем идешь принимать народ. Высказывают тебе свои нужды. Пойдешь к себе в келью, обдумаешь, остановишься на каком-нибудь решении, а когда придешь сказать это решение, то скажешь совсем другое, чем думал. И вот это и есть действительный ответ и совет, которого если не исполнит спрашивающий, то навлечет на себя худшую беду . Это и есть невидимая Божия благодать, особенно ярко проявляющаяся в старчестве после приобщения Святых Таин».

Иначе говоря, это есть совет, преподанный не через человеческий разум, а через наитие свыше, так называемое в аскетике «сердечное извещение» . Так бывает по отношению к внешним, но и между старцем и его учеником, когда отношения уже более интимны, старцу открывается об ученике гораздо больше: тот же о. Варсонофий открывает эту тайну своему любимому духовному сыну: «Тут он задумался, видимо чувствуя скорое приближение смерти… И начал говорить о благодати старчества… - «Нас называют прозорливцами, указывая тем, что мы можем видеть будущее; да, великая благодать дается старчеству, - это дар рассуждения. Это есть наивеличайший дар, даваемый Богом человеку. У нас кроме физических очей, имеются еще очи духовные, перед которыми открывается душа человеческая, прежде чем человек подумает, прежде чем возникла у него мысль, мы видим ее духовными очами, мы даже видим причину возникновения такой мысли. И от нас не сокрыто ничего. Ты живешь в Петербурге и думаешь, что я не вижу тебя. Когда я захочу, я увижу все, что ты делаешь и думаешь. Для нас нет пространства и времени…». …

Из свойств старца вытекает и безграничная его власть.

…Наложенную старцем епитимию никто, кроме него, не может отменить. В подтверждение этого Феодор Студит приводит рассказ:

«Один старец не раз приказывал ученику своему исполнить некоторое дело, но тот все откладывал. Недовольный этим, в негодовании старец наложил на ученика запрещение не вкушать хлеба, пока не исполнит порученное дело. Когда ученик отправился исполнить порученное повеление, старец умер. После его смерти ученик желал получить разрешение от наложенного на него запрещения. Но не нашлось никого в пустынной местности, кто бы решился разрешить это недоумение. Наконец, ученик обратился с просьбой к Константинопольскому Патриарху Герману, который для рассмотрения этого дела собрал других архиереев. Но ни патриарх, ни собор (Ясно, что дело идет здесь о так называемых «Εύνοδος ένδυμοΰτα» - это собор из епископов, случайно пребывающих по делам в данный момент в столице, созываемый патриархом в случае нужды) не нашли возможным разрешить епитимию старца, о котором даже неизвестно, имел ли он степень священства. Посему ученик до смерти принужден быль питаться пищею из одних овощей».

Проф. Смирнов делает следующие выводы:

«… старческая епитимия имеет полную каноническую силу. Она есть проявление апостольскаго права «вязать и решить», и никакие личныя подвиги связаннаго, даже мученическая смерть за Христа, не освобождают от ея уз».

Такой взгляд на власть старца мы находим не только в древние времена. Не изменился он и в наше время.

Вот 30–летний послушник Василий (будущий старец иером. Варнава) в Гефсиманском скиту Троице–Сергиевой Лавры находится на послушании старца Григория.

«Однажды во время предсмертной болезни старца Григория, Василий зашел навестить болящего и долго в тот раз оставался у его одра, в последний раз утоляя мудрыми наставлениями старца свою жажду духовной жизни. В это-то время на него и был возложен подвиг старчества, который он подъял на себя после смерти своих наставников. Давая Василию завет с любовью принимать всех приходящих и не отказывать никому в советах и наставлениях, старец Григорий подал ему две просфоры и сказал: «Сим питай алчущих - словом и хлебом, тако хощет Бог». В конце же всего он присовокупил, открывая ему волю Божию, что им должна быть устроена женская обитель в отдаленной местности и сплошь зараженной расколом. При этом старец с любовью и жалостью взглянул на своего ученика, не скрывая от него, что ему много придется потерпеть и понести скорбей и неприятностей.

…Таким образом о. Василий начал старчество и скоро приступил к созданию Иверскаго–Выксунского женскаого монастыря. Не миновал он и скорбей. Дошло до того, что невинного старца судили на Лаврском «соборе». Заступился тогда за него схимник о. Александр. Мудрое он сказал слово, и все умолкли после того. «Если кто может», сказал о. Александр, «снять с него старческий завет - устроить обитель и заботиться о ней, - то и он станет в стороне, а если нельзя никому снять с него этого послушания, завещанного старцем, то нельзя и запрещать нести его». Молча выслушано было это мудрое слово, и все молча оставили собрание, чем и был положен тогда же конец всем нареканиям и на батюшку» (Жизнеоп. о. Варнавы).

Воля старца обязательна была не только для духовных его чад, но и для всего монастыря. Вот к каким печальным последствиям приводили нарушения завещанных ими традиций.

«Прошел слух, что кто-то из оптинских советует о. архимандриту спилить для лесопилки вековые сосны, что между скитом и монастырем: все равно–де, на корню погниют от старости.

Приходил сегодня наш скитский друг о. Нектарий (последний оптинский старец).

«Слышали?» спрашиваю.

Я рассказал о слухе.

«Этому», с живостью воскликнул о. Нектарий, «не бывать, ибо великими старцами положен завет не трогать во веки леса между скитом и обителью. Кустика не дозволено рубить, не то, что вековых деревьев».

И тут он поведал мне следующее: «Когда помирал старец о. Лев, то завещал скиту день его кончины поминать «утешением» братии и печь для них в этот день оладьи. По смерти же его, нашими старцами Моисеем и Макарием было установлено править на тот же день соборную по нем панихиду. Так и соблюдалась заповедь эта долгое время до дней игумена Исаакия и скитоначальника Илариона. При них вышло такое искушение. - Приходит накануне дня памяти о. Льва к игумену пономарь Феодосий с предложением отменить соборное служение.

Игумен не согласился. И что же после этого вышло? Видит во сне Феодосий: батюшка Лев схватил его с затылка за волосы, поднял на колокольню на крест и три раза погрозил: «Хочешь, сейчас сброшу?»

И в это время показал ему под колокольней страшную пропасть. Когда проснулся Феодосий, то почувствовал боль между плечами. Потом образовался карбункул. Более месяца болел, даже в жизни отчаялся. С тех пор встряхнулись, а то было хотели перестать соборно править.

А в скиту в тот день келейник о. Илариона, Нил, стал убеждать его отменить оладьи.

«Батюшка», говорит, «сколько на это крупчатки уходит, печь приходится их на рабочей кухне, рабочего отрывать от дела, да и рабочих тоже надо подчивать; где же нам муки набраться?»

И склонил-таки Нил скитоначальника, - отменили оладьи. Тут вышло посерьезнее Феодосьева карбункула: с того дня заболел о. Иларион и уже до конца дней не мог совершать Божественную службу, а Нила поразила проказа, с которой он и умер, обезссилев при жизни до того, что его рабочий возил в кресле в храм Божий. Мало того: в ту же ночь, когда состоялась эта злополучная отмена «утешения», на рабочей кухне в скиту угорел рабочий и умер. Сколько возни с полицией-то было. А там и боголюбцы муку крупчатку в скит жертвовать перестали…» - добавил о. Нектарий к своему рассказу, и заключил его такими словами:

«Пока старчество еще держится в Оптиной, заветы его будут исполняться. Вот, когда запечатают старческие хибарки, повесят замки на их двери, ну, тогда … всего ожидать будет можно, а теперь «не у прииде время». Батюшка помолчал немного, затем улыбнулся своей светлой добродушной улыбкой и промолвил:

«А пока пусть себе на своих местах красуются наши красавицы–сосны». Действительно - красавицы.

«Не у прииде время», сказал старец в 1909 году… но, увы! - «время прииде»…(С. А. Нилус». На берегу Божией Реки »)».

Жития Оптинских старцев изобилуют примерами их прозорливости и, в частности, повествуют о трагических последствиях непослушания старцам:

«Приведем теперь рассказ о вышеупомянутом жителе г. Козельска Капитоне. У него был единственный сын, взрослый юноша, ловкий, красивый. Отец решился отдать его в люди и привел его к старцу, чтобы получить от него благословение на задуманное дело. Сидят оба в коридоре и около них несколько монахов. Выходит к ним старец. Капитон, получивши с сыном благословение, объясняет, что хочет сына отдать в люди. Старец одобряет намерение и советует отправляться сыну в Курск. Капитон начинает старца оспаривать: "В Курске, - говорит, - у нас нет знакомых, а благословите, батюшка, в Москву". Старец в шутливом тоне отвечает: "Москва бьет с носка, и колотит досками; пусть едет в Курск". Но Капитон все-таки не послушал старца и отправил сына в Москву, где тот, вскоре, поступил на хорошее место. У хозяина строилось в это время какое-то здание, где находился только что нанявшийся к нему юноша. Вдруг упало сверху несколько досок, которые и раздробили ему обе ноги. Тотчас же телеграммой уведомлен был о сем отец. С горькими слезами пришел он к старцу поведать о своем горе, но горю этому помочь уже нельзя было. Больного сына привезли из Москвы. Долго он хворал, и хотя раны закрылись, но он уже остался на весь век калекой, неспособным ни к какой работе».

«Молодой человек из купеческого семейства после 4-летнего супружества овдовел. Ему стали сватать новую невесту. Когда родной брат его поехал в Оптину Пустынь, он поручил ему испросить у старца о. Илариона благословения на второй брак. Старец дал такой ответ: "Скажи брату, пусть он погодит еще годок, да приедет к нам, и мы посмотрим, не годится ли он нам". Сам съездить к старцу молодой человек не нашел времени, все откладывал, а между тем невесту ему сватали. Не повидавшись лично со старцем, он не исполнил его заочного совета и вторично женился. Но через три с половиной недели вторая жена тоже умерла. После того ему предлагали вступить в третий брак. Тогда он поехал в обитель лично благословиться у старца. Старец принял его с участием и сказал: "Что, не послушался? Вот тебе и женитьба!" Пробыв несколько дней в обители, он у старца на исповеди изъявил желание вместо женитьбы поступить в обитель. Старец спросил, давно ли у него явилось это желание? Тот отвечал: "Всего несколько часов". Старец сказал: "Нужно прежде поиспытать себя некоторое время". По окончании же исповеди с улыбкой сказал: "Ну, приезжай, приезжай, мы тебя примем". Вскоре тот оставил семью и в 1865 году поступил в скит, где и теперь живет мантийным».

«Теперь скажу о себе. Когда мы с сестрой приобрели в Белевском монастыре свою келью, то батюшка иносказательно намекал нам, как впоследствии объяснилось, что она, келья, не прочна; мы же в то время не поняли намеков, и получив средства, просили у батюшки благословения ее отделать внутри, а так же и снаружи обить ее тесом и покрыть железом. Батюшка очень на это не соизволял, благословляя нас жить в ней, какая она есть, и только по неоднократной нашей просьбе, особенно моей нетерпеливой, неохотно согласился на означенные переделки, настрого нам притом наказав, чтобы отнюдь никаких более того поправок не затевать и не делать. Эта настойчивость на своей воле и ослушание, оказанное св. старцу, остались мне, грешной, на всю жизнь мою за самоукорение.

Переделка эта обошлась нам около 300 рублей. Когда же сестра отправилась на игуменство в Тулу, то мы, по благословению старца нашего и нашей матери игуменьи, последовали за нею, а келью свою продали за цену, за какую сами ее купили, так что отделка оной осталась нам в убыток.

В это время мы имели более средств и, кроме того, и надежды на будущее. В настоящее же время, когда средства наши поограниченнее стали, пооскудели, то и лишение это чувствительнее стало.

Вот и еще потеряла я от своей беспечности и медленности в исполнении воли старца. Батюшка о. Иларион благословил нас с сестрой передать на случай смерти одна другой, т. е. чтобы сестра передала мне свое достояние, а я по беспечности сестре о том не напоминала, все откладывала, думая, что еще успеем, как вдруг сестра внезапно занемогла и скончалась.

Так, перебирая многое из своего прошлого, невольно познаешь невозвратимую утрату дорогого времени, которым я, грешная, по своему нерадению не умела пользоваться».

4. Старцев вопрошают только один раз

По той же причине, что через старца Сам Бог открывает Свою волю о человеке, нельзя и задавать старцу один и тот же вопрос дважды, или по одному и тому же вопросу обращаться к двум старцам. В таком поведении есть недоверие Богу, неверие, искушение Его, и Господь отступает от такого человека . Поэтому при первом вопрошении старец говорит от Бога, открывая Его волю, но при втором – примешивается его человеческое, рассудочное мнение, которое может не соответствовать воле Божией.

Преп. Варсонофий Великий и Иоанн:

«358 . Брат вопросил другого старца, говоря: скажи мне, отец мой, кого следует вопрошать о помыслах? И следует ли о тех же самых (помыслах) предлагать вопрос другому.

Ответ Иоанна. Надобно вопрошать того, к кому имеешь веру, и знаешь, что он может понести помыслы, и веруешь ему как Богу, а вопрошать другого о том же помысле есть дело неверия и пытливости. Если веришь, что Бог говорил чрез святого Своего, то к чему здесь испытание, или какая надобность искушать Бога, вопрошая другого о том же самом?

Вопрос 359 . А если помысл продолжает смущать кого-либо и по ответе, полученном от отцов?

Ответ Иоанна . Значит, что он, получив наставление, пребыл праздным и не исполнил в точности и прилежно повеленного ему; (почему) и должен исправить сию погрешность, исполнив в точности то, что слышал; ибо если Бог говорит во святых своих, то лжи тут нет.

Вопрос 360. Того же ли самого должно вопрошать вторично об одном и том же, или нет? Знаю, отец мой, что мне было сказано не делать известного дела, но я вторично спросил того же о том же самом и получил ответ сделать оно. Что это значит?

Ответ Иоанна. Брат! Судьбы Божия бездна многа (Пс. 35, 7). Смотря по сердцу вопрошающего, Бог влагает (слово) в уста говорящего ему или к испытанию его (вопрошающего), или потому, что сердце его переменилось и он удостаивается услышать иное; или другие, участвующие в том же деле, переменились, и Бог иначе говорит во святом Своем. Так говорил Он чрез Исаию и Царю Езекии; ибо после того сказал ему: заповеждь дому твоему, умреши бо (4 Цар. 20, 1), сердце Царя изменилось, и он опечалился. Тогда Бог чрез того же самого Исаию сказал ему: се приложи Бог к летом твоим других лет пятьнадесять (4 Цар. 20, 6). Если бы Он сказал сие чрез другого, то в сем был бы соблазн, что святые (об одном и том же) говорят различно. И опять, говоря сообразно с сердцем Ниневитян чрез Иону, Он сказал: по триех днех превращу град (Ион. 3, 4). Когда же сердца их пременились к покаянию, Бог явил на них Свое великое долготерпение и пощадил город за то, что он изменился к лучшему (Ион. 3, 10). Потому никто не должен когда-либо переменять вопрошаемого святого, но вопрошать опять того же самого. Может быть нужно будет, чтобы Бог, по какой-либо причине, изменил ответ, и сие совершается чрез того же святого, дабы иначе не произошло соблазна».

Из книги В. П. Быкова «Тихие приюты для отдыха страдающей души»:

«А когда я предложил ему целый ряд вопросов, касающихся переустроения моей личной жизни, то чувствовалось, - по крайней мере, у меня осталось такое впечатление, - что старец какими–то внутренними импульсами проник в мое прошлое, оценил мое настоящее и, преподавая советы для будущаго, из чувства деликатности, а быть может и сожаления, не хочет касаться больных вопросов моей сущности. Преподав мне свое благословение, он предложил мне побывать у старца Нектария.

Я сначала было отказывался от этого; во–первых, из опасения, чтобы не нарушить то впечатление, которое создалось у меня от этой беседы, а во–вторых, опять–таки, в силу указаннаго выше разъяснения преподобных отцов Варсонофия Великаго и Иоанна, что переспрашивать по два раза старцев об одном и том же, равно, как и переходить от одного старца к другому не следует; ибо, в первом случае, старец, несомненно, говорит по наитию свыше, а во втором примешивается работа разсудка».

5. История старчества

Старчество возникло в IV в. как институт монашеской жизни. Старческое руководство, «окормление», предполагало добровольное послушание, подчинения послушника воле старца, отсечения собственной воли. Послушник открывал ему все свои помыслы и исполнял его наставления. Старец был для послушника духовным отцом. Постепенно к таким старцам, духовно опытным, духоносным, прозорливым подвижникам, стали прибегать за духовным советом и окормлением и миряне.

В России старчество существовало во всех древних монастырях, но с упадком христианства старчество постепенно ослабело. Возродителем его был схиархимандрит Паисий Величковский. Затем ученики его, рассеявшись по многим обителям Русской земли, постепенно вводили в них старческое руководство. Во второй половине XIX века рассадниками старчества в России были Оптина и Глинская пустыни и некоторые другие обители.

Свящ. Владимир Соколов пишет о причинах возникновения института старчества и об особенностях старческого окормления, возникших одновременно ним:

«Эпоха апостольской Церкви - это время особых благодатных даров, явленных и в пастырях, и в пастве. В дальнейшем, с притоком огромного количества новообращенных и естественного понижения духовно-нравственных требований к ним, произошло уже и заметное оскудение этих первоначальных даров. Поэтому самые ревностные христиане, жаждущие подлинной духовной жизни, стали убегать в пустыню, где они могли полностью посвятить себя Богу. Некоторые из подвижников добивались такого совершенства, что полностью избавлялись от страстей, получали, прежде всего, дар любви, а вместе с ним - и дар духовного разумения и прозорливости. В бесстрастности им открывалась воля Божия. Естественно, такие сосуды благодати привлекали к себе внимание тех, кто искал пути к спасению. Зная, что этим духоносным подвижникам открыта Воля Божия, многие просили у них руководства своей духовной жизнью, сознательно отказываясь от собственной воли. Но это послушание имело одну очень важную для понимания этого явления особенность: это было послушание мирянина мирянину, потому что монахи отказывались от принятия сана по той причине, что сан дает власть, а ее получение несовместимо с монашеской жизнью в покаянии и послушании. Поэтому монашеское руководство было руководством, в котором всячески избегали проявления власти. И полное и всецелое послушание такому старцу было застраховано от злоупотребления духовной властью.

Так и родилась эта практика полного послушания духовному старцу. О духовном насилии, о несвободе здесь не могло быть и речи, потому что старец своими советами и опекой только помогал своему послушнику взращивать в себе "нового человека". Такая работа была подобна работе садовника в уходе за садом. Она была органична - и рождала замечательные духовные плоды, которые и были свидетельством того, что такое послушание есть действительно исполнение воли Божией, а не воли человеческой.

Однако со временем таких бесстрастных наставников становилось все меньше, а опыт полного послушания, широко распространившись, постепенно обессмысливался, потому что из него исчезало главное: открытая духовному старцу воля Божия».

Краткую историю института старчества даёт и И.М. Концевич:

«Обратимся теперь к историческому исследованию …которое производит проф. С. И. Смирнов в своем труде «Древне–Русский Духовник». …

…В древних монастырях Востока исповедь и покаяние слагаются в самостоятельную систему, отличную от современной ей церковной покаянной дисциплины.

Рассмотрим, какова эта монастырская практика; «отец духовный» - «пневматикос патир» (старец) обычно принимал исповедь инока по всем грехам. Этот термин появляется уже с IV века и существует до половины IX века - обозначает собою не священника, не исполнителя епископского поручения, это «простой монастырский старец, обязательный наставник инока, самостоятельно поставленный в монастыре и свободно выбранный учеником, большею частью не имевший священного сана»… «Он брал души учеников на свою душу, руководил ими в каждом шаге духовной жизни, а потому, принимая исповедь их помыслов и дел, поощрял и наказывал».

Нравственно-бытовые отношения старца и ученика - духовного отца и духовного сына - очень скоро и рано выработались внешне и внутренне в прочную и стройную систему, окрепли в монастырски–бытовую форму» (Смирнов). Древний старец, как позднейший духовник, принимал исповедь и совершал покаяние. Старец обычно принимал исповедь инока по всем грехам, начиная с мимолетного помысла, слегка возмутившего монашескую совесть, кончая смертным грехом.

Распространение влияния старчества в мирской среде начинается очень рано, вероятно с первых же лет установившегося монашества. На исповедь к старцам ходят миряне, минуя своих пастырей.

…Со временем монастырская исповедь по всему Востоку вытесняет церковную, которую совершала белая иерархия по канонам и монастырские старцы - «духовные отцы» превращаются в духовников.

…Итак, институт «духовного отца» сначала является в форме монастырского старчества. Термин «духовный отец» служит долгое время для обозначения монастырского старца. Затем эта церковно-бытовая форма целиком повторилась в позднейшем духовничестве. Монастырски–бытовая форма превратилась в форму церковно–бытовую и в таком виде просуществовала на Востоке почти неизменно целый ряд столетий (Смирнов).

При возникновении христианства на Руси… Хотя мы покаянную дисциплину получили из Греции и Болгарии, однако у нас в отличие от них, в силу огромного пространства территории, очень скоро перестал существовать отдельный класс духовников, и право на совершение исповеди стал получать каждый белый священник при своем постановлении».

«Благодатное старчество есть одно из высочайших достижений духовной жизни Церкви, это её цвет, это венец духовных подвигов, плод безмолвия и Богосозерцания.

Оно органически связано с иноческим внутренним подвигом, имеющим цель достижения бесстрастия, а потому и возникает одновременно с монашеством на заре христианства.

Но в беге времен старчество процветает местами, достигая апогея своего развития, потом ослабевает, приходит в упадок и даже совсем забывается, чтобы, может быть, снова возродиться, подобно волнообразной кривой, то вздымающейся, то падающей и снова восстающей. Так забыто оно было и в России ко времени Паисия Величковскаго (18–й век). Он возродил старчество, которое и стало процветать у нас во многих местах.

И, хотя это было возрождением древней традиции той же России, но для большинства казалось малопонятным новшеством.

…русское монастырское старчество мало было изучено и недостаточно оценено русским обществом.

Последнее имело смутное представление о старчестве. Даже наша молодая богословская наука не успела разработать этого вопроса. Так: «Вопрос о старчестве в древнерусских монастырях совершенно не затронут в научной литературе. Судя по житиям, оно было общераспространено», говорит профессор Серебрянский.

Также и церковная иерархия нередко становилась в тупик перед этим явлением. Отсюда частые гонения, которым подвергались старцы: Преп. Серафим Саровский, о.Варнава Гефсиманский, Оптинские: о.Леонид, о.Амвросий, а на нашей памяти о.Варсонофий.

Эта последняя история гонения на выдающагося старца о. Варсонофия настолько характерна, что на ней остановимся несколько подробнее. В 1911 году, по ложному на него доносу гр. Игнатьевой, религиозно-политический салон которой в Петербурга имел вес, а также по доносу горсти монахов, изгнанных о. Варсонофием совместно с о. Ксенофонтом, оптинским настоятелем, из монастыря за бунтарство, Св. Синодом было назначено следствие. Туда был послан Еп. Серафим Чичагов - автор известной «Дивеевской Летописи» и впоследствии Архиепископ Тверский и Митрополит Петербургский. Последний, не произведя никакого расследования, сразу же стал на сторону бунтарей, водворил их обратно в Оптину, сменил отца Варсонофия и перевел его в Старо–Голутвенский монастырь. Подымался даже вопрос о закрытии скита и уничтожении старчества. Потрясенный этим разгромом, скончался вскоре настоятель Оптиной о. Ксенофонт, а через год - 4–го апр. 1912 г. о. Варсонофий. …

Конечно, далеко не все иерархи гнали старчество. Так, например, ему в свое время покровительствовали такие выдающиеся святители, как митр. Гавриил (1801) или оба Филарета - Московский и Киевский, которые сами были подвижниками и аскетами.

Влияние старчества далеко распространялось за пределами стен монастыря. Старцы духовно окормляли не только иноков, но и мирян. Обладая даром прозорливости, они, как уже было выше сказано, всех назидали, увещевали и утешали (1 Кор. XIV, 1,3), исцеляли от болезней душевных и телесных, предостерегали от опасностей, указывали путь жизни, открывая волю Божию».

После революции, во время гонений на православие, русское старчество сохранялось, хотя и в полускрытом виде. К старцам приезжали и писали христиане со всей страны, вокруг старцев образовывались из постоянно руководимых ими чад неформальные общины, остававшиеся верными Русской Православной Церкви, и при этом осуществлявшие тайные духовные контакты. Такими были старцы Лаврентий Черниговский, Серафим Вырицкий, старицы блаженная Матрона (ск. 1952), схимонахиня Макария (ск. 1993).

6. Лжедостарчество

Лжестарчество возникает от неверного понимания сущности истинного старчества, когда вместо послушания согласному с волей Божией прозорливому совету истинного старца безрассудно и слепо следуют самочинным повелениям лжестарца, требующего от мирян безусловного повиновения. Это приводит к печальнейшим последствиям, вплоть до глубокой прелести, утраты веры, катастроф в личной и семейной жизни и даже самоубийств.

Святитель Игнатий (Брянчанинов), предупреждая о духовных катастрофах, которые могут постигнуть доверившегося лжестарцу, предостерегает от слепого послушания духовнику, учит трезвенному отношению к советам и рассудительности, которую надо основывать на наставлениях святых отцов и знании Св. Писания:

«Новоначальный! посещай часто келлию твоего духовника или твоего старца для духовного твоего назидания и исповедания твоих согрешений и греховных помыслов твоих. Блажен ты, если нашел старца сведущего, опытного и благонамеренного: удовлетворительный наставник в наши времена - величайшая редкость. … Если же в монастыре не имеется удовлетворительного наставника, то чаще исповедайся в согрешениях пред духовным отцом, а наставления почерпай в Евангелии и книгах, написанных святыми отцами о подвижничестве. …

Падший ангел старается обмануть и вовлечь в погибель иноков, предлагая им не только грех в разных видах его, но и предлагая не свойственные им, возвышеннейшие добродетели. Не доверяйте, братия, вашим помыслам, разумениям, мечтам, влечениям, хотя бы они казались вам самыми благими, хотя бы они представляли вам в живописной картине святейшее монашеское жительство! …

То, что сказано об отшельничестве и затворе, должно сказать и о послушании старцам в том виде, в каком оно было у древнего монашества: такое послушание не дано нашему времени. Преподобный Кассиан Римлянин говорит, что египетские Отцы, между которыми особенно процветало монашество и приносило изумительные духовные плоды, «утверждают, что хорошо управлять и быть управляемым свойственно мудрым, и определяют, что это - величайший дар и благодать Святого Духа». Необходимое условие такового повиновения - духоносный наставник, который бы волею Духа умерщвлял падшую волю подчинившегося ему о Господе, а в этой падшей воле умерщвлял и все страсти. Падшая и растленная воля человека заключает в себе стремление ко всем страстям. Очевидно, что умерщвление падшей воли, совершаемое так величественно и победоносно волею Духа Божия, не может совершаться падшею волею наставника, когда сам наставник еще порабощен страстям. «Если ты хочешь отречься от мира, - говорил святой Симеон Новый Богослов современным ему инокам, - и научиться евангельскому житию, то не предай (не поручи) себя неискусному или страстному учителю, чтоб не научиться, вместо евангельского жития, диавольскому житию, потому что благих учителей и учительство благое, а злых - злое; от лукавых семян непременно произрастают и лукавые плоды. Всякий, не видящий и обещающийся наставлять других, есть обманщик, и последующих ему ввергает в ров погибели, по слову Господа: «Слепец же слепца аще водит, оба в яму впадут» [Мф. 15. 14]. При другом случае этот великий угодник Божий, советуя иноку действовать по указанию духовного отца, присовокупляет: «Однако да поступает так только в таком случае, когда знает, что духовный отец его - причастник Духа, что он не будет говорить ему противоположного воле Божией, но, по дарованию своему и по мере повинующегося, возглаголет угодное Богу и полезное для души, чтоб не оказаться повинующимся человеку, а не Богу». В этом смысле завещавает и Апостол: не будите раби человеком . Он повелевает самое служение слуг господам совершать духовно, а не в характере человекоугодников, но в характере рабов Христовых, творя волю Божию в наружном служении человекам [Еф. 6. 6]. «Ныне», говорит Апостол, «человеки препираю, или Бога? или ищу человеком угождати? аще бых человеком еще угождал, Христов раб не бых убо был» [У людей ли я ныне ищу благоволения, или у Бога? людям ли угождать стараюсь? Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым (Гал. 1. 10)]. «Не весте ли, яко емуже представляете себе рабы в послушание» - человеку плотского мудрования или Богу - «раби есте, егоже послушаете, или греха» и плотского мудрования «в смерть, или послушания в правду» Божию и во спасение [Неужели вы не знаете, что кому вы отдаете себя в рабы для послушания, того вы и рабы, кому повинуетесь, или рабы греха к сметой, или послушание к праведности? (Рим. 6. 16)]. Послушание образует повинующегося по образу того, кому он повинуется: «зачинаху овцы по жезлом», говорит Писание [(Быт. 30. 39)]. Те старцы, которые принимают на себя роль... употребим это неприятное слово, принадлежащее языческому миру, чтоб точнее объяснить дело, которое в сущности не что иное, как душепагубное актерство и печальнейшая комедия - старцы, которые принимают на себя роль древних святых старцев, не имея их духовных дарований, да ведают, что самое их намерение, самые мысли и понятия их о великом иноческом делании - послушании - суть ложные, что самый их образ мыслей, их разум, их знание суть самообольщение и бесовская прелесть, которая не может не дать соответствующего себе плода в наставляемом ими. Их неправильное и недостаточное настроение только в течение некоторого времени может оставаться незаметным руководимому ими неопытному новоначальному, если этот новоначальный сколько-нибудь умен и занимается святым чтением с прямым намерением спасения. В свое время оно должно непременно раскрыться и послужить поводом к неприятнейшей разлуке, к неприятнейшим отношениям старца с учеником, к душевному расстройству того и другого. Страшное дело - принять, по самомнению и самовольно, на себя обязанности, которые можно исполнять только по велению Святого Духа и действием Духа; страшное дело - представлять себя сосудом Святого Духа, между тем как общение с сатаною еще не расторгнуто, и сосуд не перестает оскверняться действием сатаны! Ужасно такое лицемерство и лицедейство! гибельно оно для себя и для ближнего, преступно пред Богом, богохульно. Напрасно будут указывать нам на преподобного Захарию, который, находясь в повиновении у неискусного старца, отца своего по плоти, Кариона, достиг иноческого совершенства [Патерик алфавитный и Достопамятные сказания], или на преподобного Акакия, спасшегося в жительстве у жестокого старца, который согнал бесчеловечными побоями ученика своего преждевременно в гроб [Лествица. Слово 4, гл. 3]. Тот и другой находились в послушании у недостаточных старцев, но руководствовались советами духоносных отцов, также назидательнейшими примерами, которые были во множестве пред очами их: единственно по этой причине они могли пребыть в наружном послушании у своих старцев. Эти случаи - вне общего порядка и правила. «Образ действия Промысла Божия, - сказал святой Исаак Сирский, - вполне отличается от общего человеческого порядка. Ты держись общего порядка». Возразят: вера послушника может заменить недостаточество старца. Неправда: вера в истину спасает, вера в ложь и в бесовскую прелесть губит, по учению Апостола. «Любве истины не прияша», говорит он о произвольно погибающих, «во еже спастися им. И сего ради послет (попустит) им Бог действо льсти, во еже веровати им лжи, да суд приимут ecu неверовавшии истине, но благоволивший в неправде» […не приняли любви истины для своего спасе ния. И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду (2 Сол. 2. 10-12)]. «По вере ваю буди вама» [...по вере вашей да будет вам (Мф. 9. 29)], сказал Господь, Само-Истина, двум слепцам и исцелил их от слепоты: не имеет права повторять слов Само-Истины ложь и лицемерство для оправдания своего преступного поведения, которым они погубляют ближних.

…В руководителя поведению нашему дан нам Самим Богом Закон Божий, то есть Священное Писание и писания отеческие. Апостол Павел решительно говорит: «Повелеваем же вам, братие, о имени Господа нашего Иисуса Христа, отлучатися вам от всякаго брата, безчинно ходяща, а не по преданию, еже прияша от нас» [Завещеваем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас (2 Сол. 3. 6)]. Преданием здесь названо нравственное предание Церкви. Оно изложено в Священном Писании и в писаниях святых отцов. Преподобный Пимен Великий повелел немедленно разлучаться со старцем, сожительство с которым оказывается душевредным [Алфавитный патерик], очевидно, по нарушению этим старцем нравственного предания Церкви. Иное дело, когда нет душевного вреда, а только смущают помыслы: смущающие помыслы, очевидно, бесовские; не надо им повиноваться, как действующим именно там, где мы получаем душевную пользу, которую они хотят похитить у нас. Иноческое послушание, в том виде и характере, как оно проходилось в среде древнего монашества, есть высокое духовное таинство. Постижение его и полное подражание ему соделались для нас невозможными: возможно одно благоговейное благоразумное рассматривание его, возможно усвоение духа его. Тогда мы вступим на путь правильного суждения и душеспасительного благоразумия, когда, читая опыты и правила делания древних отцов - послушания их, равно дивного и в руководителях, и в руководимых, - увидим в современности общий упадок христианства, сознаемся, что мы не способны наследовать делание отцов в полноте его и во всем обилии его.

О жительстве по совету

… духовное жительство, предоставленное Промыслом Божиим нашему времени. Оно основывается на руководстве в деле спасения Священным Писанием и писаниями святых отцов, при совете и назидании, заимствуемых от современных отцов и братии. … Наше современное иноческое жительство по Писанию и совету отцов и братии освящено примером главы монашества преподобного Антония Великого. Он не был в послушании у старца, но в новоначалии своем жил отдельно и заимствовал наставления из Писания и от разных отцов и братии: у одного научался он воздержанию, у другого кротости, терпению, смирению, у иного строгой бдительности над собою, безмолвию, стараясь усвоить себе добродетель каждого добродетельного инока, всем оказывая по возможности послушание, смиряясь пред всеми и молясь Богу непрестанно. Поступай и ты, новоначальный, таким образом! Оказывай настоятелю и прочему монастырскому начальству нелицемерное и нечеловекоугодливое послушание, послушание, чуждое лести и ласкательства, послушание ради Бога. Оказывай послушание всем отцам и братиям в их приказаниях, не противных Закону Божию, уставу и порядку монастыря и распоряжению монастырского начальства. Но никак не будь послушен на зло, если б и случилось тебе потерпеть за нечеловекоугодие и твердость твои некоторую скорбь. Советуйся с добродетельными и разумными отцами и братиями; но усваивай себе советы их с крайнею осторожностию и осмотрительностию. Не увлекайся советом по первоначальному действию его на тебя! По страстности и слепоте твоей иной страстный и зловредный совет может понравиться тебе единственно по неведению и неопытности твоим или потому, что он угождает какой-либо сокровенной, неведомой тобою, живущей в тебе страсти. С плачем и сердечными воздыханиями умоляй Бога, чтоб Он не попустил тебе уклониться от Его всесвятой воли к последованию падшей человеческой воле, твоей или ближнего твоего, твоего советника. Как о своих помыслах, так и о помыслах ближнего, о его советах, советуйся с Евангелием. Тщеславие и самомнение любят учить и наставлять. Они не заботятся о достоинстве своего совета! они не помышляют, что могут нанести ближнему неисцельную язву нелепым советом, который принимается неопытным новоначальным с безотчетливою доверенностию, с плотским и кровяным разгорячением! им нужен успех, какого бы ни был качества этот успех, какое бы ни было его начало! им нужно произвести впечатление на новоначального и нравственно подчинить его себе! им нужна похвала человеческая! им нужно прослыть святыми, разумными, прозорливыми старцами, учителями! им нужно напитать свое ненасытное тщеславие, свою гордыню. Была справедливою молитва Пророка всегда, в особенности она справедлива ныне: «Спаси мя, Господи, яко оскуде преподобный: яко умалишася истины от сынов человеческих. Суетная глагола кийждо ко искреннему своему: устне льстивыя в сердце, и в сердце глаголаша злая» [(Пс. 11.2, 3)]. Слово ложное и лицемерное не может не быть словом злым и зловредным. Против такого настроения необходимо принять меры осторожности. «Изучай Божественное Писание , - говорит Симеон Новый Богослов, - и писания святых отцов, особливо деятельные, чтоб с учением их сличив учение и поведение твоего учителя и старца, ты мог их видеть (это учение и поведение) как в зеркале, и понимать; согласное с Писанием усваивать себе и содержать в мысли; ложное же и худое познавать и отвергать, чтоб не быть обманутым. Знай, что в наши дни появилось много обманщиков и лжеучителей» [Глава 33. Добротолюбие. Ч. 1]. Преподобный Симеон жил в десятом столетии по Рождестве Христовом, за девять веков до нашего времени: вот уже когда раздался голос праведника в Святой Христовой Церкви о недостатке истинных, духоносных руководителей, о множестве лжеучителей. С течением времени более и более оскудевали удовлетворительные наставники монашества: тогда святые отцы начали более и более предлагать руководство Священным Писанием и писаниями отеческими. Преподобный Нил Сорский, ссылаясь на отцов, писавших прежде его, говорит: «Не малый подвиг, сказали они, найти непрелестного учителя сему чудному деланию (истинной иноческой сердечной и умной молитве). Они наименовали непрелестным того, кто имеет свидетельствованное Божественным Писанием делание и мудрование и стяжал духовное рассуждение. И то сказали святые отцы, что и тогда едва можно было найти непрелестного учителя таким предметам; ныне же, когда они оскудели до крайности, должно искать со всею тщательностию. Если же не найдется, то святые отцы повелели научаться из Божественного Писания, слыша Самого Господа, говорящего: «Испытайте Писаний, и в них найдете живот вечный» [(Ин. 5, 39]. «Елика бо преднаписана быша» в Святых Писаниях, «в наше наказание (наставление) преднаписашас» [А все, что писано было прежде, написано нам в наставление (Рим. 15, 4)]. Преподобный Нил жил в XV столетии; он основал скит неподалеку от Бела-Озера, где и занимался молитвою в глубоком уединении. Полезно прислушаться старцам новейших времен, с каким смирением и самоотвержением отзывается преподобный Нил о наставлениях, которые он преподавал братии. «Никто не должен утаивать слова Божия по своему нерадению, но исповедовать свою немощь и вместе не скрывать истины Божией, чтоб не сделаться нам виновными в преступлении заповеди Божией. Не будем утаивать слова Божия, но будем возвещать его. Божественные Писания и слова святых отцов многочисленны, как песок морской: неленостно исследывая их, преподаем приходящим к нам и нуждающимся в них (требующим, вопрошающим). Правильнее же: преподаем не мы, потому что мы не достойны этого, но преподают блаженные святые Отцы из Божественного Писания». Вот превосходный образец для современного наставления! Он вполне душеполезен для наставника и наставляемого; он - правильное выражение умеренного преуспеяния; он соединен с отвержением самомнения, безумной наглости и дерзости, в которые впадают подражающие по наружности великому Варсонофию и другим знаменоносным Отцам, не имея благодати отцов. Что было в тех выражением обильного присутствия в них Святого Духа, то в безрассудных, лицемерных подражателях служит выражением обильного невежества, самообольщения, гордости, дерзости. Возлюбленные отцы! Будем произносить слово Божие братиям нашим со всевозможным смирением и благоговением, сознавая себя недостаточными для сего служения и охраняя самих себя от тщеславия, которое сильно стужает людям страстным, когда они поучают братию. Подумайте, что мы должны воздать ответ за каждое праздное слово [Мф. 12. 36], тем тягостнее ответ за слово Божие, произнесенное с тщеславием и по побуждению тщеславия. «Потребит Господь вся устны льстивыя, язык велеречивый, рекшыя: язык наш возвеличим, устны наша при нас суть: кто нам Господь есть» [(Пс. 11.4, 5)] … Действующий из себя действует для тщеславия, приносит и себя и послушающих его в жертву сатане: действующий из Господа действует в славу Господа, совершает свое спасение и спасение ближних Господом, единым Спасителем человеков. Будем страшиться преподания новоначальному какого-либо необдуманного наставления, не основанного на Слове Божием и на духовном разумении Слова Божия. Лучше сознаться в неведении, нежели выказать ведение душевредное. Охранимся от великого бедствия - превратить легковерного новоначального из раба Божия в раба человеческого, привлекши его к творению падшей воли человеческой вместо всесвятой воли Божией. Скромное отношение советника к наставляемому - совсем другое, нежели старца к безусловному послушнику, рабу о Господе. Совет не заключает в себе условия непременно исполнять его: он может быть исполнен и неисполнен. На советнике не лежит никакой ответственности за совет его, если он подал его со страхом Божиим и смиренномудрием, не самопроизвольно, а будучи спрошен и понужден. Также и получивший совет не связывается им; на произволе и рассуждении его остается исполнить или не исполнить полученный совет. Очевидно, как путь совета и последования Священному Писанию сообразен с нашим слабым временем. Заметим, что отцы воспрещают давать совет ближнему по собственному побуждению, без вопрошения ближнего: самовольное преподание совета есть признак сознания за собою ведения и достоинства духовных, в чем - явная гордость и самообольщение [Мнение свящепномученика Петра, митрополита Дамасского, и других Отцов. Добротолюбие. Ч. 3]».

Святитель Феофан Затворник:

"Так вот какой ныне лучший, благонадежнейший способ руководствования, или воспитания в жизни христианской! Жизнь в преданности в волю Божию, по Божественным и отеческим Писаниям с совета и вопрошения единомышленных".

Святитель Григорий Палама напоминает о необходимости большого внимания к тому, что говорят и чему учат люди, которые ещё не стяжали Святого Духа:

«Поистине … нечестивые рассуждения оказываются так близки к благочестивым, что от малейшего добавления или изъятия легко превращаются одно в другое и смысл слов изменяется на обратный; оттого любое лжеучение носит личину истины для людей неспособных заметить это небольшое изъятие или прибавление. Здесь – хитрая уловка лукавого с его великим искусством обмана. Ведь ложь, недалеко отстоящая от истины, создаёт двойное заблуждение: поскольку крошечное различие ускользает от большинства, либо ложь принимают за истину, либо истину, по ее близкому соседству с ложью, - за ложь, в обоих случаях совершенно отпадая от истины».

И. М. Концевич анализирует причины возникновения лжестарчества и вскрывает духовный вред, приносимый им:

«Но если непонимание старчества вызывало его гонение, то это непонимание было причиной и обратного явления, когда доверчиво принимались всякие проходимцы, самозванцы, или самопрельщенные, которые выдавали себя за старцев, но ничего общего с ними не имели.

…Отметим еще одно явление псевдостарчества, которое мы можем наблюдать и в современной действительности: современное духовничество… родилось из древнего монастырского старчества и является его вторичной формой. Благодаря родственности этих двух явлений, духовничества и старчества, у малоопытных священников, знакомых с аскетической литературой только теоретически, всегда может возникнуть соблазн «превышения власти» - перехода грани духовничества, чтобы старчествовать, - в то время как они даже понятия не имеют в чем сущность истинного старчества. Это «младо–старчество» (по одному меткому выражению)… таит опасность причинить …непоправимый вред душе опекаемого. Известны случаи даже самоубийства, как результат такого повреждения. От иноков–учеников требовалось всецело послушание старцам учителям…

Предавшие себя всецело водительству истинного старца испытывают особое чувство радости и свободы о Господе. Это лично на себе испытал, пишущий эти строки. Старец - непосредственный проводник воли Божией. Общение же с Богом всегда сопряжено с чувством духовной свободы, радости и неописуемого мира в душе. Напротив того, лжестарец заслоняет собою Бога, ставя на место воли Божией свою волю, что сопряжено с чувством рабства, угнетенности и, почти всегда, уныния. Мало того, всецелое преклонение ученика пред лжестарцем вытравливаете в нем личность, хоронит волю, извращает чувство справедливости и правды и, таким образом, отучает его сознание от ответственности за свои действия.

…Лжестарчество вызывает гипноз идей. И т. к. в основе лежит ложная идея - эта идея вызывает духовное ослепление. Когда ложная идея застилает реальность, то никакие доводы больше не принимаются, т. к. натыкаются на idée fixe, которая считается незыблемой аксиомой.

Человек движется вперед, как сомнамбула, пока не ударится лбом о стену. Он разбивает голову себе и зачастую тем, кто с ним связан. Подобная катастрофа постигает приверженцев лжестарчества. Оттого среди них так часты случаи самоубийств и всякого рода отчаяния. Отчаяние есть первый симптом того, что человек болен духовной болезнию, которую мы именуем «гипноз идей». Отчаяние - это неизбежный результат крушения тех построений, которые созданы на ложном основании. Отчаяние есть осязательное доказательство тому, что человек попал в заколдованный круг, им самим же созданный, благодаря неверным, ложным предпосылкам. Отец же лжи есть диавол.

Такая трагедия постигает приверженцев лжестарца. Поэтому лжестарчество есть явление антихристианское, ведущее к погублению душ. Когда истинные старцы, можно сказать, отсутствуют, люди, жаждущие найти себе духовную опору, выбирают какое-либо духовное лицо им почему–либо симпатичное и говорят: «я отношусь к нему, как к старцу». Если духовник окажется трезвым, духовно честным, он резко отстранит такое отношение. Но сколько таких, которые охотно попадаются в сети, им расставляемые. Ибо это «лицедейство» по выражению еп. Игнатия Брянчанинова, ведет самозваного старца к духовной смерти. Он сам теряет почву под ногами и идет уже кривыми путями, растеряв все то, что собирал и приобретал за всю прошлую жизнь.

Истинное отношение старца к ученику именуется в аскетике духовным таинством, оно находится под водительством Духа Святого. Всякие же подделки и фальсификации - суть явления с левой стороны. Если первое ведет к жизни, то второе, если человек вовремя не опомнится, то ввергнет его в полное расстройство духовной жизни, имеющей концом всякого рода катастрофы».

«В лжестарчестве воля одного человека порабощается воле другого, вопреки указанию ап. Павла: "Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков" (1 Кор. 7, 23) и сопряжено с чувством угнетения и подавленности, уныния, или нездорового душевного пристрастия к "старцу". Истинное же благодатное старчество, хотя и основано на полном послушании, не лишает человека чувства радости и свободы в Боге, так как он подчиняется не человеческой воле, а через нее воле Божией и опытно знает, что старец ему указывает лучший выход из создавшегося внешнего затруднения, или предлагает лучшее врачевство от духовной болезни.

В то время, как благодатный старец является проводником Воли Божией, лжестарец заслоняет собою Бога».

«Иное дело отношение советника к наставляемому, нежели старца к послушнику, рабу о Господе, за которого старец несет всю полноту ответственности. На советнике же не лежит ответственности за его совет, поданный со страхом Божиим и смиренномудрием, не самопроизвольно, но будучи спрошен и понужден. И совет не обязателен к исполнению, он может быть исполнен, или нет.

Один опытный священник, говоря о духовном водительстве и оттеняя различие старчества и духовничества, выразился так: "Духовник направляет на путь спасения, а старец ведет по этому пути"».

Священник Владимир Соколов:

«Соблазн младостарчества существовал во все времена. Еще апостол Павел, наставляя Тимофея, предупреждал, что кандидат в епископы "не должен быть из новообращенных, чтобы не возгордился и не подпал осуждению с диаволом" (1 Тим. 3,6). Но сам же апостол в прощальной беседе с Ефесскими пресвитерами пророчески предвещает: "я знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою" (Деян. 20, 29-30).

… Древние старцы все без исключения обладали личной, а не священнической благодатью (они почти все были простыми монахами), они имели личный нравственно-духовный авторитет - их духовничество носило харизматический характер, именно поэтому и послушание им было таким всецелым и беспрекословным. Причем такое всецелое послушничество никогда не навязывалось ими самими - его предлагали те, кто просил их руководства. Поэтому духовничество древних отцов коренным образом отличалось от современного. Когда же опыт древних отцов без творческого осмысления переносят в другие условия, распространяя его чуть ли не на любого приходского священника, это приводит к результатам плачевным.

…первая причина возникновения такого духовничества - психология паствы. Не желая меняться, мы хотим переложить ответственность за все, что с нами происходит, на пастыря. Такое бегство от свободы и ответственности выражается иногда в готовности выполнить все, что угодно….

Но такое "послушание" - форма идолопоклонничества, когда через нарушение заповедей происходит измена Богу: старец почитается больше, чем Бог. И не важно, найдется ли старец, способный благословить на преступление, - беда в том, что мы внутренне на это готовы. Предпосылкой такой готовности является удивительная открытость и доверчивость русского человека, его уступчивость и податливость, его склонность к максимализму, к жертвенному служению. Но эта максималистская открытость сочетается с поразительной наивностью и незащищенностью. Поэтому такой открытый, наивный и готовый жертвовать собой человек всегда может стать жертвой бессовестного насилия.

…. В декабре 1998 года Священный Синод был вынужден принять специальное определение по этому вопросу. "Некоторые священослужители - говорится в нем, - получившие от Бога в таинстве священства право на духовное руководство паствой, считают, что таковое право означает безраздельную власть над душами людей. Не памятуя о том, что отношения между духовником и духовными чадами должны строиться на основе взаимного уважения и доверия, таковые пастыри переносят сугубо монашеское понятие беспрекословного подчинения послушника старцу на взаимоотношения между мирянином и его духовным отцом, вторгаются во внутренние вопросы личной и семейной жизни прихожан, подчиняют себе пасомых, забывая о богоданной свободе, к которой призваны все христиане (Гал. 5, 13). Подобные недопустимые методы духовного руководства в некоторых случаях оборачиваются трагедией для пасомого, который свое несогласие с духовником переносит на Церковь. Такие люди покидают Православную Церковь и нередко становятся легкой добычей сектантов".

В своем докладе на Юбилейном Архиерейском Соборе Святейший Патриарх Алексий сказал: "Продолжаются случаи самочинного наложения неоправданных прещений, давления на волю пасомых в тех областях жизни, где Церковь предполагает внутреннюю свободу. Считаю важным прекращение такой практики и строгий контроль правящих архиереев за детальным исполнением упомянутого Синодального определения"».

Древний патерик повествует о том, какой духовный вред может нанести ближнему лжестарец:

«Сказывал старец: некто, впадши в тяжкий грех, раскаиваясь в оном, пошел открыть его одному старцу. Но он не открыл ему дела, а сказал так: если к кому-либо придет такой-то помысел, может ли он иметь спасение? Старец, будучи неопытен в рассуждении, сказал ему в ответ: погубил ты душу свою. Выслушав это, брат сказал: если я погубил себя, то уже уйду в мир. На пути ему встретилось зайти к авве Силуану и открыть ему свои помыслы. А он был велик в рассуждении. Но, пришедши к нему, брат и ему не открыл дела, но опять употребил тоже прикровение, как и в отношении к другому старцу. Отец отверз уста свои и начал говорить ему от Писания, что помышляющие вовсе не подлежат осуждению. Услышав это, брат возымел в душе своей силу и упование и открыл ему и самое дело. Выслушав дело, отец, как добрый врач, уврачевал душу его словами Священного Писания, что есть покаяние обращающимся к Богу с сознанием. Когда авва пришел к тому старцу, то, рассказав ему об этом, говорил: этот брат, потерявший надежду и решившийся уйти в мир, есть как бы звезда среди братий. Я рассказал это для того, дабы мы знали, как опасно говорить с людьми, неопытными в рассуждении, о помыслах ли или о делах».

«Святая Синклитикия сказала:… опасно учить других человеку опытно не прошедшему деятельной жизни. Ибо как имеющий ветхий дом, если примет к себе странников, может погубить их в случае падения дома; так и те, которые сами предварительно не построили прочного здания, вместе с собою погубляли и пришедших к ним. Ибо хотя словами они призывали ко спасению, но худой жизнью более вредили своим последователям».

Преп. Иоанн Лествичник:

Видел я неискусного врача, который больного скорбного обесчестил и тем ничего более для него не сделал, как только ввергнул его в отчаяние. Видел и искусного врача, который надменное сердце резал уничижением и извлек из него весь смрадный гной.

Авва Моисей:

«Ответ об отвержении стыдливости и об опасности не сострадающего.

Авва Моисей сказал: полезно, как я сказал, не скрывать своих помыслов от отцов; впрочем, не всякому нужно говорить, а открывать старцам духовным, имеющим рассудительность, поседевшим не от времени. Ибо многие, доверяя летам старца и открывая свои помыслы, вместо исцеления, впали в отчаяние по неопытности духовников. Был один брат, очень старательный, но, терпя жестокие нападения от беса блуда, пришел к некому старцу и рассказал ему свои помыслы. Тот, будучи неопытен, услышав это, вознегодовал на брата, имевшего такие помыслы, называя его окаянным и недостойным монашеского образа. Брат, услышав это, отчаялся о себе и, оставив свою келью, возвратился в мир. Но по Божию промыслу встречается с ним авва Аполлос, опытнейший из старцев; видя его смущение и великую печаль, спросил его: сын мой! какова причина такой скорби? Он сначала не отвечал от великого уныния, но после многих увещеваний старца рассказал ему о своих обстоятельствах. Часто, говорил он, помыслы смущают меня; я пошел и открыл такому-то старцу и, по словам его, нет мне надежды на спасение; в отчаянии я иду в мир. Отец Аполлос, услышав это, долго утешал и вразумлял брата, говоря: не удивляйся, сын мой, и не отчаивайся о себе. Я, будучи так стар и сед, терплю жестокие нападения от этих помыслов. Итак, не малодушествуй в таком искушении, которое исцеляется не столько человеческим старанием, сколько человеколюбием Божиим. Только послушай меня теперь, возвратись в свою келью. Брат сделал это. Авва Аполлос, расставшись с ним, пошел в келью старца, отлучившего брата, и, став возле нее, со слезами молил Бога так: Господи! посылающий искушения на пользу нашу, пошли напасти брата на этого старца, чтобы в старости своей по опыту он узнал то, чему не научился за столь долгое время, - узнал, как сострадать поражаемым дьяволом. После окончания молитвы видит эфиопа, стоящего близ кельи и бросающего стрелы в старца. Уязвленный ими, как от вина колебался он и, не в силах снести, вышел из кельи и пошел в мир тем же путем, которым шел и младший брат. Авва Аполлос, узнав это, вышел к нему навстречу и спросил у него: куда ты идешь и какая причина такого твоего смущения? Тот, думая, что святому известно случившееся с ним, от стыда ничего не отвечал. Тогда авва Аполлос сказал ему: возвратись в свою келью, отсюда познай свою немощь и считай себя или неизвестным прежде дьяволу, или презренным от него. Ибо ты не удостоился вступить в войну с ним. Что я говорю - в войну? Ты и единого дня не мог выдержать его нападения. Это случилось с тобою за то, что ты, приняв у себя младшего брата, который вел войну против общего врага, вместо того, чтобы поощрить его к подвигу, вверг его в отчаяние, не подумав, чего требует премудрая заповедь: спасай взятых на смерть, и неужели откажешься от обреченных на убиение? (Притч. 24, 11); и даже о чем говорит притча, относящаяся к Спасителю нашему: трости надломленной не преломит и льна курящегося не угасит (Мф. 12, 20). Ибо никто не мог бы устоять против коварства врага и даже пригасить пламенное движение природы, если бы благодать Божия не помогала немощи человеческой. Итак, когда исполнилось это спасительное благодеяние Божие, станем общими молитвами просить Бога, чтобы Он отнял простертый и на тебя бич. Он поражает, и Его же руки врачуют (Иов. 5, 18); умерщвляет и оживляет, низводит в преисподнюю и возводит, унижает и возвышает (1 Цар. 2, 6, 7). Сказав это и помолившись, тотчас избавил его от наведенной на него напасти и советовал ему просить от Бога, чтобы дал язык мудрых, чтобы мог словом подкреплять изнемогающего (Ис. 50, 4). Из всего сказанного познаем, что нет другого надежнейшего пути к спасению, как открывать свои помыслы рассудительнейшим отцам и иметь их руководителями к добродетели, а не следовать собственному помыслу и рассуждению. А из-за неопытности, неискусности, простоты одного или нескольких не нужно опасаться открывать свои помыслы отцам опытнейшим. Ибо и они не по собственному побуждению, но по внушению от Бога и Божественного Писания заповедали младшим спрашивать старших».