Название: Сорочинская ярмарка

Жанр: Повесть

Продолжительность:

Часть 1: 8мин 48сек

Часть 2: 8мин 37сек

Аннотация:

Основные персонажи повести, Солопий Черевик, его жена Хавронья Никифоровна и его дочь Параска, прибывают на ярмарку с целью продать несколько мешков пшеницы и старую кобылу. Молодой человек, которого изначально автор называет «молодой человек в белом кафтане», которого как мы позже узнаем зовут Грицко, находит Параску очень красивой и начинает флиртовать с ней. Когда Грицко замечает, что отец девушки начал нервничать из-за этого, он заявляет что является сыном одного из друзей Осопия и хочет жениться на его дочери. Поначалу Солопий соглашается, но затем отвергает предложение юноши из-за возражений своей вечно недовольной супруги. Молодой человек решает во что бы то ни стало найти выход из этой ситуации и продает весь свой рогатый скот одному цыгану за бесценок, с условием что тот ему поможет. В то время как Хавронья принимает в своем доме Афанасия Ивановича, сына священника, к дому приближается группа людей, которую она услышала после чего быстро прячет молодого человека. Люди располагаются в доме и Цыбуля, друг Черевика рассказывает историю о красном кафтане, который носил сам Черт, который был изгнан из ада. Он заложил этот пиджак еврею, чтобы позднее выкупить, но когда Черт является обратно, оказалось, что еврей его уже продал. Черт рассердился и послал на него проклятие, чтобы перед его окнами маячили свиные головы. В это время спрятанный молодой любовник Хавроньи хрюкает и люди напуганы, но рассказчик продолжает свою историю. А кафтан тем временем был найден и курсировал от одного человека к другому, принося своим владельцам проклятие. Кто им обладал, не мог ничего подать, поэтому его передавали от одного крестьянина другому. Один человек понял в чем причина того, что его товары не покупают. И изрубил кафтан топором и разбросал по Сорочинской ярмарке. Поэтому Черту приходится искать и собирать воедино свой кафтан. И на момент рассказывания этой истории ему осталось найти последний кусок, так что он где то здесь бродит сейчас. После того, как Цыбуля закончил рассказ, в окне появляется свиная голова и группа людей сильно пугается, а Черевик со страху надевает на голову горшок вместо шапки и бежит из дома, в то время как позади кто-то кричит «Черт!». На следующее утро поборов смущение, Черевик вынужден идти на ярмарку, чтобы продавать кобылу. По дороге ему встречается человек, который интересуется что он продает. Дернув за поводья, Черевик ударяет себя по лицу, а после осознает, что лошадь исчезла и на ее месте возник кусочек красного кафтана. Его обвиняют в краже собственной же лошади и его друг Цыбуля связывает его и оставляет в сарае. Где Черевика находит молодой человек в белом кафтане и обещает того вызволить если он выдаст свою дочь Параску за него. На что Черевик соглашается. Они женятся и нам вырисовывается вся картина из, которой мы узнаем, что Чертом был никто иной как цыган.

Н.В. Гоголь — Сорочинская ярмарка ч.1. Прослушать краткое содержание онлайн.

В начале повести описание полуденных красот конца лета в Малороссии. По дороге движутся на ярмарку в Сорочинец груженные товарами возы, туда же идет множество людей пешком. На одном из возов сидит чернобровая девчина - Параска и ее злая мачеха, позади идет утомленный жарой хозяин - Солопий Черевик. На воз обращают внимание местные молодцы, когда тот въезжает на мост через реку Псел. Один из них, одетый побогаче и поярче затевает перебранку с мачехой и восхищается пригожей Параскою.

Происшествие забывается, когда путешественники прибывают к куму - козаку Цыбуле. Черевик с дочкой скоро отправляются на ярмарку, толкаясь между людей Черевик узнает, что ярмарка развернута на «проклятом месте» и все боятся появления красной свитки, чему уже были верные приметы. Черевик опасается за привезенную пшеницу, но увидев Параску, обнимающуюся с давешним молодцом возвращается к прекрасному расположению духа. Молодец называется Голопупенковым сыном и отведя Черевика в палатку, быстро договаривается о свадьбе после нескольких кружек. Его супруга против свадьбы, Черевик уступает ей. Грицько опечален, ему берется (не даром) помочь цыган, купивший у него волов.

Скоро на ярмарке происходит переполох, многие видели красную свитку. Черевик с кумом и дочкой, передумывают ночевать под возами, торопливо отправляются домой вместе с напуганными гостями. Хавронья Никифоровна, не ожидавшая возвращения супруга, спешно прячет любовника - поповича Афанасия Ивановича - на доски под самый потолок и сидит за столом как на иголках. Кум берется рассказать историю красной свитки: черт был изгнан из пекла за какую-то провинность, с горя пьянствовал, пропил все и заложил красную свитку, с обещанием вернуться за ней через год. Жадный кабатчик забыл про срок, продал свитку проезжему пану, а когда пришел черт, сделал вид, что никогда его не видел.

Черт удалился, но вечером прервал молитву кабатчика, к нему явились страшные свиньи на длинных, как ходули ногах, они угощали его плетью, пока тот не сознался. Свитка пропала, у пана свитку украл цыган и продал перекупщице, которая привезла ее на ярмарку в Сорочинец. Торговля у нее не пошла, она поняла, что дело в свитке и кинула ее в огонь, однако свитка не сгорела, и перекупщица подкинула ее на чужой воз. Новый хозяин порубил свитку на части с молитвой, раскидал вокруг куски и уехал. С той поры каждый год черт со свиным рылом ищет куски своей свитки на ярмарке, ему осталось найти только левый рукав. Рассказ несколько раз прерывался странными звуками, а в конце разбилось окно, свиная морда просунулась в окно.

Произошел страшный переполох попович с треском свалился из-под потолка, кум спрятался под подол супруги, а Черевик, схватив горшок, вместо шапки, пустился бежать пока не упал посреди дороги. Утром ярмарка полнится новыми страшными слухами про красную свитку. Черевик, с ворчанием ведёт продавать кобылу. Но замечает привязанный к узде кусок красного рукава и в ужасе бросается бежать. Его хватают хлопцы и обвиняют в краже своей же кобылы и заодно с кумом, бежавшем от привидевшейся чертовщины, запирают в сарае. Обоих кумов, оплакивающих свою горькую долю, обнаруживает Голопупенков сын, который освобождает невольников с условием отдать ему Параску. Солопий вернувшись домой находит и кобылу, и покупателей на пшеницу. Скоро все веселятся на веселой свадьбе, хотя мачеха и пыталась ей помешать.

Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «Сорочинская ярмарка». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

I

Менi нудно в хатi жить.

Ой, вези ж мене iз дому,

Де багацько грому, грому

Де гопцюють все дiвки,

Де гуляють парубки!

Из старинной легенды

Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии! Как томительно жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею, кажется, заснул, весь потонувши в неге, обнимая и сжимая прекрасную в воздушных объятиях своих! На нем ни облака. В поле ни речи. Все как будто умерло; вверху только, в небесной глубине дрожит жаворонок, и серебряные песни летят по воздушным ступеням на влюбленную землю, да изредка крик чайки или звонкий голос перепела отдается в степи. Лениво и бездумно, будто гуляющие без цели, стоят подоблачные дубы, и ослепительные удары солнечных лучей зажигают целые живописные массы листьев, накидывая на другие темную, как ночь, тень, по которой только при сильном ветре прыщет золото. Изумруды, топазы, яхонты эфирных насекомых сыплются над пестрыми огородами, осеняемыми статными подсолнечниками. Серые стога сена и золотые снопы хлеба станом располагаются в поле и кочуют по его неизмеримости. Нагнувшиеся от тяжести плодов широкие ветви черешен, слив, яблонь, груш; небо, его чистое зеркало – река в зеленых, гордо поднятых рамах… как полно сладострастия и неги малороссийское лето!

Такою роскошью блистал один из дней жаркого августа тысячу восемьсот… восемьсот… Да, лет тридцать будет назад тому, когда дорога, верст за десять до местечка Сорочинец, кипела народом, поспешавшим со всех окрестных и дальних хуторов на ярмарку. С утра еще тянулись нескончаемою вереницею чумаки с солью и рыбою. Горы горшков, закутанных в сено, медленно двигались, кажется, скучая своим заключением и темнотою; местами только какая-нибудь расписанная ярко миска или макитра хвастливо выказывалась из высоко взгроможденного на возу плетня и привлекала умиленные взгляды поклонников роскоши. Много прохожих поглядывало с завистью на высокого гончара, владельца сих драгоценностей, который медленными шагами шел за своим товаром, заботливо окутывая глиняных своих щеголей и кокеток ненавистным для них сеном.

Одиноко в стороне тащился на истомленных волах воз, наваленный мешками, пенькою, полотном и разною домашнею поклажею, за которым брел, в чистой полотняной рубашке и запачканных полотняных шароварах, его хозяин. Ленивою рукой обтирал он катившийся градом пот со смуглого лица и даже капавший с длинных усов, напудренных тем неумолимым парикмахером, который без зову является и к красавице и к уроду и насильно пудрит несколько тысяч уже лет весь род человеческий. Рядом с ним шла привязанная к возу кобыла, смиренный вид которой обличал преклонные лета ее. Много встречных, и особливо молодых парубков, брались за шапку, поравнявшись с нашим мужиком. Однако ж не седые усы и не важная поступь его заставляли это делать; стоило только поднять глаза немного вверх, чтоб увидеть причину такой почтительности: на возу сидела хорошенькая дочка с круглым личиком, с черными бровями, ровными дугами поднявшимися над светлыми карими глазами, с беспечно улыбавшимися розовыми губками, с повязанными на голове красными и синими лентами, которые, вместе с длинными косами и пучком полевых цветов, богатою короною покоились на ее очаровательной головке. Все, казалось, занимало ее; все было ей чудно, ново… и хорошенькие глазки беспрестанно бегали с одного предмета на другой. Как не рассеяться! в первый раз на ярмарке! Девушка в осьмнадцать лет в первый раз на ярмарке!.. Но ни один из прохожих и проезжих не знал, чего ей стоило упросить отца взять с собою, который и душою рад бы был это сделать прежде, если бы не злая мачеха, выучившаяся держать его в руках так же ловко, как он вожжи своей старой кобылы, тащившейся, за долгое служение, теперь на продажу. Неугомонная супруга… но мы и позабыли, что и она тут же сидела на высоте воза, в нарядной шерстяной зеленой кофте, по которой, будто по горностаевому меху, нашиты были хвостики, красного только цвета, в богатой плахте, пестревшей, как шахматная доска, и в ситцевом цветном очипке, придававшем какую-то особенную важность ее красному, полному лицу, по которому проскальзывало что-то столь неприятное, столь дикое, что каждый тотчас спешил перенести встревоженный взгляд свой на веселенькое личико дочки.

Глазам наших путешественников начал уже открываться Псёл; издали уже веяло прохладою, которая казалась ощутительнее после томительного, разрушающего жара. Сквозь темно– и светло-зеленые листья небрежно раскиданных по лугу осокоров, берез и тополей засверкали огненные, одетые холодом искры, и река-красавица блистательно обнажила серебряную грудь свою, на которую роскошно падали зеленые кудри дерев. Своенравная, как она в те упоительные часы, когда верное зеркало так завидно заключает в себе ее полное гордости и ослепительного блеска чело, лилейные плечи и мраморную шею, осененную темною, упавшею с русой головы волною, когда с презрением кидает одни украшения, чтобы заменить их другими, и капризам ее конца нет, – она почти каждый год переменяла свои окрестности, выбирая себе новый путь и окружая себя новыми, разнообразными ландшафтами. Ряды мельниц подымали на тяжелые колеса свои широкие волны и мощно кидали их, разбивая в брызги, обсыпая пылью и обдавая шумом окрестность. Воз с знакомыми нам пассажирами взъехал в это время на мост, и река во всей красоте и величии, как цельное стекло, раскинулась перед ними. Небо, зеленые и синие леса, люди, возы с горшками, мельницы – все опрокинулось, стояло и ходило вверх ногами, не падая в голубую прекрасную бездну. Красавица наша задумалась, глядя на роскошь вида, и позабыла даже лущить свой подсолнечник, которым исправно занималась во все продолжение пути, как вдруг слова: «Ай да дивчина!» – поразили слух ее. Оглянувшись, увидела она толпу стоявших на мосту парубков, из которых один, одетый пощеголеватее прочих, в белой свитке и в серой шапке решетиловских смушек, подпершись в бока, молодецки поглядывал на проезжающих. Красавица не могла не заметить его загоревшего, но исполненного приятности лица и огненных очей, казалось, стремившихся видеть ее насквозь, и потупила глаза при мысли, что, может быть, ему принадлежало произнесенное слово.

– Славная дивчина! – продолжал парубок в белой свитке, не сводя с нее глаз. – Я бы отдал все свое хозяйство, чтобы поцеловать ее. А вот впереди и дьявол сидит!

Хохот поднялся со всех сторон; но разряженной сожительнице медленно выступавшего супруга не слишком показалось такое приветствие: красные щеки ее превратились в огненные, и треск отборных слов посыпался дождем на голову разгульного парубка.

– Чтоб ты подавился, негодный бурлак! Чтоб твоего отца горшком в голову стукнуло! Чтоб он подскользнулся на льду, антихрист проклятый! Чтоб ему на том свете черт бороду обжег!

– Вишь, как ругается! – сказал парубок, вытаращив на нее глаза, как будто озадаченный таким сильным залпом неожиданных приветствий, – и язык у нее, у столетней ведьмы, не заболит выговорить эти слова.

– Столетней! – подхватила пожилая красавица. – Нечестивец! поди умойся наперед! Сорванец негодный! Я не видала твоей матери, но знаю, что дрянь! и отец дрянь! и тетка дрянь! Столетней! что у него молоко еще на губах…

Тут воз начал спускаться с мосту, и последних слов уже невозможно было расслушать; но парубок не хотел, кажется, кончить этим: не думая долго, схватил он комок грязи и швырнул вслед за нею. Удар был удачнее, нежели можно было предполагать: весь новый ситцевый очипок забрызган был грязью, и хохот разгульных повес удвоился с новою силой. Дородная щеголиха вскипела гневом; но воз отъехал в это время довольно далеко, и месть ее обратилась на безвинную падчерицу и медленного сожителя, который, привыкнув издавна к подобным явлениям, сохранял упорное молчание и хладнокровно принимал мятежные речи разгневанной супруги. Однако ж, несмотря на это, неутомимый язык ее трещал и болтался во рту до тех пор, пока не приехали они в пригородье к старому знакомому и куму, козаку Цыбуле. Встреча с кумовьями, давно не видавшимися, выгнала на время из головы это неприятное происшествие, заставив наших путешественников поговорить об ярмарке и отдохнуть немного после дальнего пути.

II

Що, Боже Ти мiй, Господе! чого нема на тiй ярмарцi! Колеса, скло, дьоготь, тютюн, ремiнь, цибуля, крамарi всякi… так, що хоч би в кишенi було рублiв i з тридцять, то й тодi б не закупив усiєi ярмарки.

Из малороссийской комедии

Вам, верно, случалось слышать где-то валящийся отдаленный водопад, когда встревоженная окрестность полна гула и хаос чудных неясных звуков вихрем носится перед вами. Не правда ли, не те ли самые чувства мгновенно обхватят вас в вихре сельской ярмарки, когда весь народ срастается в одно огромное чудовище и шевелится всем своим туловищем на площади и по тесным улицам, кричит, гогочет, гремит? Шум, брань, мычание, блеяние, рев – все сливается в один нестройный говор. Волы, мешки, сено, цыганы, горшки, бабы, пряники, шапки – все ярко, пестро, нестройно; мечется кучами и снуется перед глазами. Разноголосные речи потопляют друг друга, и ни одно слово не выхватится, не спасется от этого потопа; ни один крик не выговорится ясно. Только хлопанье по рукам торгашей слышится со всех сторон ярмарки. Ломается воз, звенит железо, гремят сбрасываемые на землю доски, и закружившаяся голова недоумевает, куда обратиться. Приезжий мужик наш с чернобровою дочкой давно уже толкался в народе. Подходил к одному возу, щупал другой, применивался к ценам; а между тем мысли его ворочались безостановочно около десяти мешков пшеницы и старой кобылы, привезенных им на продажу. По лицу его дочки заметно было, что ей не слишком приятно тереться около возов с мукою и пшеницею. Ей бы хотелось туда, где под полотняными ятками нарядно развешаны красные ленты, серьги, оловянные, медные кресты и дукаты. Но и тут, однако ж, она находила себе много предметов для наблюдения: ее смешило до крайности, как цыган и мужик били один другого по рукам, вскрикивая сами от боли; как пьяный жид давал бабе киселя; как поссорившиеся перекупки перекидывались бранью и раками; как москаль, поглаживая одною рукою свою козлиную бороду, другою… Но вот почувствовала она, кто-то дернул ее за шитый рукав сорочки. Оглянулась – и парубок в белой свитке, с яркими очами стоял перед нею. Жилки ее вздрогнули, и сердце забилось так, как еще никогда, ни при какой радости, ни при каком горе: и чудно и любо ей показалось, и сама не могла растолковать, что делалось с нею.

– Не бойся, серденько, не бойся! – говорил он ей вполголоса, взявши за руку, – я ничего не скажу тебе худого!

«Может быть, это и правда, что ты ничего не скажешь худого, – подумала про себя красавица, – только мне чудно… верно, это лукавый! Сама, кажется, знаешь, что не годится так… а силы недостает взять от него руку».

Мужик оглянулся и хотел что-то промолвить дочери, но в стороне послышалось слово «пшеница». Это магическое слово заставило его в ту же минуту присоединиться к двум громко разговаривавшим негоциантам, и приковавшегося к ним внимания уже ничто не в состоянии было развлечь. Вот что говорили негоцианты о пшенице.

III

Чи бачиш, вiн, який парнище?

На свiти трохи єсть таких.

Сивуху так, мов брагу, хлище!

Котляревский «Энеида»

Так ты думаешь, земляк, что плохо пойдет наша пшеница? – говорил человек, с вида похожий на заезжего мещанина, обитателя какого-нибудь местечка, в пестрядевых, запачканных дегтем и засаленных шароварах, другому, в синей, местами уже с заплатами, свитке и с огромною шишкою на лбу.

– Да думать нечего тут; я готов вскинуть на себя петлю и болтаться на этом дереве, как колбаса перед Рождеством на хате, если мы продадим хоть одну мерку.

– Кого ты, земляк, морочишь? Привозу ведь, кроме нашего, нет вовсе, – возразил человек в пестрядевых шароварах.

«Да говорите себе что хотите, – думал про себя отец нашей красавицы, не пропускавший ни одного слова из разговора двух негоциантов, – а у меня десять мешков есть в запасе».

– То-то и есть, что если где замешалась чертовщина, то ожидай столько проку, сколько от голодного москаля, – значительно сказал человек с шишкою на лбу.

– Какая чертовщина? – подхватил человек в пестрядевых шароварах.

– Слышал ли ты, что поговаривают в народе? – продолжал с

шишкою на лбу, наводя на него искоса свои угрюмые очи.

– Ну, то-то ну! Заседатель, чтоб ему не довелось обтирать губ после панской сливянки, отвел для ярмарки проклятое место, на котором, хоть тресни, ни зерна не спустишь. Видишь ли ты тот старый, развалившийся сарай, что вон-вон стоит под горою? (Тут любопытный отец нашей красавицы подвинулся еще ближе и весь превратился, казалось, во внимание.) В том сарае то и дело что водятся чертовские шашни; и ни одна ярмарка на этом месте не проходила без беды. Вчера волостной писарь проходил поздно вечером, только глядь – в слуховое окно выставилось свиное рыло и хрюкнуло так, что у него мороз подрал по коже; того и жди, что опять покажется красная свитка!

– Что ж это за красная свитка?

Тут у нашего внимательного слушателя волосы поднялись дыбом; со страхом оборотился он назад и увидел, что дочка его и парубок спокойно стояли, обнявшись и напевая друг другу какие-то любовные сказки, позабыв про все находящиеся на свете свитки. Это разогнало его страх и заставило обратиться к прежней беспечности.

– Эге-ге-ге, земляк! да ты мастер, как вижу, обниматься! А я на четвертый только день после свадьбы выучился обнимать покойную свою Хвеську, да и то спасибо куму: бывши дружкою, уже надоумил.

Парубок заметил тот же час, что отец его любезной не слишком далек, и в мыслях принялся строить план, как бы склонить его в свою пользу.

– Ты, верно, человек добрый, не знаешь меня, а я тебя тотчас узнал.

– Может, и узнал.

– Если хочешь, и имя, и прозвище, и всякую всячину расскажу: тебя зовут Солопий Черевик.

– Так, Солопий Черевик.

– А вглядись-ко хорошенько: не узнаешь ли меня?

– Нет, не познаю. Не во гнев будь сказано, на веку столько довелось наглядеться рож всяких, что черт их и припомнит всех!

– Жаль же, что ты не припомнишь Голопупенкова сына!

– А ты будто Охримов сын?

– А кто ж? Разве один только лысый дидько, если не он.

Тут приятели побрались за шапки, и пошло лобызание; наш Голопупенков сын, однако ж, не теряя времени, решился в ту же минуту осадить нового своего знакомого.

– Ну, Солопий, вот, как видишь, я и дочка твоя полюбили друг друга так, что хоть бы и навеки жить вместе.

– Что ж, Параска, – сказал Черевик, оборотившись и смеясь к своей дочери, – может, и в самом деле, чтобы уже, как говорят, вместе и того… чтобы и паслись на одной траве! Что? по рукам? А ну-ка, новобранный зять, давай магарычу!

И все трое очутились в известной ярмарочной ресторации – под яткою у жидовки, усеянною многочисленной флотилией сулей, бутылей, фляжек всех родов и возрастов.

– Эх, хват! за это люблю! – говорил Черевик, немного подгулявши и видя, как нареченный зять его налил кружку величиною с полкварты и, нимало не поморщившись, выпил до дна, хватив потом ее вздребезги. – Что скажешь, Параска? Какого я жениха тебе достал! Смотри, смотри, как он молодецки тянет пенную!..

И, посмеиваясь и покачиваясь, побрел он с нею к своему возу, а наш парубок отправился по рядам с красными товарами, в которых находились купцы даже из Гадяча и Миргорода – двух знаменитых городов Полтавской губернии, – выглядывать получшую деревянную люльку в медной щегольской оправе, цветистый по красному полю платок и шапку для свадебных подарков тестю и всем, кому следует.

IV

Хоть чоловiкам не онеє,

Та коли жiнцi, бачиш, теє,

Так треба угодити…

Котляревский

Ну, жинка! а я нашел жениха дочке!

– Вот как раз до того теперь, чтобы женихов отыскивать! Дурень, дурень! тебе, верно, и на роду написано остаться таким! Где ж таки ты видел, где ж таки ты слышал, чтобы добрый человек бегал теперь за женихами? Ты подумал бы лучше, как пшеницу с рук сбыть; хорош должен быть и жених там! Думаю, оборваннейший из всех голодрабцев.

– Э, как бы не так, посмотрела бы ты, что там за парубок! Одна свитка больше стоит, чем твоя зеленая кофта и красные сапоги. А как сивуху важно дует!.. Черт меня возьми вместе с тобою, если я видел на веку своем, чтобы парубок духом вытянул полкварты не поморщившись.

– Ну, так: ему если пьяница да бродяга, так и его масти. Бьюсь об заклад, если это не тот самый сорванец, который увязался за нами на мосту. Жаль, что до сих пор он не попадется мне: я бы дала ему знать.

– Что ж, Хивря, хоть бы и тот самый; чем же он сорванец?

– Э! чем же он сорванец! Ах ты, безмозглая башка! слышишь! чем же он сорванец! Куда же ты запрятал дурацкие глаза свои, когда проезжали мы мельницы; ему хоть бы тут же, перед его запачканным в табачище носом, нанесли жинке его бесчестье, ему бы и нуждочки не было.

– Все, однако же, я не вижу в нем ничего худого; парень хоть куда! Только разве что заклеил на миг образину твою навозом.

– Эге! да ты, как я вижу, слова не даешь мне выговорить! А что это значит? Когда это бывало с тобою? Верно, успел уже хлебнуть, не продавши ничего…

Тут Черевик наш заметил и сам, что разговорился чересчур, и закрыл в одно мгновение голову свою руками, предполагая, без сомнения, что разгневанная сожительница не замедлит вцепиться в его волосы своими супружескими когтями.

«Туда к черту! Вот тебе и свадьба! – думал он про себя, уклоняясь от сильно наступавшей супруги. – Придется отказать доброму человеку ни за что ни про что. Господи Боже мой, за что такая напасть на нас грешных! и так много всякой дряни на свете, а ты еще и жинок наплодил!»

V

Не хилися, явороньку,
Ще ти зелененький;
Не журися, козаченьку,
Ще ти молоденький!

Малороссийская песня

Рассеянно глядел парубок в белой свитке, сидя у своего воза, на глухо шумевший вокруг него народ. Усталое солнце уходило от мира, спокойно пропылав свой полдень и утро; и угасающий день пленительно и ярко румянился. Ослепительно блистали верхи белых шатров и яток, осененные каким-то едва приметным огненно-розовым светом. Стекла наваленных кучами оконниц горели; зеленые фляжки и чарки на столах у шинкарок превратились в огненные; горы дынь, арбузов и тыкв казались вылитыми из золота и темной меди. Говор приметно становился реже и глуше, и усталые языки перекупок, мужиков и цыган ленивее и медленнее поворачивались. Где-где начинал сверкать огонек, и благовонный пар от варившихся галушек разносился по утихавшим улицам.

– О чем загорюнился, Грицько? – вскричал высокий загоревший цыган, ударив по плечу нашего парубка. – Что ж, отдавай волы за двадцать!

– Тебе бы все волы да волы. Вашему племени все бы корысть только. Поддеть да обмануть доброго человека.

– Тьфу, дьявол! да тебя не на шутку забрало. Уж не с досады ли, что сам навязал себе невесту?

– Нет, это не по-моему: я держу свое слово; что раз сделал, тому и навеки быть. А вот у хрыча Черевика нет совести, видно, и на полшеляга: сказал, да и назад… Ну, его и винить нечего, он пень, да и полно. Все это штуки старой ведьмы, которую мы сегодня с хлопцами на мосту ругнули на все бока! Эх, если бы я был царем или паном великим, я бы первый перевешал всех тех дурней, которые позволяют себя седлать бабам…

– А спустишь волов за двадцать, если мы заставим Черевика отдать нам Параску?

В недоумении посмотрел на него Грицько. В смуглых чертах цыгана было что-то злобное, язвительное, низкое и вместе высокомерное: человек, взглянувший на него, уже готов был сознаться, что в этой чудной душе кипят достоинства великие, но которым одна только награда есть на земле – виселица. Совершенно провалившийся между носом и острым подбородком рот, вечно осененный язвительною улыбкой, небольшие, но живые, как огонь, глаза и беспрестанно меняющиеся на лице молнии предприятий и умыслов – все это как будто требовало особенного, такого же странного для себя костюма, какой именно был тогда на нем. Этот темно-коричневый кафтан, прикосновение к которому, казалось, превратило бы его в пыль; длинные, валившиеся по плечам охлопьями черные волосы; башмаки, надетые на босые загорелые ноги, – все это, казалось, приросло к нему и составляло его природу.

– Не за двадцать, а за пятнадцать отдам, если не солжешь только! – отвечал парубок, не сводя с него испытующих очей.

– За пятнадцать? ладно! Смотри же, не забывай: за пятнадцать! Вот тебе и синица в задаток!

– Ну, а если солжешь?

– Солгу – задаток твой!

– Ладно! Ну, давай же по рукам!

Я – самый объективный зритель на свете. Я не кинокритик, я не испытываю от кино эмоций, я смотрю его чисто математически, анализируя каждую сцену. На этот раз я решил написать разбор свежего российского фильма. Того, что прямо сейчас идёт в кино. Перед нами «Гоголь. Начало» (Россия, 2017) .

Внимание! Обзор разбит на 2 части из-за ограничения максимальных размеров ЖЖ-поста. Это глава 2, «Красная свитка» . Части выложены одновременно, читать их стоит последовательно.

Подчеркну: на фильм я сходил в кино , но скриншоты будут с кособокой экранки, так как другой версии на данный момент в сети нет. Чтобы не травмировать ваши глаза, я сделал иллюстрации маленькими.

ГЛАВА 2. КРАСНАЯ СВИТКА

Поскольку фильм – это первые две серии сериала с некоторым перемонтажом (полагаю), то он разделен пополам, и у второй серии есть как собственная линия, так и продолжение линии, заданной в первой части. Иначе говоря, сериал вертикально-горизонтальный.

25 эпизод

Назначение: завязка второй части

Описание сцены: Ночь. Хата Хавроньи. Её муж, Черевик, выходит. Зато приходит любовник Попович. Хавронья его кормит. Он начинает к ней приставать. В разгар поцелуя раздаётся стук в дверь. Попович прячется, а Хавронья находит за дверью красную свитку, знак дьявола.

Она приносит свитку в дом. Свеча загорается зелёным, из неё течёт что-то красное, появляется парящая в воздухе красная свитка, затем – свиная голова, а потом в мельтешении кадров Попович теряет сознание.

Пояснение к сцене: Ну, тут классическая вполне история, почти по Гоголю. Нормально, без претензий.

26 эпизод

Назначение: начало расследования

Описание сцены: Бинх и Гоголь обсуждают дело в полицейском отделении. Бинх не особо дружелюбен, но и не враждебен (в целом мне, кстати, нравится такое отношение – то есть он туповат, но всё-таки профессионал). Бинх рассказывает, что Хавронью зарезали, а на печи – такой же знак, как был на прежних местах преступлений. Тесак, как обычно, докладывает информацию о том, что такое красная свитка (знак дьявола). Попович несёт всякую хрень, и Гоголь сомневается, что он убийца. Бинх не противится расследованию Гоголя, но и помогать не хочет: художника, который мог бы зарисовать преступника и жертв по описаниям, он выделять не собирается.

Пояснение к сцене: Опять же, нормальная сцена. Ну, разве что очередная лекция Тесака за уши притянута. Я бы изящнее как-то ввёл информацию о свитке.

27 эпизод

Назначение: ввести Параську и её конфликт с Хавроньей (пока предварительно)

Описание сцены: Параська (как выяснится позже, дочь Черевика от первого брака) стирает бельё, и ей является призрак Хавроньи.

Пояснение к сцене: Сцена правильная, потому что явление призрака сыграет позже, то есть она не проходная, а смысловая. Другое дело, что гримёру нужно оторвать обе руки за посмертный грим Хавроньи. Он просто очень плохой.

28 эпизод

Назначение: ввести Вакулу

Описание сцены: Гоголь с Тесаком приходят к кузнецу Вакуле уговорить того порисовать для них (он раньше увлекался рисованием и не утратил навыков). Гоголь просит неуверенно, Вакула отказывается. Появляется дочь Вакулы, просит у отца в подарок серёжки, уходит. Гоголь находит аргумент: если не поможете, то и за вашей дочерью не ровен час придёт. Это переубеждает Вакулу.

Претензии к сцене: Сцена отвратительно топорная. Написано криворуким неучем, простите, шита белыми нитками. Дано: Вакула отказался. Значит, надо как-то его убедить. И тут внезапно появляется дочь Вакулы, задаёт вообще не имеющий ни к чему отношения вопрос («хочу серёжки»), и Вакула внезапно соглашается. Это называется «рояль в кустах». От Гоголя не потребовалось никаких скиллов, никаких усилий, чтобы убедить кузнеца помочь, просто вот дочка появилась, и всё, папа убеждён.

Это плохо, потому что выбивается из линии повествования. Мы не видели ни Вакулу, ни его дочь раньше. Появилась девочка только для одной цели: дать сценаристу выкрутиться из неразрешённой сцены.

Как исправить: тут решение может быть разным. Например: показываем Вакулу и его рисунки раньше. Не сейчас, когда он вдруг понадобился, а ещё в первой серии. Типа вон там кузнец, он ещё рисовать умеет, хату разукрасил. Тогда в этой серии, когда нам понадобится художник, зритель вспомнит и скажет: о, точно, сейчас к Вакуле пойдут! Зритель любит догадываться, любит ощущать себя типа как умным.

Теперь надо корректно ввести дочь. Когда Гоголь и Тесак подходят, она уже должна играть у ног Вакулы. Ей и слов-то не надо. Пусть просто играет. И когда дело доходит до аргумента, Гоголю достаточно просто посмотреть на неё. И всё понятно, ничего даже объяснять не надо. Это снова боязнь сценариста сделать сцену с минимумом слов.

Есть такое золотое правило, которое наши сценаристы не понимают (марш на первый курс!). Рояль в кустах – это когда предмет, позволяющий решить проблему, появляется сразу после озвучивания проблемы. Чтобы избежать этого, предмет нужно вводить до проблемы, а использовать – по мере необходимости. Как ружьё, которое висит на стене и ждёт выстрела. Данная сцена – чистой воды образец сценарного непонимания этого правила.

29 эпизод

Назначение: показать, как Гоголь начал дедуктивно мыслить

Описание сцены: Хавронью отпевают в хате. Появляется вся полицейская орда: Бинх, Гоголь, Тесак, Яким. Черевик рассказывает, что выпивал с женихом своей дочери Параськи в шинке. По возвращении Черевик и нашёл в хате труп.

Выясняется, что знак на печи поп замазал как дьявольщину. Появляется Вакула и отмазывает замазку уксусом. Знак проступает. У Гоголя видение, он падает в обморок. В обмороке он зарисовывает лист дерева. Это липа. «Липа!» - понимает Гоголь (крайне топорное решение).

Дом обыскивают. Гоголь поясняет Бинху, что знак был нарисован с ошибкой (нам показывают «правильный» знак, который мы видели в доме хозяйки гостиницы), плюс убили немолодую бабу, плюс в помещении, а не в лесу. То есть это явно «липа», подделка. Тесак находит нож (орудие преступления) и свечу, которая горела в завязке. Виновен Черевик.

Пояснение к сцене: Тут хорошо и уверенно выглядит, наконец, Гоголь, когда объясняет Бинху, что это Черевик убил неверную жену. И всё бы неплохо, если бы не два замечания.

Претензии/рекомендации: Во-первых, топорно разрешено появление Вакулы, который – оп! – знает, что можно отмазать замазку уксусом, но остальное всё окей. Если бы мы ввели Вакулу раньше и нормально разрешили предыдущую сцену, не понадобилось бы превращать кузнеца в рояль в кустах в этой. То есть он не должен появляться именно в тот момент, когда понадобилось его знание про уксус. Он должен прийти с Гоголем и Бинхом с самого начала. Сценарист две сцены подряд делает «рояли», ай-ай-ай.

Во-вторых, игра слов с липой крайне натянута. Гоголь должен был нарисовать или написать что-то другое, что подтолкнуло бы его к дедукции (как в случае с вулканом, крестом и барашком).

30 эпизод

Назначение: показать признание Черевика и намекнуть, что со свечой всё не так просто

Описание сцены: Участок. Бинх допрашивает и на удивление красиво раскалывает Черевика. Тот сознаётся, но просит до суда успеть посидеть на свадьбе у Параськи.

У Гоголя новое видение, когда он берёт в руки свечу. Черевик говорит, что свечу Параська купила у цыган в Полтаве.

Гоголь приватно говорит Бинху, что это не Черевик, но тот отмахивается. Гоголь хочет провести вскрытие Хавроньи.

Пояснение к сцене/: Нормальная полицейско-дознавательная сцена, претензий не имею.

31 эпизод

Назначение: ввести доктора

Описание сцены: Тело Хавроньи приносят в сарай. Приносят в жопу пьяного доктора Бомгарта (отличная сцена, я реально ржал).

Доктор алкаш, но профессионал. Пошатываясь и попивая горилку, проводит вскрытие. Гоголь бухает с ним, чтобы не блевать. Бомгарт говорит, что рана нетрудная, а причина смерти – разрыв сердца от страха.

Пьяные Гоголь и Бомгарт выходят из сарая и расстаются.

Пояснение к сцене: Персонаж доктора – второй по качеству после Гуро. Реально хороший. Сцена забавная, смотреть приятно.

32 эпизод

Назначение: чёрт его знает, бесполезная сцена; видимо, сценарист полагал, что с её помощью он введёт историю с Пушкиным

Описание сцены: Пьяный Гоголь вспоминает Лизу и идёт к ней. Лиза читает книгу Гоголя/Алова на веранде.

Они говорят ни о чём (причём Гоголь почему-то почти трезв). Гоголь спрашивает, не она ли к нему ночью приходила. Она говорит – нет. Гоголь рассказывает о том, как понёс свою поэму Пушкину, но тот играл в карты и Гоголя не принял.

Сплошная лажа: Сцена абсолютно бесполезна. Пустой нудный разговор и бессмысленный вопрос о том, кто был у него в номере ночью. Почему бессмысленный? Дело в том, что потом, позже, он тот же вопрос задаст Оксане, и та ответит однозначно (точнее, прозрачно намекнёт). В этой же сцене нет больше никакой дополнительной информации. Сыграет позже только история про Пушкина, но, если честно, предварительный рассказ о ней просто не нужен – она и без этого сработает.

Как исправить: Эту сцену можно убрать из сценария, и он вообще ничего не потеряет. Собственно, все сцены нужно анализировать таким образом. Если сцену можно выкинуть и всё останется понятным, её НУЖНО выкинуть. Сценарий – это не проза, тут другие законы. Нет информации в сцене? Убить сцену.

33 эпизод

Назначение: свести Гоголя с Параськой

Описание сцены: Ночью Параське мерещится Хавронья (о май гад, опять этот грим). Параська выбегает из хаты, бежит в лес. Там её преследует призрак Хавроньи и Демон.

Через тот же лес идёт пьяный Гоголь. Ему мерещится призрак Гуро, он натыкается на Параську, падает. Они вместе прячутся от Демона за деревом. Выйдя из леса, они натыкаются на Грицко, и тот из ревности бьёт Гоголя в челюсть. Тот теряет сознание.

Пояснение к сцене/претензия: Смысл верный, но натянуто всё крайне примитивно, сценарист явно не знал, как разрешить сцену и сшил всё белыми нитками.
1) Почему Параська бежит от призрака в тёмный лес, а не в освещённое село?
2) Что, правда, от Демона можно спрятаться за деревом?
3) Как Грицко внезапно находит их в тёмном лесу?
Как исправить:
1) Если хата с краю, то призрак мог встать на пути Параськи и погнать её в лес – но этого не показали.
2) Очень слабый натяг. Демон должен уйти сам. Хороший вариант – он натыкается на Параську и Гоголя, смотрит и – отшатывается от Гоголя! Это было бы реально круто и дополнительно подчёркивало бы наличие у Гоголя «тёмной силы»
3) Параська могла орать во всю глотку, и Грицко мог бы прийти на крики.

34 эпизод

Назначение: теоретически – объяснить происходящее с Гоголем (но не вышло)

Описание сцены: Видение Гоголя в бессознательном состоянии. Он в Петербурге, идёт со своими стихами к Пушкину, но тот играет в карты и его не замечает. Гоголь выходит из здания и видит… Оксану. Она посреди улицы, все остальные прохожие выстраиваются по тротуарам, как зрители. Она прямым текстом говорит, что есть «тёмный, сокрытый мир» (СПАСИБО, КЭП!), а Гоголь имеет с ним связь и может переступать порог между мирами. Лицо Гоголя на время становится демоническим. Судя по всему, это и есть обещанная помощь Оксаны: она разъясняет Гоголю всякие вещи. И в частности – что ему мешает Лиза, занимая его сердце. Оксана намекает, что в тот день с ним была именно она, Оксана. Гоголь требует у Оксаны отстать от Лизы, Оксана злится, и он просыпается.

Претензии к сцене: Если честно, это очень слабая сцена. Вроде как начинается нормально: Оксана в сюрреалистической сцене посреди Петербурга. Но то, что говорит Гоголю Оксана – это какое-то пустословие, призванное растянуть хронометраж. Ну да, мы понимаем, что есть тёмный потусторонний мир. Ну да, у Гоголя есть способности, позволяющие контактировать с ним. Ну да, он влюблён в Лизу. Ну да, в ту ночь с ним была суккуб-Оксана (хотя это можно, в принципе, сказать, тут в фильме неплохая фраза про то, что неважно, кто с ним был, если ему было хорошо). В общем, всё это было понятно и так. Зачем этот диалог? Чтобы он жалко пригрозил Оксане (порицание актёрской озвучке, кстати, интонации, как у полудохлой мыши)?

Что здесь надо: Сама по себе сцена здесь нужна, и антураж правильный. Нужно только написать нормальный диалог, а не это жалкое подобие. Оксана должна сообщить Гоголю что-то реально важное. Какую-то крупицу информации о Демоне. Что-то такое занятное. И не договорить по какой-то причине (Гоголь ли перебьёт, или проснётся он, неважно). Чтобы была загадка и чтобы Гоголю было над чем думать. Потому что после имеющейся сцены думать ему не над чем.

35 эпизод

Назначение: сцена-переход к свадьбе

Описание сцены: Гоголь просыпается в номере с синяком под глазом (кстати, мелковатым, я бы круче вдолбил). Яким поит его горилкой и рассолом. Кузнец приходил и оставил зарисовки убитых девушек. Кроме того, от Гуро остался сундучок, который нужно было передать Гоголю, и вот этот сундучок, только ключа нет.

Пояснение к сцене/вопросы: Сцена-разбивка с аккуратным разрешением ряда технических деталей (кузнец портреты принёс, например).

Абсолютно ненужная деталь: Гоголь давится горилкой и заплёвывает рисунки, Яким их просушивает. Это нигде больше не играет, просто ради двух фраз, время потянуть. Я бы вырезал.

36 эпизод

Назначение: объяснить, что не так со свечой

Описание сцены: Свадьба Параськи и Грицко. Присутствуют также Бинх, Гоголь, Тесак. Черевик грустен. Появляется призрак Хавроньи (у меня каждый раз кровь из глаз при виде этого грима).

Гоголь будит спящего за столом доктора Бомгарта. Расспрашивает его про свечу, так как тот сечёт в химии. Бомгарт изучает свечу и говорит, что это цыганская свечка: сперва горит нормально, а потом догорает до галлюциногенного состава из белладонны, полыни и иже с ними, и тогда мама не горюй. Ну то есть он говорит это не так прямо, просто это в диалоге выясняется.

Из технического интереса Бомгарт суёт горящую свечу под нос Гоголю, и того сваливает в транс. В видении Гоголь лежит на земле, и вдруг над ним склоняется Пушкин с двумя тёлками. Происходит абсурдный диалог, в котором Пушкин знает Гоголя и даже спрашивает, над чем тот сейчас работает. Пушкин откровенно комический. Все ржут и превращаются в свиней (точнее, людей в масках свиней).

Бомгарт будит Гоголя. Гоголь понимает, что случилось: Хавронье подсунули цыганскую свечу, а после того, как оба задурели, убийца зашёл к ним в маске свиньи. Он понимает, что это Параська – именно она знала, что собой представляет свеча.

Пояснение к сцене/претензии: Если говорить о реальности, то нормальная сцена. Даже то, что он Бомгарта именно тут, на свадьбе, про свечу спрашивает, логично: он с тех пор как с ним в стельку пьяный расстался, больше не виделся.

Но вот транс тут реально не нужен. Совсем. Если честно, слишком много трансов. Ну правда. Хочется, чтобы герой до большего объёма информации доходил собственным умом. Про маску свиньи он и так мог догадаться, найти её, например, где-нибудь (а это единственный смысл транса). Чую, такими темпами к 8-й серии вообще всё действие будет в трансе происходить.

37 эпизод

Назначение: движение к развязке

Описание сцены: снова свадьба. Гоголь подходит к Черевику и рассказывает ему, что обо всём догадался: Черевик взял на себя вину дочери. Параська и Грицко тоже слышат. Общая суть в том, что Черевик хотел застукать Хавронью с любовником, а застукал – дочь, убившую Хавронью. И прикрыл её. Черевик отвечает, что надо было раньше Хавронью убить, что он виноват, что пустил это гадину в дом. Он хватает Гоголя и душит его, а Параська и Грицко убегают.

Бинх спасает Гоголя, оглушая Черевика. Начинается погоня. Параська и Грицко бегут, но ногу Грицко обвивает заколдованный древесный корень, а Параська бежит дальше с… Грицко (мы понимаем, что с каким-то потусторонним). За ними гонятся все – Гоголь, Вакула, Бинх, Тесак, Яким, Бомгарт. Позже отряд разделяется: полицейские идут в одну сторону, а Гоголь, Яким, Вакула и Бомгарт – по кратчайшему пути.

Проблемы сцены: По сути всё нормально, кроме, как нетрудно догадаться, тупости в диалогах. Например, там такой есть: «Мы можем их догнать у излучины», говорит Вакула. «Сможете нас провести?», спрашивает Гоголь. «Да, я знаю дорогу», отвечает Вакула. Так люди не говорят. В нормальном исполнении это звучит как одна фраза Вакулы: «Мы можем их догнать у излучины, я знаю короткую дорогу, сюда». То есть это реально не должно быть диалогом. Проблема сценариста «не могу без лишних слов» снова проявляется во весь рост.

38 эпизод

Назначение: развязка

Описание сцены: По сути, продолжение предыдущей сцены. На лодке плывут Параська и лже-Грицко. Последний превращается в призрак Хавроньи (гри-и-и-им, ы-ы-ы).

Погоня (группа Бинха) находит запутавшегося в ветвях Грицко. Хавронья привозит Параську к Демону, ждущему на берегу.

Гоголь, Яким, Вакула и Бомгарт утыкаются в Хавронью. Она над ними издевается, распочковывается в несколько Хавроний. Бомгарт падает в обморок. Хавроньи ржут и поднимают Якима, Гоголя и Вакулу в воздух, бьют их о деревья, вращают кругом. Просыпается Бомгарт (кстати, вот тут отличный кадр, где они летают как бы над головой Бомгарта, как чёртики). Он ничего не соображает, для света зажигает свечу – ту самую, цыганскую. А Хавронья её боится – и тут же ретируется.

Свеча гаснет, она пытается напасть снова. Но Гоголь проявляет своё тёмное «я», она пугается и убегает совсем.

Пояснение к сцене/претензия: Опять же: по сути всё хорошо, но ряд мелких деталей подбешивает. Например, когда Бомгарт падает в обморок, оператор зачем-то показывает это с двух ракурсов (вот он упал, общий план, и вот вам ближний). Зачем? Что такого в его падении? Он просто упал, даже очков не разбил. Ну, упал и ладно.

В плане сюжета тут всё просто и ясно.

39 эпизод

Назначение: разрешение развязки

Описание сцены: Рассвет. Все уже достигли излучины. Тут лодка, в ней – труп Параськи. На земле нарисован гигантский демонический знак.

Пояснение к сцене: Всё нормально, всё понятно, пояснять тут нечего.

40 эпизод

Назначение: затравка на 3-ю серию, показать, что Лиза в опасности

Описание сцены: Номер Гоголя. В нём, помимо него, Яким, Вакула и Бомгарт (трезвый!). Гоголь говорит, что они – единственные, кому он может доверять. Они объединяются, чтобы остановить Демона. Из зеркала за ними наблюдает Оксана.

Вакула отмычкой открывает сундук Гуро. Гоголь берётся за ручку и – о господи, снова видение. Он – в пещере Демона. К стенам какой-то смолой приклеены убитые девушки. И вдруг – живая Лиза, которую обнимает Демон.

Пояснение к сцене/претензии: ЗАЧЕМ Оксана в зеркале? Что это за, блин, жалкий спецэффект времён «Гостьи из будущего»? Она потусторонняя, она по умолчанию всё знает, что это за явление Христа народу? В остальном сцена хорошая, и даже видение правильное, к месту.

Как исправить: убрать Оксану из сцены.

41 эпизод

Назначение: и ещё одна затравка на 3-ю серию. Очень клёвая!

Описание сцены: Лес, гора над Диканькой. К обрыву подходит… Гуро. Такой же элегантный, как и был.

Пояснение к сцене: Йе-е. Ради Гуро я готов смотреть дальше.

Всё. Вот так я думаю, когда смотрю каждый фильм. Посценно. Анализируя все детали. Так можно разбирать и хорошие фильмы, и плохие.

Что я думаю о «Гоголе»? Что это хорошая попытка, которую можно «допилить». Это не адские неисправимые «Защитники», не алогичный бессмысленный «Дуэлянт». Это реально проба пера в области качественных сериалов, испорченная рядом малых факторов – слабостью сценаристов, прописывавших отдельные диалоги, ошибками оператора или режиссёра, которые, я надеюсь, научились на этом опыте. Поэтому я могу поставить «Гоголю» 6/10. По-моему, это рекорд для русского фильма-блокбастера, который я вообще когда-либо ставил (артхаус не в счёт, там другие критерии, и я часто оцениваю его высоко).

Стоит ли посмотреть? Да, стоит, почему бы и нет. Если уж на что-то из нашего идти, то на это.