Что такое "ВЕРЛИБР"? Как правильно пишется данное слово. Понятие и трактовка.

ВЕРЛИБР ВЕРЛИБР (франц. vers libre - свободный стих) - форма метрической композиции, характерная для ХХ в. В целом В. определяют по негативным признакам: у него нет ни размера, ни рифмы, и его строки никак не упорядочены по длине (см. СИСТЕМА СТИХА ХХ ВЕКА). Это означает, что можно взять любой кусок прозы, произвольно разбить его на строки - и в результате должен получиться верлибр. Формально это так и есть. Но здесь чрезвычайно важно следующее: один и тот же кусок прозы может быть разбит на строки по-разному, и это уже момент творчества - сам факт этого разбиения. Второе, что очень важно: в результате этого произвольного разбиения появляется феномен стихотворной строки, то есть единицы, лишь потенциально присутствующей в не стиховой обыденной речи. Вместе со стихотворной строкой появляется закон двойной сегментации, или двойного кодирования, стихотворной речи - наложение обыденного синтаксического разбиения на ритмическое, которое может противоречить первому. Обычные стихи с размером и рифмой можно записать прозой, уничтожив формальную строку, как говорят, in continio - строка в этом случае не уничтожится, ее концы будут показывать рифмы и метрическая схема. В случае В. это невозможно - это стих, который определяется самим фактом наличия "голой" стихотворвой строки как "эквивалента метра" (термин Ю.Н. Тынянова). Двойная сегментация речи проявляется в В. прежде всего в том, что окончание синтаксических синтагм может не совпадать с окончанием строк, то есть возникает эффект интонационного переноса, enjambement. И совсем неуважительной к занятиям Болтовней. (А. Блок. "Она пришла с мороза...") В возможностях вариантов разбиения: И совсем неуважительной К занятиям болтовней или И совсем неуважительной к занятиям болтовней - и кроется стиховая суть В. Свободный стих выражал в самой своей форме нечто чрезвычайно важное для ХХ в. Недаром католик Г. К. Честертон написал, что "свободный стих, как свободная любовь, - противоречие в терминах", а всемирно известный культуролог Вяч. Вс. Иванов назвал В. "способом видеть мир". Может быть, суть заключалась в его раскованности, в тотальной эмансипированности его формы. Недаром в России верлибром активно писали лишь до 1920-х гг., а потом вновь перешли на обычные 5-стопные ямбы и 3-стопные амфибрахии (дело изменилось после "оттепели" 1950-х гг., что тоже характерно). Между тем в Европе и во всем мире В. стал господствующей системой стиха. На Западе им стали даже переводить обыкновенный, метрически организованный стих. Однако именно образцы русского В., в особенности те шесть текстов, написанных В., которые оставил Блок, представляют огромный интерес, причем не только для теоретика стиха, но и для философа и лингвиста. В. - не отсутствие системы, а, напротив, чрезвычайно сложная система, можно сказать, метасистема. Для того чтобыпонять это, проанализируем один из самых известных В. Блока. Чтобы было понятно и наглядно, приводим его полностью, пронумеровав строки: 1. Она пришла с мороза, 2. Раскрасневшаяся, 3. Наполнила комнату 4. Ароматом воздуха и духов, 5. Звонким голосом 6. И совсем неуважительной к занятиям 7. Болтовней. 8. Она немедленно уронила на пол 9. Толстый том художественного журнала, 10. И сейчас же стало казаться, 11. Что в моей большой комнате 12. Очень мало места. 13. Все это было немножко досадно 14. И довольно нелепо. 15. Впрочем, она захотела, 16. Чтобы я читал ей вслух "Макбета". 17. Едва дойдя до пузырей земли, 18. О которых я не могу говорить без волнения, 19. Я заметил, что она тоже волнуется 20. И внимательно смотрит в окно. 21. Оказалось, что большой пестрый кот 22. С трудом лепится по краю крыши, 23. Подстерегая целующихся голубей. 24. Я рассердился больше всего на то, 25. Что целовались не мы, а голуби, 26. И что прошли времена Паоло и Франчески. Посмотрим: строка 1 - чистейший 3-стопный ямб. Более того, это метрическая автоцитата из стихов "второго тома": Она пришла с заката. Был плащ ее заколот Цветком нездешних стран. Звала меня куда-то В бесцельный зимний холод И в северный туман. Разбираемое стихотворение находится в начале "третьего тома". Поэт как бы издевается над своими прошлыми идеалами, над Прекрасной Дамой; строки 16 и 17 написаны соответственно 5-стопным хореем и 5-стопным ямбом. Первый размер имеет в русской поэзии устойчивую смысловую традицию, идущую от стихотворения Лермонтова "Выхожу один я на дорогу..." - "динамический мотив пути, противопоставленный статическому мотиву жизни" (формулировка профессора К. Ф. Тарановского, которому принадлежит это открытие). Теперь сравним строку 16 с лермонтовскими стихами: Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, Про любовь мне сладкий голос пел. Вновь метрическая цитата (кстати, следует оговорить тот факт, что ни в коем случае нельзя фамилию Макбет, произносить сударением на первом слоге, в этом случае разрушается размер: вспомним ирландские и шотландские фамилии - МакТаггарт, МакКинси, МакКартни, МакАртур - везде ударение на втором слоге. Что касается строки 17, то белым (то есть нерифмованным) 5-стопным ямбом написаны трагедии Шекспира, среди них "Макбет", разумеется: Земля, как и вода, имеет пары. И это были пузыри земли. Мы привели лишь наиболее очевидные случаи. Все стихотворение Блока и любой В. состоит из строк, соответствующих, "омонимичных" различным стихотворным размерам, - в этом суть В. как системы систем. У Борхеса в рассказе "Утопия усталого человека" есть следующий пассаж: "- Это цитата? - спросил я его. - Разумеется. Кроме цитат, нам уже ничего не осталось. Наш язык - система цитат". Система цитат - интертекст (см. ИНТЕРТЕКСТ), определяющее понятие поэтики модернизма (см. МОДЕРНИЗМ) и постмодернизма (см. ПОСТМОДЕРНИЗМ). Вот почему В. стал символом поэзии ХХ в.

Перебрав все возможные виды метрической организации текста, мы незаметно приблизились к проблеме, которую вкратце можно обозначить так. Является ли метрика неотъемлемой составляющей стихов? Возможны ли «неметрические» стихи? И чем, собственно, стихи отличаются от прозы?

Двигаясь от силлабо-тоники к акцентному стиху, мы видели, как во все большей мере расшатывается метрическая структура, как постепенно ослабевает ее роль в общей архитектуре стиха, и как все большее значение («скрепляющего состава») приобретает рифма. Но что же случится, если метрическая структура исчезнет окончательно, и вместе с ней пропадет рифма?

Она пришла с мороза,
Раскрасневшаяся,
Наполнила комнату
Ароматом воздуха и духов,
Звонким голосом
И совсем неуважительной к занятиям
Болтовней.

Она немедленно уронила на пол
Толстый том художественного журнала,
И сейчас же стало казаться,
Что в моей большой комнате
Очень мало места.

Все это было немножко досадно
И довольно нелепо.
Впрочем, она захотела,
Чтобы я читал ей вслух `Макбета`.

Едва дойдя до пузырей земли,
О которых я не могу говорить без волнения,
Я заметил, что она тоже волнуется
И внимательно смотрит в окно.

Оказалось, что большой пестрый кот
С трудом лепится по краю крыши,
Подстерегая целующихся голубей.

Я рассердился больше всего на то,
Что целовались не мы, а голуби,
И что прошли времена Паоло и Франчески. (Блок, 1908)

Это стихотворение Блока не имеет рифмы и не обладает метрической организацией. Если его записать без разбивки на строчки, мы будем воспринимать его, как прозу:

Она пришла с мороза, раскрасневшаяся, наполнила комнату ароматом воздуха и духов, звонким голосом и совсем неуважительной к занятиям болтовней. Она немедленно уронила на пол толстый том художественного журнала, и сейчас же стало казаться, что в моей большой комнате очень мало места. Все это было немножко досадно и довольно нелепо. Впрочем, она захотела, чтобы я читал ей вслух `Макбета`. Едва дойдя до пузырей земли, о которых я не могу говорить без волнения, я заметил, что она тоже волнуется и внимательно смотрит в окно. Оказалось, что большой пестрый кот с трудом лепится по краю крыши, подстерегая целующихся голубей. Я рассердился больше всего на то, что целовались не мы, а голуби, и что прошли времена Паоло и Франчески.

И что же получается? Оказывается, деление на строчки имеет определяющее значение – текст, разбитый на эти строчки (собственно, называемые «стихами»), является стихотворным (вряд ли кто-то станет утверждать, что приведенный текст Блока – не стихи), текст же, записанный абзацами, становится прозаическим, и начинает так восприниматься, даже, если в нем есть рифма и метр…

Именно такой смысл вкладывают в понятие стиха специалисты. Вот что пишет по этому поводу М.Л.Гаспаров: «Слово «стих» по-гречески значит «ряд», его латинский синоним «versus» (отсюда «версификация») значит «поворот», возвращение к началу ряда, а «проза» по-латыни значит речь, «которая ведется прямо вперед», без всяких поворотов. Таким образом, стихи – это прежде всего речь, четко расчлененная на относительно короткие «ряды», отрезки, соотносимые и соизмеримые между собой. Каждый из таких отрезков тоже называется «стихом» и на письме обычно выделяется в отдельную строку».

Теперь вернемся к стихотворению Блока, и определим, как же называется эта стихотворная форма? Верлибр – это слово, вынесенное в заглавие, является русской калькой с французского vers libre, что означает «свободный стих». Стих, свободный от рифмы, метрической структуры, свободный от правил:

Нечто, стирающее границу
Между стихами и прозой.
Диспропорция побеждает симметрию,
Раскованность заменяет гармонию,
Музыка слышится между строк,
Неровных и нервных, -
Сердечная аритмия века. (Хелемский, 1970)

Приведенное стихотворное «определение» верлибра Якова Хелемского вызывает у меня двойственное чувство. С одной стороны, верлибр не обязательно дисгармоничен (вспомним Блока!), с другой же – здесь есть ключевые слова – «музыка», «аритмия».. Аритмия – это частный случай ритма. Стихотворный ритм отчетливо слышится в лучших образцах верлибра:

Во мгле потонули крыши;
Колокольни и шпили скрыты
В дымчато-красных утрах,
Где бродят сигнальные светы.

По длинной дуге виадука
Вдоль тусклых и мрачных улиц
Грохочет усталый поезд.
Вдали за домами в порте
Глухо трубит пароход.

По улицам душным и скучным,
По набережным, по мостам
Сквозь синий сумрак осенний
Проходят тени и тени -
Толпы живущих там.

Воздух дышит нефтью и серой,
Солнце встает раскаленным шаром,
Дух внезапно застигнут
Невозможным и странным.
Ревность к добру иль клубок преступлений, -
Что там мятется средь этих строений,
Там, где над крышами черных кварталов
Тянутся ввысь на последней мете
Башни пилонов, колонны порталов,
Жизнь уводящих к огромной мечте?

О, века и века над ним,
Что так славен прошлым своим, -
Пламенеющим городом, полным,
Как и в этот утренний час, призраков!
О, века и века над ним
С их огромной преступною жизнью,
Бьющей - о, сколько лет! -
В каждое зданье, в каждый камень -
Прибоем безумных желаний и гневов кровавых! (начало стихотворения Э.Верхарна «Душа города», в переводе М.Волошина, 1919)

Здесь – тяжелый и сумрачный ритм большого города, вечернее судорожное дыхание заводских труб, движущейся массы людей, дальнего грохота товарного состава – сложное симфоническое звучание (альты, виолончели, фагот… приглушенные звуки контрабаса и ударных). А вот еще пример:

Серая травка

Полынушка, полынушка,
тихая травка,
серая, как придорожная пыль!
К лицу подношу эту мягкую ветку,
дышу - не могу надышаться,
как невозможно наслушаться песней
о самом любимейшем на земле.

Кто ее выдумал?
Какому поэту, какому художнику
в голову мог бы прийти
этот ослепительный запах?

Сухая межа в васильковом уборе;
жаворонок,
трепещущий в синей, теплой струе,
полузакрывши глаза
и солнцу подставив серую грудку;
зноем приласканные дороги;
лодки медлительных перевозов,
затерянных в медоносных лугах;
и облака кучевые,
подобные душам снежных хребтов,
поднявшихся к небу -
все в этом запахе,
в горьком духе полыни.

Когда я умру,
положите со мною, вместо цветов,
несколько этих волшебных веток,
чтобы подольше, подольше чувствовал я
радость смиренномудрой земли
и солнечной жизни.
Не позабудьте! (Д.Андреев, 1950)

Легкое, нежное, воздушное звучание – арпеджио, либо фортепьянное, либо арфическое. И ритм, совершенно иной, но опять-таки неповторимый ритм стихов. Вот и весь секрет верлибра. Напишите без рифмы и метра – но напишите так, чтобы не было сомнения – сочинились стихи. Это и легко, и трудно, все равно, как летать без крыльев…

Из наиболее известных поэтов в XIX веке верлибром много писал У.Уитмен, на рубеже XIX – ХХ веков – Э.Верхарн, а в ХХ веке верлибр стал наиболее распространенной формой в мировой поэзии. Везде, кроме России… В русской поэзии верлибр до сих пор «не прижился», у нас нет собственных «классиков» верлибра (а если и есть – они мало кому еще известны), большинство русских поэтов тяготеет к стихам метрическим, желательно – рифмованным (белый стих используется сейчас сравнительно редко). Причина этого явления не вполне ясна, и могла бы составить тему целого исследования. Но это есть, и это надо принять как данность.

Приведу в заключение собственное стихотворение, написанное верлибром ():

Ты пела в холодном ангаре
авианосца,
стоявшего серой скалой
на пасмурном рейде
Скапа-Флоу.

Ты пела - и сотни глаз
следили за лёгким движением
тонких рук,
любуясь твоим открытым лицом,
цветком улыбки.

И каждый - девочкой милой
тебя узнавал,
кто доченькой, кто сестрёнкой,
поющей сквозь даль времён
нежную песню.

В те годы простой кочегар
и грубый докер
умели тебе внимать
не хуже, чем выпускник
Итона...

И тяжкий чугун их дум,
объятый жаром,
стекал, ручейками света
переполняя
золото их сердец...

Величие той эпохи
не в монументах,
не в гордой броне орденов,
а в той любви,
что смели чувствовать люди,

Кому оставалось жить
совсем немного,
кому на гроб не придут
ни доченька, ни сестрёнка,
ни даже мама,

Кому поминальную песню
поёт норд-вест,
когда наступает осень,
и моря седые косы
вьются по чёрным скалам
Норд-Капа...

Музыка – вот, как мне кажется, то, что становится «опорой», «движителем» верлибра – когда не стало ни метра, ни рифмы. Легко написать без них текст – но не стоит обольщаться этой легкостью, потому, что музыку услышать и передать – трудно.

На этом завершаю первую часть очерков по стихосложению, посвященную метрике.

Поэзия во все времена являлась наиболее емкой и точной формой выражения чувств, мыслей и эмоций. Вместе с тем, любой стих подпадает под определенные каноны как по форме, так и по содержанию. Техника стихосложения полна условностей, придерживаться которых обязан каждый автор, соблюдая при этом размер, рифму и определенное количество строк. Исключение составляет лишь верлибр – стих, который неподвластен литературным канонам.

Впервые этот термин появился в европейской поэзии 20 века благодаря сторонникам такого литературного течения, как имажизм. Его авторство принадлежит английскому писателю, поэту и литературному критику Ричарду Олдингтону, который в 1914 году охарактеризовал этим емким словом творчество таких европейских имажистов, как Хильда Дулитл, Фрэнсис Стюарт Флинт, Эзра Паунд и Томас Эрнст Хьюм. В частности, Ричард Олдингтон отметил, что верлибр (от французского vers libre – свободный стих) является одной из наивысших форм поэзии, так как позволяет автору максимально точно передать словами свои ощущения. Справедливости ради стоит отметить, что в сборник имажистов, к которому Ричард Олдингтон написал предисловие, также вошло и его 10 «свободных стихов». Поэтому европейские критики весьма прохладно приняли поэтическую антологию, а термин верлибр на многие годы стал синонимом безвкусицы и отсутствия поэтического дара. В частности, английский критик и поэт-модернист Томас Элиот охарактеризовал приверженцев этого поэтического жанра следующим образом: «Автор верлибра свободен во всем, если не считать необходимости создавать хорошие стихи».

К середине 20 века литературный мир фактически был разделен на два противоборствующих лагеря, в которых находились сторонники и противники верлибра. Примечательно, что даже маститые поэты этого времени, строго придерживающиеся поэтических канонов, в конце концов, прибегали к помощи верлибра для того, чтобы более полно и емко донести до читателей свои идеи. При этом такие авторы, как Гийом Аполлинер, Поль Элюар, Мария Луиза Кашниц, Нелли Закс и Юрген Беккер апеллировали к тому, что верлибры – отнюдь не новая форма поэзии, и подобные стихи можно найти у авторов различных эпох. Классикой же верлибра по праву можно считать библейские заповеди , которые с детства хорошо известны каждому христианину:

«Не пожелай
дома ближнего твоего;
не желай жены ближнего твоего,
ни поля его,
ни раба его,
ни рабыни его,
ни вола его,
ни осла его,
ни всякого скота его,
ничего,
что у ближнего твоего».

Современные литературные критики едины во мнении, что сочинять по-настоящему образные и чувственные верлибры способны лишь люди, наделенные несомненным поэтическим даром . Именно поэтому рано или поздно приверженцы классического ямба и хорея обращаются к стихам в прозе. Но при этом работа над верлибром является гораздо более сложной, чем над обычным стихотворением. Все дело в том, что ставшие уже привычными рамки стихосложения в этом случае отсутствуют. Нет нужды тщательно рифмовать слова и соблюдать размер каждой строфы. Но при этом необходимо обладать поистине колоссальной внутренней свободой, чтобы из привычных слов создать тонкое поэтическое полотно, наполненное смыслов, чувствами и личными переживаниями.

«я смотрю на
один и тот же
абажур
уже
5 лет.
он собрал
пыль холостяка
и
девушек, входивших сюда -
слишком
занятых,
чтобы почистить его.
но я не против:
я был слишком
занят,
чтоб написать
об этом раньше
что лампочка
светит
паршиво
все
эти
5 лет» (Чарльз Буковски).

Очень часто верлибр сравнивают с прозой, которую попросту разделили на строчки различной длины и при этом расставили смысловые акценты. Однако это далеко не так. Любой абзац прозаического сочинения не является законченным литературным произведением как по форме, так и по содержанию. После его прочтения остаются вопросы, и нередко возникает желание найти продолжение текста. В верлибре все предельно просто и ясно, так как каждое слово является хорошо продуманным и выверенным, а все вместе они создают очень образную картину, лаконичную и доступную для понимания окружающих. Необходимо также отметить, что верлибры гораздо ближе многим читателям, чем обычные стихи, так как в них отсутствует пафос, наигранность и «высокий штиль», которые порой не позволяют за частоколом слов разглядеть суть самого произведения.

«этот кот знал о ней все
больше всего он любил ее руки
большие и влажные
кто-то прозвал ее выдрой
за скромную внешность
и небольшие лесные глаза-угольки
за губы растертой смородины
что еще нужно тому речнику
уходящему в ночь
с огоньком сигареты в зубах
восхищенно глядящим вперед
на уставший обмылок яичного солнца
в рыбацких сетях
напевая свою марсельезу
бельканто
вздувая лиловые вены
свободы» (Павел Жагун).

Благодаря тому, что верлибр начисто лишен каких-либо условностей и канонов, каждый автор вправе использовать те средства выражения мыслей, который в каждом конкретном случае кажутся для него наиболее приемлемыми. Поэтому в верлибрах нередко встречается рифма, которая применяется исключительно для того, чтобы правильно расставить акценты в поэтическом произведении. Данным приемом нередко пользовались русские поэты начала 20 века , среди которых – Марина Цветаева, Анна Ахматова, Александр Блок, Лев Гумилев.

«Приключилась с ним странная хворь,
И сладчайшая на него нашла оторопь.
Все стоит и смотрит ввысь,
И не видит ни звезд, ни зорь
Зорким оком своим - отрок.
А задремлет - к нему орлы
Шумнокрылые слетаются с клекотом,
И ведут о нем дивный спор.
И один - властелин скалы -
Клювом кудри ему треплет.
Но дремучие очи сомкнув,
Но уста полураскрыв - спит себе.
И не слышит ночных гостей,
И не видит, как зоркий клюв
Златоокая вострит птица» (Марина Цветаева).

Современным же идеологом российского верлибра по праву считается Арво Метс , который теоретически обосновал необходимость использование подобной поэтической формы для более емкого и полного создания образов. «Свободный стих представляет собой качественный скачок - переход от слогового стиля речи к новой стихии - к стихии полнозначного слова. Основой, единицей в свободном стихе становится любое значимое слово».

Томас Элиот утверждал, что автор верлибра в принципе свободен от всего, кроме необходимости писать хорошие стихи. Позже советский поэт-верлибрист и литературовед Владимир Бурич в своей знаменитой статье «От чего свободен свободный стих» серьезно проанализировал этот вопрос, попытавшись выделить те основные черты, которые являются характерными именно для данной поэтической формы. На сегодняшний момент это исследование Бурича является наиболее полным и авторитетным материалом о русском верлибре. Учитывая, что с момента публикации этой статьи в журнале Вопросы Литературы в 1972 году прошло больше 40 лет, можно представить насколько он устарел. Однако, более интересных, полных, глубоких исследований верлибра в России так и не появилось.

Верлибр - это краеугольный камень современной поэзии, несправедливо отвергнутый в России. Ставший одной из самых распространенных поэтических форм западной литературы, свободный стих до сих пор остается у нас весьма спорным творческим методом. Русских верлибристов немного, а стихотворения лишенные рифмы до сих пор воспринимаются русским читателем как нечто исключительное и вообще не имеющее особого права на существование. Не понятно, что это такое – стих без рифмы, чем он отличается от прозы, как его читать, в чем его красота, да и вообще – зачем такое писать? Солененького захотелось? Давайте попробуем разобраться.

Откуда есть пошел верлибр

Прежде всего, давайте определимся с понятием – что такое верлибр? Верлибр это поэтическая форма, в

Разной степени свободная от рифмы, ритма, размера. Верлибр имеет версификационные источники в фольклоре, например – заговоры, думы, сказания и другие формы нерифмованной или частично рифмованной поэзии. Само слово верлибр (vers libre) пришло из французского языка и в дословном переводе означает свободный стих. Таким образом, верлибр это и есть свободный стих. Считается, что впервые термин верлибр использовал французский писатель Г. Кон в предисловии к книге «Первые стихи» (изд. 1884г). Позже, в 1915 году термин ввел в употребление Ричард Олдингтон – в предисловии к антологии имажизма. Существует немало толкований понятия верлибр. Так, разные литературоведы давали различное определение свободному стиху. В частности, верлибром предлагалось считать стихотворения без размера и с такими признаками стиха, как строфика. Другие исследователи называли верлибром стихотворения с неравным числом ударений (вольные) и без рифм, при этом к верлибру причисляются любые нерифмованные вольные и акцентные стихи, а также белый стих. Наиболее полным можно считать определение А. Жовниса, который считал верлибр стихотворением, которое имеет такие признаки стиха, как корреспондирование рядов, графически выделенных авторской установкой на стих, но при этом свободным от сквозных мер повтора. Верлибр по Жовнису строится на «повторении периодически сменяющих одна другую фонетических сущностей разных уровней, причем компонентами повтора в соотносимых рядах в русской поэзии может быть фонема, слог, стопа, ударение, клаузула, слово, группа слов и фраза».

Таким образом, верлибр это стихотворение, которое не имеет рифмы, ритма, размера, что структурно приближает его к прозе. Однако, он может обладать целым рядом вторичных признаков стихотворения. Также, верлибр может быть ритмичным или частично ритмичным, а также частично рифмованным и даже иметь размер (белый стих).

О свободе свободного стиха

Складывается впечатление, что современный верлибрист свободен вообще от всего, включая необходимость писать хорошие стихи. На первый взгляд так оно и кажется – написать верлибр легко, не нужно ломать голову над рифмой, биться над ритмикой, подгонять строки под размер. Можно просто взять прозу, разбить ее на троки – и вот вам стихотворение, так ведь? Нет. Есть одно, достаточно точное, хотя и не классическое определение верлибра, которое дала Соня Шаталова, девочка-аутист из Москвы: верлибр это стих, который может не подчиняться законам стихосложения и не станет от этого хуже. Можно добавить, что не только не станет хуже, но и приобретет особые качества, которых лишен традиционное рифмованное стихотворение. Бурич, в своем знаменитом исследовании, утверждал, что свободный стих свободен не столько от рифмы и метра, сколько от тех качеств, которыми метр и рифма наделяют произведение. В частности, от рифменного ожидания, когда услышав первое слово рифмопары, читатель или слушатель уже подсознательно угадывает продолжение стихотворения. От запоминаемости стихотворения, которое запав в память возникает кстати и некстати, забалтывается, психологически стареет, утрачивает новизну и остроту. От фонических свойств рифмуемых слов, которые являются самым скоростареющим элементом конвенционального стиха, потому что точно указывают на время, художественное направление и социальную среду в котором создано произведение. В некоторых случаях рифма может указывать даже на автора. Именно эти особенности привели к возникновению «теории банальной рифмы», призванной спасти рифму от девальвации. Свободен верлибр и от сковывающего влияния метра, от которого в метрическом стихотворении зависит лексический выбор и порядок слов в строке. От неестественности интонаций, которые может навязывать тот или иной метр. От ограниченного применения тех или иных размеров, которые могут быть закреплены за конкретными жанрами, что необычайно снижает область их применения.

Настоящее творчество или в защиту

В ерлибрам

Что такое настоящее творчество? Однозначного ответа, как в точных науках, трудно придумать. Но почему-то людям очень хочется ясного единственного ответа на поставленный вопрос, многие любят сами загонять себя в рамки и потом бояться выйти за них. В некоторой степени боятся свободы (признаюсь, и я не исключение). Так вот к чему я это всё говорю – довольно часто можно услышать от людей такую категоричную фразу: «Это не настоящее искусство!» И почему-то из дальнейших разговоров становиться ясно, что критерием настоящего хорошего творения является его правильность. Если это творение сделано «по правилам», то есть стихотворение написано с чётким размером и влитыми рифмами, рисунок в полной мере отражает действительность и доступен восприятию, то всё хорошо и понятно. Творение настоящее. Мне странно, почему многие искренние самобытные произведения (будь то рисунок, песня, что угодно) не принимают и не признают только потому, что это «неправильно», «нестандартно». Но разве в творчестве может быть эталон? Кто придумал эти рамки и правила? Господь Бог? Или, может быть, Министерство Культуры? Удивительно, почему многие так не любят пользоваться свободой, которая им дана во многом. Удивительно, что мне так часто приходиться защищать верлибры от нападок людей, привыкших к традиционной поэзии. Приходиться извиняться за то, что ты пишешь верлибры, оправдываться за это. Абсурд? Мне кажется, да.

Давайте поищем и прочтём значение этого таинственного слова – «верлибр», посмотрим, что же это такое в разных источниках.

Верлибр (фр. vers libre ) - свободный от жёсткой ритмической и рифмовой композиции стих, характерный для поэзии XX века. Распространён практически во всех европейских и внеевропейских литературах.

Примеры:

Она пришла с мороза,
Раскрасневшаяся,
Наполнила комнату
Ароматом воздуха и духов…

Александр Блок

Этот странный обычай
Присваивать людям имена
(или иногда номера)...
Без имени я уйду.
Без имени разве найдут.

Арво Метс

История

Современный верлибр многим обязан поэтам XIX века : Уолту Уитмену , Стивену Крейну , Артюру Рембо , Фридриху Гёльдерлину и др. В начале XX века им много пользовались англоязычные поэты, представители имажизма . Первым термин "верлибр" использовал Ричард Олдингтон в предисловии к антологии имажизма ( 1915 ). Он писал:

Мы не настаиваем на том, что верлибр - единственный метод написания поэзии. Но мы отстаиваем право и свободу поэтов писать таким образом.

(Материалы из Википедии)

>>> Верлибр - (франц. vers libre - свободный стих) - форма метрической композиции, характерная для ХХ в. В целом верлибр определяют по негативным признакам: у него нет ни размера, ни рифмы, и его строки никак не упорядочены по длине. Это означает, что можно взять любой кусок прозы, произвольно разбить его на строки - и в результате должен получиться верлибр. Формально это так и есть. Но здесь чрезвычайно важно следующее: один и тот же кусок прозы может быть разбит на строки по-разному, и это уже момент творчества - сам факт этого разбиения.

Второе, что очень важно: в результате этого произвольного разбиения появляется феномен стихотворной строки, то есть единицы, лишь потенциально присутствующей в нестиховой обыденной речи. Вместе со стихотворной строкой появляется закон двойной сегментации, или двойного кодирования, стихотворной речи - наложение обыденного синтаксического разбиения на ритмическое, которое может противоречить первому.

Источник - Руднев В. Словарь культуры ХХ века
Точность цитирования - почти дословно

Верлибр, vor libre, буквально - "свободный стих". Отказ от четко определенной метрики, от рифмы. Настолько вызывающий отказ от любых традиционных элементов, что в культуре возникает понятие "верлибризации", применимое весьма широко в аспектах, не связанных напрямую с литературоведением. Руднев говорит о Стравинском как о верлибристе в музыке ("История солдата" как пример верлибризированного музыкального произведения). Он же говорит о возникновении сюрреализма как о примере верлибризации изобразительного искусства.

Для начала следует четко разобраться с определениями. Верлибр - это не просто "стих без рифмы". Чтобы усвоить это, неплохо было бы вспомнить о двух
братьях верлибра - о белом стихе и о версэ. Братья так похожи, что некоторые словари и справочники считают всех троих разновидностями одного и того же, и жаждущего информации об одном отсылают к другому. Но разница между этими сближенными формами настолько концептуальна, что не чувствовать ее - значит, не понимать сути и смысла верлибрического стихосложения как такового.

Верлибр, версэ и белый стих близки отсутствием рифмы. Различие же между ними - это различие в степенях авторской свободы. Белый стих, подчиненный метрике и размеру обычного стиха, зажат в рамки изосиллабизма (греч. isosyllabía - равносложность, от ísos - равный и syllabé - слог, т.е. одинаковое количество слогов в отрезках речи . ) . Он дает лишь первую, низшую степень свободы, - свободу от рифм. Вторую (вернее сказать - другую, ибо накопление здесь неочевидно) степень свободы дает версэ, где изосиллабизм не является непременным требованиям, но на смену ему приходит такой кусачий цербер, как хиазм. Вдобавок тяжесть тысячелетий, сухость ветхозаветного и новозаветного наследия мешает версэ свободно ворочаться в авторском рту.

Какова же та третья, высшая степень свободы, которую дает автору верлибр?

Верлибр с виду еще легче, - писать без размера, без навязанной строфики... Ощущение такое: берешь любой текст, разбиваешь, как попало, - получается верлибр. Так ли просто все обстоит?

Нет, не так. Верлибр требует от автора удивительной интуиции, очень тонкого чувства интонационний фальши. Верлибр отказался от основных выразительных средств "обычного" стиха, - ритма и рифмы. Отказался он и от завлекающей цельности прозаической речи. Что же в таком случае является для верлибра основным выразительным средством, инструментом, придающим тексту нужный эмоциональный строй и делающим его насыщенным, бьющим, захватывающим сознание?

Многие экспериментировали с сегментацией, не один лишь Маяковский понял, сколь многое можно выразить, задавая интонацию чтения особым переносом поэтической строки. Но именно верлибр превратил процесс сегментации в великое искусство.

Сегментация в верлибре концептуально отлична от метрики строк в обычном стихе.

Верлибр - огромное явление. На него можно смотреть с тысячи сторон и подмечать тысячу вещей, - например, что верлибр, возведенный в абсолют, дает стихотворение в прозе, возникшее в русской литературе раньше верлибра, или что верлибр своей "неровной" визуальной формой вызывает у читателя ощущение "потока сознания".

(Материалы с сайта http://www.guelman.ru/slava/nss/3.htm)

Это были небольшие отрывки из статьи о верлибре. Узнав более подробно о верлибре, я поняла, что мне даже и не нужно его защищать, потому что он и сам может за себя постоять. И мнение о том, что верлибры пишут те, кто не в состоянии придумать рифмы – просто некомпетентно.

Хочется ещё сказать о «настоящем» творчестве. Мне кажется, верлибры во многом настоящие потому, что они свободны. Свободные стихи... И я думаю, творчество настоящее, если оно искреннее и не сковано рамками. Сколько свободы нам предоставлено, почему бы ей и не пользоваться? Придумывать свои жанры, использовать свои необыкновенные идеи, создавать новые виды искусства – это то, что может сделать только один человек на всей Земле. Он может придумывать своё. За него никто больше не придумает этого. Это же такой потрясающий шанс – создавать своё !