Подарите мне свое внимание.
"Вдохните глубже.
Наберите побольше воздуха.
Эта история должна занять столько времени, на сколько вы сможете задержать дыхание, а потом еще чуточку дольше. Так что слушайте быстрее."

Однажды в руки тебе попадается фильм "Бойцовский клуб", вроде ты слышал, что фильм не плохой, да и парни сответовали. Привычным жестом ты вставляешь диск в дисковод и смотришь... Смотришь, и спервых минут фильм тебя засасывает, ты погружаешься в него с головой, но параллельно думаешь, что Эдварт Нортон хороший актер, ведь он очень не плохо сыграл в "Американской истории Х", и сыграть тихоню гораздо сложнее, чем обоятельного подонка, а этот красавец в больших очках и красной куртке, вроде как Бред Пит, но раньше ты никогда не смотрел фильмов с ним.Тогда еще ты не видел фильма "Большой Куш", где атлетичное, будьто высушенное, тело Питта было покрыто татуировками, и где он очень аутентично справлял нужду за домиком на колоесах, и к тому моменту Бред еще не отыграл в попсовой "Трое" и саге о друзьях Оушена.

Ты даришь им свое обожание.

Ты дарешь Марле свою любовь, т.к. она самая клевая телка, которую ты когда-либо видел в кино.

И до последнего момента, ты не понимаешь, что Эдвард Нортон и есть Бред Питт. Главный герой и есть Тайлер Дерден.

Кстати, героям фильма повезло больше - они будут носит шкуры диких зверей на руинах посапокалиптического мира.

Потом ты смотрел этот фильм много раз и практичеки выучил его на изусть. Тебе близки его идеи, хотя ты еще не стал потребителем, не стал жертвой общества потребления. Но ты уже нонконформист.

Проходит время и ты изредко видешь филм по ТВ, и однажды случайно застав начало фильма слышишь, как переводчик говорит "по роману Чака Полонюка". Что за человек со странной фамилией - и выясняешь, что никакой он не Полонюк, а самый что ни наесть Паланик по версии русских издателей(Palahniuk). И что он американец украинского происхождения, а псевдоним возник как совмещение имени бабшки Полина и дедушки Никита, которые очень веселили маленького Чака, когда он приходил навестить предков на кладбище.

Ты читаешь роман "Бойцовский клуб".

В принципе тебе всегда везло с начальством, но теперь ты знаешь, что если в электронно-лучевой трубке монитора начальника просверлить алмазной фрезой отверстие, предварительно отключив монитор от сети и сняв остаточное напряжение отверткой с главного конденсатора, и залить внутрь бензин смешанный с замороденным апельсиновым соком, то у тебя будет новый начальник.

Но тебе всегда везло с начальством, тем более, что сейчас все используют ЖК мониторы (хотя вариант "бомбы-лампочки" никто не отменял).

Теперь, покупая новый диван, ты пару лет спокоен в том смысле, что как бы ни шли дела, а уж вопрос с диваном, по крайней мере, решен. Ты уже полноценный член общества потребелния.

Тебе это не нужно, но ты знаешь, как в домашних условиях изготовить нитроглицерин, не став при этом частью атмосферы, и что мыло изобрели благодаря человеческим жертвоприношениям. Тайлер – кладезь ценной информации. И он живет в каждом из нас.

Если вы читаете это, значит вы в моей ЗПВ (зоне прямого влияния). Лучшее мыло - мыло из человеческого жира, ага.

В принципе, прочитав "Бойцовский Клуб", ты понимаешь, что автор создал шедевр, и лучще этого ничего уже быть не может. Ты ведь знаешь, что музыкальные группы входят в историю благодаря одному альбому, одной песне. Вы слышали когда-нибудь еще хоть одно песню той женщины, которая пела "Бессоме мучо"?

Но Бойцовский клуб это не единственная книга Паланика, и не первая.

До нее были "Невидимки", отвергнутые издателми, достойными монитора-бомбы. Книгу издали после Бойцовского Клуба.

Потом была "Колыбельная" - эта книга, кстати, стилистически существенно отличается от привычного Паланика.

"Уцелевший", "Удушье", "Дневник"...каждый раз читая новую книгу ты думаешь - так не бывает, автор рано или поздно должен "исписаться" и начать штамповать тени своих былых шедевров.

Но это не тот случай - каждая книга прекрасна. Каждая западает в душу, и по каждой можно снимать фильм, не хуже "Бойцовского клуба".

На занятиях по урологии тебе говорили, что для лечения больных раком яичек нужны очень дорогие препараты, а тем у кого нет денег "просто отрезают яйца". Да-да, препод так и сказал "просто отрезают яйца". Ты знаешь, что такое гинекомастия, а потом читаешь про огромные потные сиськи Боба.

На занятиях по хирургии тебе говорили, что если инородное тело попадает за непроизвольный сфинктер, то самостоятельно оно уже не выйдет и надо делать операцию. На кафедре даже есть стенд, озаглавленный "Инородные тела, извлеченные из прямой кишки". Потмо читаешь, что в неотложных отделениях больниц помощь такого типа называют извлечение колоректальных инородных тел.

У тебя еще нет детей, но ты уже с опаской поглядываешь на все детские книжки с колыбельными песнями.

Тайлер – кладезь ценной информации

– Как думаешь, Иисус автоматически знал что он Иисус с самого начала – или же его мама или кто-то другой ему сказал, а он должен был вжиться?

Ты не осилил "Призраков" с первого раза. Как то не сложилось. Но начав читать во второй раз ты не мог оторваться, пока не дочитал.

"Предполагалось, что это будет убежище для писателей. Предполагалось, что там нам ничто не грозит.
Уединенная писательская колония, где можно спокойно работать, под патронатом старого, умирающего человека по имени Уиттиер, но оказалось, что все не так.
Предполагалось, что мы будем писать стихи. Замечательные стихи.
Вся наша компания, его одаренные ученики.
На три месяца, под замком, вдали от повседневной рутины.

Предполагалось еще, что мы будем писать рассказы. Забавные коротенькие рассказы.
Вся наша компания, вдали от повседневной рутины – на всю весну, лето, зиму, осень – на целых три месяца, в том году.

Что мы за люди, для старого мистера Уиттиера это не важно.
Но сразу он этого не сказал.
Для мистера Уиттиера мы были подопытными животными. Для его эксперимента.
Но мы об этом не знали.
Нет, это был просто писательский семинар – пока не стало уже слишком поздно, пока у нас не осталось другого пути, кроме как быть его жертвами. "

Все просто - мы любим страдания. Свои или чужие. Они помогают нам оправдывать себя. Оправдывать наше бездействие. Хотя, когда все относительно хорошо, мы тоже бездействуем. И еще обязательно нужен злодей. Он тоже помогает оправдаться перед собой. А еще мы все жаждем славы...

"Призраки" - это философия неодзенбуддизма, это постапокалиптическая Библия. Отказавшись от своих желаний, ты лишаешься страданий. Отсутсвие - это новая форма присутсвия. И только твоя кристально читсая душа и разум способны что-то создать. Добиться того, чего ты действительно хочешь. Может быть так Паланик и создает свои шедевры?

"А теперь можете и вдохнуть, полной грудью."
Слава Богу, вы пока можете это сделать.

Известный писатель Чак Паланик создал много необычайных по сюжету и манере повествования произведений. Некоторые из них были экранизированы, удостоены литературных премий. Роман «Призраки» был признан самым оригинальным романом года и получил множество положительных оценок критиков и читателей.

Это история о 17 людях, считающих себя писателями, мечтающих о славе. Мистер Уиттер предлагает каждому из них отвлечься от повседневных забот, уединившись на 3 месяца для того, чтобы создать настоящий литературный шедевр. Каждый из 17 соглашается по своей воле. С собой можно взять только один чемодан. На другой день всех людей увозят на автобусе к месту назначения. Им оказывается старый заброшенный театр. После того, как участники вошли в здание, все двери заблокировали. Они смогут выйти только тогда, когда напишут каждый свой рассказ.

Условия для проживания созданы достаточно хорошие, там достаточно еды на 3 месяца. Но вот только люди, оказавшись в замкнутом пространстве, лишённые общения с внешним миром, начинают вести себя не лучшим образом. Не зная о планах других, каждый из них решает написать шедевральное произведение о своих страданиях. Постепенно их жизнь в старом здании превращается в настоящий кошмар…

Роман содержит 23 рассказа. Здесь нет главного героя, повествование ведётся по очереди от лица каждого. Открываются не только проблемы внутри закрытого пространства, но и истории из прошлой жизни героев. Однако, в романе можно выделить одного главного рассказчика (не героя) – это МЫ. Оно представляет собой как бы обобщённое видение мира всех участников сразу и всех людей вообще.

Книга «Призраки» точно не для слабонервных, она открывает бездну жутких, отвратительных тайн и пороков людей. И призраки здесь – это не бестелесные духи, а сами люди. Чак Паланик поднимает множество проблем в своём произведении, одной из важнейших является проблема мазохизма. Большинство людей сами придумывают и создают себе страдания, идя на самые разные ухищрения, всеми силами держатся за них и делают всё возможное, чтобы их сохранить. Эта книга настолько же жуткая, насколько потрясающая и глубокая.

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Призраки" Чак Паланик бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

Предполагалось, что это будет убежище для писателей. Предполагалось, что там нам ничто не грозит.

Уединенная писательская колония, где можно спокойно работать, под патронатом старого, умирающего человека по имени Уиттиер, но оказалось, что все не так.

Предполагалось, что мы будем писать стихи. Замечательные стихи.

Вся наша компания, его одаренные ученики.

На три месяца, под замком, вдали от повседневной рутины.

Мы называли друг друга Хваткий Сват. Или

Недостающее Звено.

Или вот: Мать-Природа. Глупые ярлыки. Имена на ассоциациях.

Точно так же – когда вы были маленькими – вы придумывали имена для растений и животных в окружающем мире. Пионы – липкие от нектара и кишащие муравьями – вы называли «муравьиным цветком». Всех колли вы называли: Лесси .

Да и сейчас, точно так же, вы зовете кого-то «этот мужик без ноги».

Или: «ну знаете, та черномазая…»

Мы называли друг друга:

Граф Клеветник

Имена, которые мы заслужили своими рассказами. Которые мы дали друг другу по жизни, не по родству:

Леди Бомж

Агент Краснобай

Имена, присужденные по грехам нашим, не по делам:

Святой Без-Кишок

И Герцог Вандальский.

По нашим промахам и преступлениям. Как у супергероев, только с точностью до наоборот.

Глупые имена для настоящих людей. Вроде распорол тряпичную куклу, а внутри:

Настоящие потроха, настоящие легкие, живое сердце и кровь. Много горячей и липкой крови.

Предполагалось еще, что мы будем писать рассказы. Забавные коротенькие рассказы.

Вся наша компания, вдали от повседневной рутины – на всю весну, лето, зиму, осень – на целых три месяца, в том году.

Что мы за люди, для старого мистера Уиттиера это не важно.

Но сразу он этого не сказал.

Для мистера Уиттиера мы были подопытными животными. Для его эксперимента.

Но мы об этом не знали.

Нет, это был просто писательский семинар – пока не стало уже слишком поздно, пока у нас не осталось другого пути, кроме как быть его жертвами.

Когда автобус подъезжает к месту, где должна ждать Товарищ Злыдня, она уже стоит на углу, в армейском бронежилете – темно-оливкового цвета – мешковатых камуфляжных штанах, закатанных снизу, чтобы были видны пехотные ботинки. С каждого боку – по чемодану. В своем черном берете, натянутом до бровей, она может быть кем угодно.

– Вообще-то, по правилам… – говорит Святой Без-Кишок в микрофон у себя над рулем.

И Товарищ Злыдня говорит:

– Хорошо.

Наклоняется, отстегивает багажную бирку с одного из чемоданов. Товарищ Злыдня прячет багажную бирку в свой оливково-зеленый карман, берет второй чемодан и заходит в автобус. Оставив один чемодан на улице, брошенный, осиротевший и одинокий, Товарищ Злыдня садится на место и говорит:

Она говорит:

– Ну, поехали.

Мы все оставляли записки, в то утро. Еще до рассвета. Спускались на цыпочках по темным лестницам, каждый со своим чемоданом, потом проходили крадучись по темным улицам в компании только мусорных машин. Мы уже не увидели, как встало солнце.

Рядом с Товарищем Злыдней сидит Граф Клеветник. Что-то пишет в маленьком блокноте. Его взгляд мечется между нею и ручкой.

Товарищ Злыдня заглядывает в блокнот и говорит:

– Глаза у меня зеленые , а не карие , и это мой естественный цвет волос, золотисто-каштановый . – Она наблюдает за тем, как он пишет зеленые , а потом говорит: – И еще у меня татуировка на заднице, маленькая красная роза. – Ее взгляд останавливается на серебристом диктофоне, что торчит у него из нагрудного кармана, на выпуклой сеточке микрофона, и она говорит: – Не пиши крашеные . Женщины не красят волосы, а подкрашивают или подцвечивают .

Рядом с ними сидит мистер Уиттиер. Его дрожащие, в старческих пятнах руки вцепились в хромированный каркас инвалидной коляски. Рядом с ним – миссис Кларк, со своим необъятным бюстом, который почти что лежит у нее на коленях.

Глядя на них, Товарищ Злыдня наклоняется к серому фланелевому рукаву Графа Клеветника. Она говорит:

– Чисто декоративные, надо думать. Безо всякой питательной ценности…

Это был день, когда мы пропустили наш последний рассвет.

На следующей темной улице, где на углу стоит-ждет сестра Виджиланте, она приподнимает руку с массивными черными часами и говорит:

– Мы договаривались на 4:35. – Она стучит пальцем по циферблату. – А сейчас уже 4:39…

У Сестры Виджиланте с собой портфель из искусственной кожи, с ручкой-ремешком и защелкой на клапане, чтобы защитить Библию, что внутри. Специальная сумка, чтобы таскать с собой Слово Божье.

По всему городу, мы ждали автобуса. На углах улиц или на автобусных остановках. Ждали, пока не подъедет Святой Без-Кишок. Мистер Уиттиер сидел впереди, вместе с миссис Кларк. Граф Клеветник. Товарищ Злыдня и Сестра Виджиланте.

Святой Без-Кишок тянет рычаг, дверь открывается, и на обочине стоит маленькая Мисс Апчхи. Рукава ее свитера оттопырены снизу из-за запиханных внутрь грязных салфеток. Она поднимает свой чемодан, и он громко трещит, как попкорн в микроволновке. С каждым ее шагом по лестнице чемодан громко трещит, как далекая пулеметная очередь, и Мисс Апчхи смотрит на нас и говорит:

– Мои таблетки. – Она встряхивает чемодан и говорит: – Запас на три месяца…

Вот почему нас ограничили с багажом. Чтобы мы все уместились.

Единственное условие: по одной сумке на человека, но мистер Уиттиер не уточнил, какого размера и вида она должна быть.

Леди Бомж заходит в автобус, у нее на руке перстень с бриллиантом размером с зернышко попкорна, а в руке – ремешок. Ремешок тянет кожаный чемодан на колесиках.

Взмахнув рукой, чтобы камень искрился, Леди Бомж говорит:

– Это мой покойный супруг, кремированный и превращенный в бриллиант в три карата…

На этом месте Товарищ Злыдня наклоняется над блокнотом, в котором пишет Граф Клеветник, и говорит:

– Подтяжка лица , через «ж».

Еще через пару кварталов, несколько светофоров и поворотов, ждет Повар Убийца с алюминиевым чемоданом, где внутри – все его белые эластичные трусы, футболки и носки, сложенные, на манер оригами, в компактные квадратики. Плюс набор поварских ножей. Под бельем и ножами его алюминиевый чемодан плотно набит пачками денег, перехваченными резинками, все купюры – стодолларовые. Все это весит немало, так что ему пришлось поднимать чемодан в автобус обеими руками.

По очередной улице, под мостом, обогнув дальнюю сторону парка, автобус подъехал к обочине, где никто вроде бы и не ждал. Человек, которого мы окрестили Недостающим Звеном, выбрался из кустов рядом с дорогой. Скатанный в шар, у него в руках – черный мешок для мусора, рваный и как будто подтекающий клетчатыми фланелевыми рубашками.

Глядя на Недостающее Звено, но обращаясь к Графу Клеветнику, Товарищ Злыдня говорит:

– Ну и бородища , прямо Хемингуэй…

Спящий мир: они бы решили, что мы придурки. Эти люди, которые сейчас спят у себя в постелях, они будут спать еще час, потом встанут, умоются, сполоснут у себя подмышками и между ног и пойдут на ту же работу, на которую ходят каждый божий день. Живя той же жизнью, каждый божий день.

Эти люди заплачут, когда узнают, что мы ушли, но они бы заплакали и в том случае, если бы мы садились на корабль, чтобы начать новую жизнь где-нибудь за океаном. Иммигранты. Пионеры.

Подопытные кролики

Предполагалось, что это будет убежище для писателей. Предполагалось, что там нам ничто не грозит.

Уединенная писательская колония, где можно спокойно работать, под патронатом старого, умирающего человека по имени Уиттиер, но оказалось, что все не так.

Предполагалось, что мы будем писать стихи. Замечательные стихи.

Вся наша компания, его одаренные ученики.

На три месяца, под замком, вдали от повседневной рутины.

Мы называли друг друга Хваткий Сват. Или Недостающее Звено.

Или вот: Мать-Природа. Глупые ярлыки. Имена на ассоциациях.

Точно так же - когда вы были маленькими - вы придумывали имена для растений и животных в окружающем мире. Пионы - липкие от нектара и кишащие муравьями - вы называли «муравьиным цветком». Всех колли вы называли: Лесси .

Да и сейчас, точно так же, вы зовете кого-то «этот мужик без ноги».

Или: «ну знаете, та черномазая…»

Мы называли друг друга;

Граф Клеветник

Или Сестра Виджиланте .

Имена, которые мы заслужили своими рассказами. Которые мы дали друг другу по жизни, не по родству:

Леди Бомж

Агент Краснобай.

Имена, присужденные по грехам нашим, не по делам:

Святой Без-Кишок

И Герцог Вандальский.

По нашим промахам и преступлениям. Как у супергероев, только с точностью да наоборот.

Глупые имена для настоящих людей. Вроде распорол тряпичную куклу, а внутри:

Настоящие потроха, настоящие легкие, живое сердце и кровь. Много горячей и липкой крови.

Предполагалось еще, что мы будем писать рассказы. Забавные коротенькие рассказы.

Вся наша компания, вдали от повседневной рутины - на всю весну, лето, зиму, осень - на целых три месяца, в том году.

Что мы за люди, для старого мистера Уиттиера это не важно.

Но сразу он этого не сказал.

Для мистера Уиттиера мы были подопытными животными. Для его эксперимента.

Но мы об этом не знали.

Нет, это был просто писательский семинар - пока не стало уже слишком поздно, пока у нас не осталось другого пути, кроме как быть его жертвами.

Когда автобус подъезжает к месту, где должна ждать Товарищ Злыдня, она уже стоит на углу, в армейском бронежилете - темно-оливкового цвета - мешковатых камуфляжных штанах, закатанных снизу, чтобы были видны пехотные ботинки. С каждого боку - по чемодану. В своем черном берете, натянутом до бровей, она может быть кем угодно.

Вообще-то, по правилам… - говорит Святой Без-Кишок в микрофон у себя над рулем. И Товарищ Злыдня говорит:

Наклоняется, отстегивает багажную бирку с одного из чемоданов. Товарищ Злыдня прячет багажную бирку в свой оливково-зеленый карман, берет второй чемодан и заходит в автобус. Оставив один чемодан на улице, брошенный, осиротевший и одинокий. Товарищ Злыдня садится на место и говорит:

Ладно. Она говорит:

Ну, поехали.

Мы все оставляли записки, в то утро. Еще до рассвета. Спускались на цыпочках по темным лестницам, каждый со своим чемоданом, потом проходили крадучись по темным улицам в компании только мусорных машин. Мы уже не увидели, как встало солнце.

Рядом с Товарищем Злыдней сидит Граф Клеветник. Что-то пишет в маленьком блокноте. Его взгляд мечется между нею и ручкой.

Товарищ Злыдня заглядывает в блокнот и говорит:

Глаза у меня зеленые, а не карие, и это мой естественный цвет волос, золотисто-каштановый. - Она наблюдает за тем, как он пишет зеленые, а потом говорит: - И еще у меня татуировка на заднице, маленькая красная роза. - Ее взгляд останавливается на серебристом диктофоне, что торчит у него из нагрудного кармана, на выпуклой сеточке микрофона, и она говорит: - Не пиши крашеные. Женщины не красят волосы, а подкрашивают или подцвечивают.

Рядом с ними сидит мистер Уиттиер. Его дрожащие, в старческих пятнах руки вцепились в хромированный каркас инвалидной коляски. Рядом с ним - миссис Кларк, со своим необъятным бюстом, который почти что лежит у нее на коленях.

Глядя на них, Товарищ Злыдня наклоняется к серому фланелевому рукаву Графа Клеветника. Она говорит:

Чисто декоративные, надо думать. Безо всякой питательной ценности…

Это был день, когда мы пропустили наш последний рассвет. На следующей темной улице, где на углу стоит-ждет сестра Виджиланте, она приподнимает руку с массивными черными часами и говорит:

Мы договаривались на 4:35. - Она стучит пальцем по циферблату. - А сейчас уже 4:39…

У Сестры Виджиланте с собой портфель из искусственной кожи, с ручкой-ремешком и защелкой на клапане, чтобы защитить Библию, что внутри. Специальная сумка, чтобы таскать с собой Слово Божье.

По всему городу, мы ждали автобуса. На углах улиц или на автобусных остановках. Ждали, пока, не подъедет Святой Без-Кишок. Мистер Уиттиер сидел впереди, вместе с миссис Кларк. Граф Клеветник. Товарищ Злыдня и Сестра Виджиланте.

Святой Без-Кишок тянет рычаг, дверь открывается, и на обочине стоит маленькая Мисс Апчхи. Рукава ее свитера оттопырены снизу из-за запиханных внутрь грязных салфеток. Она поднимает свой чемодан, и он громко трещит, как попкорн в микроволновке. С каждым ее шагом по лестнице чемодан громко трещит, как далекая пулеметная очередь, и Мисс Апчхи смотрит на нас и говорит:

Мои таблетки. - Она встряхивает чемодан и говорит: - Запас на три месяца…

Вот почему нас ограничили с багажом. Чтобы мы все уместились.

Единственное условие: по одной сумке на человека, но мистер Уиттиер не уточнил, какого размера и вида она должна быть.

Леди Бомж заходит в автобус, у нее на руке перстень с бриллиантом размером с зернышко поп корна, а в руке - ремешок. Ремешок тянет кожаный чемодан на колесиках.

Взмахнув рукой, чтобы камень искрился. Леди Бомж говорит:

Это мой покойный супруг, кремированный и превращенный в бриллиант в три карата…

На этом месте Товарищ Злыдня наклоняется над блокнотом, в котором пишет Граф Клеветник, и говорит:

Подтяжка лица, через «ж».

Еще через пару кварталов, несколько светофоров и поворотов, ждет Повар Убийца с алюминиевым чемоданом, где внутри - все его белые эластичные трусы, футболки и носки, сложенные, на манер оригами, в компактные квадратики. Плюс набор поварских ножей. Под бельем и ножами его алюминиевый чемодан плотно набит пачками денег, перехваченными резинками, все купюры - сто долларовые. Все это весит немало, так что ему пришлось поднимать чемодан в автобус обеими руками.

По очередной улице, под мостом, обогнув дальнюю сторону парка, автобус подъехал к обочине, где никто вроде бы и не ждал. Человек, которого мы окрестили Недостающим Звеном, выбрался из кустов рядом с дорогой. Скатанный в шар, у него в руках - черный мешок для мусора, рваный и как будто подтекающий клетчатыми фланелевыми рубашками.

Глядя на Недостающее Звено, но, обращаясь к Графу Клеветнику, Товарищ Злыдня говорит:

Ну и бородища, прямо Хемингуэй…

Спящий мир: они бы решили, что мы придурки. Эти люди, которые сейчас спят у себя в постелях, они будут спать еще час, потом встанут; умоются, сполоснут у себя подмышками и между ног и пойдут на ту же работу, на которую ходят каждый божий день. Живя той же жизнью, каждый божий день.

Эти люди заплачут, когда узнают, что мы ушли, но они бы заплакали и в том случае, если бы мы садились на корабль, чтобы начать новую жизнь где-нибудь за океаном. Иммигранты. Пионеры.

В это утро мы были космонавтами. Исследователями. Уже на ногах, пока все остальные спят.

Эти люди поплачут, а потом вернутся к своим делам: обслуживать столики, красить дома, писать компьютерные программы.

На следующей остановке Святой Без-Кишок открыл двери, и вверх по ступенькам взлетел кошак, и побежал по проходу между сиденьями. Вслед за котом в автобус вошла Директриса Отказ со словами:

Его зовут Кора. - Кота звали Кора Рейнольдс. - Это не я его так назвала, - сказала Директриса Отказ, ее твидовый блейзер и юбка были покрыты, как инеем, кошачьей шерстью. Один лацкан оттопыривался на груди.

Наплечная кобура, - говорит Товарищ Злыдня, наклонившись к диктофону в кармане у Графа Клеветника.

Все это - шепоты в темноте, оставленные записки, секретность, - это было наше приключение.

Многое здесь было красиво, многое - безнравственно, многое - bizarre, иное наводило ужас, а часто встречалось и такое, что вызывало невольное отвращение.

Эдгар Аллан По «Маска Красной Смерти»

Подопытные кролики

Предполагалось, что это будет убежище для писателей. Предполагалось, что там нам ничто не грозит.

Уединенная писательская колония, где можно спокойно работать, под патронатом старого, умирающего человека по имени Уиттиер, но оказалось, что все не так.

Предполагалось, что мы будем писать стихи. Замечательные стихи.

Вся наша компания, его одаренные ученики.

На три месяца, под замком, вдали от повседневной рутины.

Мы называли друг друга Хваткий Сват. Или Недостающее Звено.

Или вот: Мать-Природа. Глупые ярлыки. Имена на ассоциациях.

Точно так же - когда вы были маленькими - вы придумывали имена для растений и животных в окружающем мире. Пионы - липкие от нектара и кишащие муравьями - вы называли «муравьиным цветком». Всех колли вы называли: Лесси .

Да и сейчас, точно так же, вы зовете кого-то «этот мужик без ноги».

Или: «ну знаете, та черномазая…»

Мы называли друг друга;

Граф Клеветник

Или Сестра Виджиланте .

Имена, которые мы заслужили своими рассказами. Которые мы дали друг другу по жизни, не по родству:

Леди Бомж

Агент Краснобай.

Имена, присужденные по грехам нашим, не по делам:

Святой Без-Кишок

И Герцог Вандальский.

По нашим промахам и преступлениям. Как у супергероев, только с точностью да наоборот.

Глупые имена для настоящих людей. Вроде распорол тряпичную куклу, а внутри:

Настоящие потроха, настоящие легкие, живое сердце и кровь. Много горячей и липкой крови.

Предполагалось еще, что мы будем писать рассказы. Забавные коротенькие рассказы.

Вся наша компания, вдали от повседневной рутины - на всю весну, лето, зиму, осень - на целых три месяца, в том году.

Что мы за люди, для старого мистера Уиттиера это не важно.

Но сразу он этого не сказал.

Для мистера Уиттиера мы были подопытными животными. Для его эксперимента.

Но мы об этом не знали.

Нет, это был просто писательский семинар - пока не стало уже слишком поздно, пока у нас не осталось другого пути, кроме как быть его жертвами.

1.

Когда автобус подъезжает к месту, где должна ждать Товарищ Злыдня, она уже стоит на углу, в армейском бронежилете - темно-оливкового цвета - мешковатых камуфляжных штанах, закатанных снизу, чтобы были видны пехотные ботинки. С каждого боку - по чемодану. В своем черном берете, натянутом до бровей, она может быть кем угодно.

Вообще-то, по правилам… - говорит Святой Без-Кишок в микрофон у себя над рулем. И Товарищ Злыдня говорит:

Наклоняется, отстегивает багажную бирку с одного из чемоданов. Товарищ Злыдня прячет багажную бирку в свой оливково-зеленый карман, берет второй чемодан и заходит в автобус. Оставив один чемодан на улице, брошенный, осиротевший и одинокий. Товарищ Злыдня садится на место и говорит:

Ладно. Она говорит:

Ну, поехали.

Мы все оставляли записки, в то утро. Еще до рассвета. Спускались на цыпочках по темным лестницам, каждый со своим чемоданом, потом проходили крадучись по темным улицам в компании только мусорных машин. Мы уже не увидели, как встало солнце.

Рядом с Товарищем Злыдней сидит Граф Клеветник. Что-то пишет в маленьком блокноте. Его взгляд мечется между нею и ручкой.

Товарищ Злыдня заглядывает в блокнот и говорит:

Глаза у меня зеленые, а не карие, и это мой естественный цвет волос, золотисто-каштановый. - Она наблюдает за тем, как он пишет зеленые, а потом говорит: - И еще у меня татуировка на заднице, маленькая красная роза. - Ее взгляд останавливается на серебристом диктофоне, что торчит у него из нагрудного кармана, на выпуклой сеточке микрофона, и она говорит: - Не пиши крашеные. Женщины не красят волосы, а подкрашивают или подцвечивают.

Рядом с ними сидит мистер Уиттиер. Его дрожащие, в старческих пятнах руки вцепились в хромированный каркас инвалидной коляски. Рядом с ним - миссис Кларк, со своим необъятным бюстом, который почти что лежит у нее на коленях.

Глядя на них, Товарищ Злыдня наклоняется к серому фланелевому рукаву Графа Клеветника. Она говорит:

Чисто декоративные, надо думать. Безо всякой питательной ценности…

Это был день, когда мы пропустили наш последний рассвет. На следующей темной улице, где на углу стоит-ждет сестра Виджиланте, она приподнимает руку с массивными черными часами и говорит:

Мы договаривались на 4:35. - Она стучит пальцем по циферблату. - А сейчас уже 4:39…

У Сестры Виджиланте с собой портфель из искусственной кожи, с ручкой-ремешком и защелкой на клапане, чтобы защитить Библию, что внутри. Специальная сумка, чтобы таскать с собой Слово Божье.

По всему городу, мы ждали автобуса. На углах улиц или на автобусных остановках. Ждали, пока, не подъедет Святой Без-Кишок. Мистер Уиттиер сидел впереди, вместе с миссис Кларк. Граф Клеветник. Товарищ Злыдня и Сестра Виджиланте.