Задумчивых ночей спящие громады заря спешит. Пушкин александр сергеевич. Ермил Костров и «полубог» на каменной твердыне
Работы Этьена Мориса Фальконе - один из самых известных символов Северной столицы. Первое стихотворение о памятнике было написано спустя год после его открытия, и с тех пор монументальный образ появляется в литературе. Вспоминаем «медного Петра» и его воплощения в русской поэзии.
Ермил Костров и «полубог» на каменной твердыне
Кто сей, превознесен на каменной твердыне,
Седящий на коне, простерший длань к пучине,
Претящ до облаков крутым волнам скакать
И вихрям бурным понт дыханьем колебать? -
То Петр. Его умом Россия обновленна,
И громких дел его исполненна вселенна.
Он, видя чресл своих предзнаменитый плод,Соплещет радостно с превыспренних высот.
И медь, что вид его на бреге представляет,
Чувствительной себя к веселию являет;
И гордый конь его, подъемля легкость ног,
Желает, чтоб на нем седящий полубог
Порфирородную летел лобзать девицу,
Поздравить россам вновь востекшую денницу.Из стихотворения «Эклога. Три грации. На день рождения Ея Высочества Великия Княжны Александры Павловны», 1783
Алексей Мельников. Открытие памятника Петру I на Сенатской площади в Санкт-Петербурге. Гравюра 1782 года
Ермил Костров - русский поэт XVIII века. По воспоминаниям Александра Пушкина , он служил стихотворцем при Московском университете : писал официальные стихотворения по торжественным случаям. Ермил Костров первым в России перевел шедевры античной литературы - «Илиаду» Гомера и «Золотого осла» Апулея.
«Эклога. Три грации. На день рождения Ея Высочества Великия Княжны Александры Павловны» Костров написал, когда у Павла I родилась старшая дочь Александра. Стихотворение, созданное в античных традициях, построено как беседа трех граций (богинь красоты и радости): Евфросины, Талии и Аглаи. О памятнике Петру I и самом царе в эклоге говорит Аглая. С произведения Кострова началась литературная традиция изображать медного Петра как покровителя города, способного уберечь его от бед. Образ «гордого коня» из эклоги позже появится в «Медном всаднике» Александра Пушкина.
Александр Пушкин и Медный всадник
Медный всадник
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел. Пред ним широко
Река неслася; бедный челн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.И думал он:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложен
На зло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,
Ногою твердой стать при море.Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе.
Александр Бенуа. Медный всадник. 1903
Некоторые исследователи считают автором метафоры «медный всадник» поэта-декабриста Александра Одоевского . В его стихотворении «Сен-Бернар» 1831 года есть такая строка: «В полночной мгле, в снегах, есть конь и всадник медной» . Однако устойчивым это выражение стало после выхода одноименной пушкинской поэмы. Произведение о Евгении, потерявшем после наводнения 1824 года свою возлюбленную, поэт написал во время Болдинской осени 1833 года. В 1834 году вышла лишь ее первая часть - с цензурными правками Николая I . А целиком поэма была опубликована только спустя три года, уже после смерти Александра Пушкина. Для печати в «Современнике» текст подготовил Василий Жуковский .
«Пушкин является в той же мере творцом образа Петербурга, как Петр Великий - строителем самого города».
Николай Анциферов, советский историк и культуролог
На сюжет «Медного всадника» композитор Рейнгольд Глиэр написал балет. Его фрагмент - «Гимн Великому городу» - стал гимном Санкт-Петербурга.
Валерий Брюсов. «С рукою простертой летишь на коне»
К Медному всаднику
В морозном тумане белеет Исакий.
На глыбе оснеженной высится Петр.
И люди проходят в дневном полумраке,
Как будто пред ним выступая
на смотр.Ты так же стоял здесь, обрызган
и в пене,
Над темной равниной взмутившихся волн;
И тщетно грозил тебе бедный
Евгений,
Охвачен безумием, яростью полн.Cтоял ты, когда между криков и гула
Покинутой рати ложились тела,
Чья кровь на снегах продымилась, блеснула
И полюс земной растопить не могла!Сменяясь, шумели вокруг поколенья,
Вставали дома, как посевы твои...
Cвой конь попирал с беспощадностью звенья
Бессильно под ним изогнутой змеи.Но северный город - как призрак туманный,
Мы, люди, проходим, как тени во сне.
Лишь ты сквозь века, неизменный, венчанный,
С рукою простертой летишь на коне.
Александр Беггров. Медный всадник. XIX век
С именем Осипа Мандельштама в Петербурге связывают около 15 петербургских адресов: это квартиры, в которых в разное время проживал поэт. Многие его произведения созданы в жанре городской лирики. Об архитектуре Петербурга поэт писал как о рукотворной пятой стихии: «Нам четырех стихий приязненно господство, / Но создал пятую свободный человек» («Адмиралтейство»).
Вечное море.Художник-акврелист Темерев Сергей / Sergey Temerev (Россия, 1963)
Облака плывут, как льдинки, льдинки
В ярких водах голубой реки.
Анна Ахматова.
Облака над жемчужными водами залива
Молитва морю.
Солнце и звезды в твоей глубине,
Солнце и звезды вверху, на просторе.
Вечное море,
Дай мне и солнцу и звездам отдаться вдвойне.
Сумрак ночей и улыбку зари
Дай отразить в успокоенном взоре.
Вечное море,
Детское горе мое усыпи, залечи, раствори.
Влей в это сердце живую струю,
Дай отдохнуть от терпения — в споре.
Вечное море,
В мощные воды твои свой беспомощный дух предаю!
Марина Цветаева.
Пылающий огонь заката
Сияние грядущего дождя
Движение грозы
Море в Сперлонге
Облака, готовые пролиться дождем
![]() Море |
![]() Под сводом сияющих небес |
Над морской равниной до сих пор тишина
![]() Три состояния неба |
![]() Огонь заката |
Свет и тени облачного парада
Легкий ветер
Небо над Невой
Ну кто, как не Пушкин лучше скажет о прекрасных питерских работах художника? Конечно он, Александр Сергеевич!
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный...
____________
Пушкин А.С. "Медный всадник", 1833
Силуэты и свет Санкт-Петербурга.
Течение Невы, движение в небесах
Вечер синий и брызги золотого света реки Фонтанки
Перед дождем на Невской набережной
___________
Основная деятельность Сергея Темерева - преподавательская, он доцент Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной Академии им. А.Л.Штиглица. Кроме того занимается архитектурным проектированием, дизайном интерьера. Образование - Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина АХ СССР, архитектурный факультет; средняя художественная школа им. Б.В. Иогансона при институте им. И.Е.Репина АХ СССР. Акварели Сергея Темерева — это достойный подражания пример классической, даже академической, школы акварели. При этом он совершенно свободен в самовыражении. Каждый лист — результат проникновенного вдохновения, труда и радости.
"Я пишу акварелью... Важная вещь в большинстве моих работ - присутствие воды. Облака это или туман, морозная дымка или марево летнего дня, волны или пена на берегу... Чем я могу объяснить желание писать море - у моря я вырос, у моря живу и сейчас. Оно присутствовало в моей жизни всегда. Почему акварель? Бесконечность возможностей, одни из которых не сбылись, а другие стали новой акварелью. К фразе «Акварель для меня - испытание сил, азарт и отдых…» на главной странице моего сайта, добавить, кроме сказанного, ничего не хочется. Зрителями и покупателями моих работ являются те люди, которым фантазия, воображение, вкус дают возможность ценить акварель."
«….оград узор чугунный»Неповторим архитектурный облик Петербурга- его ансамбли, набережные, мосты… В нем нашли отражение важнейшие этапы развития русского зодчества XVIII-XX столетий. Неотъемлемой его частью является удивительно разнообразное по рисунку «чугунное кружево»- садовые ограды, перила набережных и мостов, балконные решетки, ворота, фонари, флагштоки… Четко просматриваемые на фоне фасадов зданий летом, в изморози- зимой, мерцающие при свете фонарей дождливыми осенними вечерами, они придают городу особое очарование. Не случайно А.С. Пушкин, воспевая красоту Петербурга, упомянул и «оград узор чугунный».
«Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный…»
Вокруг Храма "Спаса на Крови", по проекту архитектора А.А. Парланда была создана полукруглая ограда, исполненная в 1903-1907 гг. на предприятии К. Винклера. Причудливый,красивый рисунок из кованых звеньев с крупным растительным орнаментом характерен для эпохи раннего модерна.
Звенья расположены между монументальными цилиндрическими столбами с красивым декором. Нижняя часть столба облицована глазурованным кирпичом двух тонов (охра и киноварь). Ограда тянется от корпуса Бенуа на набережной канала Грибоедова до реки Мойки.
Великолепная ограда органично вписалась в ансамбль Михайловского сада.
Наиболее известна решётка Летнего сада. Несмотря на свои размеры, она выглядит очень изящной, лёгкой и стройной.
О ней писала Анна Ахматова:
«Я к розам хочу, в тот единственный сад,
Где лучшая в мире стоит из оград, ...»
фрагмент решётки Летнего сада.
Ограда Спасо-Преображенского собора
В 1832-1833 годах по проекту архитектора В. Стасова в память о победе в русско-турецкой войне 1828-1829 годов вокруг собора сооружена ограда. Она состоит из 18- и 24-фунтовых трофейных бронзовых орудийных стволов общим количеством 102, выделенных в дар собору по повелению императора Николая I и установленных на 34 гранитных основания, по три на каждом.
Стволы трофейных турецких пушек, взятых со стен турецких крепостей Измаила, Варны, Тульчи, Исакчи, Силистрии, а также взятые при сражении под Кулевчи установлены дулом вниз, в знак того, что они уже никогда не будут участвовать в военных действиях. На стволах сохранились вычеканенные гербы Оттоманской империи, а на некоторых из них - данные им имена: "Гнев аллаха", "Священный полумесяц", "Гром извергающий", "Дарю лишь смерть". Все средние стволы украшены двуглавыми орлами с коронами. Все группы орудий соединяются массивными декоративными цепями. Створки главных ворот собора украшены щитами с бронзовыми изображениями медалей за русско-турецкую войну. Также вокруг собора стояли двенадцать орудий и два единорога (длинноствольных орудия), составлявших собственность Преображенского полка. Николай I ранее пожаловал их Польше для сооружения в Варшаве памятника королю польскому Владиславу III, одному из первых в Европе начавшему борьбу против турок в защиту славян. Но так как поляки во время мятежа 1831 года действовали этими орудиями против русских войск, а наши гвардейцы при штурме отняли их, Николай I подарил их полку, повелев поставить вокруг Преображенского всей гвардии собора.
Орёл, сидящий на стволе трофейного орудия.
Изображение, выбитое на трофейном орудии.
Решетка Дворца Малютки
Но вот, насытясь разрушеньем
И наглым буйством утомясь,
Нева обратно повлеклась,
Своим любуясь возмущеньем
И покидая с небреженьем
Свою добычу. Так злодей,
С свирепой шайкою своей
В село ворвавшись, ломит, режет,
Крушит и грабит; вопли, скрежет,
Насилье, брань, тревога, вой!..
И, грабежом отягощенны,
Боясь погони, утомленны,
Спешат разбойники домой,
Добычу на пути роняя.
Вода сбыла, и мостовая
Открылась, и Евгений мой
Спешит, душою замирая,
В надежде, страхе и тоске
К едва смирившейся реке.
Но, торжеством победы полны,
Еще кипели злобно волны,
Как бы под ними тлел огонь,
Еще их пена покрывала,
И тяжело Нева дышала,
Как с битвы прибежавший конь.
Евгений смотрит: видит лодку;
Он к ней бежит как на находку;
Он перевозчика зовет -
И перевозчик беззаботный
Его за гривенник охотно
Чрез волны страшные везет.
И долго с бурными волнами
Боролся опытный гребец,
И скрыться вглубь меж их рядами
Всечасно с дерзкими пловцами
Готов был челн - и наконец
Достиг он берега.
Несчастный
Знакомой улицей бежит
В места знакомые. Глядит,
Узнать не может. Вид ужасный!
Всё перед ним завалено;
Что сброшено, что снесено;
Скривились домики, другие
Совсем обрушились, иные
Волнами сдвинуты; кругом,
Как будто в поле боевом,
Тела валяются. Евгений
Стремглав, не помня ничего,
Изнемогая от мучений,
Бежит туда, где ждет его
Судьба с неведомым известьем,
Как с запечатанным письмом.
И вот бежит уж он предместьем,
И вот залив, и близок дом...
Что ж это?..
Он остановился.
Пошел назад и воротился.
Глядит... идет... еще глядит.
Вот место, где их дом стоит;
Вот ива. Были здесь вороты -
Снесло их, видно. Где же дом?
И, полон сумрачной заботы,
Все ходит, ходит он кругом,
Толкует громко сам с собою -
И вдруг, ударя в лоб рукою,
Захохотал.
Ночная мгла
На город трепетный сошла;
Но долго жители не спали
И меж собою толковали
О дне минувшем.
Утра луч
Из-за усталых, бледных туч
Блеснул над тихою столицей
И не нашел уже следов
Беды вчерашней; багряницей
Уже прикрыто было зло.
В порядок прежний всё вошло.
Уже по улицам свободным
С своим бесчувствием холодным
Ходил народ. Чиновный люд,
Покинув свой ночной приют,
На службу шел. Торгаш отважный,
Не унывая, открывал
Невой ограбленный подвал,
Сбираясь свой убыток важный
На ближнем выместить. С дворов
Свозили лодки.
Граф Хвостов,
Поэт, любимый небесами,
Уж пел бессмертными стихами
Несчастье невских берегов.
Но бедный, бедный мой Евгений...
Увы! его смятенный ум
Против ужасных потрясений
Не устоял. Мятежный шум
Невы и ветров раздавался
В его ушах. Ужасных дум
Безмолвно полон, он скитался.
Его терзал какой-то сон.
Прошла неделя, месяц - он
К себе домой не возвращался.
Его пустынный уголок
Отдал внаймы, как вышел срок,
Хозяин бедному поэту.
Евгений за своим добром
Не приходил. Он скоро свету
Стал чужд. Весь день бродил пешком,
А спал на пристани; питался
В окошко поданным куском.
Одежда ветхая на нем
Рвалась и тлела. Злые дети
Бросали камни вслед ему.
Нередко кучерские плети
Его стегали, потому
Что он не разбирал дороги
Уж никогда; казалось - он
Не примечал. Он оглушен
Был шумом внутренней тревоги.
И так он свой несчастный век
Влачил, ни зверь ни человек,
Ни то ни сё, ни житель света,
Ни призрак мертвый...
Раз он спал
У невской пристани. Дни лета
Клонились к осени. Дышал
Ненастный ветер. Мрачный вал
Плескал на пристань, ропща пени
И бьясь об гладкие ступени,
Как челобитчик у дверей
Ему не внемлющих судей.
Бедняк проснулся. Мрачно было:
Дождь капал, ветер выл уныло,
И с ним вдали, во тьме ночной
Перекликался часовой...
Вскочил Евгений; вспомнил живо
Он прошлый ужас; торопливо
Он встал; пошел бродить, и вдруг
Остановился - и вокруг
Тихонько стал водить очами
С боязнью дикой на лице.
Он очутился под столбами
Большого дома. На крыльце
С подъятой лапой, как живые,
Стояли львы сторожевые,
И прямо в темной вышине
Над огражденною скалою
Кумир с простертою рукою
Сидел на бронзовом коне.
Евгений вздрогнул. Прояснились
В нем страшно мысли. Он узнал
И место, где потоп играл,
Где волны хищные толпились,
Бунтуя злобно вкруг него,
И львов, и площадь, и того,
Кто неподвижно возвышался
Во мраке медною главой,
Того, чьей волей роковой
Под морем город основался...
Ужасен он в окрестной мгле!
Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта!
А в сем коне какой огонь!
Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы? 5
Кругом подножия кумира
Безумец бедный обошел
И взоры дикие навел
На лик державца полумира.
Стеснилась грудь его. Чело
К решетке хладной прилегло,
Глаза подернулись туманом,
По сердцу пламень пробежал,
Вскипела кровь. Он мрачен стал
Пред горделивым истуканом
И, зубы стиснув, пальцы сжав,
Как обуянный силой черной,
«Добро, строитель чудотворный! -
Шепнул он, злобно задрожав, -
Ужо тебе!..» И вдруг стремглав
Бежать пустился. Показалось
Ему, что грозного царя,
Мгновенно гневом возгоря,
Лицо тихонько обращалось...
И он по площади пустой
Бежит и слышит за собой -
Как будто грома грохотанье -
Тяжело-звонкое скаканье
По потрясенной мостовой.
И, озарен луною бледной,
Простерши руку в вышине,
За ним несется Всадник Медный
На звонко-скачущем коне;
И во всю ночь безумец бедный,
Куда стопы ни обращал,
За ним повсюду Всадник Медный
С тяжелым топотом скакал.
И с той поры, когда случалось
Идти той площадью ему,
В его лице изображалось
Смятенье. К сердцу своему
Он прижимал поспешно руку,
Как бы его смиряя муку,
Картуз изношенный сымал,
Смущенных глаз не подымал
И шел сторонкой.
Остров малый
На взморье виден. Иногда
Причалит с неводом туда
Рыбак на ловле запоздалый
И бедный ужин свой варит,
Или чиновник посетит,
Гуляя в лодке в воскресенье,
Пустынный остров. Не взросло
Там ни былинки. Наводненье
Туда, играя, занесло
Домишко ветхой. Над водою
Остался он как черный куст.
Его прошедшею весною
Свезли на барке. Был он пуст
И весь разрушен. У порога
Нашли безумца моего,
И тут же хладный труп его
Похоронили ради бога.