«Сорочинская ярмарка» – самая первая повесть знаменитого сборника Н. В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Гоголь «Сорочинская ярмарка», глава 1 – краткое содержание

В летний день, посреди живописно обрисованной Гоголем роскошной украинской природы (см. текст описания) возы торговцев едут на Сорочинскую ярмарку. Направляется туда и крестьянин Солопий Черевик, которому надо продать десять мешков пшеницы и старую кобылу. Многие встречные, поравнявшись с Черевиком, снимают шапку и кланяются. Причина такой приветливости – сидящая на его возу чернобровая красавица-дочка Параска, девушка 18 лет. Вид телеги Черевика, правда, сильно портит сидящая рядом с Параской мачеха Хавронья (Хивря) – сварливая, гадкая баба, которая держит мужа под каблуком.

При переезде воза через реку Псёл Параска неожиданно слышит возглас: «Ай да дивчина!» Оглянувшись, она видит, что эти слова произнёс красивый парубок (парень) с огненными глазами, стоящий в толпе товарищей. Похвалив дочь Черевика, этот весельчак тут же называет «столетней ведьмой» её мачеху. Хавронья обрушивает на него с верха воза потоки площадной брани. Парубок в ответ при общем хохоте метко швыряет в неё комком грязи.

«Сорочинская ярмарка». Мюзикл, 2004 г.

Гоголь «Сорочинская ярмарка», глава 2 – краткое содержание

Остановившись у кума, Солопий Черевик бродит с дочкой по многолюдной Сорочинской ярмарке, ища, где продать пшеницу и кобылу. Неожиданно Параску дёргает сзади за рукав сорочки тот самый парень с яркими очами, что встретился на мосту. Он заводит с дивчиной сладкие речи о любви.

Гоголь. Сорочинская ярмарка. Аудиокнига

Гоголь «Сорочинская ярмарка», глава 3 – краткое содержание

Черевика тем временем отвлекает услышанный им вблизи себя разговор двух незнакомцев о пшенице. Один из них говорит, что хорошей торговли ждать нечего: ей мешает угнездившаяся в старом сарае на краю Сорочинской ярмарки нечистая сила. Проходя мимо этого сарая, люди видят, как в его слуховое окно выставляется ужасно хрюкающее свиное рыло. Не дай Бог, опять покажется красная свитка !

Солопий не дослушивает рассказа о том, что же это за красная свитка (кафтан). Он внезапно замечает, что его дочь обнимается с красивым парубком. Черевик вначале хочет прервать это принявшее чересчур страстный оборот свидание. Но парень объявляет себя сыном его близкого приятеля, Голопупенка и приглашает в известную всей Сорочинской ярмарке корчму, которую содержит одна жидовка. Увидев как парубок, молодецки, не поморщившись, осушает большую кружку горилки, Солопий проникается к нему уважением. Основательно подпив, он соглашается на просьбу выдать за парня Параску.

Гоголь «Сорочинская ярмарка», глава 4 – краткое содержание

Вернувшись домой, Черевик рассказывает своей супруге, Хивре, что просватал дочку. Узнав, что будущий зять – тот самый парень, который залепил по ней на мосту комком навоза, Хавронья пытается вцепиться Солопию в волосы. Черевик с сожалением осознаёт, что ему «придётся отказать доброму человеку» и искать для Параски другого жениха.

Гоголь «Сорочинская ярмарка», глава 5 – краткое содержание

Получив отказ от Черевика, Грицко (так зовут парня с огненными глазами) вечером сидит печальный посреди Сорочинской ярмарки. Узнав о причине его горести, торгующий у Грицко волов цыган обещает, что Черевик отдаст Параску. Взамен парень должен продать волов по дешёвой цене. Грицко вначале не верит цыгану, но взглянув на его язвительную, хитрую физиономию, на глаза, в которых как молния меняются обманные предприятия и умыслы, бьёт с ним по рукам.

Гоголь «Сорочинская ярмарка», глава 6 – краткое содержание

Черевик из опасения воров отправляется с кумом ночевать под возы. Его супруга Хивря, пользуясь тем, что «дурень ушёл», принимает у себя поповича Афанасия Ивановича. При попытке перелезть через плетень, попович обрушивается в заросли «змиеподобного злака крапивы». Утешая неловкого кавалера, Хивря потчует его в избе галушечками и пампушечками. Попович вскоре начинает умолять о кушанье, которое «послаще будет» – о любви Хавроньи. Но близ самой кульминации приятного свидания в дверь раздаётся сильный стук: Черевик с кумом неожиданно вернулись домой. Хивря наспех прячет любовника на положенных под потолком досках и бежит открывать.

Гоголь «Сорочинская ярмарка», глава 7 – краткое содержание

Солопий и кум вернулись потому, что провести ночь на Сорочинской ярмарке им показалось страшновато: там всё громче распространяются слухи о новом появлении красной свитки . Хивря, беспокойно поглядывая на доски под потолком, усаживает мужа и его спутников за стол. Слегка употребив горилки, кум Черевика начинает объяснять, о какой красной свитке ведутся речи.

Раз одного чёрта выгнали из пекла. Скрыв рога под шапкой, а когти на руках под рукавицами, этот нечистый повадился пьянствовать в сорочинском шинке. Пропившись дотла, он заложил свою красную свитку (кафтан) хозяину шинка – еврею . Сроком заклада был определён год, однако еврей, видя, что закладчик сгинул неизвестно куда, не дождался положенного времени и из корысти продал свитку за пять червонцев проезжему пану. Но через год чёрт явился за красной свиткой. Еврей прикинулся, что его не знает, а свитку и в глаза не видал. Нечистый ушёл, однако ночью в окна дома жида залезли свиньи на длинных ногах и угостили обманщика плетьми. Свитка с тех пор была уже несколько раз перепродана – и приносила несчастье всем своим хозяевам. Последний из них, мужик, торговавший маслом, смекнув, что из-за свитки ему не удаётся ничего продать, изрубил её топором и раскидал по Сорочинской ярмарке. С тех пор во время ярмарки чёрт со свиной личиной ходит и ищет куски свитки. Он нашёл уже их все, кроме левого рукава. Его появление вызывает на Сорочинской ярмарке разные несчастья…

Рассказ кума вводит окружающих в испуг и вдруг прерывается страшным происшествием. Одно из окон хаты, где сидят слушатели, внезапно выбивается, и в него выставляется ужасная свиная рожа!

Гоголь «Сорочинская ярмарка», глава 8 – краткое содержание

В хате поднимается паника и крики. Попович с громом и треском падает из-под потолка на пол. Его неожиданное появление усиливает страх и суматоху. Надевший вместо шапки горшок Черевик с криками: «Чёрт! Чёрт!» – бросается на улицу и бежит, пока не падает без сил на землю, чувствуя, как сверху на него наваливается ещё что-то тяжёлое…

Гоголь «Сорочинская ярмарка», глава 9 – краткое содержание

Крики будят спавших на улице цыган. Светя плошкой, они идут посмотреть, кто там поминает чёрта. При общем хохоте всем открывается странное зрелище лежащего с горшком на голове Черевика и растянувшейся поверх него Хиври. Кажется, что та собралась поездить верхом на муже.

Гоголь «Сорочинская ярмарка», глава 10 – краткое содержание

Остаток ночи Черевик и Хивря проводят в сарае у кума. Наутро Хавронья будит мужа, торопя его вести кобылу на Сорочинскую ярмарку, которая уже в самом разгаре. Солопий хочет умыться. Хивря подаёт ему вместо полотенца первую подвернувшуюся тряпку – и в ужасе откидывает её: тряпкой оказывается красный обшлаг свитки !

Перепуганный Черевик кое-как выводит кобылу и идёт с ней на ярмарку, не чая от своей торговли ничего хорошего. По дороге его останавливает высокий цыган, спрашивая, что он продаёт. «Ты разве сам не видишь?» – отвечает Солопий, но, обернувшись, замечает: кобылы нет. В руках у него одна узда, к которой привязан красный рукав свитки! В ужасе Солопий бросается бежать «быстрее молодого парубка».

Гоголь «Сорочинская ярмарка», глава 11 – краткое содержание

Несколько хлопцев хватают Солопия, крича, что он – вор, укравший кобылу у приезжего мужика Черевика. «Где видано, чтобы человек сам у себя крал что-нибудь?» – пытается оправдаться Солопий. Но парни, ничего не слушая, связывают его. Тут же подводят связанным и кума Черевика: оказывается, что он тоже бегал по ярмарке, как чумной, после того как, решив понюхать табаку, вытащил вместо него из кармана кусок красной свитки. Обоих схваченных отводят в какой-то сарай.

Гоголь «Сорочинская ярмарка», глава 12 – краткое содержание

В сарай, где плачут связанные Черевик с кумом, как бы невзначай заходит Грицко Голопупенко. Увидев Солопия, он тут же вызывается помочь ему, но выставляет и своё условие: выдать за него Параску. Черевик с радостью соглашается. Грицко мигает хлопцам, связавшим Солопия с кумом, и те развязывают обоих. Выясняется, что и кобыла Черевика нашлась – она уже у него дома.

Подошедший к Грицко после ухода Черевика цыган спрашивает: «Ну что, мы сделали своё дело? Волы теперь мои?» «Твои! Твои!» – с радостью подтверждает Грицко.

Гоголь «Сорочинская ярмарка», глава 13 – краткое содержание

Параска, сидя дома, смотрится в зеркало и вспоминает о встрече с очаровавшим её Грицко. Примеряя наряды, она пускается перед зеркалом в танец и запевает песню о любви. Вошедший в хату Черевик начинает плясать вместе с дочерью, а кум объявляет, что пришёл жених, и сейчас начнётся свадьба. Прибежавшая Хивря, махая руками, пробует помешать общему торжеству, но её оттесняет пара дюжих цыган.

Гоголь оканчивает «Сорочинскую ярмарку» описанием шумного свадебного пира. Однако в самом конце он примешивает к этой весёлой картине и нотку щемящей грусти, коротко замечая, что всё на свете преходяще, что радости, молодости и самой жизни неизбежно суждено окончиться. Этот краткий финальный аккорд светлой, солнечной «Сорочинской ярмарки» будет слышаться во всём дальнейшем творчестве Гоголя , с годами всё усиливаясь.

Описанием упоительных роскошеств летнего дня в Малороссии начинается сия повесть. Среди красот августовского полдня движутся возы, заполненные товаром, и пеший люд на ярмарку в местечко Сорочинец. За одним из возов, гружённым не только пенькою и мешками с пшеницей (ибо сверх того здесь сидят чернобровая дивчина и ее злая мачеха), бредёт истомлённый жарою хозяин, Солопий Черевик. Едва въехав на перекинутый через Псел мост, воз привлекает внимание местных парубков, и один из них, «одетый пощеголеватее прочих», восхищаясь пригожей Параскою, затевает перебранку с злоязычною мачехой. Однако, прибыв к куму, козаку Цыбуле, путешественники на время забывают это приключение, и Черевик с дочкою отправляются вскоре на ярмарку. Здесь, толкаясь меж возами, он узнает, что ярмарке отведено «проклятое место», опасаются появления красной свитки, и уж были тому верные приметы. Но как ни озабочен судьбою своей пшеницы Черевик, вид Параски, что обнимается с давешним парубком, возвращает его к «прежней беспечности». Впрочем, находчивый парубок, назвавшись Голопупенковым сыном и пользуясь давним приятельством, ведёт Черевика в палатку, и после нескольких кружек о свадьбе уж договорено. Однако по возвращении Черевика домой грозная его супруга не одобряет такого поворота событий, и Черевик идёт на попятный. Некий цыган, торгуя у опечаленного Грицько волов, не совсем бескорыстно берётся ему помочь.

Вскоре «на ярмарке случилось странное происшествие»: появилась красная свитка, и многие ее видели. Оттого Черевик с кумом и дочкою, собиравшиеся прежде провести ночь под возами, спешно возвращаются домой в компании перепуганных гостей, а Хавронья Никифоровна, грозная его сожительница, услаждавшая дотоле гостеприимством своим поповича Афанасия Ивановича, вынуждена спрятать его на доски под самым потолком среди всякой домашней утвари и сидеть за общим столом как на иголках. По просьбе Черевика кум рассказывает историю красной свитки - как за какую-то провинность был изгнан из пекла черт, как пьянствовал он с горя, угнездившись в сарае под горой, пропил в шинке все, что имел, и заложил красную свитку свою, пригрозив прийти за нею через год. Жадный шинкарь позабыл о сроке и продал видную свитку какому-то проезжему пану, а когда явился черт, то прикинулся, будто в глаза его раньше не видал. Черт ушёл, но вечерняя молитва шинкаря была прервана явившимися вдруг во всех окнах свиными рылами. Страшные свиньи, «на ногах, длинных, как ходули», угощали его плетьми, пока тот не признался в обмане. Однако свитки вернуть было нельзя: пана по дороге ограбил цыган, свитку продал перекупке, и та снова привезла ее на Сорочинскую ярмарку, но торговля ей не задалась. Смекнув, что дело в свитке, она бросила ее в огонь, но свитка не сгорела, и перекупка подсунула «чёртов подарок» на чужой воз. Новый владелец избавился от свитки, лишь когда, перекрестившись, порубил ее на части, разбросал вокруг и уехал. Но с той поры ежегодно во время ярмарки черт «с свиною личиною» ищет куски своей свитки, и теперь только левого рукава недостаёт ему. В этом месте рассказа, неоднократно прерывавшегося странными звуками, разбилось окно, «и страшная свиная рожа выставилась».

В хате все смешалось: попович «с громом и треском» упал, кум пополз под подол своей супруги, а Черевик, ухватив вместо шапки горшок, бросился вон и вскоре без сил упал посреди дороги. С утра ярмарка, хоть и полнится страшными слухами о красной свитке, шумит по-прежнему, и Черевик, которому уж с утра попался красный обшлаг свитки, ворча ведёт кобылу на продажу. Но, заметив, что к узде привязан кусок красного рукава и бросившись в ужасе бежать, Черевик, вдруг схваченный хлопцами, обвиняется в краже собственной кобылы и заодно уж с подвернувшимся кумом, что бежал от привидевшейся ему чертовщины, связан и брошен на солому в сарай. Здесь обоих кумов, оплакивавших свою долю, и находит Голопупенков сын. Выговорив себе Параску, он освобождает невольников и отправляет Солопия домой, где ждёт его не только чудно обретённая кобыла, но и покупщики ее и пшеницы. И хотя неистовая мачеха пытается помешать весёлой свадьбе, вскоре все танцуют, и даже ветхие старушки, которых, впрочем, увлекает не общая радость, а один только хмель.

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

I

Менi нудно в хатi жить.

Ой, вези ж мене iз дому,

Де багацько грому, грому

Де гопцюють все дiвки,

Де гуляють парубки!

Из старинной легенды

Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии! Как томительно жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею, кажется, заснул, весь потонувши в неге, обнимая и сжимая прекрасную в воздушных объятиях своих! На нем ни облака. В поле ни речи. Все как будто умерло; вверху только, в небесной глубине дрожит жаворонок, и серебряные песни летят по воздушным ступеням на влюбленную землю, да изредка крик чайки или звонкий голос перепела отдается в степи. Лениво и бездумно, будто гуляющие без цели, стоят подоблачные дубы, и ослепительные удары солнечных лучей зажигают целые живописные массы листьев, накидывая на другие темную, как ночь, тень, по которой только при сильном ветре прыщет золото. Изумруды, топазы, яхонты эфирных насекомых сыплются над пестрыми огородами, осеняемыми статными подсолнечниками. Серые стога сена и золотые снопы хлеба станом располагаются в поле и кочуют по его неизмеримости. Нагнувшиеся от тяжести плодов широкие ветви черешен, слив, яблонь, груш; небо, его чистое зеркало – река в зеленых, гордо поднятых рамах… как полно сладострастия и неги малороссийское лето!

Такою роскошью блистал один из дней жаркого августа тысячу восемьсот… восемьсот… Да, лет тридцать будет назад тому, когда дорога, верст за десять до местечка Сорочинец, кипела народом, поспешавшим со всех окрестных и дальних хуторов на ярмарку. С утра еще тянулись нескончаемою вереницею чумаки с солью и рыбою. Горы горшков, закутанных в сено, медленно двигались, кажется, скучая своим заключением и темнотою; местами только какая-нибудь расписанная ярко миска или макитра хвастливо выказывалась из высоко взгроможденного на возу плетня и привлекала умиленные взгляды поклонников роскоши. Много прохожих поглядывало с завистью на высокого гончара, владельца сих драгоценностей, который медленными шагами шел за своим товаром, заботливо окутывая глиняных своих щеголей и кокеток ненавистным для них сеном.

Одиноко в стороне тащился на истомленных волах воз, наваленный мешками, пенькою, полотном и разною домашнею поклажею, за которым брел, в чистой полотняной рубашке и запачканных полотняных шароварах, его хозяин. Ленивою рукой обтирал он катившийся градом пот со смуглого лица и даже капавший с длинных усов, напудренных тем неумолимым парикмахером, который без зову является и к красавице и к уроду и насильно пудрит несколько тысяч уже лет весь род человеческий. Рядом с ним шла привязанная к возу кобыла, смиренный вид которой обличал преклонные лета ее. Много встречных, и особливо молодых парубков, брались за шапку, поравнявшись с нашим мужиком. Однако ж не седые усы и не важная поступь его заставляли это делать; стоило только поднять глаза немного вверх, чтоб увидеть причину такой почтительности: на возу сидела хорошенькая дочка с круглым личиком, с черными бровями, ровными дугами поднявшимися над светлыми карими глазами, с беспечно улыбавшимися розовыми губками, с повязанными на голове красными и синими лентами, которые, вместе с длинными косами и пучком полевых цветов, богатою короною покоились на ее очаровательной головке. Все, казалось, занимало ее; все было ей чудно, ново… и хорошенькие глазки беспрестанно бегали с одного предмета на другой. Как не рассеяться! в первый раз на ярмарке! Девушка в осьмнадцать лет в первый раз на ярмарке!.. Но ни один из прохожих и проезжих не знал, чего ей стоило упросить отца взять с собою, который и душою рад бы был это сделать прежде, если бы не злая мачеха, выучившаяся держать его в руках так же ловко, как он вожжи своей старой кобылы, тащившейся, за долгое служение, теперь на продажу. Неугомонная супруга… но мы и позабыли, что и она тут же сидела на высоте воза, в нарядной шерстяной зеленой кофте, по которой, будто по горностаевому меху, нашиты были хвостики, красного только цвета, в богатой плахте, пестревшей, как шахматная доска, и в ситцевом цветном очипке, придававшем какую-то особенную важность ее красному, полному лицу, по которому проскальзывало что-то столь неприятное, столь дикое, что каждый тотчас спешил перенести встревоженный взгляд свой на веселенькое личико дочки.

Глазам наших путешественников начал уже открываться Псёл; издали уже веяло прохладою, которая казалась ощутительнее после томительного, разрушающего жара. Сквозь темно– и светло-зеленые листья небрежно раскиданных по лугу осокоров, берез и тополей засверкали огненные, одетые холодом искры, и река-красавица блистательно обнажила серебряную грудь свою, на которую роскошно падали зеленые кудри дерев. Своенравная, как она в те упоительные часы, когда верное зеркало так завидно заключает в себе ее полное гордости и ослепительного блеска чело, лилейные плечи и мраморную шею, осененную темною, упавшею с русой головы волною, когда с презрением кидает одни украшения, чтобы заменить их другими, и капризам ее конца нет, – она почти каждый год переменяла свои окрестности, выбирая себе новый путь и окружая себя новыми, разнообразными ландшафтами. Ряды мельниц подымали на тяжелые колеса свои широкие волны и мощно кидали их, разбивая в брызги, обсыпая пылью и обдавая шумом окрестность. Воз с знакомыми нам пассажирами взъехал в это время на мост, и река во всей красоте и величии, как цельное стекло, раскинулась перед ними. Небо, зеленые и синие леса, люди, возы с горшками, мельницы – все опрокинулось, стояло и ходило вверх ногами, не падая в голубую прекрасную бездну. Красавица наша задумалась, глядя на роскошь вида, и позабыла даже лущить свой подсолнечник, которым исправно занималась во все продолжение пути, как вдруг слова: «Ай да дивчина!» – поразили слух ее. Оглянувшись, увидела она толпу стоявших на мосту парубков, из которых один, одетый пощеголеватее прочих, в белой свитке и в серой шапке решетиловских смушек, подпершись в бока, молодецки поглядывал на проезжающих. Красавица не могла не заметить его загоревшего, но исполненного приятности лица и огненных очей, казалось, стремившихся видеть ее насквозь, и потупила глаза при мысли, что, может быть, ему принадлежало произнесенное слово.

– Славная дивчина! – продолжал парубок в белой свитке, не сводя с нее глаз. – Я бы отдал все свое хозяйство, чтобы поцеловать ее. А вот впереди и дьявол сидит!

Хохот поднялся со всех сторон; но разряженной сожительнице медленно выступавшего супруга не слишком показалось такое приветствие: красные щеки ее превратились в огненные, и треск отборных слов посыпался дождем на голову разгульного парубка.

– Чтоб ты подавился, негодный бурлак! Чтоб твоего отца горшком в голову стукнуло! Чтоб он подскользнулся на льду, антихрист проклятый! Чтоб ему на том свете черт бороду обжег!

– Вишь, как ругается! – сказал парубок, вытаращив на нее глаза, как будто озадаченный таким сильным залпом неожиданных приветствий, – и язык у нее, у столетней ведьмы, не заболит выговорить эти слова.

– Столетней! – подхватила пожилая красавица. – Нечестивец! поди умойся наперед! Сорванец негодный! Я не видала твоей матери, но знаю, что дрянь! и отец дрянь! и тетка дрянь! Столетней! что у него молоко еще на губах…

Тут воз начал спускаться с мосту, и последних слов уже невозможно было расслушать; но парубок не хотел, кажется, кончить этим: не думая долго, схватил он комок грязи и швырнул вслед за нею. Удар был удачнее, нежели можно было предполагать: весь новый ситцевый очипок забрызган был грязью, и хохот разгульных повес удвоился с новою силой. Дородная щеголиха вскипела гневом; но воз отъехал в это время довольно далеко, и месть ее обратилась на безвинную падчерицу и медленного сожителя, который, привыкнув издавна к подобным явлениям, сохранял упорное молчание и хладнокровно принимал мятежные речи разгневанной супруги. Однако ж, несмотря на это, неутомимый язык ее трещал и болтался во рту до тех пор, пока не приехали они в пригородье к старому знакомому и куму, козаку Цыбуле. Встреча с кумовьями, давно не видавшимися, выгнала на время из головы это неприятное происшествие, заставив наших путешественников поговорить об ярмарке и отдохнуть немного после дальнего пути.

II

Що, Боже Ти мiй, Господе! чого нема на тiй ярмарцi! Колеса, скло, дьоготь, тютюн, ремiнь, цибуля, крамарi всякi… так, що хоч би в кишенi було рублiв i з тридцять, то й тодi б не закупив усiєi ярмарки.

Из малороссийской комедии

Вам, верно, случалось слышать где-то валящийся отдаленный водопад, когда встревоженная окрестность полна гула и хаос чудных неясных звуков вихрем носится перед вами. Не правда ли, не те ли самые чувства мгновенно обхватят вас в вихре сельской ярмарки, когда весь народ срастается в одно огромное чудовище и шевелится всем своим туловищем на площади и по тесным улицам, кричит, гогочет, гремит? Шум, брань, мычание, блеяние, рев – все сливается в один нестройный говор. Волы, мешки, сено, цыганы, горшки, бабы, пряники, шапки – все ярко, пестро, нестройно; мечется кучами и снуется перед глазами. Разноголосные речи потопляют друг друга, и ни одно слово не выхватится, не спасется от этого потопа; ни один крик не выговорится ясно. Только хлопанье по рукам торгашей слышится со всех сторон ярмарки. Ломается воз, звенит железо, гремят сбрасываемые на землю доски, и закружившаяся голова недоумевает, куда обратиться. Приезжий мужик наш с чернобровою дочкой давно уже толкался в народе. Подходил к одному возу, щупал другой, применивался к ценам; а между тем мысли его ворочались безостановочно около десяти мешков пшеницы и старой кобылы, привезенных им на продажу. По лицу его дочки заметно было, что ей не слишком приятно тереться около возов с мукою и пшеницею. Ей бы хотелось туда, где под полотняными ятками нарядно развешаны красные ленты, серьги, оловянные, медные кресты и дукаты. Но и тут, однако ж, она находила себе много предметов для наблюдения: ее смешило до крайности, как цыган и мужик били один другого по рукам, вскрикивая сами от боли; как пьяный жид давал бабе киселя; как поссорившиеся перекупки перекидывались бранью и раками; как москаль, поглаживая одною рукою свою козлиную бороду, другою… Но вот почувствовала она, кто-то дернул ее за шитый рукав сорочки. Оглянулась – и парубок в белой свитке, с яркими очами стоял перед нею. Жилки ее вздрогнули, и сердце забилось так, как еще никогда, ни при какой радости, ни при каком горе: и чудно и любо ей показалось, и сама не могла растолковать, что делалось с нею.

– Не бойся, серденько, не бойся! – говорил он ей вполголоса, взявши за руку, – я ничего не скажу тебе худого!

«Может быть, это и правда, что ты ничего не скажешь худого, – подумала про себя красавица, – только мне чудно… верно, это лукавый! Сама, кажется, знаешь, что не годится так… а силы недостает взять от него руку».

Мужик оглянулся и хотел что-то промолвить дочери, но в стороне послышалось слово «пшеница». Это магическое слово заставило его в ту же минуту присоединиться к двум громко разговаривавшим негоциантам, и приковавшегося к ним внимания уже ничто не в состоянии было развлечь. Вот что говорили негоцианты о пшенице.

III

Чи бачиш, вiн, який парнище?

На свiти трохи єсть таких.

Сивуху так, мов брагу, хлище!

Котляревский «Энеида»

Так ты думаешь, земляк, что плохо пойдет наша пшеница? – говорил человек, с вида похожий на заезжего мещанина, обитателя какого-нибудь местечка, в пестрядевых, запачканных дегтем и засаленных шароварах, другому, в синей, местами уже с заплатами, свитке и с огромною шишкою на лбу.

– Да думать нечего тут; я готов вскинуть на себя петлю и болтаться на этом дереве, как колбаса перед Рождеством на хате, если мы продадим хоть одну мерку.

– Кого ты, земляк, морочишь? Привозу ведь, кроме нашего, нет вовсе, – возразил человек в пестрядевых шароварах.

«Да говорите себе что хотите, – думал про себя отец нашей красавицы, не пропускавший ни одного слова из разговора двух негоциантов, – а у меня десять мешков есть в запасе».

– То-то и есть, что если где замешалась чертовщина, то ожидай столько проку, сколько от голодного москаля, – значительно сказал человек с шишкою на лбу.

– Какая чертовщина? – подхватил человек в пестрядевых шароварах.

– Слышал ли ты, что поговаривают в народе? – продолжал с

шишкою на лбу, наводя на него искоса свои угрюмые очи.

– Ну, то-то ну! Заседатель, чтоб ему не довелось обтирать губ после панской сливянки, отвел для ярмарки проклятое место, на котором, хоть тресни, ни зерна не спустишь. Видишь ли ты тот старый, развалившийся сарай, что вон-вон стоит под горою? (Тут любопытный отец нашей красавицы подвинулся еще ближе и весь превратился, казалось, во внимание.) В том сарае то и дело что водятся чертовские шашни; и ни одна ярмарка на этом месте не проходила без беды. Вчера волостной писарь проходил поздно вечером, только глядь – в слуховое окно выставилось свиное рыло и хрюкнуло так, что у него мороз подрал по коже; того и жди, что опять покажется красная свитка!

– Что ж это за красная свитка?

Тут у нашего внимательного слушателя волосы поднялись дыбом; со страхом оборотился он назад и увидел, что дочка его и парубок спокойно стояли, обнявшись и напевая друг другу какие-то любовные сказки, позабыв про все находящиеся на свете свитки. Это разогнало его страх и заставило обратиться к прежней беспечности.

– Эге-ге-ге, земляк! да ты мастер, как вижу, обниматься! А я на четвертый только день после свадьбы выучился обнимать покойную свою Хвеську, да и то спасибо куму: бывши дружкою, уже надоумил.

Парубок заметил тот же час, что отец его любезной не слишком далек, и в мыслях принялся строить план, как бы склонить его в свою пользу.

– Ты, верно, человек добрый, не знаешь меня, а я тебя тотчас узнал.

– Может, и узнал.

– Если хочешь, и имя, и прозвище, и всякую всячину расскажу: тебя зовут Солопий Черевик.

– Так, Солопий Черевик.

– А вглядись-ко хорошенько: не узнаешь ли меня?

– Нет, не познаю. Не во гнев будь сказано, на веку столько довелось наглядеться рож всяких, что черт их и припомнит всех!

– Жаль же, что ты не припомнишь Голопупенкова сына!

– А ты будто Охримов сын?

– А кто ж? Разве один только лысый дидько, если не он.

Тут приятели побрались за шапки, и пошло лобызание; наш Голопупенков сын, однако ж, не теряя времени, решился в ту же минуту осадить нового своего знакомого.

– Ну, Солопий, вот, как видишь, я и дочка твоя полюбили друг друга так, что хоть бы и навеки жить вместе.

– Что ж, Параска, – сказал Черевик, оборотившись и смеясь к своей дочери, – может, и в самом деле, чтобы уже, как говорят, вместе и того… чтобы и паслись на одной траве! Что? по рукам? А ну-ка, новобранный зять, давай магарычу!

И все трое очутились в известной ярмарочной ресторации – под яткою у жидовки, усеянною многочисленной флотилией сулей, бутылей, фляжек всех родов и возрастов.

– Эх, хват! за это люблю! – говорил Черевик, немного подгулявши и видя, как нареченный зять его налил кружку величиною с полкварты и, нимало не поморщившись, выпил до дна, хватив потом ее вздребезги. – Что скажешь, Параска? Какого я жениха тебе достал! Смотри, смотри, как он молодецки тянет пенную!..

И, посмеиваясь и покачиваясь, побрел он с нею к своему возу, а наш парубок отправился по рядам с красными товарами, в которых находились купцы даже из Гадяча и Миргорода – двух знаменитых городов Полтавской губернии, – выглядывать получшую деревянную люльку в медной щегольской оправе, цветистый по красному полю платок и шапку для свадебных подарков тестю и всем, кому следует.

IV

Хоть чоловiкам не онеє,

Та коли жiнцi, бачиш, теє,

Так треба угодити…

Котляревский

Ну, жинка! а я нашел жениха дочке!

– Вот как раз до того теперь, чтобы женихов отыскивать! Дурень, дурень! тебе, верно, и на роду написано остаться таким! Где ж таки ты видел, где ж таки ты слышал, чтобы добрый человек бегал теперь за женихами? Ты подумал бы лучше, как пшеницу с рук сбыть; хорош должен быть и жених там! Думаю, оборваннейший из всех голодрабцев.

– Э, как бы не так, посмотрела бы ты, что там за парубок! Одна свитка больше стоит, чем твоя зеленая кофта и красные сапоги. А как сивуху важно дует!.. Черт меня возьми вместе с тобою, если я видел на веку своем, чтобы парубок духом вытянул полкварты не поморщившись.

– Ну, так: ему если пьяница да бродяга, так и его масти. Бьюсь об заклад, если это не тот самый сорванец, который увязался за нами на мосту. Жаль, что до сих пор он не попадется мне: я бы дала ему знать.

– Что ж, Хивря, хоть бы и тот самый; чем же он сорванец?

– Э! чем же он сорванец! Ах ты, безмозглая башка! слышишь! чем же он сорванец! Куда же ты запрятал дурацкие глаза свои, когда проезжали мы мельницы; ему хоть бы тут же, перед его запачканным в табачище носом, нанесли жинке его бесчестье, ему бы и нуждочки не было.

– Все, однако же, я не вижу в нем ничего худого; парень хоть куда! Только разве что заклеил на миг образину твою навозом.

– Эге! да ты, как я вижу, слова не даешь мне выговорить! А что это значит? Когда это бывало с тобою? Верно, успел уже хлебнуть, не продавши ничего…

Тут Черевик наш заметил и сам, что разговорился чересчур, и закрыл в одно мгновение голову свою руками, предполагая, без сомнения, что разгневанная сожительница не замедлит вцепиться в его волосы своими супружескими когтями.

«Туда к черту! Вот тебе и свадьба! – думал он про себя, уклоняясь от сильно наступавшей супруги. – Придется отказать доброму человеку ни за что ни про что. Господи Боже мой, за что такая напасть на нас грешных! и так много всякой дряни на свете, а ты еще и жинок наплодил!»

V

Не хилися, явороньку,
Ще ти зелененький;
Не журися, козаченьку,
Ще ти молоденький!

Малороссийская песня

Рассеянно глядел парубок в белой свитке, сидя у своего воза, на глухо шумевший вокруг него народ. Усталое солнце уходило от мира, спокойно пропылав свой полдень и утро; и угасающий день пленительно и ярко румянился. Ослепительно блистали верхи белых шатров и яток, осененные каким-то едва приметным огненно-розовым светом. Стекла наваленных кучами оконниц горели; зеленые фляжки и чарки на столах у шинкарок превратились в огненные; горы дынь, арбузов и тыкв казались вылитыми из золота и темной меди. Говор приметно становился реже и глуше, и усталые языки перекупок, мужиков и цыган ленивее и медленнее поворачивались. Где-где начинал сверкать огонек, и благовонный пар от варившихся галушек разносился по утихавшим улицам.

– О чем загорюнился, Грицько? – вскричал высокий загоревший цыган, ударив по плечу нашего парубка. – Что ж, отдавай волы за двадцать!

– Тебе бы все волы да волы. Вашему племени все бы корысть только. Поддеть да обмануть доброго человека.

– Тьфу, дьявол! да тебя не на шутку забрало. Уж не с досады ли, что сам навязал себе невесту?

– Нет, это не по-моему: я держу свое слово; что раз сделал, тому и навеки быть. А вот у хрыча Черевика нет совести, видно, и на полшеляга: сказал, да и назад… Ну, его и винить нечего, он пень, да и полно. Все это штуки старой ведьмы, которую мы сегодня с хлопцами на мосту ругнули на все бока! Эх, если бы я был царем или паном великим, я бы первый перевешал всех тех дурней, которые позволяют себя седлать бабам…

– А спустишь волов за двадцать, если мы заставим Черевика отдать нам Параску?

В недоумении посмотрел на него Грицько. В смуглых чертах цыгана было что-то злобное, язвительное, низкое и вместе высокомерное: человек, взглянувший на него, уже готов был сознаться, что в этой чудной душе кипят достоинства великие, но которым одна только награда есть на земле – виселица. Совершенно провалившийся между носом и острым подбородком рот, вечно осененный язвительною улыбкой, небольшие, но живые, как огонь, глаза и беспрестанно меняющиеся на лице молнии предприятий и умыслов – все это как будто требовало особенного, такого же странного для себя костюма, какой именно был тогда на нем. Этот темно-коричневый кафтан, прикосновение к которому, казалось, превратило бы его в пыль; длинные, валившиеся по плечам охлопьями черные волосы; башмаки, надетые на босые загорелые ноги, – все это, казалось, приросло к нему и составляло его природу.

– Не за двадцать, а за пятнадцать отдам, если не солжешь только! – отвечал парубок, не сводя с него испытующих очей.

– За пятнадцать? ладно! Смотри же, не забывай: за пятнадцать! Вот тебе и синица в задаток!

– Ну, а если солжешь?

– Солгу – задаток твой!

– Ладно! Ну, давай же по рукам!

Хорошенькая юная девушка Параска в восемнадцать лет впервые едет с отцом Солопием,Черевиком и мачехой Хавроньей (Хиврей) на ярмарку в Сорочинцы. Так хороша она, что все встречные парубки с уважением снимают шапку перед ее седоусым отцом. А вот мачеха вызывает насмешки — такое злое и даже дикое красное лицо ее. На насмешки та отвечает изощренной украинской руганью — за что и получает комком грязи в очипок (чепец) от загорелого парубка в белой свитке. А парень так понравился падчерице...

На ярмарке он находит девушку и сразу заводит речи о женитьбе. Отец не против, тем более что новоявленный зять тут же ведет его угоститься под «яткой», где целая флотилия бутылок.

Однако мачеха девушки устраивает Солопию скандал: с таким хлопцем, что «заклеил» ей лицо навозом, свадьбе не бывать!

Грицько очень опечален. К нему пристает жуликоватый цыган: если Грицько отдаст ему волов «за двадцать», то цыган с товарищами устроит ему свадьбу с Параской. Идея цыгана состоит в том, чтобы использовать слухи, что на месте ярмарки — разгул нечистой силы. Всех пугает «красная свитка»!

Существует легенда о том, что некогда выгнанный из пекла черт пристрастился к выпивке и вместо платы заложил шинкарю свою красную свитку. Обещал вернуться за ней через год. Но свитка была из такого роскошного материала, что шинкарь не выдержал и продал ее. За свиткой явились черти в виде свиней на ходулях и высекли шинкаря кожаными плетьми. А свитка с тех пор появляется то тут то там — и всем приносит несчастья. Хоть на куски ее порежь — сползутся. И опять начинает свитка вредить. Недостает теперь свитке рукава — и черт никак не может успокоиться.

Хивря принимает у себя в отсутствие мужа поповича. Угощает его, кокетничает — и вдруг: стук тележных колес — муж прйехал. Попович в страхе лезет на чердак.

Гости начинают угощаться, по кругу ходит баклажка с сивухой. Кто-то из присутствующих рассказывает историю про красную свитку. Вдруг раздается свиное хрюканье — ив окно выставилась страшная свиная рожа. Гости повскакивали, с чердака свалился попович... Все разбежались с криками: «Черт! Черт!»

На следующий день Солопий Черевик повел продавать свою старую кобылу, оглянулся — а вместо кобылы болтается на ремешках рукав от «красной свитки». Да еще его вместе с кумом забрали в кутузку за воров ство. А почему они бежали со всех ног? Черта испугались? Честный человек не побежит! Получается, что Солопий сам у себя кобылу украл.

Все происходящее — цыганский розыгрыш. Грицько является героем и освобождает Черевика в обмен на обещание все-таки выдать за него Параску. Грицько и его товарищи цыгане нашли покупателя на старую кобылу и пшеницу Черевика.

Хивря получила деньги — и помчалась покупать себе обновки. Пока она бегала за обновками, уже устроили веселую свадьбу с музыкой и танцами. Вернувшаяся Хивря не смогла пробиться сквозь толпу празднующих. Не удалось ей помешать счастью падчерицы...

Но вот хохот и песни замерли.

«Не так ли и радость, прекрасная и непостоянная гостья, улетает от нас, и напрасно одинокий звук думает выразить веселье? В собственном эхе слышит уже он грусть и пустыню и дико внемлет ему. Не так ли резвые други бурной и вольной юности, поодиночке, один за другим, теряются по свету и оставляют, наконец, одного старинного брата их? Скучно оставленному! И тяжело и грустно становится сердцу, и нечем помочь ему».

"Сорочинская ярмарка", краткое содержание которой мы рассмотрим, является первой повестью в сборнике "Вечера на хуторе близ Диканьки". Интересно, что в произведении всего 13 глав. Это наводит на определенные мысли. И действительно, речь в повести идет о черте, вернее об истории, связанной с ним.

Произведение начинается описанием роскошеств летнего дня. Действие происходит в Малороссии. Заполненные товаром возы движутся среди великолепия августовского полдня. Пеший люд также спешит на ярмарку, которая проходит в местечке Сорочинец.

Черевик отправляется на ярмарку

Солопий Черевик бредет, истомленный жарой. Он следует за возом, груженным мешками с пшеницей и пенькой, на котором сидят чернобровая девушка и ее злая мачеха. Красивая Параска привлекает внимание местных парней. Один из них, который одет щеголеватее остальных, восхищается ею и затевает перебранку с ее мачехой. Этот эпизод нельзя упустить, составляя краткое содержание.

"Сорочинская ярмарка" (Гоголь), по главам пересказанная, конечно, не сравнится с оригиналом. Надеемся, что эта статья вызовет у вас интерес к произведению.

Встреча с Цыбулой

Вот, наконец, путешественники прибывают к куму, казаку Цыбуле. Здесь они на некоторое время забывают это происшествие. Черевик вместе со своей дочерью в скором времени отправляется на ярмарку. Толкаясь между возами, этот герой узнает о том, что ярмарка организована в "проклятом месте". Все боятся появления красной свитки. К слову сказать, уже имеются некоторые верные приметы того, что она здесь. Черевик озабочен тем, что будет с его пшеницей. Однако его быстро возвращает к "прежней беспечности" вид Параски, которая обнимается с парнем, встреченным на дороге.

Сватовство

Вышеупомянутый парубок представляется как Голопупенков сын. Он использует давнее приятельство для того, чтобы отвести Черевика в палатку. О свадьбе все решено уже после нескольких кружек. Однако когда Черевик возвращается домой, его грозная жена не одобряет этой помолвки, и Черевик отступает. Некий цыган, который торгует волов у опечаленного Грицька (так зовут парня), берется помочь ему, хотя и не вполне бескорыстно.

Переполох на ярмарке

Вскоре слухами о странном происшествии начала полниться Сорочинская ярмарка. Краткое содержание его заключалось в следующем: появилась вышеупомянутая красная свитка, которую видели многие. Из-за этого события Черевик с дочкой и кумом, которые хотели переночевать под возами, тут же отправляются домой. Их сопровождают перепуганные гости. Хавронья Никифоровна, которая услаждала Афанасия Ивановича своим гостеприимством, вынуждена его спрятать на досках под потолком, где хранится Ей приходится сидеть как на иголках за общим столом.

История о красной свитке

Далее кум по просьбе Черевика рассказывает ему о красной свитке в произведении "Сорочинская ярмарка". Краткое содержание по главам данной повести нельзя составить, упустив эту историю. Это очень важная часть произведения.

Итак, один черт был изгнан из ада за какую-то провинность. С горя он пьянствовал, угнездившись под горой, в сарае. Черт пропил все, что имел. Ему пришлось заложить свою красную свитку, однако он пригрозил, что через год придет за ней. Однако жадный шинкарь, которому он был должен, позабыл о сроке. Он решил продать свитку некоему пану, заглянувшему к нему проездом.

Когда черт вернулся, шинкарь притворился, будто никогда не видел этой свитки. Тот ушел, однако вечерняя молитва обманувшего была прервана свиными рылами, которые появились во всех окнах. Эти свиньи на "длинных, как ходули" ногах угощали шинкаря плетьми до тех пор, пока тот не сознался в совершенном им обмане. Но это не очень помогло черту, поскольку вернуть свитку не было возможности: пана, который уехал с ней, ограбил цыган. Он продал свитку перекупке, которая вновь привезла ее для продажи на Сорочинскую ярмарку. Однако торговля почему-то не задалась. Женщина поняла, что дело в свитке, и решила сжечь ее, бросив в огонь. Однако свитка не сгорела. Тогда перекупка решила подсунуть на чужой воз злополучный "чертов подарок".

Новый владелец свитки избавился от нее только тогда, когда порубил ее на части, перекрестившись. Эти части он разбросал вокруг, после чего уехал. Однако этим история не закончилась. С той самой поры каждый год черт появляется во время ярмарки. Он ищет куски свитки, и сейчас ему недостает лишь левого рукава. Когда рассказчик дошел до этого места своего повествования, которое несколько раз прерывали странные звуки, вдруг разбилось окно и показалась "страшная свиная рожа".

Всеобщая паника

Далее забавную сцену всеобщей паники описывает Гоголь. "Сорочинская ярмарка", краткое содержание которой мы составляем, привлекает читателей не только мистикой, но и юмором. Итак, все смешалось в хате: попович упал с громом и треском, кум залез под подол своей жены, а Черевик бросился вон, вместо шапки ухватив горшок. Однако вскоре он обессилел и упал посреди дороги.

События после появления черта

На следующее утро события, связанные с красной свиткой, обсуждала вся Сорочинская ярмарка. Краткое содержание их обрастало леденящими душу подробностями. Тем не менее ярмарка по-прежнему шумела. И вот уже Черевик, которому утром попался на глаза красный обшлаг свитки, ведет на продажу свою кобылу.

Герой идет на ярмарку, заранее не чая ничего хорошего от своей торговли. По дороге ему встречается высокий цыган, который спрашивает его, что он собирается продавать. Черевик недоумевает по поводу этого вопроса, однако, обернувшись, вдруг замечает, что у него нет кобылы. У героя в руках только узда, а к ней привязан красный рукав!

В ужасе Черевик бросается бежать, однако его ловят хлопцы. Герой обвиняется в том, что он украл собственную кобылу. Вместе с подвернувшимся кумом, который бежал от чертовщины, привидевшейся ему, Черевик связан. Он брошен в сарай, на солому. Здесь Голопупенков сын и находит обоих кумов, которые оплакивают свою долю. Он просит выдать за себя Параску, за что освобождает пленников. Солопий отправляется домой. Здесь его ждет кобыла, чудесным образом обретенная, а также покупщики ее и пшеницы.

Финал

Вот мы и подобрались к финалу, описывая произведение "Сорочинская ярмарка". Краткое содержание этой повести интригует, не правда ли? Чем же закончилась эта история? Не беспокойтесь, черт больше не появлялся. Да и существовал ли он? На достаточно оптимистичной ноте заканчивается повесть "Сорочинская ярмарка". Краткое содержание финала следующее: несмотря на то что неистовая мачеха всеми силами пытается помешать свадьбе, все веселятся, танцуют, включая и ветхих старушек. Их, правда, увлекает один лишь хмель, а не общая радость.

Вроде бы и счастливый финал. Однако Гоголь в самом конце своей повести примешивает нотку щемящей грусти к веселой картине. Он коротко замечает, что на этом свете все преходяще. Молодости, радости, как и самой жизни, когда-то суждено будет завершиться. И в дальнейшем творчестве Николая Васильевича будет слышаться этот финальный аккорд солнечной, светлой повести, все усиливаясь с годами.

Очень интересное произведение - "Сорочинская ярмарка". Краткое содержание для читательского дневника вы можете составить на основе этой статьи, включив в него необходимые цитаты.