К Чукотке нельзя быть равнодушным. Либо она изначально непонятным образом отталкивает, либо, наоборот, необъяснимо притягивает к себе. Но те, кто поддался ее чарам и нашел возможность попасть в этот край хоть раз, неизбежно оставляют на Чукотке часть души. И всю жизнь помнят о ней. Эта земля для тех, кто готов испытать сильнейшие эмоции и поставить под сомнение верность давно устоявшихся правил жизни, временных и пространственных параметров, определяющих порядок существования.

От Москвы до Анадыря, административного центра Чукотского автономного округа, девять часов лету на современном лайнере. В мире, конечно же, существуют и другие экзотические рейсы, но вряд ли найдется более странный, чем этот чартерный анадырский, или, скажем, регулярный на Певек. «Девять часов, которые потрясут вас» — вот что это такое. Места не по номерам: выбирай свободное, в итоге — толчея. Каждому второму нужно как-то пристроить огромные баулы, в основном китайские сумки, перемотанные скотчем или шнурками. Все разговаривают громко и бодро, смеются и окликают друг друга. По салону свободно прогуливается собака, правда, в наморднике… Почему-то у всех большие запасы еды и напитков, не только спиртных, и добро это оказывается в руках пассажиров с самого начала пути. «Ребята, кормить будут два раза! Куда вам столько еды?..» — хочется сказать. А потом задумываешься. Вот у меня — ничего с собой нет. А отправляюсь я в страну, где жизнь — одна нескончаемая экспедиция, в страну чукчей и эскимосов. Может быть, стоило следовать старому доброму закону, выработанному геологами и золотодобытчиками: ешь побольше, пока есть пища?.. Да, легкомысленно я поступила, а ведь не новичок на Севере. Ну да теперь уже поздно.

Смотрю на людей, которые меня окружают. Глубокие морщины режут лица мужчин, неестественно потемневшие от полярного загара. И мода у них своя: кожаные куртки и клетчатые рубашки, заправленные в джинсы, которые застегиваются очень высоко на талии. Женщины впечатляют своими высокими и сложными лакированными прическами — вот как у моей соседки по ряду. На левой руке ее блестят в солнечных лучах, проникающих сквозь иллюминатор, золотые часики с тонким браслетом на пухлой руке, и как она смогла застегнуть этот браслетик? На этой мысли я задремала, и следующее, что я помню, — лязг шасси о взлетную полосу.

Скорость муниципального развития впечатляет, особенно, если учитывать, что первый деревянный дом тут появился в 1889-м, а в 50—60-х годах ХХ века часть поселенцев еще жила в землянках. Бум пришелся на самые последние годы. Но этому уже никто не удивляется с тех самых пор, как губернатором сделался энергичный любитель футбола и виртуоз большого бизнеса Роман Абрамович. В январе 2001 года в более чем скромном Доме культуры Анадыря он скромно же вступил в должность, и, несмотря на то, что с момента вступления он не слишком часто посещал доверенный ему край лично (по признанию миллионера, ему трудно дышать здешним «сухим воздухом»), «рука начальника Чукотки» видна везде.

И результаты, как говорится, налицо — они поддаются статистической фиксации. В первый же год своего «наместничества» владелец богатейшей «Сибнефти», используя личные средства, удвоил бюджет округа. Сады Семирамиды над вечной мерзлотой от этого, конечно, не расцвели, но: во-первых, вчетверо выросли зарплаты — почти до 20 тысяч рублей в месяц. Теперь, исключая Москву и Питер, нигде в России не платят больше. Во-вторых, практически исчезла безработица. В-третьих, забурлила хозяйственная жизнь: югославы построили в Анадыре новый аэровокзал (его в шутку называют тут «Домодедово-2», поскольку подряд получила та же компания, что занималась реконструкцией московского аэропорта), турки — как и везде на свете — жилые дома (говорят, в столице за последнее время появилось множество курчавых смуглых детей), разведываются нефтяные месторождения и золотые жилы, восстанавливаются шахты… Наконец, в-четвертых, опять-таки не рядовой случай для России — рождаемость превысила смертность! Говорят, кстати, что в последнем деле роль сыграла не только материальная щедрость олигарха, благоволящего к молодым семьям, но и остроумная мера, принятая им под давлением обстоятельств…

Приехав на Чукотку, Абрамович-де застал ее буквально изнемогающей от пьянства. Трезвого мужчину — особенно в аборигенной среде — нельзя было встретить ни в какое время суток. И тогда губернатор-предприниматель распорядился выдать им всем пластиковые банковские карточки для расчетов по зарплате. Официально — потому, что в северных условиях доставка наличных денег крайне затруднена. А фактически… Самогонщики карточек не принимают. Оленеводы стали меньше пить и обратили внимание на жен. Впрочем, Абрамович не скрывает стратегической цели: помочь громадному большинству жителей переехать на Большую землю с Чукотки. Он считает, что она для полноценной жизни, в общем, непригодна. «Страна живет в рыночных условиях, и дотации государства будут постепенно снижаться… Все должны это понимать и быть к этому готовы. Жить в округе дорого, и поэтому всем нужно реально оценивать свои силы… В этом году планируется помочь с переселением в центральные районы страны примерно двум с половиной тысячам человек», — говорится в очередном губернаторском послании депутатам окружного парламента и всем гражданам. По всей видимости, вновь утвержденный Абрамович будет и далее воплощать идеи с переселением.

Алексей Анастасьев

Об истинном значении слова «пурга» — Анадырь не спит и не замерзает — Герои севеpа

Пассажиры еще сидят в своих креслах, а в самолет уже входят пограничники: «Будьте добры, паспорта и документы!..» Вся территория Чукотки — зона особого пограничного режима, и все посетители — нерезиденты — должны иметь специальные пропуска, в которых указаны цель визита и районы, куда ты направляешься. Мой итальянский паспорт привлекает внимание офицера, но я не переживаю — бумаги в порядке. Нужно пройти в крошечную комнату на втором этаже аэропорта — зарегистрироваться. Там душно, и сразу хочется спать, тем более что девятичасовой сдвиг времени ни для кого не проходит просто так, но когда я выхожу из здания, всякую заторможенность мгновенно сносит ветром. В прямом смысле слова — ветром: как я могла забыть о нем? Он сопровождает путешественника по Чукотке всегда и везде, зимой и летом — круглосуточно. «Южак», «северяк», восточный, западный — обычно холодный, редко теплый, но непременно ветер. Казалось бы, не самое страшное природное явление, во всяком случае, не опасное, но к нему нужно привыкнуть.

Как и к ожиданию — нетерпеливому человеку на Чукотку лучше не приезжать. Ничего здесь не дается сразу: багаж ждем много дольше, чем в любом другом аэропорту мира. Но, главное, тут полагается ждать погоды. От нее зависит почти все. Начнется, например, зимой пурга, казалось бы: что удивительного? Но жители более умеренных широт даже не представляют себе, что в действительности значит это слово. Жизнь на несколько дней замирает, таится, словно и нет ее.

Чукотское время тоже делится на сугубо специфические единицы измерения. Секунда и минута не в счет. Час тоже находит редкое применение, в ходу — дни, месяцы и годы. Пушистые бездомные собаки, спокойно, как полярные сфинксы, сидящие при выходе с аэровокзала, лучше всех знают, что торопиться не нужно. Точнее — некуда. И так уж край света. Псы греют затвердевшие на морозе носы под тусклым, низким, белым солнцем и с интересом, но невозмутимо наблюдают человеческую суету: приезжих и встречающих, которые копошатся возле множества УАЗиков и «Уралов», припаркованных поодаль.

Трудно представить себе добропорядочного мужа, прибывшего за любимой женой на «Урале», предположим, в миланскую «Малпензу» или даже в Пулково или Шереметьево. На Чукотке невозможно представить себе чтолибо иное — других машин фактически нет (исключение составляет только город Анадырь). Кому они нужны, если на территории площадью больше двух Италий — нет асфальтированных дорог?

Только так называемые «бетонки», а чаще и вовсе «грунтовки» обеспечивают «пунктирное» транспортное сообщение между поселками в теплый период. В холодный же — их сменяют более многочисленные «зимники». Оба типа путей бьются, пробиваются к началу соответствующего сезона, а на следующий возобновляются и обслуживаются только в том случае, если их обслуживание именно на данном участке по-прежнему нужно. Нередко бывает, что путь, в прошлом легко проходимый, сегодня выглядит неоправданно опасным — его поглотила природа: тундра, ручьи, реки. О таком пути просто забывают, никто и не заметит, что здесь еще недавно струилась ниточка человеческих связей. Перед тем как отправиться путешествовать по Чукотке, благоразумно собрать подробные сведения у водителей, но это не всегда удается. Ведь каждый из них с достоверностью может говорить только о «своем», привычном участке, и просто не знает, что творится в соседнем районе.

На этом «подготовительном» этапе суровый автономный округ встречает нас по высшему классу — бетонкой до столицы. Вообще, свидетельствую: Анадырь в XXI веке — настоящий город.

Дома в основном пятиэтажные, окрашены яркими веселыми красками, и они, как детская книжка с картинками, притягивают к себе наши взгляды, отвыкшие в мягком буро-коричневом пейзаже от цветового разнообразия. Тротуары украшены клумбами, есть большой кинотеатр, гостиниц — целых три, в том числе пятизвездочная. Светофор, правда, всего один, на центральной улице Отке. Он мигает напротив огромного супермаркета «Новомариинский», название которого повторяет старое имя города, а ассортимент и интерьеры — не уступают европейским. Причем цены не так высоки, как обычно на российском Севере. В общем, заплутав в продуктовых рядах, кто угодно забудет, что находится в суровом краю, и только огромный плакат на фасаде пятиэтажного здания «Не спи, а то замерзнешь», слоган местной радиостанции «Радио «Пурга», да и само ее название позволяют об этом вспомнить.

Да, столица Чукотки, возможно, в большей степени, чем любая другая на свете, живет отдельным островом, изолированной судьбой.

…Жаль, что, несмотря на общие обнадеживающие тенденции, нельзя пока так же сильно, как за Анадырь, порадоваться за другие чукотские города, которых и всего-то на карте два: Билибино и третий по величине Певек.

В Певеке, расположенном на берегу Восточно-Сибирского моря, осталось не больше 5 000 человек: в последнее трудное десятилетие многие уехали.

Вспоминаю 1999 год — унылые ряды контейнеров выстроились вдоль домов: семьи, прожившие здесь годы, месяцами ждали очереди, чтобы отправиться вместе с нажитым добром на «материк», на Большую землю, — так здесь называют всякую сушу, которая не есть Чукотка. Некоторые не выдерживали и бежали налегке, бросая и имущество, и квартиры.

Год 2005-й — до сих пор зияют голыми оконными проемами целые ряды брошенных пятиэтажных домов. Ни неоновых огней, ни тротуаров, не говоря уже о клумбах, ходишь по бетонным блокам, прячущим от холода городские теплотрассы, и спотыкаешься об узелки железной арматуры, которые никому никогда не приходит в голову убрать.

Впрочем, одно изменение есть: наряду с кафе «Ромашка»— еще недавно единственным местом встреч певекских жителей — открылся крупный, пестро обставленный развлекательный киноцентр, который отчаянно контрастирует с расположенной рядом серой баскетбольной площадкой советских времен. Еще дальше — океанский берег. Говорят, иногда южный ветер уносит мячи в воду — прямо «с игры».

Казалось бы, безрадостная картина, кому сюда захочется возвращаться? Тем не менее меня тянет в Певек. Почему? Быть может, именно здесь я ощущаю тот самый дух Чукотки, который действительно интригует, дух «страны мужчин, бородатых «по делу», а не по велению моды, страны унтов, меховых костюмов, пурги, собачьих упряжек, морозов, бешеных заработков, героизма — олицетворения жизни, которой вы, вполне вероятно, хотели бы жить, если бы не заела проклятая обыденка. Во всяком случае, вы мечтали об этом в юности…» (Олег Куваев, «Территория»).

Чукотке, чтобы выжить, приходится быть страной героев, и все жители Певека — маленькие герои. Причем они в большинстве своем не мечтали о героической доле. Ехали сюда в 50—60-е годы не для того, чтобы прославиться, и не для того даже, чтоб родине послужить, а просто искали хороший заработок, острые ощущения, нестандартный образ жизни и для этого готовы были претерпеть многие неудобства. Мой знакомый, водитель, крутивший здесь баранку семнадцать лет, с упоением вспоминает о том «золотом веке»: «Летал в Москву, чтобы поужинать в ресторане». Теперь не летает и по срочным семейным делам: денег хватает на скромную жизнь. Другие не летают потому, что незачем — много раз я слышала одну и ту же историю: «Переехал сюда, чтоб заработать на машину. Потом так получилось — остался. Женился, понимаешь, пошли дети… Куда ж теперь? Тут вся жизнь. Там меня никто не ждет». И так далее. Разнятся только подробности…

Все это — очевидные и хорошо известные мотивы. Однако кто-то уехал, а кто-то всетаки остался. Как мне кажется, не расстались с Чукоткой те, кто в глубине души не смог отказаться от возможности испытывать и проявлять себя каждый Божий день. Они знали, что на Большой земле придется жить по тем общим правилам, которые и на Чукотке тоже известны, но как бы на время «оставлены». Здесь жизнь экстремальна, и нужно снисходительно относиться к чужим поступкам, соответственно так же можно относиться к своим. Заповедь, в общем-то, известная, но на Западе ей мало осталось места.

Город Билибино известен атомной электростанцией, введенной в эксплуатацию в 1974—1976 годах. По поводу истинного назначения этого диковинного сооружения недоумевают даже некоторые специалисты. Официально при советской власти считалось, что станция как комбинированный источник электрической и тепловой энергии обеспечивает нужды золотодобывающей, горнодобывающей индустрии и жилых районов. Неофициально высказывалось множество догадок: одни «знатоки» намекают на близость каких-то загадочных и до сих пор не рассекреченных военных объектов, другие «кивают» на каменноугольные бассейны, расположенные неподалеку, третьи вообще заводят речь о контактах с инопланетянами… В самом деле, непонятно, ради чего в середине 70-х потребовалось вкладывать несколько миллиардов долларов в строительство за Полярным кругом теплоэнергоцентрали суммарной мощностью 48 МВт. С общечукотской системой электропередач ее связывает одна линия в 1 000 км длиной, а непосредственно отапливаются от АЭС только город Билибино и окружающие промышленные объекты, которых, как и проживающих здесь людей, становится все меньше и меньше. Так что в последние годы средняя нагрузка Билибинской АЭС составляла 15—25 МВт. К тому же у нынешних властей с АЭС забот немало. Трудно опять-таки разрешить вопрос: что с ней делать теперь? Два из четырех ее блоков сейчас бездействуют. Три года назад комиссия Минатома на 15 лет «продлила срок эксплуатации» 1-го блока АЭС. Спустя год такое же решение было принято в отношении 2-го. В 2005-м концерн «Росэнергоатом» реанимировал 3-й блок, 4-й ждет своей очереди — его также собираются реконструировать и модернизировать, потому что демонтаж АЭС дорог, если вообще возможен нынешними силами и средствами.

Голубой автобус-«вахтовка» — Время включать радикулитник — Браконьерша поневоле — «Итальянка похищает золото на Чукотке»

С тех давних пор, когда белые люди с Запада сумели прорваться на край Земли, где нынче стоит Певек, эта местность неизменно притягивала мореплавателей и путешественников. В 30-е же годы прошлого столетия, когда в Чаунском районе обнаружилось изобилие полезных ископаемых, сюда пришли геологи и золотоискатели. Государство поощряло подвиги в советской Арктике. Дух ежедневной борьбы с природой был, с одной стороны, потребностью людей (как у старателей на Аляске), а с другой — доктриной государства.

Поселок Комсомольский — 120 километров от Певека. В артели «Чукотка» сосредоточен весь производственный процесс: добыча, промывание, сушка россыпного золота и, наконец, изготовление слитков. «И сколько туда в этом году добираться на машине?» — «Часа два с половиной. Может, три — на «Урале», — задумчиво прикидывает мой старый друг, начальник нефтебазы, собственно, благодаря ему нас и пропустили на прииски. До самого недавнего времени они оставались закрытой зоной.

Собираемся в путь по хорошей грунтовой дороге, одной из тех немногих, что «поддерживаются» постоянно. Подготовка достойна «настоящей» экспедиции. Осматривается, прослушивается и простукивается так называемая «вахтовка» ярко-голубого цвета — специальный северный автобус на базе знаменитого внедорожника «Урал». Запасаются еда, питьевая вода, водка. Мне, на правах женщины, выделяется почетное место в кабине, рядом с водителями. Их двое — по тундре в одиночку не ездят. За узкой прибрежной полосой сразу встает гряда сопок, за ней еще одна, дальше уже горы. И — полное безлюдье. Плотность населения Чукотского автономного округа — 0,07 человека на квадратный километр.

…Теперь мы во власти тундры, и пласт цивилизации, не далекий еще географически, кажется уже безвозвратно потерянным. Лишь деревянные столбы ЛЭП, бегущие от Билибинской атомной электростанции до Певека, пересекая тундровые пространства, напоминают о том, что где-то все-таки присутствуют люди.

«Урал» мерно рычит — водитель управляется с ним ловко. Энергично и без видимых усилий крутит огромный руль без гидроусилителя, и машина преодолевает ухабы мягко, будто движется по ковровой дорожке. Все просто… «А почему так жарко в кабине?» — спрашиваю. Водитель не хочет выключать радикулитник. За спиной у себя, прямо внутри автомобиля, замечаю устрашающих размеров радиатор. «Чтобы можно было ездить в майке и тапках, даже когда на улице минус 50», — хвастается он. За бортом, правда, плюс 5, а не минус 50, но, видимо, тут дело в привычке всегда включать отопление на полную катушку. Кстати, в жилых помещениях на Чукотке происходит то же.

Между сиденьями торчит ствол, прикрытый старой фуфайкой, в открытом бардачке коробка патронов. Ружье как магнит притягивает мое внимание. Я заколдована карабином и невольно подчиняюсь незнакомым инстинктам охотника, которые, видимо, где-то во мне запрятаны.

Думаю, на Чукотке все охотники, а охотник всегда в поиске добычи. Не просто так, а «чтобы кормить семью». Грех ехать в тундру без карабина, рыболовных сетей или спиннинга. А вдруг дикий олень подвернется? Зайчатина, опять-таки, — вкусное мясо. Уж если совсем не везет — остановись у реки, гольца полови. Или хариуса.

Вспоминаю, как мне самой пришлось впервые участвовать в такой импровизированной охоте. Ехали по тундре на грузовике — вдруг далеко впереди, словно на экране радара, пришла в движение точка. Олень! Водитель тут же ударил по тормозам, замер. Глаза открылись донельзя широко и «прилипли» к лобовому стеклу. «Сейчас я тебя оприходую», — говорит. Одним движением он открывает дверь и берет ружье в руки… Пум, пум — и так восемь раз, вплоть до попадания в бедную зверюгу, которая, однако, никак не хочет расставаться с жизнью и, хромая, убегает за сопку. Водитель в отчаянии: накормил волков с медведями! Нет, надо его найти. Благо, в машине много народу... Грузовик не проедет и десяти метров по мокрой тундре, поэтому придется идти пешком. Причем всем присутствующим. Врассыпную! К счастью, задачу облегчила охотничья собака — она тоже оказалась «на борту». В трех километрах от машины мы нашли и прикончили зверя, разделали тушу, приволокли ее и в мешках водрузили на крышу «Урала».

Отдаю себе отчет — это было чистой воды браконьерство. Но местные руководствуются простым принципом: «Главное, не перебрать. Только для себя… запасаемся на зиму». При этом, однако, никто не забывает отъехать подальше от города, чтобы охотнадзор не засек. Впрочем, если «все в меру», то и официальные лица закрывают глаза на незаконный промысел. Ведь и у них есть семьи и погреба.

Чем ближе к поселку, тем глубже тундра раскопана драгами — конструкциями для разработки полезных ископаемых. Искусственные темно-серые горы песка и гальки сменяют за окном плавные тундровые сопки: мой любимый пейзаж тает на глазах, но что поделаешь? Прекратить терзать себя и землю в поисках золота — выше человеческих сил. Уже слышен шум тяжелой техники. Вот и люди. Они сосредоточенно сшивают металл сварочным аппаратом. Мужики на секунду отвлекаются и смотрят на нас. Наверное, они думают: «И чего уставились?..»

Они работают никак не меньше 12 часов в сутки, без выходных, старым вахтовым методом: полгода здесь — полгода на материке. Женщин мало: две поварихи, трое — за шлифовальными столами, щеткой собирают золотые крупинки. Еще одна девушка заседает в так называемой бухгалтерии, где взвешивают драгоценный песок и самородки. Мне дали подержать таз для стирки белья, полный самородков, и вот я думаю: «Неужели за этими тусклыми камушками люди идут на край света, обманывают, воруют, убивают?» А в другом полушарии мозга неожиданно возникла мысль: «Хоть бы кусочек взять на память». Но везде камеры — опасно. Представляю себе заголовки криминальной хроники: «Итальянка похищает золото на Чукотке». Ладно, обойдусь без сувенира.

Куда уходят чукчи? — Северная территория сосуществования — Фантом национального вопроса

Все это, конечно, очень интересно, но я уже несколько дней на Чукотке и везде вижу только русских — местных и приезжих, в магазинах и на приисках, на охоте и дома. Где же чукчи? Где эскимосы? Их надо искать, хотя они никуда не «уходили». Конечно же, нет их в городах, основанных «колонизаторами», которые изо всех сил стараются построить себе быт, хоть немного похожий на тот, что оставлен в родных землях. Туземцы остаются в тундре, в своих маленьких прибрежных селениях, где годами, веками, тысячелетиями они жили и продолжают жить, придерживаясь старых обычаев, несмотря на постоянное соприкосновение с переселенцами.

Подданные русского царя появились здесь в середине XVII века. Цели у них были всякие: найти для государя новые земли, собрать с местного населения ясак (тогда так называли нечто среднее между данью и натуральным налогом), составить карты и торговать.

Именно «бартер» положил начало влиянию Запада на местные народы. Заезжие купцы предлагали табак, чай, сахар, водку, железные и медные бытовые приборы. А предкам читателей «Вокруг света» доставались пушнина, шкуры, моржовый клык и оленина.

С тех пор попытки освоения Чукотки с переменным успехом продолжаются по сей день. В своей основе и сегодня они имеют экономические цели: добыча полезных ископаемых — золота, серебра, платины, нефти.

Число некоренных жителей — около 36 000 человек (по данным на июнь 2005 года) — давно уже превысило число коренных, из которых чукчей около 12 000, эскимосов — меньше 1 500, а остальные — эвены, коряки, юкагиры, чуванцы и другие. Цивилизация, видимо, из-за крайней удаленности Чукотки даже по сравнению с Якутией или краем хантов, здесь плохо приживается и не прорастает сквозь толщу традиций. Главными занятиями остаются по-прежнему оленеводство и морская охота — на моржей и китов. Местным аборигенам она официально разрешена. Так же, как в прошлом, оленеводы кочуют, а в прибрежных селах зверобои живут оседло. Первые ставят посреди тундры яранги, или переносные палатки из шкур, вторые «орудуют» гарпунами. Безусловно, некоторые изменения в образе жизни местного населения произошли: зимой дети кочевников в принудительном порядке, на вертолетах, развозятся по интернатам для обучения, женщинам запрещено рожать в тундре; охотники помимо гарпунов пользуются карабинами и ходят в море, в основном на моторных вельботах, а не на байдарах из моржовых шкур.

Почему же все-таки так многое сохранилось из старого? Мне на ум приходят две причины. С одной стороны, быт, выработанный населением в древности, настолько хорошо сочетается с суровыми северными условиями, что его незачем менять на «экспортный». С другой стороны, во все века приезжие смотрели на Чукотку только с утилитарной точки зрения и занимались освоением территории для своих собственных нужд: изучать, добывать, торговать, защищать границу государства.

Коренные жители Чукотки русским в их деятельности, в общем, совсем не препятствовали. И русские мало вмешивались в их жизнь. И те, и другие на Чукотке мирно сосуществуют и сегодня. Иногда помогают друг другу. Национального вопроса здесь нет...

Утилизация по-чукотски — В яранге — Перестройка в краю кочевников — Одна история про северных зверей — Оленеводческий пи-боттл, Или как важно знать закон о сообщающихся сосудах — Политические уроки в тундре

Середина февраля, на улице минус 50. Полярная ночь подходит к концу, глухая навязчивая темень уступает место застенчивому солнцу: оно держится на небосводе всего несколько часов.

Оленеводы выходят на мороз «проинспектировать» стадо, наколоть дров, починить полозья старых деревянных нарт, съездить на речку за плавником (очень хорошо, кстати, что в тундре построили новую линию электропередач, теперь можно собирать для костра поваленные деревянные столбы старой). Женщины остаются в палатках у очагов.

На печке, которая помещается в середине жилища, стоит древняя черная кастрюля. В ней почти уже сварились огромные куски оленьего мяса прямо на ребрах. Готова и горячая заварка, можно ставить чайник — трудно представить себе, опять же, сколько ему лет или веков.

В жилище тепло, хоть дрова и принято экономить. Можно снять тяжелую верхнюю одежду и спокойно сидеть на оленьей шкуре в блузке, поджав ноги. Света совсем мало. «Кукольного» размера форточка, вырезанная высоко в «стене», около дымового отверстия, почти не пропускает света (его, кстати, мало и снаружи). На низком самодельном столике горит, правда, еще свечной огарок, и можно разглядеть чашки самого разного происхождения, словно в каком-нибудь музее посуды: керамические, глиняные, а также граненые стаканы — и все с отколотыми краями или ручками. Банка из-под тушенки используется как сахарница.

Все сидят, едят руками, аккуратно очищая кости от мяса. И молчат, несмотря на величину компании: пять взрослых и двое детей (даже они — не пискнут). То ли слишком вкусная пища, то ли слишком пустые еще желудки. А может быть, все уже давно сказано.

Пришлось начинать самой — с Андрея-бригадира. На мои вопросы он отвечает охотно и красноречиво на ломаном русском языке. Беседа завязывается. Анкетные данные: родился в тундре, окончил в Певеке два класса. С тех пор работает сначала рядовым пастухом, потом бригадиром.

Андрей вспоминает, как много оленеводов разбежалось при перестройке, спасаясь от голода. Кто-то стал рыбачить в прибрежных поселках, а кто-то остался в тундре и от безысходности продавал, съедал или пропивал целые стада. Сейчас приходится выправлять все это и работать больше, чем раньше. Андрей уверен в своей философии: «Я всем говорю, особенно молодым, держитесь! На рыбе долго не проживете. Все равно какой-нибудь хороший руководитель придет во власть, и тогда все будет хорошо. Самое главное — сохранять стада, чтобы было, что потом кушать».

Естественно, рост стада зависит не только от умелого попечения пастухов. Летом бедствие — овод, зимой — волки. А еще — откол: дикие олени «зовут» домашних на вольную жизнь — и многие убегают. К тому же летом олени ищут грибы, которые для них — лучшее лакомство.

Ампул с вакциной от овода в последние годы завозят на вертолетах в достаточном количестве. Волков кочевники бьют с «буранов». Но объявилась новая беда: «Одичавших собак много стало. Русские их оставляли в брошенных поселках, на приисках… Они объединились в стаи и научились выживать, питаясь зайцами и «наезжая» на оленьи стада. Эти дикие собаки совсем бесстрашные, человека знают и не боятся...» — жаловались оленеводы.

Оставляем «проблемные» разговоры... Все в палатке смеются, слушая рассказ Андрея о драке между волками и росомахой: «Эти зверюги — как цыгане, воруют все и везде. И они сильнее волка! Однажды я видел, как три волка загнали оленя и убили его. Вслед за ними выскакивает росомаха. Она — одна! — кидается навстречу волкам, выгибая спину, как японский джудоист. У нее мышцы, как у Шварценеггера. И эти три волка, напуганные, убежали. Потом сидели и смотрели издалека, как росомаха ела их добычу».

Или еще смешнее: авторский рассказ бригадира о «чукотском пи-боттл». Спровоцировала его я сама, объяснив Андрею, к слову, что такое актуальное изобретение, как pee-bottle, позволяет путешественникам справлять малую нужду, не покидая палатки. Тот встрепенулся: «О! Я о нем знаю. Один шмидтовский чукча из второй бригады, Саша зовут, тоже соорудил пи-боттл. Холодно было, за пятьдесят. Как выходить? А надо. Берет воронку, присоединяет к шлангу, а другой конец шланга — на улицу. Доволен. Думает: какой я умный, теперь можно «сделать маленькое дело», не выходя из чоттагина. Но однажды другой человек проходит мимо палатки и видит, что из шланга вытекает вода. Что и откуда — непонятно. Поднял шланг. Все кончилось тем, что вся жидкость вернулась обратно в Сашины меховые штаны». Для тех, кто несведущ в физике, напомню про закон о сообщающихся сосудах. Рассказчик с радостью присоединился к общему хохоту, вызванному его историей. Лицо у него морщинистое, а зубы — белоснежные: интересно, сколько все же ему лет? По-моему, никак не больше пятидесяти. Впрочем, вы наверняка замечали, как трудно определить возраст людей другой расы. Вероятно, поэтому и сама я из года в год слышу на Чукотке два неизменных вопроса: бывает ли в Италии снег и сколько мне лет…

Шесть часов вечера — время новостей. Бригадир включает коротковолновое радио и устанавливает тем самым единственную информационную связь с большим миром. Все, шумно глотая горячий чай, внимательно слушают, а потом, к моему удивлению, вступают в оживленную дискуссию о международных проблемах — от войны в Ираке и палестино-израильского конфликта до ошибочных действий Путина и даже, представьте, Германа Грефа. Откуда, скажите мне, известны все эти подробности людям, раз в год посещающим соседний поселок и полчаса в день слушающим радио? Как они все это запоминают? Думаю, дело обстоит так. Мы, мучаясь от избытка информации, научились фильтровать ее, пропускать мимо ушей, автоматически забывать все это, чтобы разгрузить мозг. Чукчи же, напротив, инстинктивно желают насытить его. Слушают все подряд, последовательно разбирают услышанное, тщательно взвешивают и запоминают на долгое время, которое, в свою очередь, мерится пространством. Особенно это ощущаешь здесь, в тундре. Вот и писатель Олег Куваев примерно о том же: «Кьяе думал о времени. Когда он думал о веренице прожитых лет, о том времени, когда не было еще самого Кьяе… но был народ Кьяе, он всегда представлял себе вереницу холмов в тундре. Холмы в аналогии Кьяе были событиями, которые, в сущности, составляют Время. Без событий нет Времени — это Кьяе знал твердо… Холмы составляют тундру. Тундру можно сравнить с жизнью, с безбрежным ее пространством. Такова была схема жизни, пространства и времени, выработанная пастухом Кьяе, и она вполне устраивала его. Одни холмы затеняют другие, из-за ближних не видно дальних холмов, точно так же обстоит дело с событиями. И между холмами существуют закрытые отовсюду низины, а вовсе дальние холмы исчезают в воздухе, как теряется, слабеет и тонет дальняя память!»

…Печка уже почти не горит, и хозяйка, судя по всему, больше не будет подбрасывать дров. В чоттагине заметно и быстро холодает, хозяевам пора всей семьей укрываться за внутренним пологом. А гостям, увы, благодарить за чай, угощение и возвращаться в свою неотапливаемую палатку. Отряхиваюсь от последних оленьих волосков, которые имеют свойство прилипать повсюду, словно шерсть колли после линьки, укутываюсь в толстенный пуховик. Непросто, между прочим, если нет привычки, вылезти из оленеводческой палатки. Кажется: поднял полог-дверь из грубо выделанных шкур, слегка нагнулся и вот — на «свободе». Для чукчей это, конечно, так и есть, но для меня — целая эпопея: падаю под тяжестью собственной одежды и неподъемного полога.

Пока мы общались, совсем похолодало, хотя термометр, привязанный к деревянному столбику, показывает минус 33°C — он явно сломан. После недельного пребывания в зимней тундре можно легко определить температуру с точностью до градуса по скорости замерзания кончика носа: сейчас определенно ниже пятидесяти. Тундра гудит в своей тишине. Бесконечный ряд сопок под снегом, утрамбованным ветрами, блестит в лунном свете.

От зимы до незимы — Охота пуще неволи — Преступление и ненаказание — Немного сентиментальности — Люди, как киты

Весна, лето и осень, вместе взятые, занимают на Чукотке всего 4 месяца (чуть дольше в южных районах округа, где арктический пейзаж переходит в лесотундру и в лиственную тайгу). Межсезонье — самое живописное время. Первые растения нового года прорезаются сквозь тающий лед, или, наоборот, увядающая флора «желтеет», а воздух отсвечивает красной краской поздних ягод. Плоды тундры: голубика, морошка, шикша, брусника, кедровый стланик, багульник и множество разных лечебных трав — после сбора поступают в рацион всех обитателей полуострова: и кочевых, и приморских, и приезжих. Но все это, разумеется, «пищевые добавки». Кочевники едят в основном оленье мясо, а для береговых жителей первым блюдом рациона является мясо морских животных.

От Певека на восток лежат одно за другим прибрежные села: Нешкан, Энурмино, Инчоун и у самого предела российского государства, возле мыса Дежнева, Уэлен. Последний гордится своей косторезной мастерской, потомственные художники которой прославились по обе стороны Берингова пролива.

В прибрежных поселках все охотятся: зимой и весной селяне бьют нерпу на припайном льду или в полыньях, летом и осенью — моржей и гигантских китов в открытом море. Бывает, по старой традиции, охотники выставляют свою добычу на берег, и она отдается всему поселку. Любой житель может взять столько мяса, сколько нужно, чтобы накормить семью.

К сожалению, непомерные промышленные запросы еще в советское время нарушили естественный баланс возможностей и потребностей, и чтобы избежать полного уничтожения целых видов морских животных, была введена система квот: каждому поселку в зависимости от численности населения разрешено бить лишь определенное количество зверя.

Но случается и так, что установленные ограничения не соблюдаются даже тамошними органами надзора. Мне лично пришлось присутствовать при незаконной охоте на моржа, подготовленной с помощью местной рыбоохраны для двух богатых москвичей — искателей острых ощущений и трофеев-клыков.

Из поселка Эгвекинот (на берегу залива Креста в Беринговом море) наша группа на моторной лодке «выдвинулась» к косе Меечкын, где расположено крупное лежбище морских гигантов. Попасть туда легальным образом — непросто. Это заповедная, строго охраняемая территория, для посещения которой требуется специальное разрешение. Еще задолго до отъезда из Москвы мы запросили его и прошли всю цепочку инстанций: Петропавловск-Камчатский — Анадырь — Эгвекинот.

В последний момент перед отплытием к причалу подбежал запыхавшийся представитель рыбоохраны: «Мне с вами по закону положено. Чтобы проверить, уважаете ли вы правила заповедника. Не жжете ли костры, не кормите ли моржей, не шумите ли? А то ведь они могут уйти и больше никогда не вернуться в будущем. Нарушится тончайшая экосистема…» Вроде бы резонно, но тут за спиной инспектора обнаружились еще двое молодых людей, явно не местных жителей.

Страж экологического порядка пустился в невнятные объяснения: «Это со мной… С нами. Беспокоить вас не будут. У них — совершенно другая программа». Ясное дело — другая, и присовокупить ее к безобидной и десять раз проверенной фотосъемочной группе очень удобно и безопасно. Замечательная идея, рожденная, я подозреваю, за хорошие деньги…

Вдоль побережья, около поселков, бывает, спотыкаешься об останки разделанных морских животных, о сломанные пожелтевшие клыки моржей. Однажды я набрела сразу на две моржовые головы с бивнями и без туловища. Глаза у них были закрыты, казалось, что головы живы и только заснули. И уж совсем тяжкое зрелище — присутствовать на пиршестве при разделывании кита. Для человека нездешнего оно становится сильным испытанием, даже если умом понимаешь, что эта процедура жизненно необходима для селян. Если у прибрежных жителей отнять морскую охоту, то они не только потеряют важный источник пищи — исчезнет и смысл их существования.

А вдруг эскимосская легенда о родстве китов и людей в далеком прошлом правдива? Она гласит, что одна женщина из поселка Нунак в стародавние времена родила китенка. А Юрий Рытхэу в рассказе «Когда киты уходят» пишет о девушке Нау, которая полюбила морского великана Рэу. Он превращается в красивого парня, они вместе живут и у них рождаются китята. Девушка Нау «никогда не смотрела на себя со стороны и не задумывалась, чем отличается от жителей земных нор, от гнездящихся в скалах, от ползающих в траве». И она чувствовала себя «одновременно упругим ветром, зеленой травой и мокрой галькой, высоким облаком и синим бездонным небом».

Стефания Дзени

Петроглифы Пегтымеля

В июле—августе 2005 года на Чукотке работала Первая российско-итальянская полярная археологическая экспедиция, целью которой было изучение известных рисунков на скалах в районе реки Пегтымель. Это — единственное в азиатской части России местонахождение наскального искусства, расположенное за Полярным кругом.

Примерно в 50 км от Восточно-Сибирского моря вдоль правого берега упомянутой реки больше чем на километр протянулся Кайкуульский обрыв. В высоту он достигает 30 м. С обращенных к воде отвесных «холстов», из-под козырьков и расщелин мастерски выгравированные или выбитые в горной породе изображения сквозь тысячелетия глядят на окружающий мир.

Случайно обнаруженные в 1965 году геологом Николаем Саморуковым петроглифы стали широко известны благодаря работам археолога Н.Н. Дикова. В 1967—1968 годах экспедиция под его началом «зафиксировала» 103 группы рисунков, а также изучила стоянки, самые древние из которых относятся к концу каменного века. Вскоре в СССР и США в свет вышел труд Н.Н. Дикова под названием «Наскальные загадки древней Чукотки. Петроглифы Пегтымеля».

И хотя могло показаться, что о петроглифах Пегтымеля известно более или менее все, сам исследователь, снова посетив Кайкуульский обрыв в 1986 году, обнаружил еще несколько «пропущенных» им ранее древних «шедевров».

Наша экспедиция была немногочисленной: за один месяц семь человек выявили и составили электронную документацию более чем на 270 петроглифических групп и композиций. Работая без выходных, команда осуществила сквозное прочесывание скал и составила полную базу каталожных данных по Кайкуульскому обрыву, дополнив ее многочисленными фотографиями.

А главное — пегтымельские изображения теперь разделились по стилистическим группам и сюжетам. Огромный массив ежедневно получаемых данных корректировался при помощи нескольких мощных компьютеров, питающихся от переносной электростанции. Были обнаружены и совершенно новые объекты на камнях, находящихся ныне под водой или же скрытых под слоем грунта. В центре одного из них — единственный пока в своем роде профиль «отмеченного» оленя, на его крупе имеется символ в виде круга с точкой. В евразийской мифологической традиции подобными знаками маркировали посвящаемых богам животных. Форма камня, на грани которого расположена эта группа, очень своеобразна.

Возможно, этот камень служил непосредственно для жертвоприношений. Другой интересный осколок скальной породы мы обнаружили выше по склону. Его также практически полностью скрывали осыпь, мох и кустарник. Расчистив камень, участники экспедиции «опознали» на нем изображение конструкции, отдаленно напоминающей жилище. Под самим же объектом лежал настоящий рог северного оленя, возможно, именно им и был выбит рисунок.

Одной из задач экспедиции было скопировать наскальные сюжеты и сохранить копии. Помимо прорисовки на прозрачный материал и «эстампажей», передающих фактуру скальной поверхности, мы изготовили копии-матрицы самых интересных камней, которые позволяют в деталях проследить технику нанесения петроглифов и изготовлять — для выставок — отливки, в мельчайших подробностях воспроизводящие особенности оригинала. Ведь до самого этого оригинала мало кто доберется даже из специалистов. Да и утрачен он может быть в любой момент, тем более что нынешнее состояние Пегтымельского массива, вообще, вызывает беспокойство: камни с изображениями часто обваливаются, интенсивно зарастают лишайником и мхом (а под ними разрушается слой патины — природного консерванта поверхностей).

В последние дни нашей экспедиции мы отправились на поиски возможной сенсации — неких абсолютно новых, неизвестных науке следов первобытного творчества, и исследовали правый берег до самого моря, но, увы, безрезультатно. Местные жители, правда, упорно утверждают, что такие изображения встречаются, но сведения их расплывчаты и противоречивы — никак не удается воспользоваться ими с пользой для дела. Впрочем, команда не теряет надежды и на будущий год обязательно опять вернется на Чукотку.

Екатерина Девлет, Стефания Дзени

Экспедиция «Петроглифы Пегтымеля» состоялась при поддержке журнала «Вокруг света», Клуба «Приключение» Дмитрия и Матвея Шпаро, а также Института археологии РАН. Участники экспедиции выражают благодарность авиакомпании «Кавказские Минеральные Воды» и властям Чукотского автономного округа.

Отличительные особенности. Если и существует где-то край Земли, то это - Чукотский автономный округ. И дело даже не в том, что это самый восточный регион России, включающий ее крайнюю восточную континентальную точку - мыс Дежнева (который, кстати, и открыл Чукотку для России). Суровый климат, вечная мерзлота, огромные безлюдные пространства, покрытые снегом. Казалось бы - чего искать в таком месте?

Далекая для нас Америка у жителей Чукотки совсем близко - сразу за Беринговым проливом. Но здесь действует пограничный режим, так что допуск на часть территории, наиболее близкой к США, возможен лишь с разрешения Пограничной службы. А иностранцы могут попасть на Чукотку лишь с разрешения ФСБ.

Из-за близости к США, в советское время здесь был размещен наш ядерный щит. Когда холодная война закончилась, Чукотка оказалась уже не нужна. И округ пришел в запустение. Несмотря на это, природные богатства Чукотки еще представляют некую ценность. Недаром Роман Абрамович потратил массу усилий, чтобы стать губернатором округа. И хотя больших результатов в бизнесе на Чукотке Абрамович не добился, его вклад в развитие инфраструктуры края трудно переоценить.

Природа - это главное богатство Чукотской земли. Здесь есть ряд заказников, а также заповедник, занесенный в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Уникальный животный и растительный мир Чукотки привлекают немало туристов-экстремалов.

Географическое местоположение . Чукотский автономный округ расположен на северо-востоке России и относится к Дальневосточному Федеральному округу. Он занимает весь Чукотский полуостров, а также прибрежные острова. Округ бьет все рекорды по количеству «самых восточных». Это и сам округ, и самый восточный город России - Анадырь, самое восточное поселение - Уэлен и самые восточные точки - мыс Дежнева (континентальная) и остров Ратманова (географическая).

Берега Чукотки омываются сразу двумя океанами - Северным Ледовитым (Берингово море) на севере и Тихим (Чукотское море) на востоке.

По территории округа проходит Северный полярный круг (66°33′44″). Вся территория Чукотского АО относится к землям Крайнего Севера.

На большей части территории Чукотки существует вечная мерзлота, создающая характерный чукотский ландшафт. В теплое время верхний слой мерзлоты отступает вглубь лишь на 1 - 1,8 метра. Более половины площадей округа занимают тундры и пустыни.

Многие из 8000 рек Чукотки промерзают до дна. Крупнейшие реки - Анадырь, Омолон, Великая, Амгуэма.

Население . Конечно, в таких суровых природных условиях выживание - задача не из легких. После открытия Чукотки в 1648 году сюда ехали в основном авантюристы, торговцы, ученые, военные… и зэки. Сейчас население седьмого в России по площади округа (721 481 кв. км.) всего лишь 50780 человек. 49,61% населения - русские. На втором месте по численности угадайте, кто? Правильно, чукчи (26,74%). Кроме чукчей, здесь проживают и другие местные народности - эвены, юкагиры, эскимосы.

Коренное население сохраняет традиционный уклад и не спешит приобщаться к благам цивилизации. И вроде бы, благам они рады, но вот заниматься активной экономической деятельностью мало кто хочет. Люди предпочитают традиционные промыслы - охоту, оленеводство, рыбную ловлю.

Динамика численности населения на Чукотке менялась в зависимости от того, кто был у власти в регионе. К 1991 году население округа составляло 158 тысяч человек. Все эти люди оказались не нужны государству. Абсолютно наплевательское отношение со стороны как федеральной, так и местной власти привело к тому, что люди годами не получали зарплату и даже бросали свои квартиры, чтобы уехать на Большую Землю. На момент прихода к власти Романа Абрамовича, к началу 2001, населения округа насчитывало лишь 57 тысяч человек. Затем численность стабилизировалась на уровне 50 тысяч.

Справедливости ради надо отметить, что сегодня Чукотка принадлежит к группе регионов, где рождаемость превышает смертность (+2,6 на тысячу населения). Хотя средняя продолжительность жизни крайне низкая - всего 58 лет.

Криминал . В криминальном рейтинге регионов Чукотский АО находится на 54 месте (по соседству с Ярославской областью). Здесь происходит очень много бытовых преступлений, преимущество «по пьяни». Пьянство вообще сильно распространено на территории округа. Тут виноват и климат, и длительная разруха, отравившая души местного населения.

Говорят, что когда после прихода к власти Абрамовича людям выдали зарплату, которую они не получали годами, то на следующий день на работу никто не вышел - все ударились в пьянство. При этом многие умирали от передозировки алкоголя, иногда даже - целыми семьями, включая детей.

Организованная преступность на Чукотке тоже есть. Но о ней мало слышно, так как власти не склонны освещать эту тему.

Уровень безработицы в Чукотском АО довольно низкий - 4,26%. В столице округа - Анадыре эта цифра вообще стремится к нулю. Что неудивительно. Случайных людей здесь нет, и те, кто сюда приезжают, уже заранее «пробивают» себе рабочее место.

Но так было не всегда. До назначения Романа Абрамовича на должность губернатора в округе царила серость, грязь и повальное пьянство. Работы тоже не было. Как говорил Александр Мамут, председатель наблюдательного совета МДМ банка, «если бы мне довелось остаться на Чукотке, добыча обратного билета стала бы единственным смыслом моей жизни».

После 2002 года ситуация стала налаживаться, на территории округа активизировалась разработка месторождений полезных ископаемых, прежде всего - золота. В основном благодаря высокому уровню оплаты на золотодобыче, да за счет высоких надбавок за работу в условиях Крайнего Севера, уровень зарплаты на Чукотке оказался чрезвычайно высоким. Так, средняя зарплата в 2012 году составила примерно 62000 рублей, что в два раза превышает уровень московских зарплат. Таким образом, Чукотка вместе с Ямало-ненецким округом является лидером по зарплате среди российских регионов.

Но на такой уровень зарплат могут рассчитывать лишь те, кто трудится на месторождениях. Обычные рабочие и бухгалтера в Анадыре получают лишь скромные 20-30 тысяч в месяц, а врачи - и того меньше.

Стоимость недвижимости . В 90-х годах многие люди на Чукотке продавали свои квартиры всего за 22 тысячи рублей. Именно столько стоило два авиабилета на «Большую землю». Старожилы говорят, что можно было купить квартиру и за 6000 рублей. В 2000-х годах ситуация изменилась, стали вкладываться огромные деньги в инфраструктуру, развернулось строительство. Цены с тех пор значительно выросли и почти сравнялись с московскими. Так, среди предложений по продаже анадырских квартир можно найти суммы и 2,5 - 3,5 млн. руб. за «двушку».

Климат Чукотки - суровый, субарктический. 10 месяцев из 12 здесь зима. В июле здесь +10°С, а в январе температура понижается до −20°С и даже до −40°С. Даже на соседней Аляске намного теплее. Продолжительность солнечного сияния на Чукотке - от 1000 до 1800 часов в год. Осадков выпадает очень мало - 200-500 мм в год.

В дополнение к этим воистину адским условиям нужно добавить еще и ужасные ветры, которые дуют здесь по пять месяцев в году. Скорость ветра довольно часто достигает величины 15 м/с, а на побережье иногда доходит и до 40 м/с, причем такие ветры длятся по нескольку дней, а то и недель. Самые сильные шквалы, которые являются рекордными, имели скорость аж 80 м/с.

Города Чукотского автономного округа

Анадырь - столица округа, основанная в 1889 году. Лишь строительство морского порта в конце 50-х годов привело к тому, что город стал более-менее развиваться. Сейчас население города - 13500 человек. В 2004 году к нему было присоединено расположенное неподалеку поселение чукчей Тавайваам. Основу экономики составляет рыбная промышленность и добыча полезных ископаемых (примерно в 300 км от города находится золотой рудник). Электроэнергию город получает от расположенной рядом Анадырской ветряной электростанции, одной из крупнейших в России. Плюсы: если повезет, можно найти высокооплачиваемую работу. Минусы: очень суровый климат и крайняя удаленность от центральных регионов.

Время
На Чукотке нет времени. Его ни то чтобы нет вообще, оно есть, но измеряется не в часах и минутах, а в днях пути, промежутках между питанием, совершенными делами и еще бог весть в чём. Чем интереснее путешествие, чем больше вы хотите увидеть достопримечательностей и диких животных, тем больше вам понадобиться "классического механического времени". Простая и вместе с тем чрезвычайно сложная для человека " с материка" аксиома. К примеру, чтобы добраться до районного центра из Анадыря может понадобиться больше недели, и уж не известно сколько нужно времени, чтобы потом из районного центра добраться до какого-нибудь национального села. Однажды, в одном из райцентров я ждал самолёт неделю, не дождался и уехал на теплоходе. А самолёт в окружной центр вылетел только на 11-й день. Бороться со временем не возможно, надо учиться ждать.

Другая ипостась времени во время путешествия по Чукотке - его растяжимость. Уже через два дня (если вы не в населённом пункте) вы перестанете воспринимать дни недели, они вам просто станут не нужны, а еще через несколько дней и вовсе потеряете счет календарным цифрам. В силу того, что летом на Чукотке полярный день, а окружающее пространство настолько сильно отличаться от всего, чем вы жили до этого, ваши биологические часы будут говорить, что в сутках у вас 28, 35 или даже 48 часов.

Реплика из жизни чукотских туристов: "Что? Это было позавчера? А я думал неделю назад".

Погода.
Главным действующим "лицом" на Чукотке является погода. Это она решает поедите вы, или будите проклинать сервис и безделье в аэропорту или гостинице. Чукотская погода, очень капризная девушка. Может меняться по несколько раз на дню.

Восточная Чукотка (Провиденский Чукотский, Иультинский районы). Непогода на востоке Чукотки большей частью связанна с туманами и облачностью, при которой авиация не летает. В этом случае путешествие на теплоходе, единственный выход своевременно попасть туда или оттуда.

Южная Чукотка (бывший Беринговский, ныне Анадырский район). В этой части Чукотки выпадает наибольшее количество осадков. Минимум в два раза больше чем на севере. Кроме осадков и перманентной облачности здесь ветренно, особенно в зимний период. Именно здесь на юге, находится самое штормовое место не только Чукотки, но и всей России - мыс Наварин.

Центральная (континентальная) Чукотка (Билибинский и Анадырский районы). Главная отличительная черта этого района - резко-континентальный климат. Очень холодно зимой (-40-60) и очень тепло летом (+20+25). Климат устойчивый, в связи с чем лётная погода самая стабильная на Чукотке.

Север Чукотки (Чаунский район). Певек, столица Чаун-Чукотки, славится одним жутким, но завораживающим природным явлением - "южаком". Южак, ветер ураганной силы, возникающий в следствии особенностей месторасположения города. Во время южака актируют рабочие дни, жизнь на улицах полностью прекращается. По местным наблюдениям, южак может дуть один или три дня. В целом же погода на севере Чукотки более стабильная, чем на юге или востоке.

Анадырь . Анадырь не самое морозное и не самое ветреное место на Чукотке, но когда эти факторы соединяются даже в своих средних показателях становится очень мерзко. Зимой почти всегда ветер 5-10 м/с и температура (-25-35 градусов).Летом (июль-август) средняя температура 15 градусов, но всё равно ветрено 5-7 м/с.

Реплика из жизни чукотских туристов:
- Почему мы не летим?
- Погода в пункте прибытия плохая. Туман.
- А сколько до него?
- 230 км.
- Такого быть не может. У нас ведь солнце светит, жара. Ты наверное что то не договариваешь.

Так как бо льшая часть Чукотки - горы, то здесь очень сильно развито понятие "микроклимат". Не то что в 200 км погода может быть разная, она может кардинально отличаться уже в 10 км. В Анадыре может стоять отличная, почти безветренная погода, а в аэропорту (в 20 км) дуть пурга. Зимой я ехал на "Урале" по дороге из Амгуэмы в Эгвекинот (90 км). В точке "А" погода отличная, в точке "Э" погода хорошая, а посредине пути мы попали в пургу и вернулись обратно. Фактор погоды всегда нужно иметь ввиду, когда планируешь путешествие по Чукотке. Если время для путешественника имеет значение, то нужно закладывать минимум несколько дней "на дорогу".

В целом, современным путешественникам, туристам и просто людям посещающим Чукотку с погодой очень повезло. 25-30 лет назад, Чукотка была значительно "суровее". Пурги сильнее, зимы снежнее, морозы крепче, лето холоднее. Есть плюсы от глобального потепления.

По Чукотке лучше всего путешествовать с июля по первую половину сентября, назовём это летним сезоном. И с апреля по первую половину мая - зимний сезон. Для любителей фотографии на Чукотку надо ехать с конца августа по первую половину сентября. Безумству красок нет предела. Нужно предельно ясно понимать, что любители хорошей погоды, должны ехать куда угодно, только не на Чукотку. И даже в наиболее благоприятные для путешествия месяцы может случиться ненастье.

Из личного опыта: В один год в середине июня, после того как растаял снег, в Провидения пошёл дождь. В сентябре он прекратился и пошёл снег.

Пограничная зона

Если думаете, что вы гражданин России и можете свободно перемещаться по своей стране, я вас огорчу. По стране можете, по Чукотке нет. На территории Чукотского АО введен особый пограничный режим. Слово "введён" не должно никого вводить в заблуждение. Его ввели не вчера, просто еще не отменили с советского времени. Расскажу с практической точки, как приехать на Чукотку.
Мы, жители Чукотки, при въезде предъявляем паспорт, в котором на страничке регистрации стоят заветные буквы "ПЗ" (пограничная зона), которые и делают наше пребывание на территории легитимным. Также свободно, можно приехать гражданам, находящимся в командировке по предъявлению командировочного удостоверения. Все остальные граждане могут приехать на Чукотку по туристической путевке или по приглашению частного лица, оформленного в Пограничном управлении. Всё гораздо серьёзнее, когда дело касается иностранных граждан. Пропуск иностранцам оформляется 60 суток.

Право на оформление турпутевок имеют туроператоры зарегистрированные в Чукотском АО.

Транспорт

Регуялрное пассажирское сообщение чукотки с материком существует исключительно в виде авиасообщений.
Прилететь на Чукотку "из вне" можно в 3 аэропорта:

1) В Анадырь. Из Москвы, летом четыре раза, зимой два раза в неделю. Это самое распространённое направление для прилёта на Чукотку. Проблем с авиабилетами из Москвы практически никогда не бывает. Тем более, если заказывать их заранее. Проблема в цене. Цены на билет от 25-50 тысяч рублей в эконом-классе. В среднем, в летний период билеты стоят 35-40 тысяч рублей.
Из Анадыря во все районы Чукотки летают самолёты местной авиалинии "ЧукотАвиа". Это стратегическое транспортное преимущество Анадыря перед остальными "авиаворотами" Чукотки.

2) В Певек. Два раза в неделю из Москвы. На этом направлении уже могут возникнуть проблемы с билетами. Цена билета в один конец 35-50 тысяч рублей. Из Певека уже меньше вариантов добраться до остальной Чукотки по воздуху. Отсюда летают вертолеты в национальные сёла Чаунского района, на Мыс Шмидта, а также самолёты в Анадырь.

3) В Билибино. 2-3 раза в неделю из Магадана. Летают среднемагистральные АН-24. Цена билета в районе 30 тысяч. Из Билибино, по воздуху можно добраться только в села Билибинского района, а самолётом в Анадырь (один раз в 2 недели).

Теперь несколько слов об альтернативе. Она, альтернатива, не богатая. В летний сезон из Анадыря вдоль побережья курсирует теплоход "Капитан Сотников". Расписание его рейсов появляется в начале июня. Поэтому ни о каком средне и долгосрочном планировании не может быть и речи. Стоимость билета примерна равна стоимости авиабилета. В стоимость билета включено: сидячее кресло, гальюн (М-Ж) и буфет с постоянными очередями. И хорошо, если путешественник идет на теплоходе в п.Эгвекинот или п.Беринговский - 12 ходовых часов. А вот если вы идёте морем в п. Провидения - 24 часа, или еще хуже в с.Лаврентия (36 часов) - готовьтесь! Да, и про ка чку и морскую болезнь тоже не следует забывать.

Также можно зафрахтовать вертолёт. Здесь богатому фрахтовщику уже предлагается на выбор 2 компании: "Чукотавиа" (более 200.000 руб. полётный час) и "Билибиноавиа" (цена процентов на 10-15 ниже чем у "ЧукотАвиа"). Правда у второй компании, находящейся в Билибино, радиус авиапокрытия меньше (не экономично билибинцам работать по восточной Чукотке).

Автомобильный вид транспорта актуален в Билибинском, Чаунском и Иультинском районах, где есть грунтовые дороги. Но сеть их весьма ограничена. Самый надёжный вид транспорта - это вездеходы. Но! Найти хороший вездеход, да вдобавок еще с хорошим вездеходчиком это целая проблема. Потому как большая их часть эксплуатируется организациями, которые с большой неохотой отпускают свои транспортные единицы не по профильному назначению.

Деньги.
Сейчас скажу ересь. Деньги на Чукотке не имеют значения. Значения в том смысле, которые они имеют скажем в Москве или Владивостоке. Очень удивились мои московские туристы, когда не смогли найти такси, чтобы добраться из одного посёлка в другой.

Реплика из жизни чукотских туристов: " Мы предлагали ему двойной тариф! А ему было лень утром вставать и ехать!"

Даже если вы заключите договор на оказание, к примеру, транспортных услуг, вам могут отказать, или приехать(прилететь, приплыть) в другой день/дни. Найдётся сто причин почему этого не сделали, даже за хорошие деньги. Нет, Чукотка не территория альтруистов, просто, кроме денег, здесь должно быть что-то еще: личное знакомство, обоюдный интерес (водитель к примеру тоже рыбак и хочет порыбачить в том месте куда вы едете), протекция со стороны администрации, вы знаменитость и т.п. В то же время, на Чукотке могут вас довезти, разместить, накормить, оказать помощь и не взять за это вообще ни копейки. Даже обидятся, когда вы предложите деньги. Такое отношение к деньгам, конечно не норма, но имеет место быть.

Чукотка, очень дорогой регион, самый дорогой в России. Росстат, к примеру, сообщает, что самый высокий прожиточный минимум в г.Билибино. Цены в магазинах - это первый культурный шок, который возникает у людей впервые приехавших на Чукотку. Девять из десяти приехавших обязательно сфотографируют местные ценники в магазинах. Бананы по 600-700 руб., яблоки по 300-400 руб., яйцо (180 в Анадыре, за 300 в районах).

Реплика из жизни чукотских туристов: "И как вы здесь живёте?".

Даже если у вас деньги есть, но они на пластиковой карте, могут возникнуть проблемы с их обналичкой. Банкоматов очень мало, иногда один на посёлок. В нем могут закончиться деньги, может отключиться связь, да и в принципе он может быть сломанным. Эта же проблема касается оплаты товаров в магазинах. Поэтому деньги лучше всего иметь наличкой.
В ценовом отношении туры на Чукотку мировыми туроператорами работающими в этом регионе приравнены к Антарктиде. Поэтому если вы рассматриваете Чукотку, как объект туризма будьте готовы к заведомо высоким ценам на турпродукт. Стоимость туров различная, в зависимости от района, сложности, количества дней и прочих факторов. В связи с тем, что туризм на Чукотке еще не является отраслью экономики, нет инфраструктуры и массового потока туристов, каждый тур является эксклюзивным. Самый бюджетный и лучший варинат путешествия по Чукотке это путешествие с моей туркомпанией - "Чукотское бюро путешествий". И это не реклама, а объективный факт. Желающих заниматься туризмом на Чукотке достаточно, но либо не хватает опыта, либо знаний.

Турист "не организованный" потратит меньшую сумму, но столкнётся с транспортными и логистическими проблемами. Решение этих проблем в первую очередь отнимает время, которое так "дорого" для людей с материка, чей годовой отпуск в лучшем случае 30 календарных дней.

Услуги
Сервиса на Чукотке нет. К этому нужно быть готовым сразу. Те редкие проявления комфорта и качества бытовых услуг, которые могут вам предложить, лучше всего воспринимать, как подарок, как "манну небесную", а не как норму. И это при ценах, как в хороших отелях или ресторанах.

Кафе и рестораны.
В лучшем случае у вас будет выбор куда пойти в "первое" кафе, или во "второе". Зачастую в райцентрах существует только одно заведение общепита. И меню в нём весьма ограничено. Хотя если говорить о качестве, то в большинстве кафе кормят вкусно. Цена за обед в среднем 400-600 руб. Чаще всего приезжающие хотят отведать блюда национальной кухни. Ни одно заведение их не готовит. В лучшем случае в меню есть оленина или местная рыба, которые, впрочем, вам приготовят по классическому (европейскому) кулинарному рецепту. Чукотская или эскимосская кухня весьма специфичные и отведать блюда можно только в национальных посёлках, побывав в гостях у местных жителей. В национальных сёлах точки общепита отсутствуют.

Гостиницы.
Здесь ситуация лучше, чем с питанием. Гостиницы есть в каждом районном центре. Самый лучший гостиничный комплекс в п.Эгвекинот - коттеджные домики. Есть гостиницы квартирного типа, есть обычные. Цена: 2000-4000 рублей с человека в сутки. В летний период во время профработ в посёлках на 3-4 недели отключают горячую воду. В сёлах гостиниц нет, размещение на съёмных квартирах отпускников или совместно с хозяевами.

Связь и Интернет.
Мобильная связь есть практически во всех населенных пунктах Чукотки: Мегафон, Билайн, МТС. Качество связи очень посредственное, но разговаривать можно. Мобильный интернет в райцентрах есть, но очень медленный. В сёлах в 2017 году, по программе "Доступная информационная среда" появились бесплатные точки WI-FI.

Учреждения культуры
Краеведческие музеи есть во всех райцентрах Чукотки. В них работают настоящие профессионалы и знатоки истории и культуры Чукотки. Поход в музеи обязателен. Именно с них можно и нужно начинать знакомство с тем или иным районом Чукотки. Кроме музеев можно посетить Дом культуры или Клуб, в которых договорившись с руководителем учреждения, можно посмотреть репетицию фольклорных коллективов или кружков народной самодеятельности. Собственно на этом список "культурных" заведений и заканчивается.

Прочее.
К прочим услугам можно отнести бани (200- 400 руб. за сеанс), посещение бассейна требует наличия медсправки (Провидения, Билибино), спортзалы и спортплощадки, ледовые катки открытого и закрытого типов (Эгвекинот, Провидения, Певек, Билибино, Угольные Копи). Кинотеатр есть только в Певеке, с новинками туго, репертуар одно-двухмесячной давности. Цена билетов (250-300 рублей). В Провидения и Эгвекиноте в зимний период (с конца декабря по начало мая) можно покататься на горных лыжах. Самый крутой и сложный склон в Провидения.

Анадырь.
Всё что описывалось выше отношения к Анадырю почти не имеет. Анадырь - это чукотская Москва, здесь есть всё, и это всё самое-самое. Анадырь не похож на остальную Чукотку. В Анадыре есть выбор. В городе 5 гостиниц из которых одна - 3*. Множество ресторанов и кафе. Большинство из них по вечерам работают в режиме ночных клубов и "кабаков". В Анадыре самые "демократичные цены" на все товары и продукты на Чукотке. И как следствие здесь самый большой ассортимент. Работают банкоматы и можно расплачиваться пластиковыми картами в большинстве магазинов. Здесь есть несколько памятников (в том числе самый большой в мире монумент Николаю Чудотворцу) и шедевр деревянного зодчества Свято-Троицкий Кафедральный собор. В современном, по всем стандартам, кинотеатре "Полярный" демонстрируют исключительно новинки, в том числе идут премьерные российские показы (цена билета 200-350 руб.). Крытый ледовый каток (250 руб.). Самое быстрое по сроку исполнения заказа такси (100 руб с человека). Здесь самый широкий (в масштабах Чукотки) ассортимент сувениров. Есть прокат велосипедов. И наконец, здесь самый "быстрый" Интернет (по сравнению с остальной Чукоткой). Единственный минус Анадыря, для путешественника, его расположение. Он расположен на противоположной от аэропорта стороне лимана. Летом перебраться из Аэропорта до города можно на машине и пароме (минимальная цена 500 руб.) зимой по зимнику на автомобиле (1500 руб.). Хуже всего в межсезонье (с октября по конец декабря и с середины мая по конец июня), когда перебраться можно либо вертолётом, либо на воздушной подушке (около 4000 руб.).

Сувениры.
Каждый приезжающий на Чукотку, как любой путешествующий человек, хочет увезти отсюда на память, какой-нибудь сувенир. Желательно тематический, каким-либо образом связанный с Чукоткой. Сразу хочу огорчить - главные чукотские сувениры - изделия из кости, стоят очень дорого. Дорого в любом понимании этого слова и благосостояния. Маленькая поделка из кости - 5-7 тысяч. Клык моржа с гравировкой или рисунком от 25-30 тысяч. Если изделия из кости рассматривать как произведения искусства (а большинство из них смело можно отнести к таковым) это не дорого, но как сувенир... Хитом последнего времени, своеобразным брендом чукотской сувенирной продукции можно считать пенис моржа. Он, внимание (!) - костяной (60-100 см.). Минимальная цена такого сувенира 8-10 тысяч рублей. Вывозить можно только художественно обработанные изделия из кости (предъявив товарный чек из магазина). Магнитики, кружки, футболки и прочая традиционная сувенирка продаётся практически во всех районных центрах, но самый большой ассортимент в Анадыре.

Самый северный район Дальнего Востока – Чукотский автономный округ. На его территории живет несколько коренных народов, пришедших туда тысячелетия назад. Больше всего на Чукотке самих чукчей – около 15 тысяч. С давних пор они кочевали по всему полуострову, пасли оленей, охотились на китов и жили в ярангах.
Сейчас многие оленеводы и охотники превратились в работников ЖКХ, а яранги и байдарки сменили на обычные дома с отоплением.
Огурцы по 600 рублей за килограмм и десяток яиц за 200 – современные потребительские реалии отдаленных районов Чукотки. Пушное производство закрыто, так как не вписалось в капитализм, а добыча оленины, хотя и идет до сих пор, дотируется государством – оленье мясо не может конкурировать даже с дорогостоящей говядиной, которую привозят с «большой земли». Похожая история – с ремонтом жилого фонда: строительным компаниями невыгодно браться за ремонтные подряды, так как львиная доля сметы – расходы на транспортировку материалов и рабочих по бездорожью. Молодежь, уезжающая из сел, и серьезные проблемы со здравоохранением – советская система рухнула, а новая толком не создана.

Предки чукчей появились в тундре еще до нашей эры. Предположительно, они пришли с территории Камчатки и нынешней Магаданской области, затем двинулись через Чукотский полуостров в сторону Берингова пролива и остановились там.

Столкнувшись с эскимосами, чукчи переняли их морзверобойный промысел, впоследствии вытеснив их с Чукотского полуострова. Оленеводству на рубеже тысячелетий чукчи научились у кочевников тунгусской группы – эвенов и юкагиров.

«Сейчас попасть в стойбища оленеводов Чукотки не легче, чем во времена Тана Богораза (известного российского этнографа, который в начале XX века описывал жизнь чукчей).
В Анадырь, а затем в национальные поселки можно долететь на самолете. Но потом из поселка добраться до конкретной оленеводческой бригады в нужное время очень сложно», – объясняет Пуя. Стойбища оленеводов постоянно перемещаются, причём на большие расстояния. Дорог, чтобы доехать до мест их стоянки нет: передвигаться приходится на гусеничных вездеходах или снегоходах, иногда на оленьих и собачьих упряжках. Кроме того, оленеводы строго соблюдают сроки перекочевок, время своих обрядов и праздников.

Владимир Пуя

Потомственный оленевод Пуя настаивает, что оленеводство – «визитная карточка» региона и коренного народа. Но сейчас чукчи в основном живут не так, как раньше: промыслы и традиции уходят на второй план, а на смену им приходит типичная жизнь отдаленных регионов России.
«Наша культура сильно пострадала в 70-е годы, когда власти посчитали, что в каждом селе дорого содержать средние школы с полным набором преподавателей, – рассказывает Пуя. – В районных центрах построили школы-интернаты. Их причисляли не к городским заведениям, а к сельским - в сельских школах зарплаты в два раза выше. Я сам учился в такой школе, качество образования было очень высоким. Но детей отрывали от жизни в тундре и приморье: мы возвращались домой только на летние каникулы. И поэтому теряли комплексное, культурное развитие. Национального воспитания в интернатах не было, даже чукотский язык не всегда преподавался. Видимо, власти решили, что чукчи - советские люди, и свою культуру нам знать ни к чему».

Жизнь оленеводов

География проживания чукчей сначала зависела от передвижения диких оленей. Люди зимовали на юге Чукотки, а летом уходили от жары и гнуса на север, до берегов Ледовитого океана. Народ оленеводов жил родовой системой. Они селились по озерам и рекам. Чукчи обитали в ярангах. Зимняя яранга, которую шили из оленьих шкур, натягивалась на каркас из дерева. Снег из-под нее вычищался до земли. Пол укрывался ветками, на которые настилали шкуры в два слоя. В углу устанавливалась железная печка с трубой. Спали в ярангах в кукулях из шкур животных.

Но Советская власть, пришедшая на Чукотку в 30-х годах прошлого века, была недовольна «бесконтрольным» перемещением людей. Коренным жителям указывали, где строить новое – полустационарное – жилище. Это делалось для удобства перевозки грузов морским транспортом. Точно так же поступали и со стойбищами. При этом, возникали новые рабочие места для коренных жителей, а в поселениях появились больницы, школы, дома культуры. Чукчей обучили письменности. А сами оленеводы жили чуть ли не лучше всех других чукчей – вплоть до 80-х годов XX века.

Сейчас жители Конергино отправляют письма на почте, закупаются в двух магазинах («Норд» и «Катюша»), звонят «на материк» с единственного на весь поселок стационарного телефона, иногда ходят в местный клуб культуры, пользуются врачебной амбулаторией. Впрочем, жилые дома села находятся в аварийном состоянии и капитальному ремонту не подлежат. «Во-первых, денег нам много не выделяют, во-вторых, из-за сложной транспортной схемы трудно доставлять материалы в село», – рассказывал несколько лет назад глава поселения Александр Мыльников. По его словам, если раньше жилфонд в Конергино ремонтировали коммунальщики, то теперь у них нет ни стройматериалов, ни рабочей силы. «Доставлять стройматериалы в село дорого, подрядчик тратит около половины выделенных средств на транспортные расходы. Строители отказываются, им невыгодно работать с нами», – жаловался он.

В Конергино живет около 330 человек. Из них около 70 детей: большинство учатся в школе. В ЖКХ работает полсотни местных жителей, а в школе – вместе с детским садом – заняты 20 воспитательниц, учителей, нянь и уборщиц. Молодежь в Конергино не задерживается: школьные выпускники разъезжаются на учебу и работу в другие места. Депрессивное состояние села иллюстрирует ситуация с традиционными промыслами, которыми славились конергинцы.

«Морского зверобойного промысла у нас уже нет. По капиталистическим правилам он не выгоден, – говорит Пуя. – Зверофермы закрылись, и пушной промысел быстро забыли. В 90-х годах производство пушнины в Конергино схлопнулось». Осталось только оленеводство: в советское время и до середины нулевых, пока Роман Абрамович оставался на посту губернатора Чукотского АО, оно было здесь успешным.

В Конергино работает 51 оленевод, из них 34 – в бригадах в тундре. По словам Пуи, доходы оленеводов крайне низкие. «Это убыточная отрасль, денег на зарплату не хватает. Государство покрывает недостаток средств, чтобы зарплата была выше прожиточного минимума, он у нас равняется 13 тысячам. Оленеводческое хозяйство, в котором состоят работники, выплачивает им примерно 12,5 тысяч. Государство доплачивает до 20 тысяч, чтобы оленеводы не умерли с голоду», – сетует Пуя.

На вопрос, почему нельзя платить больше, Пуя отвечает, что себестоимость производства оленины в разных хозяйствах варьируется от 500 до 700 рублей за килограмм. А оптовые цены на говядину и свинину, которые завозят «с материка», начинаются от 200 рублей. Продавать мясо по 800-900 рублей чукчи не могут и вынуждены устанавливать цену на уровне 300 рублей – себе в убыток. «Нет смысла капиталистического развития этой отрасли, – говорит Пуя. – А ведь это последнее, что осталось в национальных селах».

Евгений Кайпанау, 36-летний чукча, родился в Лорино в семье самого уважаемого китобоя. «Лорино» (по-чукотски – «Льаурэн») переводится с чукотского как «найденное становище». Поселение стоит на берегу Мечигменской губы Берингова моря. В нескольких сотнях километров расположены американские острова Крузенштерна и Святого Лаврентия; до Аляски тоже совсем близко. Но до Анадыря самолеты летают раз в две недели – и то если погода хорошая. Лорино прикрыто с севера сопками, поэтому здесь больше безветренных дней, чем в соседних селениях. Правда, несмотря на относительно хорошие погодные условия, в 90-х годах почти все русские жители из Лорино уехали, и с тех пор там живут только чукчи – примерно 1500 человек.

Дома в Лорино – покосившиеся деревянные строения с облезлыми стенами и выцветшей краской. В центре села стоят несколько коттеджей, построенных турецкими рабочими, – теплоизолированные здания с холодной водой, что в Лорино считается привилегией (если по обычным трубам пустить холодную воду, то зимой она замерзнет). Горячая вода во всем поселении есть, потому что местная котельная работает круглый год. А вот больницы и поликлиники здесь нет – уже несколько лет людей отправляют за медпомощью санитарной авиацией или на вездеходах.

Лорино известно морзверобойным промыслом. Не зря в 2008 году тут снимали документальный фильм «Китобой», получивший приз ТЭФИ. Охота на морского зверя для местных жителей по-прежнему важное занятие. Китобои не только кормят семью или зарабатывают деньги, сдавая мясо в местную общину зверобоев, – они еще и чтут традиции предков.

С детства Кайпанау знал, как правильно забивать моржей, ловить рыбу и кита, ходить в тундру. Но после школы он уехал в Анадырь учиться сначала на художника, а затем на хореографа. До 2005 года он, живя в Лорино, часто ездил на гастроли в Анадырь или Москву – выступать с национальными ансамблями. Из-за постоянных разъездов, перемены климата и перелетов Кайпанау решил окончательно перебраться в Москву. Там он женился, его дочери – девять месяцев. «Свое творчество и культуру я стремлюсь прививать жене, – говорит Евгений. – Хотя раньше ей многое казалось диким, особенно когда она узнала, в каких условиях живет мой народ. Я и дочке прививаю традиции и обычаи, например, показываю национальную одежду. Хочу, чтобы она знала, что она потомственная чукча».

Евгений теперь редко появляется на Чукотке: гастролирует и представляет культуру чукчей по всему миру вместе со своим ансамблем «Кочевник». В одноименном подмосковном этнопарке «Кочевник», где работает Кайпанау, он проводит тематические экскурсии и показывает документальные фильмы о Чукотке, в том числе Владимира Пуи.

Но жизнь вдалеке от родины не мешает ему знать о многих вещах, происходящих в Лорино: там осталась его мать, она работает в городской администрации. Так, он уверен, что молодежь тянется к тем традициям, которые теряют в остальных регионах страны. «Культура, язык, навык охоты. Молодежь на Чукотке, включая молодежь и из нашего поселка, учится добывать китов. У нас люди живут этим постоянно», – говорит Кайпанау.

В летний сезон чукчи охотились на китов и моржей, в зимний – на тюленей. Охотились с помощью гарпунов, ножей и копий. Китов и моржей добывали все вместе, а тюленей – поодиночке. Чукчи ловили рыбу сетями из китовых и оленьих сухожилий или из кожаных ремней, сачками и удилами. Зимой – в проруби, летом – с берега или с байдарок. Кроме того, до начала XIX века с помощью лука, копий и ловушек охотились на медведей и волков, баранов и лосей, росомах, лисиц и песцов. Водоплавающую дичь убивали метательным орудием (болой) и дротиками с метательной дощечкой. Со второй половины XIX века начали использовать ружья, а затем – огнестрельное китобойное оружие.

Продукты, которые завозят с материка, стоят в селе огромных денег. «Привозят «золотые» яйца по 200 рублей. Про виноград я вообще молчу», – добавляет Кайпанау. Цены отражают печальное социально-экономическое положение в Лорино. Мест, где можно показать профессионализм и университетские навыки, в поселении мало. «Но положение народа в принципе нормальное, – сразу уточняет собеседник. – После прихода Абрамовича (с 2001 по 2008 год) стало намного лучше: появилось больше рабочих мест, отстроились дома, наладили фельдшерско-акушерские пункты». Кайпанау вспоминает, как его знакомые китобои «приехали, бесплатно забрали у губернатора моторные лодки для промысла и уехали». «Теперь живут и наслаждаются», – говорит он. Федеральные власти, по его словам, тоже помогают чукчам, но не очень активно.

У Кайпанау есть мечта. Он хочет создавать на Чукотке образовательные этнические центры, где коренные народы смогли бы заново узнавать свою культуру: строить байдарки и яранги, вышивать, петь, танцевать.
«В этнопарке многие посетители считают чукчей необразованным и отсталым народом; думают, что они не моются и постоянно говорят «однако». Мне даже иногда заявляют, что я не настоящий чукча. А ведь мы – настоящие люди».

Каждое утро 45-летняя жительница села Сиреники Наталья (попросила не указывать её фамилию) просыпается в 8 утра, чтобы пойти на работу в местную школу. Она – вахтер и технический работник.
Сиреники, где уже 28 лет живет Наталья, расположены в Провиденском городском округе Чукотки, на берегу Берингова моря. Первое эскимосское поселение здесь появилось примерно три тысячи лет назад, и в окрестностях села до сих пор находят остатки жилищ древних людей. В 60-е годы прошлого века к коренным жителям присоединились чукчи. Поэтому названия у села существует два: с экимосского оно переводится как «Долина солнца», а с чукотского – «Каменистая местность».
Сиреники окружены сопками, и добраться сюда сложно, особенно зимой – только снегоходом либо вертолетом. С весны по осень сюда заходят морские суда. Сверху село выглядит, как коробка с разноцветными конфетами: зеленые, синие и красные коттеджи, здание администрации, почта, детский сад и амбулатория. Раньше в Сирениках было много ветхих деревянных домов, но многое изменилось, рассказывает Наталья, с приходом Абрамовича. «Мы с мужем жили раньше в доме с печным отоплением, посуду приходилось на улице мыть. Потом Валера заболел туберкулезом, и его лечащий врач посодействовал, чтобы нам по болезни выделили новый коттедж. Теперь у нас евроремонт».

Одежда и пища

Чукчи мужчины носили кухлянки из двойной оленьей шкуры и такие же брюки. Торбазу из камуса с подошвами из нерпичьей кожи они натягивали на чижи – чулки из собачьей шкуры. Шапку из двойного пыжика окаймляли спереди длинношерстным мехом росомахи, не смерзающимся от дыхания человека ни при каком морозе, а меховые рукавицы носили на сыромятных ремешках, которые втягивались в рукава. Пастух был словно в скафандре. Одежда на женщинах облегала тело, ниже колен она завязывалась, образуя что-то вроде штанов. Надевали её через голову. Поверх женщины носили широкую меховую рубаху с капюшоном, которую надевали её по особым случаям вроде праздников или перекочевок.

Пастуху всегда приходилось беречь поголовье оленей, поэтому животноводы и семьи питались летом как вегетарианцы, а если и ели оленя, то полностью, вплоть до рогов и копыт. Мясо предпочитали вареное, но часто ели и сырое: у пастухов в табуне попросту не было времени на готовку. Оседлые же чукчи питались мясом моржей, которых раньше убивали в огромных количествах.

Как живут в Сирениках?

По уверениям Натальи – нормально. Безработных в селе сейчас около 30 человек. Летом они собирают грибы и ягоды, а зимой ловят рыбу, которую продают или меняют на другие продукты. Муж Натальи получает пенсию в 15700 рублей, при этом прожиточный минимум здесь – 15000. «Я сама тружусь без подработок, в этом месяце получу около 30000. Мы, бесспорно, живем средне, но что-то я не ощущаю, что зарплаты повышаются», – сетует женщина, вспоминая о завезенных в Сиреники огурцах по 600 рублей за килограмм.

Купол

Сестра Натальи работает вахтовым методом на «Куполе». Это золотоносное месторождение, одно из крупнейших на Дальнем Востоке, находится в 450 км от Анадыря. С 2011 года 100% акций «Купола» владеет канадская компания Kinross Gold (нашим же не до такой мелочовки).
«Сестра раньше работала там горничной, а сейчас выдает маски горнякам, которые спускаются в шахты. У них там есть и спортзал, и бильярдная! Платят в рублях (средняя зарплата на «Куполе» 50 000 рублей – DV), переводят на банковскую карточку», – рассказывает Наталья.

Женщина немного знает о добыче, зарплатах и инвестициях в регион, но часто повторяет: «”Купол” нам помогает». Дело в том, что канадская компания, владеющая месторождением, еще в 2009 году создала Фонд социального развития, он выделяет деньги на социально значимые проекты. Не менее трети бюджета идет на поддержку коренных малочисленных народов автономного округа. Например, «Купол» помог издать словарь чукотского языка, открыл курсы языков коренных народов и построил в Сирениках школу для 65 детей и садик для 32.

«Мой Валера тоже получил грант, – говорит Наталья. – Два года назад «Купол» выделил ему 1,5 млн рублей на огромную 20-тонную морозильную камеру. Ведь китобои зверя добудут, мяса много – испортится. А теперь эта камера спасает. На оставшиеся деньги муж с коллегами купил инструменты на строительство байдарок».

Наталья, чукча и потомственный оленевод, считает, что национальная культура сейчас возрождается. Рассказывает, что каждый вторник и пятницу в местном сельском клубе проводятся репетиции ансамбля «Северное сияние»; открываются курсы чукотского и других языков (правда, в окружном центре – Анадыре); проводятся конкурсы вроде Кубка губернатора или регаты в Баренцевом море. «А в этом году наш ансамбль приглашают на грандиозное событие – международный фестиваль! Пять человек полетят на танцевальную программу. Это все будет на Аляске, та оплатит перелет и проживание», – говорит женщина. Она признает, что и российское государство поддерживает национальную культуру, но «Купол» она упоминает гораздо чаще. Отечественного фонда, который бы занимался финансированием народов Чукотки, Наталья не знает.

Другой ключевой вопрос – здравоохранение. На Чукотке, как и в других северных регионах, говорит представитель Ассоциации малочисленных коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока (АМКНСС и ДВ РФ) Нина Вейсалова, очень распространены болезни органов дыхания. Но, по имеющейся информации, в национальных поселках закрываются тубдиспансеры. Много онкобольных. Существующая ранее система здравоохранения обеспечивала выявление, наблюдение и лечение больных лиц из числа малочисленных народов, что было закреплено законодательно. К сожалению, сегодня такая схема не работает. На вопрос о закрытии тубдиспансеров власти не отвечают, а лишь сообщают, что в каждом районе и населенной пункте Чукотки сохранены больницы, врачебные амбулатории и фельдшерско-акушерские пункты.

В российском обществе существует стереотип: народ чукчей спился после того, как на территорию Чукотки пришёл «белый человек» – то есть с начала прошлого века. Чукчи никогда не употребляли спиртного, в их организме не вырабатывается фермент, расщепляющий спирт, – и из-за этого влияние алкоголя на их здоровье более пагубно, чем у других народов. Но по словам Евгения Кайпанау, уровень проблемы сильно завышен. «С алкоголем [у чукчей] всё, как и везде. Но пьют меньше, чем где-либо еще», – утверждает он. При этом, говорит Кайпанау, у чукчей действительно в прошлом отсутствовал фермент, расщепляющий спирт. «Сейчас, хотя фермент и выработался, народ все равно не пьет так, как слагают легенды», – резюмирует чукча.

Мнение Кайпанау поддерживает доктор медицинских наук ГНИЦП Ирина Самородская, один из авторов доклада «Смертность и доля умерших в экономически активном возрасте от причин, связанных с алкоголем (наркотиками), ИМ и ИБС от всех умерших в возрасте 15-72 лет» за 2013 год. Согласно данным Росстата, говорится в документе, наиболее высокий уровень смертности от причин, связанных с алкоголем, действительно в Чукотском АО – 268 человек на 100 тысяч. Но эти данные, подчеркивает Самородская, относятся ко всему населению округа. «Да, коренное население тех территорий – чукчи, но там живут не только они», – поясняет она. Кроме того, по словам Самородской, Чукотка стоит по всем показателям смертности выше, чем остальные регионы – и это не только алкогольная смертность, но и другие внешние причины. «Сказать, что именно чукча умер именно от алкоголя сейчас нельзя, так устроена система. Во-первых, если люди не хотят, чтобы в свидетельстве о смерти их умершего родственника выставлялась причина смерти, связанная с алкоголем, она не будет выставляться. Во-вторых, подавляющее число смертей происходят на дому. А там свидетельства о смерти часто заполняются участковым врачом или даже фельдшером, из-за чего в документах могут указываться другие причины – так легче написать»

Наконец, еще одной серьезной проблемой региона, по мнению Вейсаловой, является взаимоотношение промышленных компаний с коренным местным населением. «Люди приходят, как завоеватели, нарушая мир и покой местных жителей. Я думаю, что должен быть регламент о взаимодействии компаний и народов», – говорит она.

Язык и религия

Чукчи, живущие в тундре, называли себя «чавчу» (оленный). Те, кто жил на берегу, – «анкалын» (помор). Существует общее самоназвание народа – «луораветлан» (настоящий человек), но оно не прижилось. 50 лет назад на чукотском языке говорили примерно 11 тысяч человек. Сейчас их число с каждым годом сокращается. Причина проста: в советское время появились письменность и школы, но тогда же проводилась политика уничтожения всего национального. Отрыв от родителей и жизнь в школах-интернатах вынуждали чукотских детей все меньше знать родной язык.

Чукчи издавна верили, что мир делится на верхний, средний и нижний. При этом, верхний мир («облачная земля») населён «верхним народом» (по-чукотски - гыргоррамкын), или «народом рассвета» (тнаргы-рамкын), а верховное божество у чукчей не играет серьезной роли. Чукчи считали, что их душа бессмертна, верили в реинкарнацию, у них был распространен шаманизм. Шаманами могли быть и мужчины, и женщины, но особенно сильными у чукчей считались шаманы «превращенного пола» – мужчины, выступавшие в роли хозяек, и женщины, перенимавшие одежду, занятия и привычки мужчин.

Все выводы сделает время и сами чукчи.

C 1990 по 2014 годы население Чукотского автономного округа сократилось более чем в три раза - со 164 тысяч человек до 51 тысячи. Корреспондент «Русской планеты» съездил на Чукотку и узнал, как воспринимают эту землю ее временные постояльцы и кто считает ее своим домом.

Северный полис

«Илья Валентинович, куда обратиться, чтобы вернуть корзины для мусора на детскую площадку?» Исполняющий обязанности мэра Анадыря Илья Давиденко каждый день заходит на городской форум и отвечает на вопросы жителей. Если верить данным портала, с этого у главы начинается утро. Ответы датируются временем 9:15– 9:30 - это сразу после планерок в мэрии. У Давиденко две квартиры в Москве и ближайшем Подмосковье, но живет он вместе с семьей в Анадыре. Ему 40 лет, и на должность исполняющего обязанности мэра он пришел в апреле этого года - с поста первого заместителя губернатора Чукотки. Осенью Давиденко идет на выборы.

Он говорит, что хочет выстраивать новый стиль управления. Поэтому общается в соцсетях, ходит на работу пешком и приглашает к себе на прием тех, у кого есть вопросы и предложения. А еще он собирается создать общественный совет из гражданских активистов и дать им возможность управлять Анадырем вместе с ним.

Проблемы найти таких людей нет. В Анадыре я лично знаю 70% жителей (население столицы региона составляет 14 тысяч человек. - РП). И этот совет будет общаться с населением напрямую. Например, сегодня мы обсуждаем проблемы в здравоохранении. Зовем главного врача больницы и просим его ответить на вопросы жителей города.

- Это будет работать на постоянной основе?

Конечно. Просто с людьми надо разговаривать. Я одно время был главой района, провел несколько проектов, а потом мне жители сказали: «Илья, а зачем вы это сделали? Вы хороший парень, но нам это не надо». И тут я понял: мы привыкли жить в роли больших начальников и думать, что все, что мы делаем для народа, - счастье. Не бывает такого.

Илья Давиденко. Фото предоставлено пресс-службой администрации города

Давиденко имеет дело с населением, которое знает, что рано или поздно уедет из города. Большая часть жителей с наступлением пенсии переселяется в центр страны, пользуясь тем, что надбавки высокие, а пенсионный возраст наступает на 5 лет раньше, чем на основной территории России. Будут ли эти люди что-то делать для Анадыря? Глава города рассуждает так: если живешь в общежитии, можно просто ждать, что съедешь через год, а можно поклеить обои, потому что этот год ты не хочешь жить в хлеву. Он считает, что лучше «клеить». Сам Давиденко тоже уедет. Он уже знает день: 5 августа 2029 года, на следующий день после своего 55-го дня рождения.

Понимаете, здесь климат не для жизни. Здесь нельзя жить, по медицинским показаниям.

Человек за бортом

Уже несколько недель каждое утро Александр Осипов приходит в порт поселка Эгвекинота и ждет корабля. Осипов приходит, а корабль - нет. И Александр бредет на работу, а на следующее утро снова появляется в порту. В Эгвекиноте живет 3 тысячи человек. Есть школа, библиотека, несколько кафе, тренажерный зал, порт и аэропорт. Раньше в этом районе работали оловянный и вольфрамовый рудники, и это было процветающее место. В 90-х годах промышленность развалилась, и сейчас часть домов в Эгвекиноте зияет пустыми окнами. В магазинах почти нет непросроченных продуктов. Кетчуп годен до 2013 года, молоко длительного хранения испортилось полгода назад и теперь продается только для выпечки, свежие фрукты и овощи отсутствуют.

Продукты в Эгвекинот привозят морем. А когда навигация закрывается - вездеходами и самолетами, уже в куда меньших объемах. Сейчас, в июле, все ждут первого корабля. А он не может пройти: трется во льдах на входе в залив. Здесь так бывает. Александр Осипов встречает корабль в порту, потому что он главный редактор районной газеты «Залив Креста» и единственный сотрудник местной телепрограммы новостей. Сам снимает, сам пишет закадровые тексты, сам монтирует. И ему надо как можно раньше сообщить всем, что судно пришло. Но вообще-то Осипов - геолог, который с развалом добывающей промышленности остался без работы. Он несколько раз писал статьи в газеты, и после этого его взяли в штат журналистом.

Почему не уезжаете?

В январе! В Краснодарский край! Покупаю там квартиру и у-ез-жа-ю.

В 90-е Осипов писал о нецелевом использовании денег чиновниками, о нищете оленеводов, о невыплате зарплат. Его, как рассказывает, незаконно лишали работы, отбирали печатное оборудование, он уезжал в Москву временно пересидеть в Союзе журналистов, чтобы его не преследовали по ложному обвинению. Сейчас он работает в газете, финансируемой администрацией района. И ни с кем больше не ругается.

Служить бы рад

В Эгвекиноте возводится каменный храм. У подножия сопки, на берегу залива, с золотыми куполами и пространством для молящихся площадью 100 квадратных метров. Смотрится он там, как Эйфелева башня в деревне. А пока он строится, приход располагается в обычной жилой квартире в хрущевке. И здесь пусто. Сидим только мы и глава прихода иеромонах Евлогий (Родюков). Батюшка Евлогий - монах. Он служил в Хабаровском крае, потом попросился в монастырь. Вместо этого его отправили на Чукотку сроком на два года - и никуда не переводят уже шесть лет. По его словам, на богослужениях здесь бывает не больше 15 человек, а иногда и вообще никто не приходит. И священнослужитель сидит в этой квартире один. Периодически ходит в фитнес-клуб и баню. И даже новый храм его не радует.

Я должен жить в монастыре или хотя бы в условиях, приближенных к нему. А здесь нет ни духовника, ни возможности исповедоваться, ни собрата. Я один в пустом пространстве. Священник в приходе - это батюшка. То есть папа, отец. Это тот, кто приход как семью обустраивает. А монашествующий не должен этим заниматься. Монахи без монастырей - шаталова пустынь, шляются.

- Ну вы здесь светской жизнью живете: спортзал, баня.

Так это от безысходности! Это возможность в здравом уме пребывать! Тут либо деградация от безделья, либо регулярное занятие, которое позволяет разгружать мозги и не дает возможности совсем развалиться.

А как же ваша православная миссия здесь? Кто ее будет исполнять?

Чтобы ее исполнять, надо жить с людьми. Не 2– 3 года, а всю жизнь. И это должны быть семейные священники, а не монахи. Но кто на это решится? Может быть, конечно, найдутся такие: «Если не мы, то кто же? Душу положить за други своя!» - и приедут. Но разбегутся же от этой изоляции! Здесь всей чукотской экзотики - на две недели впечатлений. А дальше никому не нужна такая экзотика. Это подвиг - здесь жить.

Иеромонаху Евлогию 42 года. Сколько еще лет он проведет в Эгвекиноте, не знает. А шансов попасть в монастырь у него с каждым годом все меньше. И он, кажется, смирился со своей участью остаться здесь: собрался поступать на заочное отделение местного техникума, учиться на бухгалтера-экономиста.

Про героя Романа

На Чукотке жить холодно, дорого и неудобно в транспортном плане. Дорого - это когда в июле килограмм бананов или помидоров стоит 450 рублей, кабачков - 470, восемь рулонов туалетной бумаги - 495 рублей. При этом зарплаты бюджетников не сильно превышают московские: начальник отдела в окружном правительстве получает около 70 тысяч, учитель на 1,8 ставки – 77– 90 тысяч. А неудобно - это когда вылет из Анадыря в поселок всю неделю откладывают из-за тумана, а теплоход встает во льдах на несколько суток.

При этом ни в столице, ни в райцентрах мы не увидели разрухи. Рядом со старыми пустыми домами стоят новые, либо отреставрированные - на специальных сваях для условий вечной мерзлоты, построены школы по северным канадским технологиям. На улицах чисто. В Анадыре повсюду детские площадки и футбольные поля. Водители пропускают пешеходов, в том числе в неположенном месте. Продавцы догоняют клиентов, забывших забрать купленный товар с прилавка. Здесь это называют отложенным «эффектом Абрамовича».

Последний грузовой корабль отходит из порта города Анадыря в связи с закрытием навигации. Фото: Константин Чалабов / РИА «Новости»

Когда сюда пришел Роман Аркадьевич, он сразу сделал два главных шага: зарегистрировал здесь «Сибнефть» и создал свои внебюджетные фонды. Я знаю, что через эти фонды за время его правления прошло около $2 млрд, - рассказывает
и.о. мэра Анадыря Илья Давиденко.

Экс-губернатор Абрамович на Чукотке - икона. Местные говорят, что он спас регион: часть населенных пунктов снес и отстроил заново, сократил чиновничий аппарат и избежал таким образом бюджетных «распилов», за первый же год привлек столько инвесторов, сколько не приходило за предыдущие 10 лет. Отдал долг региона размером в пять годовых бюджетов и выплатил задолженности по зарплате. На внебюджетные деньги самолетами вывозил нищих сельских детей на
Черное море, где их одевали в чистую одежду и вдоволь кормили. В некоторых офисах мы видели портреты Абрамовича в рамках. Говорят, они есть и в квартирах.

У нас в одном поселке в кафе приезжий как-то сказал плохое слово про Романа Аркадьевича. Так его побили, разбили ему об голову бутылку и вытолкали на улицу, - говорит Илья Давиденко.

С 2013 года Абрамович больше не имеет никаких официальных постов на Чукотке (в июле 2013 года он добровольно сложил полномочия депутата и спикера парламента Чукотского АО из-за закона о запрете иметь имущество за рубежом). Пока регион без него справляется, но главный тренд, который он заложил - Чукотка это место временного проживания для некоренных народов, - остается неизменным.