8 КЛАСС

АЛИГЬЕРИ ДАНТЕ

БОЖЕСТВЕННАЯ КОМЕДИЯ

Ад

Главный герой поэмы, сам поэт Данте, попадает в лес, где он встречает леопарда, льва и волчицу (аллегории человеческих пороков). Беатриче посылает ему поводырем римского поэта Вергилия.

Песни вторая - третья

На воротах герой видит надпись:

«Через меня идут в город тяжелейших мук,

Сквозь меня идут до мучений и заков,

Сквозь меня идут между поколений отпетых.

Суд правый вел творца моих строений:

Свели меня Мощи, что все родит,

Наивысшая Мудрость и Першолюбов.

Лишь после меня мир стал врата сводит.

Ничто не вечно, я же на все века.

Оставь надежду всяк сюда входящий».

Поэты вошли и увидели ридаючі души тех, кто жил только для себя. Харон, перевозчик душ умерших, не хотел брать Данте, но Вергилий договорился.

Песни четвертая - шестая

В первом круге Ада (Лимб) они увидели некрещеных младенцев и добродетельных нехристиан (Гомер, Гораций, Овидий).

Во втором круге Минос хвостом указывает размер мук нарушителям брачной верности (Клеопатра, Елена, Семирамида). Тут слышит Данте историю любви Франчески к Паоло, которые поцеловались только в саду во время чтения книг о любви. Данте сочувствует души Франчески.

Вход до третьего круга охраняет трехглавый пес Цербер. Здесь караются души чревоугодников.

<...> Обжорством відзначивсь я так,

Что Чвакало дразнили все знакомые, -

А здесь я мокнующую под дождем, бедолага. <...>

Песни седьмая - девятая

В четвертом круге вход в скряг и прожигателей загородил Плутон.

В шестом круге были еретики, насильники, лжецы и безбожники.

Песни десятая - двенадцатая

Вход до седьмого круга перегородили три кентавры, которые не давали душам выйти из реки, наполненной кипящей крови.

Песни тринадцатая - шестнадцатая

Седьмой круг разделялось на три пояса: тираны, самоубийцы, разбойники.

Песни семнадцатая - тридцатая

Описывается восьмое круг, куда помог поэтам пробраться хвостатый Герион. В десяти рвах здесь держали соблазнителей, льстецов, святокупців, прорицателей, взяточников, лицемеров, воров, лукавых советчиков, зачинщиков раздора и фальшивників металлов, людей, денег и слов.

Их били плетьми, держали в «кали», кусали их змеи, наказывали тяжелым мечом.

Песни тридцать первый - тридцать четвертая

В колодце, что соединяла восьмое круг с последним, девятым кругом Ада, страдали гиганты. В первом поясе девятого круга были предатели родных (Каин), во втором поясе изменники родины (Антенора), в третьем - предатели друзей (Толомея), а в четвертом - предатели благодетелей (Джудекка). Эти души были в трех пастях Люцифера (Иуда, Брут и Кассий).

Таким образом путешественники оказались в центре Вселенной и поднялись к Южной шара.

Чистилище

Песни первая - девятая

Чистилище было среди океана, на вершине которого был Земной Рай.

Описывается передчистилище, куда попадают души непримиримых с церковью (король Сицилии Манфред), нерадивых и погибших не своей смертью. Перед первым кругом Чистилища Данте видит сон: орел в небе хочет забрать его душу. Затем появляется за ним Люция и показывает вход в Чистилище.

Песни десятый - двадцать седьмая

Описывается семь кругов Чистилища.

Первый круг - напыщенные (Ниоба смеялась с Латоны, что в той только двое детей. За это семь дочерей и семь сыновей Ниобы было убито).

Второй круг - завистливые, которым подавали примеры великодушия.

Третий круг - гневливые (Марко) очищаются на примере кротости.

Четвертый круг - ленивые.

Пятый круг - скупые. Поэты услышали толчки горы, когда какую-то душу забирают на небо.

Шестой круг - обжерливі получают примеры сдержанности, а в седьмом круге - любострасні получают примеры чистоты (Дева Мария).

Перед входом к земному Раю, Вергилий прощается и советует принять корону и митру на лоб как знаки власти».

Песни двадцать восьмой - тридцать третья

Описывается Земной Рай. Данте проходит Божественный лес, две реки: Лета уносит упоминания о грехах, а Євноя дарит воспоминания о добрых делах. Перед ним прошли Библейские образы. Появилась Беатриче, заметив, что «он поддался суете земной». Она поручила ему передать увиденное людям, ибо путь их отдаляется от Бога.

Рай

Песни первая - девятая

Данте вошел в Рай и попал сначала на Місяцеве небо, где были духи, что сломали обет (черники, которых насильно выдали замуж).

Третье небо - Венерин - духи любвеобильных.

Песни десятая - двадцатая

Сонцеве небо назначено духам ученых (Фома Аквинский, Альберт Великий).

<...> Все, что умираю или мертвым не становится, - Лишь отблеск мысли, что появление на свет Господь в своей любви ей дает. <...>

Марсово небо светило крестом из духов военных.

Шестое небо - Юпітерове - небесный орел говорит о необходимости веры для спасения.

Песнь двадцать первая - тридцать третья

Седьмое небо - Сатурнове - духи созерцателей решают проблему предназначение судьбы наперед, упадка монастырей.

Восьмое небо - Звездное - подарило Данте картину триумфа Христа. Апостолам Петру и Иакову поэт давал ответы на запитанії н о веру и надежду, апостолу Иоанну - о любви. Вся любовь попы направлена к Богу.

На девятом, Кристаллическом, небе наблюдал автор небесную красоту и земную уродство, гармонию небесной иерархии.

Беатриче продолжает разговор об упадке церкви, лживых проповедников.

Десятое, пылающее небо - свет Божьей благодати в виде розы с лепестками блаженных душ.

Беатриче возвращается «на третью скамью в высшим круге».

Данте в экстазе воВНОсит молитвы.

Завершается поэма уславленням всепобеждающей небесной любви.

«Божественная комедия», вершинное творение Данте, начала рождаться тогда, когда великий поэт только что пережил своё изгнание из Флоренции. «Ад» был задуман около 1307 года и создавался в течение трёх лет скитаний. Затем последовало сочинение «Чистилища», в котором особое место заняла Беатриче (ей посвящено и всё творение поэта).

А в последние годы жизни творца, когда Данте жил в Вероне и Равенне, был написан «Рай». Сюжетной основой поэмы-видения стало загробное странствие — излюбленный мотив средневековой литературы, под пером Данте получивший своё художественное преображение.

Когда-то древнеримский поэт Вергилий изобразил сошествие мифологического 3нея в подземное царство, и вот теперь Данте берёт автора прославленной «Энеиды» в свои проводники по аду И чистилищу. Поэма названа «комедией», и в отличие от трагедии она начинается тревожно и мрачно, но завершается счастливым финалом.

В одной из песен «Рая» Данте назвал своё творение «священной поэмой», а после смерти её автора потомки присвоили ей наименование «Божественной комедии».

Мы не будем в этой статье излагать содержание поэмы, а остановимся на некоторых чертах её художественного своеобразия и поэтики.

Она написана терцинами, то есть трёхстрочными строфами, в которых первый стих рифмуется с третьим, а второй — с первой и третьей строкой следующей терцины. Поэт опирается на христианскую эсхатологию и учение об аде и рае, но своим творением существенно обогащает эти представления.

В содружестве с Вергилием Данте ступает за порог глубокой бездны, над вратами которой он читает зловещую надпись: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Но, несмотря на это мрачное предупреждение, спутники продолжают своё шествие. Их вскоре обступят толпы теней, которые будут для Данте особенно интересны, поскольку когда- то они были людьми. А для творца, рождённого новым временем, человек — наиболее увлекательный объект познания.

Переправившись в ладье Херона через адскую реку Ахерон, спутники попадают в Лимб, где тени великих языческих поэтов причисляют Данте к их кругу, объявляя шестым после Гомера, Вергилия, Горация, Овидия и Лукана.

Одной из замечательных примет поэтики великого творения является редкостное воссоздание художественного пространства, а в его пределах — поэтического пейзажа, того компонента, которого до Данте в европейской литературе не существовало. Под пером же создателя «Божественной комедии» оказались воссозданными и лес, и заболоченная степь, и ледяное озеро, и обрывистые скалы.

Для дантевских пейзажей характерны, во-первых, яркая изобразительность, во-вторых, пронизанность светом, в-третьих, лирическая их окрашенность, в-четвертых, естественная изменчивость.

Если мы сравним описание леса в «Аде» и «Чистилище», то увидим, как страшная, пугающая его картина в первых песнях сменяется изображением радостным, светлым, пронизанным зеленью деревьев и голубизной воздуха. Пейзаж в поэме предельно лаконичный: «День уходил, И неба воздух тёмный / Земные твари уводил ко сну». Он очень напоминает земные картины, чему способствуют развёрнутые сравнения:

Как селянин, на холме отдыхая, —
Когда сокроет ненадолго взгляд
Тот, кем страна озарена земная,

и комары, сменяя мух, кружат, —
Долину видит полной светляками
Там, где он жнёт, где режет виноград.

Пейзаж этот, как правило, населён людьми, тенями, животными или насекомыми, как в этом примере.

Другим значимым компонентом у Данте становится портрет. Благодаря портрету люди или их тени оказываются живыми, красочными, рельефно переданными, исполненными драматизма. Мы видим лица и фигуры гигантов, сидящих закованными в каменных колодцах, вглядываемся в мимику, жесты и движения бывших людей, пришедших в загробное царство из античного мира; созерцаем и мифологических персонажей, и современников Данте из его родной Флоренции.

Портреты, набросанные поэтом, отличаются пластичностью, а значит — осязательностью. Вот один из запоминающихся образов:

Он снёс меня к Миносу, тот, обвив
Хвост восемь раз вокруг спины могучей,
Его от злобы даже укусив,
Сказал …

Душевное движение, отражённое на автопортрете самого Данте, тоже отличается большой выразительностью и жизненной правдой:

Так я воспрянул, мужеством горя;
Решительно был в сердце страх раздавлен,
И я ответил, смело говоря …

Во внешнем облике Вергилия и Беатриче меньше драматизма и динамики, но зато исполнено экспрессии отношение к ним самого Данте, который им поклоняется и страстно их любит.

Одной из особенностей поэтики «Божественной комедии» является обилие и значимость в ней чисел, которые имеют символический смысл. Символ — особого рода знак, который уже в своей внешней форме заключает в себе содержание выявляемого им представления. Подобно аллегории и метафоре, символ образует перенесение смысла, но в отличие от названных тропов он наделён огромным множеством значений.

Символ, по мысли А.Ф.Лосева, имеет значение не сам по себе, но как арена встречи известных конструкций сознания с тем или другим возможным предметом этого сознания. Сказанное относится и к символике чисел с их частой повторяемостью и варьированием. Исследователи литературы Средневековья (С.С.Мокульский, М.Н.Голенищев-Кутузов, Н.Г.Елина, Г.В.Стадников, О.И.Фетодов и др.) отмечали огромную роль числа как меры вещей в «Божественной комедии» Данте. Особенно это касается чисел 3 и 9 и производных от них.

Однако, говоря об указанных числах, исследователи обычно усматривают их значение лишь в композиции, архитектонике поэмы и её строфике (три кантики, 33 песни в каждой части, 99 песен в совокупности, троекратное повторение слова stelle, роль ххх песни «Чистилища» как рассказа о встрече поэта с Беатриче, трёхстрочные строфы).

Между тем мистической символике, в частности троичности, подчинена вся система образов поэмы, повествование и описания её, раскрытие сюжетных подробностей и детализация, стиль и язык.

Троичность обнаруживается в эпизоде восхождения Данте на холм спасения, где ему препятствуют три зверя (рысь – символ сладострастия; лев — символ власти и гордости; волчица — воплощение алчности и корыстолюбия), при изображении Лимба Ада, где пребывают существа трёх родов (души ветхозаветных праведников, души младенцев, умерших без крещения, и души всех добродетельных нехристиан).

Далее мы видим трёх знаменитых троянцев (Электру, Гектора и Энея), трёхголовое чудовище — Цербера (имеющего черты беса, пса и человека). Нижний Ад, состоящий из трёх кругов, населён тремя фуриями (Тисифоной, Мегерой и Электо), тремя сёстрами горгонами. 3десь же показаны три уступа — ступени, предстающие три порока (злоба, насилие и обман). Седьмой круг разделён на три концентрических пояса: они примечательны воспроизведением трёх форм насилия.

В следующей песне мы вместе с Данте замечаем, как «три тени отделились вдруг»: это трое флорентийцев-грешников, которые «кольцом забегали все трое», оказавшись в огне. Далее поэты видят трёх зачинщиков кровавых раздоров, трёхтелого и трёхголового Гериона и трёхпикого Люцифера, из пасти которого торчат трое предателей (Иуда, Брут и Кассий). Даже отдельные предметы в мире Данте заключают в себе число 3.

Так, в одном из трёх гербов — три чёрных козла, во флоринах — подмешенные 3 карата меди. Трёхчленность наблюдается даже в синтаксисе фразы («Гекуба, в горе, в бедствиях, в плену»).

Аналогичную троичность мы видим в «Чистилище», где у ангелов по три сияния (крыльев, одежд и лиц). Здесь упоминаются три святые добродетели (Вера, Надежда, Любовь), три звезды, три барельефа, три художника (Франко, Чимабуэ и Джотто), три разновидности любви, три глаза у Мудрости, которая ими озирает прошлое, настоящее и будущее.

Схожее явление наблюдается и в «Рае», где в амфитеатре сидят три девы (Мария, Рахиль и Беатриче), образующие геометрический треугольник. Во второй песне повествуется о трёх благословенных жёнах (в том числе Лючии) и говорится о трёх вечных созданиях
(небе, земле и ангелах).

Здесь упоминаются три полководца Рима, победа Сципиона Африканского над Ганнибалом в 33 года, битва «трёх против трёх» (трёх Горациев против трёх Куриациев), говорится о третьем (после Цезаря) кесаре, о трёх ангельских чинах, трёх лилиях в гербе французской династии.

Названное число становится одним из сложных определений-прилагательных («троеобразный» плод», «триединый Бог) включается в структуру метафор и сравнений.

Чем же объясняется эта троичность? Во первых, учением католической церкви о существовании трёх форм инобытия (ада, чистилища и рая). Во-вторых, символизацией Троицы (с её тремя ипостасями), важнейшей час христианского учения. В-третьих, сказалось воздействие капитула ордена тамплиеров, где числовая символика имела первостепенное значение. В-четвёртых, как это показал философ и математик П.А.Флоренский в своих трудах «Столп и утверждение истины» и «Мнимость в геометрии», троичность есть наиболее общая характеристика бытия.

Число «три», писал мыслитель. являет себя всюду как какая то основная категория жизни и мышления. Таковы, например, три основные категории времени (прошедшее, настоящее и будущее) трёхмерность пространства, наличие трёх грамматических лиц, минимальный размер полной семьи (отец. мать и ребёнок), (тезис. антитезис и синтез), три основные координаты человеческой психики (разум, воля и чувства), простейшее выражение асимметрии в целых числах (3 =2+1).

В жизни человека выделяются три фазы развития (детство, отрочество и юность или молодость, зрелость и старость). Вспомним также эстетическую закономерность, побуждающую творцов создавать триптих, трилогию, три портала в готическом соборе (например, Нотр-Дам в Париже), строили три яруса на фасаде (там же), три части аркады, делить стены нефов на три части и т. д. Всё это учитывал Данте, создавая в поэме свою модель мироздания.

Но в «Божественной комедии» обнаруживается подчинённость не только числу 3, но и числу 7, ещё одному магическому символу в христианстве. Вспомним, что продолжительность необычного странствия Данте — 7 суток, они начинаются 7-го и заканчиваются 14 апреля (14 = 7+7). В IV песне вспоминается Иаков, который служил Лавану 7 лет и затем ещё 7 лет.

В тринадцатой песне «Ада» Минос шлёт душу в «седьмую бездну». В XIV песне упоминаются 7 царей, осаждавших Фивы, а в хх — Тирисей, который пережил превращение в женщину и затем — через 7 лет — обратную метаморфозу из женщины в мужчину.

Наиболее обстоятельно седмица воспроизводится в «Чистилище», где показаны 7 кругов («семь царств»), семь полос; здесь говорится о семи смертных грехах (семи «Р» на лбу героя поэмы), семи хорах, о семи сыновьях и семи дочерях Ниобеи; воспроизводится мистическое шествие с семью светильниками, характеризуются 7 добродетелей.

И в «Рае» передаётся седьмое сияние планеты Сатурн, семизведие Большой Медведицы; говорится о семи небесах планет (Луны, Меркурия, Венеры, Солнца, Марса, Юпитера и Сатурна) в соответствии с космогоническими представлениями эпохи.

Такое предпочтение седмицы объясняется господствовавшими во времена Данте представлениями о наличии семи смертных грехов (гордости, зависти, гнева, уныния, скупости, чревоугодия и сладострастия), о стремлении к семи добродетелям, которые обретаются путём очищения в соответствующей части загробного мира.

Сказывались и жизненные наблюдения над семью цветами радуги и семизвездиями Большой и Малой Медведицы, семью днями недели и т. д.

Важную роль играли библейские сюжеты, связанные с семью днями творения мира, христианские легенды, например о семи спящих отроках, древние рассказы о семи чудесах света, семи мудрецах, семи городах, спорящих за честь быть родиной Гомера, о семерых, воюющих против Фив. Воздействие на сознание и мышление оказывали образы
древнего фольклора, многочисленные сказки о семи богатырях, пословицы типа «семь бед — один ответ», «семерым просторно, а двоим тесно», поговорки вроде «семи пядей во лбу», «за семь вёрст киселя хлебать», «книга за семью печатями», «семь потов сошло».

Всё это нашло отражение в литературных произведениях. Для сравнения возьмём поздние примеры: обыгрывание числа «семь». В «Легенде об Уленшпигепе» Ш. де Костера и особенно в некрасовской поэме «Кому на Руси жить хорошо» (с её семью странниками,
семью филинами, семью большими деревьями и др.). Аналогичное воздействие представлен ий о магии и символике числа 7 находим и в «Божественной комедии».

Символическое значение в поэме приобретает и число 9. Ведь это число небесных сфер. К тому же на рубеже XIII и XIV веков существовал культ девяти бесстрашных: Гектора, Цезаря, Александра, Иисуса Нави на, Давида, Иуды Маккавея, Артура, Карла Великого и Готфрида Бульонского.

Совсем не случайно в поэме 99 песен, до вершинной ххх песни «Чистилища» — 63 песни (6+3=9), а после неё 36 песен (3+6=9). Любопытно, что имя Беатриче в поэме упомянуто 63 раза. Сложением этих двух чисел (6+3) тоже образуется 9. Да и рифмуется это особое имя — Беатриче — 9 раз. Примечательно, что В.Фаворский, создавая портрет Данте, поместил над его рукописью громадную цифру 9, подчеркнув этим её символическую и магическую роль в «Новой жизни» и «Божественной комедии».

В итоге числовая символика помогает скрепить каркас «Божественной комедии» с её многослойностью и многонаселённостью.

Она способствует рождению поэтической «дисциплины» И гармонии, образует жёсткую «математическую конструкцию», насыщенную ярчайшей образностью, этическим богатством и глубоким философским смыслом.

Бессмертное творение Данте поражает очень часто встречаемыми метафорами. Их обилие тесно связано с особенностями мировоззрения и художественного мышления поэта.

Отталкиваясь от той концепции Вселенной, которая опиралась на систему Птоломея, от христианской эсхатологии и представлений об аде, чистилище и рае, сталкивая трагическую мглу и яркий свет загробных царств, Данте должен был широко и в то же время ёмко воссоздать миры, исполненные острых противоречий, контрастов и антиномий, вмещающие грандиозный энциклопедизм знаний, их сопоставления, связи и их синтез. Поэтому естественными и закономерными в поэтике «комедии» стали перемещения, переносы и сближения сравниваемых предметов и явлений.

Для решения поставленных задач лучше всего подходила метафора, соединяющая конкретность действительности и поэтическую фантазию человека, сближающая явления космического мира, природы, предметного мира и духовную жизнь человека по сходству и родственности друг другу. Вот отчего язык поэмы так мощно основан на метафоризации, способствующей познанию жизни.

Метафоры в тексте трёх кантик необычайно разнообразны. Являясь поэтическими тропами, они нередко несут значимый философский смысл, как, например, «полушарье тьмы» И «злобствует вражда» (в «Аде»), «звенит отрада», «души восходят» (в «Чистилище») или «утро воспылало» и «песнь звенела» (в «Рае»). Эти метафоры совмещают в себе различные семантические планы, но при этом каждая из них создаёт единый нерасторжимый образ.

Показывая загробное странствие как часто встречавшийся в средневековой литературе сюжет, пользуясь по необходимости богословской догматикой и разговорным стилем, Данте иногда вводит в свой текст общеупотребительные языковые метафоры
(«сердце согрето», «устремил глаза», «Марс горит», «жажда говорить», «волны бьют», «луч золотой», «день уходил» и др.).

Но гораздо чаще автор пользуется метафорами поэтическими, отличающимися новизной и большой экспрессией, столь существенной в поэме. Они отражают многообразие свежих впечатлений «первого поэта Нового времени» и рассчитаны на пробуждение воссоздающего и творческого воображения читателей.

Таковы словосочетания «воет глубина», «плач в меня ударил», «ворвался гул» (в «Аде»), «твердь ликует», «улыбка лучей» (в «Чистилище»), «свет хочу просить», «труд природы» (в «Рае»).

Правда, иногда мы встречаем удивительное соединение старых представлений и новых взглядов. В соседстве двух суждений («искусство… Божий внук» и «искусство … следует природе-) мы сталкиваемся с парадоксальным сочетанием традиционной отсылки к Божескому началу и характерное для «комедии» сплетение истин, ранее усвоенных и вновь обретённых.

Но важно подчеркнуть, что приведённые выше метафоры отличаются способностью обогащать понятия, оживлять текст, сравнивать сходные явления, переносить наименования по аналогии, сталкивать прямое и переносное значения одного и того же слова («плач», «улыбка», «искусство»), выявлять основной, постоянный признак характеризуемого объекта.

В дантевской метафоре, как и в сравнении, сопоставляются или противопоставляются признаки («оверль» и «пикует»), но компаративные связки (союзы «как», «словно», «как будто») в ней отсутствуют. Вместо двучленного сравнения возникает единый, крепко сращённый образ («свет немотствует», «взлетают крики», «очей мольба», «море бьёт», «войди мне в грудь», «бег четырёх кругов»).

Метафоры, встречаемые в «Божественной комедии», можно условно разделить на три основные группы в зависимости от характера взаимоотношений космических и природных объектов с живыми существами. К первой группе следует отнести олицетворяющие метафоры, в которых космические и природные явления, предметы и отвлечённые понятия уподобляются свойствам одушевлённых существ.

Таковы у Данте «бежал приветливый родник», «земная плоть звала», «солнце покажет», «суета отклонит», «солнце зажигает. и др. Ко второй группе надо причислить метафоры (у автора «комедии» это «плесканье рук», «башен строй», «плечи горные», «Вергилий — родник бездонный», «маяк любви», «печать смущенья», «путы зла»).

В этих случаях свойства живых существ уподобляются природным явлениям или предметам. Третью группу составляют метафоры, объединяющие разнонаправленные сопоставления («правды лик», «слова несут помощь», «свет сквозил», «волна волос», «мысль канет», «вечер пал», «загорелись дали» и др.).

Читателю важно увидеть, что в словосочетаниях всех групп часто присутствует авторская оценка, позволяющая увидеть отношение Данте к запечатлеваемым им явлениям. Всё, что имеет отношение к правде, свободе, чести, свету, он непременно приветствует и одобряет («вкусит честь», «блеск разросся чудно», «свет правды»).

Метафоры автора «Божественной комедии» передают различные свойства запечатлеваемых предметов и явлений: их форму («круг вершиной лёг»), цвет («цвет накопленный», «терзает воздух чёрный»), звуки («ворвался гул», «воскреснет песнопенье», «лучи молчат») расположение частей («в глубь моей дремоты», «пята обрыва») освещение («заря одолевала», «взор светил», «свет покоит твердь»), действие предмета или явлений («встаёт лампада», «разум воспаряет», «рассказ струился»).

Данте употребляет метафоры разной конструкции и состава: простые, состоящие из одного слова («окаменел»); образующие словосочетания (того, кто движет мирозданье», «пламень из туч упавший»): развёрнутые (метафора леса в первой песни «Ада»).

На полдороге жизни я - Данте - заблудился в дремучем лесу. Страшно, кругом дикие звери - аллегории пороков; деться некуда. И тут является призрак, оказавшийся тенью любимого мною древне-римского поэта Вергилия. Прошу его о помощи. Он обещает увести меня отсюда в странствия по загробному миру, с тем чтобы я увидел Ад, Чистилище и Рай. Я готов следовать за ним.

Да, но по силам ли мне такое путешествие? Я оробел и заколе­бался. Вергилий укорил меня, рассказав, что сама Беатриче (моя по­койная возлюбленная) снизошла к нему из Рая в Ад и просила быть моим проводником в странствиях по загробью. Если так, то нельзя колебаться, нужна решимость. Веди меня, мой учитель и наставник!

Над входом в Ад надпись, отнимающая всякую надежду у входя­щих. Мы вошли. Здесь, прямо за входом, стонут жалкие души не творивших при жизни ни добра ни зла. Далее река Ахерон, Через нее свирепый Харон перевозит на лодке мертвецов. Нам - с ними. «Но ты же не мертвец!» - гневно кричит мне Харон. Вергилий усмирил его. Поплыли. Издали слышен грохот, дует ветер, сверкнуло пламя. Я лишился чувств…

Первый круг Ада - Лимб. Тут томятся души некрещеных мла­денцев и славных язычников - воителей, мудрецов, поэтов (в их числе и Вергилия). Они не мучаются, а лишь скорбят, что им как не­христианам нет места в Раю. Мы с Вергилием примкнули к великим поэтам древности, первый из которых Гомер. Степенно шли и гово­рили о неземном.

У спуска во второй круг подземного царства демон Минос опре­деляет, какого грешника в какое место Ада надлежит низвергнуть. На меня он отреагировал так же, как Харон, и Вергилий так же его усмирил. Мы увидели уносимые адским вихрем души сладострастни­ков (Клеопатра, Елена Прекрасная и др.). Среди них Франческа, и здесь неразлучная со своим любовником. Безмерная взаимная страсть привела их к трагической гибели. Глубоко сострадая им, я вновь ли­шился чувств.

В круге третьем свирепствует звероподобный пес Цербер. Залаял было на нас, но Вергилий усмирил и его. Здесь валяются в грязи, под тяжелым ливнем, души грешивших обжорством. Среди них мой зем­ляк, флорентиец Чакко. Мы разговорились о судьбах родного города. Чакко попросил меня напомнить о нем живым людям, когда вернусь на землю.

Демон, охраняющий четвертый круг, где казнят расточителей и скупцов (среди последних много духовных лиц - папы, кардина­лы), - Плутос. Вергилию тоже пришлось его осадить, чтобы отвязал­ся. Из четвертого спустились в пятый круг, где мучаются гневные и ленивые, погрязшие в болотах Стигийской низины. Подошли к какой-то башне.

Это целая крепость, вокруг нее обширный водоем, в челне - гре­бец, демон Флегий. После очередной перебранки сели к нему, плы­вем. Какой-то грешник попытался уцепиться за борт, я его обругал, а Вергилий отпихнул. Перед нами адский город Дит. Всякая мертвая нечисть мешает нам в него войти. Вергилий, оставив меня (ох,

страшно одному!), пошел узнать, в чем дело, вернулся озабоченный, но обнадеженный.

А тут ещё и адские фурии перед нами предстали, угрожая. Выру­чил внезапно явившийся небесный посланник, обуздавший их злобу. Мы вошли в Дит. Всюду объятые пламенем гробницы, из которых доносятся стоны еретиков. По узкой дороге пробираемся между гробницами.

Из одной гробницы вдруг выросла могучая фигура. Это Фарината, мои предки были его политическими противниками. Во мне, услы­шав мою беседу с Вергилием, он угадал по говору земляка. Гордец, казалось, он презирает всю бездну Ада, Мы заспорили с ним, а тут из соседней гробницы высунулась ещё одна голова: да это же отец моего друга Гвидо! Ему померещилось, что я мертвец и что сын его тоже умер, и он в отчаянии упал ниц. Фарината, успокой его; жив Гвидо!

Близ спуска из шестого круга в седьмой, над могилой паны-еретика Анастасия, Вергилий объяснил мне устройство оставшихся трех кругов Ада, сужающихся книзу (к центру земли), и какие грехи в каком поясе какого круга караются.

Седьмой круг сжат горами и охраняем демоном-полубыком Ми­нотавром, грозно заревевшим на нас. Вергилий прикрикнул на него, и мы поспешили отойти подальше. Увидели кипящий кровью поток, в котором варятся тираны и разбойники, а с берега в них кентавры стреляют из луков. Кентавр Несс стал нашим провожатым, рассказал о казнимых насильниках и помог перейти кипящую реку вброд.

Кругом колючие заросли без зелени. Я сломал какую-то ветку, а из нее заструилась черная кровь, и ствол застонал. Оказывается, эти кусты - души самоубийц (насильников над собственной плотью). Их клюют адские птицы Гарпии, топчут мимо бегущие мертвецы, причиняя им невыносимую боль. Один растоптанный куст попросил меня собрать сломанные сучья и вернуть их ему. Выяснилось, что не­счастный - мой земляк. Я выполнил его просьбу, и мы пошли даль­ше. Видим - песок, на него сверху слетают хлопья огня, опаляя грешников, которые кричат и стонут - все, кроме одного: тот лежит молча. Кто это? Царь Капаней, гордый и мрачный безбожник, сра­женный богами за свою строптивость. Он и сейчас верен себе: либо молчит, либо громогласно клянет богов. «Ты сам себе мучитель!» - перекричал его Вергилий…

А вот навстречу нам, мучимые огнем, движутся души новых греш­ников. Среди них я с трудом узнал моего высокочтимого учителя Брунетто Латини. Он среди тех, кто повинен в склонности к однопо­лой любви. Мы разговорились. Брунетто предсказал, что в мире живых ждет меня слава, но будут и многие тяготы, перед которыми нужно устоять. Учитель завещал мне беречь его главное сочинение, в котором он жив, - «Клад».

И ещё трое грешников (грех - тот же) пляшут в огне. Все фло­рентийцы, бывшие уважаемые граждане. Я поговорил с ними о зло­счастиях нашего родного города. Они просили передать живым землякам, что я видел их. Затем Вергилий повел меня к глубокому провалу в восьмой круг. Нас спустит туда адский зверь. Он уже лезет к нам оттуда.

Это пестрый хвостатый Герион. Пока он готовится к спуску, есть ещё время посмотреть на последних мучеников седьмого круга - ростовщиков, мающихся в вихре пылающей пыли. С их шей свисают разноцветные кошельки с разными гербами. Разговаривать я с ними не стал. В путь! Усаживаемся с Вергилием верхом на Гериона и - о ужас! - плавно летим в провал, к новым мукам. Спустились. Герион тотчас же улетел.

Восьмой круг разделен на десять рвов, называемых Злопазухами. В первом рву казнятся сводники и соблазнители женщин, во втором - льстецы. Сводников зверски бичуют рогатые бесы, льстецы сидят в жидкой массе смрадного кала - вонь нестерпимая. Кстати, одна шлюха наказана здесь не за то, что блудила, а за то, что льстила лю­бовнику, говоря, что ей хорошо с ним.

Следующий ров (третья пазуха) выложен камнем, пестреющим круглыми дырами, из которых торчат горящие ноги высокопостав­ленных духовных лиц, торговавших церковными должностями. Голо­вы же и туловища их зажаты скважинами каменной стены. Их преемники, когда умрут, будут так же на их месте дрыгать пылаю­щими ногами, полностью втеснив в камень своих предшественников. Так объяснил мне папа Орсини, поначалу приняв меня за своего пре­емника.

В четвертой пазухе мучаются прорицатели, звездочеты, колдуньи. У них скручены шеи так, что, рыдая, они орошают себе слезами не грудь, а зад. Я и сам зарыдал, увидев такое издевательство над людьми, а Вергилий пристыдил меня; грех жалеть грешников! Но и он с сочувствием рассказал мне о своей землячке, прорицательнице Манто, именем которой была названа Мантуя - родина моего слав­ного наставника.

Пятый ров залит кипящей смолой, в которую черти Злохваты, черные, крылатые, бросают взяточников и следят, чтобы те не высо­вывались, а не то подденут грешника крючьями и отделают самым жестоким образом. У чертей клички: Злохвост, Косокрылый и пр. Часть дальнейшего пути нам придется пройти в их жуткой компа­нии. Они кривляются, показывают языки, их шеф произвел задом ог­лушительный непристойный звук. Такого я ещё не слыхивал! Мы идем с ними вдоль канавы, грешники ныряют в смолу - прячутся, а один замешкался, и его тут же вытащили крючьями, собираясь тер­зать, но позволили прежде нам побеседовать с ним. Бедняга хитрос­тью усыпил бдительность Злохватов и нырнул обратно - поймать его не успели. Раздраженные черти подрались между собой, двое свали­лись в смолу. В суматохе мы поспешили удалиться, но не тут-то было! Они летят за нами. Вергилий, подхватив меня, еле-еле успел перебе­жать в шестую пазуху, где они не хозяева. Здесь лицемеры изнывают под тяжестью свинцовых позолоченных одежд. А вот распятый (при­битый к земле колами) иудейский первосвященник, настаивавший на казни Христа. Его топчут ногами отяжеленные свинцом лицемеры.

Труден был переход: скалистым путем - в седьмую пазуху. Тут обитают воры, кусаемые чудовищными ядовитыми змеями. От этих укусов они рассыпаются в прах, но тут же восстанавливаются в своем обличье. Среди них Ванни Фуччи, обокравший ризницу и сваливший вину на другого. Человек грубый и богохульствующий: Бога послал «на фиг», воздев кверху два кукиша. Тут же на него набросились змеи (люблю их за это). Потом я наблюдал, как некий змей сливал­ся воедино с одним из воров, после чего принял его облик и встал на ноги, а вор уполз, став пресмыкающимся гадом. Чудеса! Таких мета­морфоз не отыщете и у Овидия,

Ликуй, Флоренция: эти воры - твое отродье! Стыдно… А в вось­мом рву обитают коварные советчики. Среди них улисс (Одиссей), его душа заточена в пламя, способное говорить! Так, мы услышали рассказ Улисса о его гибели: жаждущий познать неведомое, он уплыл с горсткой смельчаков на другой конец света, потерпел кораблекрушение и вместе с друзьями утонул вдали от обитаемого людьми мира,

Другой говорящий пламень, в котором скрыта душа не назвавше­го себя по имени лукавого советчика, рассказал мне о своем грехе:

этот советчик помог римскому папе в одном неправедном деле - рассчитывая на то, что папа отпустит ему его прегрешение. К про­стодушному грешнику небеса терпимее, чем к тем, кто надеется спастись покаянием. Мы перешли в девятый ров, где казнят сеятелей смуты.

Вот они, зачинщики кровавых раздоров и религиозных смут. Дья­вол увечит их тяжелым мечом, отсекает носы и уши, дробит черепа.

Средневековая литература способствовала усилению церковной власти на всей территории Старого Света. Многие авторы восхваляли Бога, склонялись перед величием его творений. Но немногочисленным гениям удалось «копнуть» чуть глубже. Сегодня мы узнаем, о чем повествует «Божественная комедия», кто написал этот шедевр , откроем истину сквозь обилие строк.

Вконтакте

Бессмертное перо мастера

Данте Алигьери – выдающийся мыслитель, богослов, писатель и общественный деятель. Не сохранилось точной даты его рождения, но Джованни Боккаччо утверждает, что это май 1265 года. В одном из упоминается, что главный герой родился под знаком Близнецов, начинающийся с 21 мая. 25 марта 1266 года при крещении поэт был наречен новым именем — Дуранте .

Точно неизвестно, где юноша получил образование, но он отлично знал литературу Античности и Средних веков, в совершенстве знал естественные науки, изучал труды еретических авторов.

Первые документальные упоминания о нем относятся к 1296-1297 годам . В этот период автор активно занимался общественной деятельностью, избирался приором Флорентийской республики. Довольно рано примкнул к парии белых гвельфов, за что был впоследствии изгнан из родной Флоренции.

Годы скитаний сопровождались активной литературной деятельностью. В тяжелых условиях постоянных путешествий у Данте созрела мысль написать труд всей жизни. В то время части «Божественной комедии» дописывались в Равенне. Париж невероятно впечатлил Алигьери такой просвещенностью.

1321 год оборвал жизнь величайшего представителя средневековой литературы. Будучи послом Равенны, он направился в Венецию для заключения мира, но по дороге заболел малярией и скоропостижно скончался. Тело захоронено в его последнем пристанище.

Важно! Современным портретам итальянского деятеля верить не приходится. Тот же Боккаччо изображает Данте бородатым, тогда как хроники говорят о гладко выбритом человеке. В целом, сохранившиеся свидетельства соответствуют устоявшемуся представлению.

Глубинный смысл названия

«Божественная комедия» — это словосочетание можно рассматривать с нескольких ракурсов . В буквальном смысле слова – это описание душевных метаний по просторам загробного мира.

Праведники и грешники существуют в разных планах бытия после смерти. Местом для исправления людских душ служит Чистилище, попадающие сюда получают шанс очиститься от земных грехов ради будущей жизни.

Мы видим четкий смысл произведения – бренная жизнь человека определяет дальнейшую судьбу его души.

Поэма изобилует аллегорическими вставками , к примеру:

• три зверя символизируют людские пороки – коварность, ненасытность, гордыню;
• само путешествие представляется в виде поиска духовного пути для каждого человека, окруженного пороками и греховностью;
• «Рай» раскрывает главную цель жизни – стремление к всепоглощающей и всепрощающей любви.

Время создания и структура «Комедии»

Писателю удалось создать чрезвычайно симметричное произведения, которое состоит из трех частей (кантиков) – «Ад», «Чистилище» и «Рай» . Каждый раздел имеет 33 песни, что равно числу 100 (со вступительным песнопением).

«Божественная комедия» наполнена магией чисел:

• названия цифр играли большую роль в структуре произведения, автор придавал им мистическое толкование;
• число «3» связано с христианскими верованиями о Божьей Троице;
• «девятка» формируется из «тройки» в квадрате;
• 33 – символизирует время земной жизни Иисуса Христа;
• 100 – цифра совершенства и всемирной гармонии.

Теперь давайте посмотрим на годы написания «Божественной комедии» и публикации каждой части поэмы:

1. С 1306 по 1309 гг. шел процесс написания «Ада», редактирование продлилось до 1314. Опубликована годом позже.
2. «Чистилище» (1315) творилось на протяжении четырех лет (1308-1312).
3. «Рай» вышел после смерти поэта (1315-1321).

Внимание! Процесс повествования возможен благодаря специфическим строкам – терцинам. Они состоят из трех строк, все части завершаются словом «звезды».

Действующие лица поэмы

Яркой особенностью написания служит отождествление загробной жизни с бренным существованием человека. Ад бушует от политических страстей, здесь вечные муки ждут врагов и недругов Данте. Не зря папские кардиналы в Геенне Огненной, а Генрих VII – на небывалых высотах цветущего Рая.

Среди наиболее ярких персонажей можно выделить:

1. Данте – подлинный , душа которого вынуждена скитаться по просторам загробного мира. Он тот, кто жаждет искупления своих грехов, пытается найти правильный путь, очиститься для новой жизни. На протяжении всего путешествия он наблюдает сонм пороков, греховность человеческого естества.
2. Вергилий – верный проводник и помощник главного героя. Он обитатель Лимба, поэтому сопровождает Данте только по Чистилищу и Аду. С исторической точки зрения, Публий Вергилий Марон – римский поэт, любимый автором более всех. Вергилий у Данте такой островок Разума и философского Рационализма, следующий за ним до конца.
3. Николай III – католический прелат, занимал должность Папы Римского. Несмотря на образованность и светлый ум, порицается современниками за кумовство (продвигал внуков по карьерной лестнице). У Данте святой отец обитатель восьмого круга Ада (как святокупец).
4. Беатриче – тайная возлюбленная и литературная муза Алигьери. Она олицетворяет всепоглощающую и всепрощающую любовь. Стремление стать счастливым, за счет священной любви, заставляет героя двигаться по тернистому пути, сквозь обилия пороков и соблазнов загробного мира.
5. Гай Кассий Лонгин – римский деятель, заговорщик и непосредственный участник убийства Юлия Цезаря. Будучи знатного плебейского рода, он с юных лет подвержен похоти и пороку. Ему отводиться место заговорщика девятого круга Ада, о чем и говорит «Божественная комедия» Данте.
6. Гвидо де Монтефельтро – наемный солдат и политик. Вписал свое имя в историю благодаря славе талантливого полководца, хитрого, коварного политического деятеля. Краткое содержание его «злодеяний» рассказывается в 43 и 44 стихе восьмого рва.

Сюжет

Христианские учения говорят, что навеки осужденные грешники попадают в Ад, души, искупающие вину – в Чистилище, блаженные – в Рай. Автором «Божественной Комедии» дана удивительно детализированная картина загробного мира, его внутреннего устройства.

Итак, давайте приступим к тщательному разбору каждой части поэмы.

Вводная часть

Рассказ ведется от первого лица и повествует о заблудшем в дремучем лесу человеке, которому чудом удалось спастись от трех диких зверей.

Его избавитель Вергилий предлагает помощь в дальнейшем путешествии.

О мотивах такого поступка мы узнаем из уст самого поэта.

Он называет имена трех женщин, покровительствующих Данте на небесах: Дева Мария, Беатриче, Святая Лючия.

Роль двух первых персонажей ясна, а появление Лючии символизирует болезненность зрения автора.

Ад

В понимании Алигьери, оплот грешников имеет форму титанической воронки , которая постепенно сужается. Для лучшего понимания структуры, кратко опишем каждую из частей «Божественной комедии»:

1. Преддверие – здесь покоятся души ничтожных и мелочных людишек, которые ничем не запомнились при жизни.
2. Лимб – первый круг, где страдают добродетельные язычники. Герой видит выдающихся мыслителей Античности (Гомера, Аристотеля).
3. Похоть – второй уровень, ставший домом для блудниц и страстных любовников. Греховность всепоглощающей страсти, туманящей рассудок, наказывается истязанием в кромешной темноте. Пример из реальной жизни автора – Франческа да Римини и Паоло Малатеста.
4. Чревоугодие – третий круг, карающий чревоугодников и гурманов. Грешники вынуждены вечно гнить под палящим солнцем и ледяным дождем (аналог кругов Чистилища).
5. Жадность – расточители и скупцы обречены на нескончаемые споры с себе подобными. Стражем является Плутос.
6. Гнев – ленивые и несдержанные души вынуждены катить громадные валуны сквозь Стикское болото, постоянно увязая по горло, сражаясь друг с другом.
7. Стены города Дита – здесь, в раскаленных могилах, суждено пребывать еретикам и лжепророкам.
8. Персонажи «Божественной комедии» кипят в кровавой реке посреди 7-го круга Ада. Здесь также находятся насильники, тираны, самоубийцы, богохульники, лихоимцы. Для представителей каждой категории предусмотрены свои истязатели: гарпии, кентавры, гончие псы.
9. Злопазухи ждут взяточников, колдунов и обольстителей. Они подвергаются укусам гадов, потрошению, погружению в испражнения, бичеванию бесами.
10. Ледяное озеро Кацит – «теплое» местечко для предателей. Иуда, Кассий и Брут вынуждены покоится в ледяной толще до конца времен. Здесь же находится врата в круги Чистилища.

/ Божественная комедия

На полдороге жизни я - Данте - заблудился в дремучем лесу. Страшно, кругом дикие звери - аллегории пороков; деться некуда. И тут является призрак, оказавшийся тенью любимого мною древне-римского поэта Вергилия. Прошу его о помощи. Он обещает увести меня отсюда в странствия по загробному миру, с тем чтобы я увидел Ад, Чистилище и Рай. Я готов следовать за ним.
Да, но по силам ли мне такое путешествие? Я оробел и заколебался. Вергилий укорил меня, рассказав, что сама Беатриче (моя покойная возлюбленная) снизошла к нему из Рая в Ад и просила быть моим проводником в странствиях по загробью. Если так, то нельзя колебаться, нужна решимость. Веди меня, мой учитель и наставник!
Над входом в Ад надпись, отнимающая всякую надежду у входящих. Мы вошли. Здесь, прямо за входом, стонут жалкие души не творивших при жизни ни добра ни зла. Далее река Ахерон, Через нее свирепый Харон перевозит на лодке мертвецов. Нам - с ними. "Но ты же не мертвец!" - гневно кричит мне Харон. Вергилий усмирил его. Поплыли. Издали слышен грохот, дует ветер, сверкнуло пламя. Я лишился чувств...
Первый круг Ада - Лимб. Тут томятся души некрещеных младенцев и славных язычников - воителей, мудрецов, поэтов (в их числе и Вергилия). Они не мучаются, а лишь скорбят, что им как нехристианам нет места в Раю. Мы с Вергилием примкнули к великим поэтам древности, первый из которых Гомер. Степенно шли и говорили о неземном.
У спуска во второй круг подземного царства демон Минос определяет, какого грешника в какое место Ада надлежит низвергнуть. На меня он отреагировал так же, как Харон, и Вергилий так же его усмирил. Мы увидели уносимые адским вихрем души сладострастников (Клеопатра, Елена Прекрасная и др.). Среди них Франческа, и здесь неразлучная со своим любовником. Безмерная взаимная страсть привела их к трагической гибели. Глубоко сострадая им, я вновь лишился чувств.
В круге третьем свирепствует звероподобный пес Цербер. Залаял было на нас, но Вергилий усмирил и его. Здесь валяются в грязи, под тяжелым ливнем, души грешивших обжорством. Среди них мой земляк, флорентиец Чакко. Мы разговорились о судьбах родного города. Чакко попросил меня напомнить о нем живым людям, когда вернусь на землю.
Демон, охраняющий четвертый круг, где казнят расточителей и скупцов (среди последних много духовных лиц - папы, кардиналы), - Плутос. Вергилию тоже пришлось его осадить, чтобы отвязался. Из четвертого спустились в пятый круг, где мучаются гневные и ленивые, погрязшие в болотах Стигийской низины. Подошли к какой-то башне.
Это целая крепость, вокруг нее обширный водоем, в челне - гребец, демон Флегий. После очередной перебранки сели к нему, плывем. Какой-то грешник попытался уцепиться за борт, я его обругал, а Вергилий отпихнул. Перед нами адский город Дит. Всякая мертвая нечисть мешает нам в него войти. Вергилий, оставив меня (ох, страшно одному!), пошел узнать, в чем дело, вернулся озабоченный, но обнадеженный.
А тут еще и адские фурии перед нами предстали, угрожая. Выручил внезапно явившийся небесный посланник, обуздавший их злобу. Мы вошли в Дит. Всюду объятые пламенем гробницы, из которых доносятся стоны еретиков. По узкой дороге пробираемся между гробницами.
Из одной гробницы вдруг выросла могучая фигура. Это Фарината, мои предки были его политическими противниками. Во мне, услышав мою беседу с Вергилием, он угадал по говору земляка. Гордец, казалось, он презирает всю бездну Ада, Мы заспорили с ним, а тут из соседней гробницы высунулась еще одна голова: да это же отец моего друга Гвидо! Ему померещилось, что я мертвец и что сын его тоже умер, и он в отчаянии упал ниц. Фарината, успокой его; жив Гвидо!
Близ спуска из шестого круга в седьмой, над могилой паны-еретика Анастасия, Вергилий объяснил мне устройство оставшихся трех кругов Ада, сужающихся книзу (к центру земли), и какие грехи в каком поясе какого круга караются.
Седьмой круг сжат горами и охраняем демоном-полубыком Минотавром, грозно заревевшим на нас. Вергилий прикрикнул на него, и мы поспешили отойти подальше. Увидели кипящий кровью поток, в котором варятся тираны и разбойники, а с берега в них кентавры стреляют из луков. Кентавр Несс стал нашим провожатым, рассказал о казнимых насильниках и помог перейти кипящую реку вброд.
Кругом колючие заросли без зелени. Я сломал какую-то ветку, а из нее заструилась черная кровь, и ствол застонал. Оказывается, эти кусты - души самоубийц (насильников над собственной плотью). Их клюют адские птицы Гарпии, топчут мимо бегущие мертвецы, причиняя им невыносимую боль. Один растоптанный куст попросил меня собрать сломанные сучья и вернуть их ему. Выяснилось, что несчастный - мой земляк. Я выполнил его просьбу, и мы пошли дальше. Видим - песок, на него сверху слетают хлопья огня, опаляя грешников, которые кричат и стонут - все, кроме одного: тот лежит молча. Кто это? Царь Капаней, гордый и мрачный безбожник, сраженный богами за свою строптивость. Он и сейчас верен себе: либо молчит, либо громогласно клянет богов. "Ты сам себе мучитель!" - перекричал его Вергилий...
А вот навстречу нам, мучимые огнем, движутся души новых грешников. Среди них я с трудом узнал моего высокочтимого учителя Брунетто Латини. Он среди тех, кто повинен в склонности к однополой любви. Мы разговорились. Брунетто предсказал, что в мире живых ждет меня слава, но будут и многие тяготы, перед которыми нужно устоять. Учитель завещал мне беречь его главное сочинение, в котором он жив, - "Клад".
И еще трое грешников (грех - тот же) пляшут в огне. Все флорентийцы, бывшие уважаемые граждане. Я поговорил с ними о злосчастиях нашего родного города. Они просили передать живым землякам, что я видел их. Затем Вергилий повел меня к глубокому провалу в восьмой круг. Нас спустит туда адский зверь. Он уже лезет к нам оттуда.
Это пестрый хвостатый Герион. Пока он готовится к спуску, есть еще время посмотреть на последних мучеников седьмого круга - ростовщиков, мающихся в вихре пылающей пыли. С их шей свисают разноцветные кошельки с разными гербами. Разговаривать я с ними не стал. В путь! Усаживаемся с Вергилием верхом на Гериона и - о ужас! - плавно летим в провал, к новым мукам. Спустились. Герион тотчас же улетел.
Восьмой круг разделен на десять рвов, называемых Злопазухами. В первом рву казнятся сводники и соблазнители женщин, во втором - льстецы. Сводников зверски бичуют рогатые бесы, льстецы сидят в жидкой массе смрадного кала - вонь нестерпимая. Кстати, одна шлюха наказана здесь не за то, что блудила, а за то, что льстила любовнику, говоря, что ей хорошо с ним.
Следующий ров (третья пазуха) выложен камнем, пестреющим круглыми дырами, из которых торчат горящие ноги высокопоставленных духовных лиц, торговавших церковными должностями. Головы же и туловища их зажаты скважинами каменной стены. Их преемники, когда умрут, будут так же на их месте дрыгать пылающими ногами, полностью втеснив в камень своих предшественников. Так объяснил мне папа Орсини, поначалу приняв меня за своего преемника.
В четвертой пазухе мучаются прорицатели, звездочеты, колдуньи. У них скручены шеи так, что, рыдая, они орошают себе слезами не грудь, а зад. Я и сам зарыдал, увидев такое издевательство над людьми, а Вергилий пристыдил меня; грех жалеть грешников! Но и он с сочувствием рассказал мне о своей землячке, прорицательнице Манто, именем которой была названа Мантуя - родина моего славного наставника.
Пятый ров залит кипящей смолой, в которую черти Злохваты, черные, крылатые, бросают взяточников и следят, чтобы те не высовывались, а не то подденут грешника крючьями и отделают самым жестоким образом. У чертей клички: Злохвост, Косокрылый и пр. Часть дальнейшего пути нам придется пройти в их жуткой компании. Они кривляются, показывают языки, их шеф произвел задом оглушительный непристойный звук. Такого я еще не слыхивал! Мы идем с ними вдоль канавы, грешники ныряют в смолу - прячутся, а один замешкался, и его тут же вытащили крючьями, собираясь терзать, но позволили прежде нам побеседовать с ним. Бедняга хитростью усыпил бдительность Злохватов и нырнул обратно - поймать его не успели. Раздраженные черти подрались между собой, двое свалились в смолу. В суматохе мы поспешили удалиться, но не тут-то было! Они летят за нами. Вергилий, подхватив меня, еле-еле успел перебежать в шестую пазуху, где они не хозяева. Здесь лицемеры изнывают под тяжестью свинцовых позолоченных одежд. А вот распятый (прибитый к земле колами) иудейский первосвященник, настаивавший на казни Христа. Его топчут ногами отяжеленные свинцом лицемеры.
Труден был переход: скалистым путем - в седьмую пазуху. Тут обитают воры, кусаемые чудовищными ядовитыми змеями. От этих укусов они рассыпаются в прах, но тут же восстанавливаются в своем обличье. Среди них Ванни Фуччи, обокравший ризницу и сваливший вину на другого. Человек грубый и богохульствующий: Бога послал "на фиг", воздев кверху два кукиша. Тут же на него набросились змеи (люблю их за это). Потом я наблюдал, как некий змей сливался воедино с одним из воров, после чего принял его облик и встал на ноги, а вор уполз, став пресмыкающимся гадом. Чудеса! Таких метаморфоз не отыщете и у Овидия,
Ликуй, Флоренция: эти воры - твое отродье! Стыдно... А в восьмом рву обитают коварные советчики. Среди них УЛИСС (Одиссей), его душа заточена в пламя, способное говорить! Так, мы услышали рассказ Улисса о его гибели: жаждущий познать неведомое, он уплыл с горсткой смельчаков на другой конец света, потерпел кораблекрушение и вместе с друзьями утонул вдали от обитаемого людьми мира,
Другой говорящий пламень, в котором скрыта душа не назвавшего себя по имени лукавого советчика, рассказал мне о своем грехе: этот советчик помог римскому папе в одном неправедном деле - рассчитывая на то, что папа отпустит ему его прегрешение. К простодушному грешнику небеса терпимее, чем к тем, кто надеется спастись покаянием. Мы перешли в девятый ров, где казнят сеятелей смуты.
Вот они, зачинщики кровавых раздоров и религиозных смут. Дьявол увечит их тяжелым мечом, отсекает носы и уши, дробит черепа. Тут и Магомет, и побуждавший Цезаря к гражданской войне Курион, и обезглавленный воин-трубадур Бертран де Борн (голову в руке несет, как фонарь, а та восклицает: "Горе!").
Далее я встретил моего родича, сердитого на меня за то, что его насильственная смерть осталась неотомщенной. Затем мы перешли в десятый ров, где алхимики маятся вечным зудом. Один из них был сожжен за то, что шутя хвастался, будто умеет летать, - стал жертвой доноса. В Ад же попал не за это, а как алхимик. Здесь же казнятся те, кто выдавал себя за других людей, фальшивомонетчики и вообще лгуны. Двое из них подрались между собой и потом долго бранились (мастер Адам, подмешивавший медь в золотые монеты, и древний грек Синон, обманувший троянцев). Вергилий упрекнул меня за любопытство, с которым я слушал их.
Наше путешествие по Злопазухам заканчивается. Мы подошли к колодцу, ведущему из восьмого круга Ада в девятый. Там стоят древние гиганты, титаны. В их числе Немврод, злобно крикнувший нам что-то на непонятном языке, и Антей, который по просьбе Вергилия спустил на своей огромной ладони нас на дно колодца, а сам тут же распрямился.
Итак, мы на дне вселенной, близ центра земного шара. Перед нами ледяное озеро, в него вмерзли предавшие своих родных. Одного я случайно задел ногою по голове, тот заорал, а себя назвать отказался. Тогда я вцепился ему в волосы, а тут кто-то окликнул его по имени. Негодяй, теперь я знаю, кто ты, и расскажу о тебе людям! А он: "Ври, что хочешь, про меня и про других!" А вот ледяная яма, в ней один мертвец грызет череп другому. Спрашиваю: за что? Оторвавшись от своей жертвы, он ответил мне. Он, граф Уголино, мстит предавшему его былому единомышленнику, архиепископу Руджьери, который уморил его и его детей голодом, заточив их в Пизанскую башню. Нестерпимы были их страдания, дети умирали на глазах отца, он умер последним. Позор Пизе! Идем далее. А это кто перед нами? Альбериго? Но он же, насколько я знаю, не умирал, так как же оказался в Аду? Бывает и такое: тело злодея еще живет, а душа уже в преисподней.
В центре земли вмерзший в лед властитель Ада Люцифер, низверженный с небес и продолбивший в падении бездну преисподней, обезображенный, трехликий. Из первой его пасти торчит Иуда, из второй Брут, из третьей Кассий, Он жует их и терзает когтями. Хуже всех приходится самому гнусному предателю - Иуде. От Люцифера тянется скважина, ведущая к поверхности противоположного земного полушария. Мы протиснулись в нее, поднялись на поверхность и увидели звезды.