Одна из первых комедий А.Н.Островского «Банкрут», или «Свои люди - сочтемся!», была написана в 1849 году. Она сразу же была замечена читающей публикой и прине­сла заслуженную славу автору.

Сюжет ее взят из самой гущи жизни, из хорошо знакомых драматургу юридической практики и купеческо­го быта. Обман здесь начинается с малого - с умения приказчика материю потуже затянуть или «шмыгнуть» через руку аршин ситца перед носом зазевавшегося поку­пателя; продолжается крупной и рискованной аферой купца Самсона Силыча Большова, а завершается тем, что более молодой и ловкий подлец приказчик Лазарь Елиза­рович Подхалюзин обводит вокруг пальца своего хозяи­на - старого плута и пройдоху. Вся эта жизнь основана на механизмах обмана, и если не обманешь ты, обманут тебя - вот что сумел показать Островский.

Купец Большое объявляет о том, что он стал банкро­том. В действительности это один из ходов в коммерческой игре, с помощью которого он намерен «закрыть» расчеты с кредиторами, уклониться от уплаты долгов. Все свое состояние Большое переводит на имя «верного челове­ка» - приказчика Подхалюзина. Этот оборотистый слуга под стать своему хозяину: руководствуясь не одними ро­мантическими чувствами, женится на дочери Самсона Си­лыча Липочке, а затем присваивает имущество тестя. Большов отправляется в долговую тюрьму. Его можно было спасти. Для этого достаточно вернуть кредиторам хотя бы небольшую часть долгов. Но Подхалюзин и Липочка еще во время помолвки решили, что старики «почудили на своем веку, теперь нам пора». И долги Самсона Силыча остаются неоплаченными...

Разгадка этого сюжета - в привычной психологии самодурства. Большое вообще-то признает моральные за­коны и правила, но только не для себя; его мораль дейст­вует лишь в одну сторону. Для всех - мораль, а для него - выгода. Большое принадлежит к старой породе московско­го купечества: он груб, прямолинеен и простоват. Все в доме - от жены Аграфены Кондратьевны и до мальчика Тишки - дрожат при его появлении, и ощущение этой беспредельной власти над домашними согревает душу Сам­сона Силыча. Он не имеет повода усомниться в том, что безгласная родня и челядь слепо покорны ему. Большов думает, что весь мир делится на чужих, которых грешно не обманывать, и своих, которым самой природой определено подчиняться его воле и пребывать в домашнем рабстве. Он не может допустить и мысли, чтобы свои люди что-либо замышляли против него или оказались непослушными. Большов готов обмануть всех кругом, но проявляет неожи­данную доверчивость к Подхалюзину - и на этом проиг­рывает все. Но еще более подводит Самсона Силыча то, что, казалось бы, является источником его силы, - его самодурная спесь, тупая уверенность в авторитете силы и страха для «своих», к числу которых он вправе отнести воспитанного с малолетства в доме Подхалюзина. Но Под­халюзин обманывает своего благодетеля нагло, цинично, проявляя беззастенчивость дельца, нарождающегося ново­го предпринимателя, перед которым сам Большов может показаться наивным простаком.

Островский как бы разворачивает тему самодурства во времени, следя за диковинными изменениями. Самодурст­во показано не только как плод дикости, невежества, но и как вымещаемое подневольным человеком прежнее его ничтожество. То, что когда-то Самсон Силыч на Балчуге голицами торговал, то, что добрые люди его Самсонкою звали и подзатыльниками кормили, он никогда не забудет и не простит. Теперь он измывается над домашними как бы в счет своих прежних унижений. А едва только власть в доме переходит к Подхалюзину, как этот тишайший приказчик, твердивший только «не могу знать-с» и «как вам угодно», становится холоден, самовластен и нагл.

Сатиру Островского неизменно привлекала среда полуобразованности, отечественные «мещане во дворянст­ве». За вершками внешней просвещенности, заемными словечками и манерами, часто еще карикатурно искажен­ными (все эти «антриган», «антересен», «проминаж», «уму непостижимо»), таилась та же грубость понятий, душевная неразвитость. Автор открыл комический эффект мещан­ской полукультуры: снов и примет, эстетики «жестокого романса», особых обрядов знакомства и ухаживания - со своими обиняками, подходцами, любимыми разговорами о том, «что вам лучше нравится - зима или лето» или «что лучше - мужчина или женщина».

И каждый раз читатель убеждается в том, насколько бедна действительность такой жизни.

Коллекция сочинений: "Отцы» и "дети» в пьесе А. Н. Островского "Свои люди - сочтемся»

Пьеса Островского "Свои люди - сочтемся» очень интересна современному читателю. В пьесе автор с присущим ему юмором описывает купеческую среду со своими привычками и стремлениями. Главные ге­рои произведения одновременно недалеки и самона­деянны, упрямы и недальновидны. Каждый из персо­нажей пьесы заслуживает пристального внимания.

Самсон Силыч большов, купец, глава семьи, пре­выше всего озабочен своими денежными делами. Он невежествен и корыстен, именно эти его качества и сыграли с ним злую шутку. Его жена, Аграфена Кондратьевна, представляет собой типичную купеческую жену. Не получившая никакого образования, она, тем не менее, весьма высокого мнения о себе. Аграфена Кондратьевна ведет на удивление примитивную жизнь. Она ни о чем не заботится, не стремится хоть как-то разнообразить повседневную действитель­ность. Она живет только насущными, бытовыми про­блемами.

Дочь Олимпиада Самсоновна, или Липочка, на редкость забавна. Она дурно воспитана, необразован­на, даже не умеет как следует танцевать. Но вместе с тем она твердо уверена, что заслуживает самого вы­годного жениха. Особенно смешны и нелепы рассуж­дения Липочки о желании выйти замуж за благород­ного. Приказчик Лазарь Елизарыч Подхалюзин, за ко­торого в результате и выходит замуж Липочка, коры­стен, эгоистичен, у него нет ни малейшей благодар­ности к купцу Вольтову, которому Подхалюзин, можно сказать, обязан всем. Подхалюзин превыше всего ценит свою собственную персону. И в результа­те добивается того, что для него так важно.

Остальные персонажи дополняют нарисованную автором картину купеческого быта. Среди персона­жей есть и бойкая сваха устинья Наумовна, и стряп­чий Сысой Псоич Рисположенский, и ключница Фоминишна, и мальчик Тишка, который служил в доме Большовых. Все герои пьесы одинаково примитивны, в них нет ни малейшего намека на благородство, стремление к прекрасному и возвышенному. Преде­лом мечтаний для них является обеспечение буднич­ных, повседневных нужд.

Интересны отношения "отцов» и "детей» в дан­ной пьесе. В самом начале произведения читатель получает возможность понаблюдать за ссорой меж­ду Липочкой и ее матерью. В дочери не заметно ни малейшего почтения. Липочка просто и откровенно заявляет: "Вас на то и бог создал, чтобы жаловаться. Сами-то вы не очень для меня значительны!»

Липочка твердо уверена, что она намного воспи­таннее и образованнее, чем мать. Конечно, такие за­явления со стороны кажутся особенно смешными. Липочка высокомерно говорит: "...вы и сами-то, при­знаться сказать, ничему не воспитаны». И тут же она с гордостью хвастается: "А выросла да посмотрела на светский тон, так и вижу, что я гораздо других обра­зованнее. Что ж мне, потакать вашим глупостям!»

Во время ссоры Липочки с матерью они обме­ниваются нелестными друг для друга характери­стиками. Потом, правда, мирятся. В результате Аг-рафена Кондратьевна обещает купить браслеты с изумрудами. И на этом между ними воцаряется пол­ное согласие. О чем может свидетельствовать такая сцена? Липочка совершенно лишена такого качества, как уважение к старшим. Она равнодушна к своим матери и отцу. Липочка думает только о себе. Она мелочна и глупа Липочка полностью соответствует семейной атмосфере, которая изображена в данной пьесе.

"Отцы» относятся к своим "детям» также с пол­нейшим равнодушием. Для купца Большова дочь - только средство для увеличения капитала. Первона­чально он намеревается выдать дочь замуж за богато­го человека. А потом, когда на ум купцу приходит де­нежная авантюра, которая позволит ему выглядеть в глазах всех вокруг банкротом, оставаясь при этом на самом деле состоятельным человеком, женихом Липочки становится Подхалюзин.

По отношению к дочери купец большое кажет­ся настоящим самодуром. Он держит Липочку вза­перти, затем выдает ее замуж исключительно по сво­ему усмотрению. большое уверенно заявляет относительно своей дочери: "За кого велю, за того и пойдет, мое детище: хочу с кашей ем, хочу масло пах­таю». Такое отношение к дочери впоследствии дает свои результаты. Липочка становится женой Подха-люзина, благодаря этому вырывается из-под власти своего отца. И уже не желает проявлять к пожилому отцу ни жалости, ни сострадания. большое обращается к Подхалюзину и к Липоч­ке: "Выручайте, детушки, выручайте!». И в ответ слы­шит уверения: "Что ж, тятенька, нельзя же нам самим ни при чем остаться. Ведь мы не мещане какие-ни­будь». При этом Липочка упрекает отца: "Я у вас, тя­тенька, до двадцати лет жила - света не видала. Что ж, мне прикажете отдать вам деньги, да самой опять в ситцевых платьях ходить?»

Такие высказывания "детей» говорят сами за себя. Подхалюзин и его жена не желают выручить своего отца из долговой ямы, они совершенно равно­душны к тому факту, что пожилой человек находится в столь плачевном положении.

В пьесе "Свои люди - сочтемся» показан мир бездуховных людей, в котором каждый живет по соб­ственным законам. И "дети», взрослея, перенимают отношение "отцов» к жизни, поэтому у них не воз­никает ни малейшего сомнения в том, как поступить в дальнейшем.

Купечество являлось особым своеобразным миром, где выработались свои порядки и обычаи жизни, особые типы и условия существования. Мир этот, темный, дикий, внезапно был освещен рукой художника и предстал в книге и на сцене перед публикой во всем своем страшном своеобразии.

Есть здесь конечно и светлые стороны, есть типы людей редкой душевной красоты, как Катерина и Кулигин в «Грозе », с богатыми задатками, как Любим Торцов в пьесе «Бедность не порок », но этим одиночкам приходится жить в тяжелой удушливой атмосфере насилия, деспотизма, грубости и невежества, созданной отрицательными типами купечества, среди которых преобладает тип всесильного в своей семье самодура.

Островский. Свои люди - сочтёмся. Спектакль

Почти сплошь драматическое действие пьес Островского вызывается борьбой грубого самодурства с людьми, силящимися свергнуть с себя тупой деспотизм и зажить более осмысленной и свежей жизнью. Многоразличные типы этого мира, метко схваченные художником, проходят перед нами в его комедиях и драмах. Великой общественной и художественной заслугой Островского является то, что он первым проникнул в этот темный мир и реально, с натуры рисовал картины его жизни.

Типичным представителем самодурства является купец Самсон Силыч Большов в комедии «Свои люди – сочтёмся» (см. полный её текст и статью «Свои люди – сочтёмся» – герои). История жизни большинства самодуров – одинакова: с детства тяжкий труд, побои и всякое измывательство со стороны тех, кто постарше и повластней, а отсюда упорная мечта нажиться, каким угодно путем, и самому стать тем, кто может издеваться и помыкать другими. Когда эта заветная мечта осуществляется, когда самодур становится во главе собственного дела и семьи, тогда-то и наступает для него время насладиться своей волей и своею властью.

Таким образом, самодурство является естественным последствием испытанного насилия и деспотизма. В этом мирке, насыщенном злобою, животным эгоизмом и исключительно материальными интересами, вырабатываются своеобразные идеалы, сводящиеся к достижению возможности быть не жертвой деспотизма, но самому стать деспотом, терпеть не от чужого насилия, но самому насиловать волю других.

Нередко мы видим в героях Островского какое-то упоение деспотизмом, наслаждение деспотизмом; они всячески ухищряются, придумывая всевозможные приемы насилия, как бы мстя за все испытанное в прошлом. Цену этому деспотизму, этой возможности самодурства придает именно то, что эти самодуры десятки лет испытывали тяжкий гнет самодурства своих отцов и вообще старших и теперь дорвались до всесильного проявления своей животной воли, как до какой-то желаннейшей жизненной цели.

Таков и Большов. Весь дом трепещет под гнетом самодурства; трезвый, он угрюмо молчит, и весь дом замирает, подавленный угрюмостью самодура; когда же он пьян, то дом наполняется криками купца, и плачем избиваемых жены пли детей. Для воли самодура препятствий нет, он не может и представить себе необходимости считаться с волей и потребностями домашних, судьбу которых он решает. Из самодурства объявляет он себя банкротом и не платит кредиторам, из самодурства же издевается он над женой, дрожащей и обезличенной, и над дочерью, которую выдает замуж, не спросив её согласия.

Но над старым самодуром разразился удар судьбы. Превращаясь в банкрота, он отдает имущество дочери и зятю Подхалюзину, своему старшему приказчику, расчетливому и осторожному плуту, который медленно забирает все имущество хозяина в свои руки. Когда кредиторы сажают Большова в долговую тюрьму, Подхалюзин отказывается прийти на помощь тестю и предоставляет его своей участи. Опозоренный и обнищавший, Большов на старости лет приходит к мысли о том, что за деньги он продавал свою совесть и в этом грехе провел жизнь: однако это раскаяние не особенно высокой цены, так как вызывается только материальным бедствием, которое Большову пришлось испытать.

Подхалюзин же, освободившись от власти и опеки хозяина, готовится сам насладиться возможностью проявлять свою злую волю над другими. «Будет с них, – говорит он о Большове, – почудили на своем веку, теперь нам пора». Этого счастливого момента подневольный, вечно дрожавший перед хозяином, Подхалюзин ждал всю свою жизнь. Подымаясь по своей служебной лестнице и терпя холод, голод, побои и самодурство хозяина, он мечтал о времени, когда сам будет хозяином и получит право силы и власти. Дождавшись этого момента, он обнаруживает черную неблагодарность к хозяину, обогатившему его, и строит на позоре и бедствии старика свое благополучие.

Дочь Большова, Липочка, точно также равнодушна к горю отца; воспитанная в атмосфере грубой и пропитанной эгоизмом и самодурством, она в своем равнодушии и черствости является достойной дочерью своего родителя. Самодур что посеял, то и пожал. Липочка выросла грубой и сухой девушкой, мечтающей жить «по-образованному», коверкающей книжные выражения и смешной в своей наивной претензии казаться «образованной». В её лице Островский осмеял неумелые попытки купечества привить себе внешнюю культурность, сохраняя старое невежество и дикость жизни.

С какой стороны ни станем мы глядеть на деятельность г. Островского, мы должны будем признать ее самою блистательною, самою завидною деятельностью в современной нам русской литературе. Г. Островский, один из всех ныне живущих литераторов, подарил России два произведения, которые, если их поставить рядом с сокровищами, оставшимися от предшествовавшего нам литературного поколения, не померкнут и не уступят первенства ни знаменитой комедии Грибоедова, ни драматическим трудам самого Гоголя. Имя Островского знакомо и дорого тысячам простых людей, не читавших русских поэтов и никогда не раскрывавших ни одного русского журнала. <...>

Первое произведение г. Островского, комедия "Свои люди - сочтемся" , появилась в 1849 году, в журнале "Москвитянин" 1 . Успех ее был огромный, небывалый. Самые робкие и холодные из ценителей открыто сознавались, что молодой московский писатель, до той поры ничего не печатавший, с первого шага обогнал всех в то время трудившихся русских литераторов, за исключением Гоголя. Но и самое исключение это еще ничего не доказывало. Между "Ревизором" Гоголя и новой комедиею не было той непроходимой бездны, которая, например, отделяла "Мертвые души" от лучшего из литературных произведений, написанных на Руси после поэмы Гоголя. Ни один из русских писателей, самых знаменитейших, не начинал своего поприща так, как Островский его начал. <...> С какой стороны ни станем смотреть мы на комедию "Свои люди - сочтемся", она оказывается капитальным, образцовым произведением, лучшим вкладом нашего литературного поколения в сокровищницу отечественного искусства.

Комедия "Свои люди - сочтемся" удовлетворяет самым строжайшим требованиям во всех трех отношениях, но главная и несравненная ее красота заключается в ее постройке. С этой точки зрения ей уступают и "Ревизор", которого интрига не нова и отчасти грешит противу правдоподобия, и "Горе от ума", где она раздроблена и не довольно энергична. Интрига комедии г. Островского - совершенство по замыслу и по блеску исполнения. Она истинна, проста, всеми сторонами соприкасается действительной жизни, без усилия принимает в себя несколько комических и характерных эпизодов, обнимает собою значительнейшие моменты в быте русского торгового класса, ни на один миг не замедляется в своем течении, вполне захватывает собой внимание читателя и, наконец, на последних страницах произведения, как громовым ударом, разражается катастрофой, в которой не знаешь, чему более удивляться - потрясающему ли драматизму положений, или простоте средств, каким этот драматизм достигнут. Оттого вся драма, взятая в целости, производит впечатление, какое только могут производить первоклассные творения. Читатель, окончив чтение, почти говорит себе: "Это так просто, что, кажется, я сам мог бы написать такую комедию!" Всякий год на Руси да и за границей происходят сотни историй в роде истории Большова с Подхалюзиным, всякий купец, банкир и негоциант знает и может рассказать тысячу подобных случаев. Отчего же ни в России, ни за границею до сей поры не было драмы, основанной на одном из таких случаев? <...>

Неразрывно с совершенством постройки идет совершенство в создании действующих лиц, и связь эта совершенно понятна: ошибись автор хотя в одном из персонажей, увлекись он преувеличением комизма или ослабей он при создании подробностей, частная ошибка отразилась бы на целом и, как темное пятно, легла бы на всю интригу. Лица комедии живы, объективно художественны, верны действительности в сфере, в которой они действуют. В отношении типическом, отчасти от некоторой исключительности самой сферы, но еще более от склада авторского таланта, они стоят ниже лиц грибоедовских и гоголевских. Как ни новы и ни правдивы Подхалюзин, Большов и Ризположенский, их нельзя равнять с Хлестаковым, Скалозубом, Молчалиным, Подколесиным. Диапазон наших умерших драматургов чище, их лица более общие и, следовательно, более типичны. <...>

Переходя... к языку комедии, мы, при всей нашей неохоте к восторженным отзывам, не можем начать дело спокойною речью. Язык, которым говорят действующие лица комедии г. Островского, не уступает языку Гоголя и Грибоедова. С языком наших новых писателей (кроме двух или трех) мы и равнять его не смеем. <...> Мы очень знаем, что у писателя, подобного г. Островскому, мужик не заговорит речью купца, купец - речью чиновника, а чиновник - речью дьячка, недавно покинувшего семинарию. <...> Не за такие будничные заслуги мы отдаем дань похвалы нашему автору, а под словом язык Островского не понимаем мы простую гладкость или верность диалогов. Язык, на каком говорят действующие лица комедии "Свои люди - сочтемся" (и всех других произведений г. Островского), есть сила и несомненная принадлежность первоклассного писателя, вековой штемпель, который он кладет на свои произведения, квинтэссенция его могущественного таланта. О таком языке стоит говорить и думать не одним защитникам чистоты русского слога . Это колорит живописца. <...> Этот язык не тем удивителен, что исполнен метких выходок и выражений, успевших сделаться поговорками, он удивителен тем, что в нем каждое слово стоит на своем месте и ни под каким видом, ни в каком случае не может быть заменено другим словом . <...> Язык господина Островского не только меток, верен, энергичен, поражает комическими особенностями - всех этих достоинств недостаточно, чтоб поставить его наряду с языком Гоголя и Грибоедова. Автору комедии "Свои люди - сочтемся" с первого разу далась высшая наука. Его действующие лица говорят так, что каждою своей фразою высказывают себя самих, весь свой характер, все свое воспитание, все свое прошлое и настоящее. Язык, доведенный до такой художественной степени, есть сильнейшее орудие в руках писателя, он дается только писателям образцовым, первоклассным. <...>

Благодаря художественному языку художественного произведения оно никогда не стареется и не пресыщает читателя: чем здесь внимательнее изучение, тем обширнее горизонты, при нем открывающиеся. Когда вещь сильно задумана и сильно высказана - в ее языке является своего рода магия, не подлежащая холодному анализу. Лучшим доказательством того, что "Свои люди - сочтемся" богаты такою магиею, служит то, что не один из внимательных людей, читавших комедии Островского, наверное, читал ее не один раз, а два, три раза, десять раз и так далее. Что до нас, то мы счет потеряли тому, сколько раз она нами читана. Вернее этого мерила трудно сыскать что-либо. Роман, поэма, драма и стихотворения, которые не выдерживают второго или третьего чтения, могут быть произведениями очень почтенными, важными в ряду других таких же произведений, но драгоценным камнем в венке родной славы их никто не признает. <...>

/Александр Васильевич Дружинин (1824-1864).
Сочинения А. Островского. Два тома (СПб., 1859)/

Известный русский драматург Александр Николаевич Островский , получивший юридическое образование, некоторое время работал в Московском коммерческом суде, где разбирались имущественные споры между ближайшими родственниками. Этот жизненный опыт, наблюдения, знание быта и психологии мещанско-купеческого сословия и были положены в основу творчества будущего драматурга.

Первым крупным произведением Островского стала пьеса «Банкрот» (1849), позже получившая название «Свои люди – сочтемся» , под которым она и ставится сейчас во всех театрах страны и мира. Однако тогда, в 1850 году, после опубликования в журнале «Москвитянин», пьеса была запрещена к постановке на сцене; более того, за написание этого произведения Островского взяли под негласный надзор полиции.

Именно это обстоятельство позже дало основание В. Ф. Одоевскому, писателю и общественному деятелю, отнести пьесу Островского к разряду русских трагедий: «Я считаю на Руси три трагедии: «Недоросль» , «Горе от ума» , «Ревизор» . На «Банкруте» я поставил нумер четвертый». Читатели «Москвитянина» ставили пьесу Островского в один ряд с гоголевскими произведениями и даже называли купеческими «Мертвыми душами» .

Что же трагического происходит в произведении, которое сам автор отнес к жанру комедии? Уже эта первая комедия демонстрирует черты поэтики, которая будет присуща всем пьесам Островского, составившим репертуар новой русской драмы: сосредоточенность на нравственной проблематике помогает не только анализировать социальные стороны жизни, но и понимать семейно-бытовые конфликты, в которых и проявляются яркие черты характера героев.

В пьесе «Банкрот» сложная композиционная структура, объединяющая описание быта наподобие очерка с напряженной интригой. Замедленная экспозиция включает нравоописательные эпизоды, помогающие читателю понять «жестокие нравы» семьи купца Большова. Небольшие стычки Липочки (дочери купца) с матерью, визиты свахи, встречи Самсона Силыча Большова с потенциальными женихами дочери – все эти сцены почти не приводят к действиям, но дают возможность проникнуть в замкнутый купеческий мир, отражающий на самом деле процессы во всем русском обществе.

Драматург выбрал сюжет, в основу которого положен распространенный в то время случай мошенничества среди купцов. Самсон Силыч занимает у своих собратьев-купцов большую сумму. А вот возвращать теперь долги ему не хочется, и он не придумывает ничего лучше, чем объявить себя банкротом – несостоявшимся должником. Свое приличное состояние (об этом говорит и фамилия Большов, и отчество Силыч) он переводит на имя своего приказчика Лазаря Подхалюзина, а для упрочения сделки отдает за него единственную дочь Олимпиаду. Большова отправляют в долговую тюрьму, но он спокоен, так как верит, что Лазарь внесет за него нужную сумму долга из полученных им денег. Да вот только «свои люди» , Подхалюзин и родная дочь Липочка, не дают ему ни копейки.

В комедии молодого драматурга идет война всех против всех. Традиционный для литературы XIX века конфликт «отцов» и «детей» приобретает истинный размах: автор изображает пошлую и достойную только осмеяния купеческую среду. Поначалу ни один из героев пьесы не вызывает положительного отношения. Липочка мечтает только о женихе «из благородных» и по любому поводу спорит с матерью. Отец-самодур, сам определивший жениха дочери, оправдывает свой поступок следующими словами: «За кого велю, за того и пойдет. Мое детище: хочу с кашей ем, хочу масло пахтаю… Даром что ли я ее кормил!»

Однако поколение «отцов» в лице Самсона Силыча вызывает больше симпатий, нежели «дети». Фамилия героя от слова «большак» - то есть глава семьи. Это показательно, ведь сам он в прошлом мужик, а купец лишь в первом поколении. Став купцом, он усвоил торгашеский закон: «Не обманешь – не продашь» . Большов решается на махинацию ради будущего своей дочери и искренне верит, что со стороны Липочки и ее жениха не может быть никакого подвоха, ведь они «свои люди – сочтутся» . Но жизнь готовит ему жестокий урок.

Молодое поколение в пьесе представлено не в лучшем свете. Липочка говорит со свахой о просвещении и эмансипации, но даже не знает значения этих слов. Она не мечтает о равноправии или свободе личного чувства – ее идеал сводится к стремлению разбогатеть и «зажить по своей воле» . Образованность для нее – всего лишь дань моде и презрение к обычаям, поэтому она предпочитает «бородастым» женихам «благородных» кавалеров.

Автор комедии, показывая «отцов» и «детей», сталкивает два купеческих поколения. Но симпатии остаются на стороне старшего – Большова. Ведь он еще верит в искренность родственных чувств и семейных отношений: свои люди сочтутся, то есть не подведут друг друга. Прозрение приходит в финале: самодур с говорящим именем Самсон становится жертвой своей же аферы. Замыслив подлог, он считает, что обмануть чужого можно, ведь не обманешь – не проживешь. Но он даже не представляет, что к нему такая философия тоже может быть применима. Доверив деньги Подхалюзину, наивный и простоватый купец остается обманутым.

Но если в Большове еще живет наивная, простодушная вера в людей, то для бывшего приказчика нет ничего святого, и он с легким сердцем разрушает последний нравственный оплот – крепость семейных уз. В нем остается лишь изворотливость и гибкость дельца-прощелыги. Прежде ему приходилось только поддакивать и угождать своему хозяину, то теперь тихий приказчик превращается в наглого и жестокого тирана. Ученик превзошел своего учителя - справедливость восстанавливается, но не по отношению к купцу.

Родная дочь в ответ на просьбу отца заплатить долги упрекает отца в том, что у него до 20 лет жила и света не видела. А потом возмущается: дескать, что ж теперь все деньги отдавать и в ситцевых платьях опять ходить? Новоиспеченный зять вообще рассуждает так: «Нельзя же нам самим ни при чем остаться. Ведь мы не мещане какие-нибудь» .

Когда единственная дочь жалеет десять копеек кредиторам и с легким сердцем отправляет отца в тюрьму, происходит прозрение Большова. В нем просыпается страдающий человек, и комедия превращается в трагедию. Не случайно многие исполнители роли Большова (М. Щепкин, Ф. Бурдин) видели в образе купца поруганного детьми, обманутого и изгнанного