Материал подготовлен специально для «Смоленской газеты». В ходе работы выяснилось, что личная жизнь великого композитора - практически вся, включая детство - во многом достойна такой рейтинговой и многошумной передачи, как «Пусть говорят». Родоначальник русской национальной оперы, наш земляк - это просто какой-то Джон Леннон, ей-богу. Кстати, об идейной связи между Глинкой и Ленноном см. постскриптум.

Текст компилятивный, все материалы находятся в открытом доступе, я не претендую на открытия, мне разве что принадлежит микс. Никогда прежде не встречал подборки, где были бы сведены воедино факты из личной и частной жизни Михаила Ивановича Глинки. Наверняка есть ещё кое-что, но я бы не хотел провалиться в бульварщину. Спасибо, что читаете!

Михаил Глинка с матерью Евгенией Андреевной и сестрой Пелагеей. Миниатюра, 1817 г.

Непростая увертюра

Надо сказать, в детстве гениальный композитор не был обласкан материнской любовью. Сложно доподлинно установить обстоятельства разлада в семье, но вот что об этом писал сам Михаил Иванович: «Я родился 1804 года, мая 20-го дня, утром на заре в селе Новоспасском, принадлежавшем родителю моему, капитану в отставке, Ивану Николаевичу Глинке... Вскоре по рождении моём матушка моя Евгения Андреевна, урождённая Глинка, принуждена была предоставить первоначальное моё воспитание бабке моей Фёкле Александровне (матери моего отца), которая перенесла меня в свою комнату. С нею, кормилицею и нянею, провёл я около трёх или четырёх лет, видаясь с родителями весьма редко. Я был ребёнком слабого сложения, весьма золотушного и нервного расположения, бабка моя, женщина преклонных лет, почти всегда хворала, а потому в комнате её (где обитал я) было по крайней мере не менее 20 градусов тепла по Реомюру (25 градусов Цельсия). Несмотря на это, я не выходил из шубки... на свежий воздух выпускали меня очень редко и только в теплое время.

Бабушка моя баловала меня до невероятной степени; мне ни в чем не было отказа; несмотря на это, я был ребенком кротким и добронравным...»

После смерти Фёклы Александровны Михаил перешёл в полное распоряжение матери, приложившей все усилия, чтобы стереть следы прежнего воспитания. «Покуда он жил у бабушки, у него никаких друзей и товарищей не было; он рос совершенно один», - вспоминала младшая сестра Людмила.

Польские корни. Глубокие

Михаил Иванович не случайно уточняет, что его мать - урождённая Глинка. Дело в том, что отставной капитан Иван Николаевич Глинка (1777 - 1834) был женат на своей троюродной сестре - Евгении Андреевне Глинка-Земелька (1783 - 1851). Прадед композитора был шляхтичем из знатного рода Глинки (их герб назывался Тшаска), его звали Викторин Владислав Глинка. После потери Речью Посполитой Смоленска в 1654 году В.В. Глинка принял российское подданство и перешёл в православие. Царская власть сохранила за смоленской шляхтой земельные владения и дворянские привилегии, включая прежние гербы.

Вспоминая детство, сестра Глинки, Людмила, так рассказывала о своих родителях: «Они всю жизнь свою уважали друг друга и были счастливы. Отец был от природы умный и по тому времени очень образованный человек. Крестьяне любили отца. Он не только обращался с ними человечно, но с радостью и любовью узнавал их нужды и помогал им. Мать была красавица, к тому же очень хорошо воспитана и прекрасного характера. По словам матери, ей с братом ладить было нетрудно, несмотря на его избалованность».

Однако в дальнейшем Иван Николаевич не очень-то жаловал своего гениального сына. Та же сестра Людмила свидетельствует: «Мой отец, когда был впоследствии недоволен тем, что брат оставил службу и занимался музыкой, часто говаривал: «Не даром соловей запел при его рождении у окна, вот и вышел скоморох».

Что такое домашнее воспитание

Итак, до шести лет Миша воспитывался бабушкой. Вот рассказ, характеризующий тогдашнюю атмосферу и нравы: «Няня его, которая была при нём у бабушки, Татьяна Карповна, рассказывала мне, что брат, видя или слыша, как бабушка, бывало, сердилась на прислугу или крестьян, только она начинала кричать, немедленно выбегал из комнаты, бросался к няне на шею и горько плакал. Один раз бабушка, заметив это, стала остерегаться, а няню наказали, говоря, что это она его научила.

Вторая няня, или, как теперь называют, поднянька, в помощь Татьяне Карповне, была молодая, весёлая женщина, Авдотья Ивановна, которая знала много разных сказок и песен. Впоследствии она была моей няней, жила долго и рассказывала мне следующее: «Страшное наше житьё тогда было; я боялась вашу бабушку как огня: как заслышу её голос, так хоть бы провалиться! И бывало, когда бабушка заметит, что Михаил Иванович скучен или не совсем здоров, сейчас крикнет: «Авдотья, рассказывай сказки и пой». И барчук, как звали мы его, всегда был доволен этим!» - писала сестра композитора.

А вот как вспоминал своё детство много лет спустя сам Михаил Иванович: «После кончины бабки моей образ моей жизни несколько изменился. Матушка баловала меня менее и старалась даже приучать меня к свежему воздуху, но эти попытки по большей части оставались без успеха. Кроме сестры, годом меня моложе, и моей няни, вскоре взяли другую няню, вдову землемера по имени Ирину Федоровну Мешкову, с дочерью, несколько старше меня. Эта няня была женщина простая и чрезвычайно добрая, а матушка хотя не баловала, но любила нас, и нам было хорошо. Впоследствии присоединили к Ирине Федоровне француженку Розу Ивановну, а нанятый отцом моим архитектор вместо мела дал мне карандаш в руку и начал свои уроки рисования, как водится, с глаз, носов, ушей и пр., требуя безотчётного от меня механического подражания; при всём том, однако ж, я быстро успевал. Сверх того, один дальний родственник, любознательный, бодрый и весьма приятного нрава старичок, нередко навещал нас: любил рассказывать мне о далёких краях, о диких людях, о климатах и произведениях тропических стран и, видя, с какою жадностию я его слушал, привёз мне книгу под названием «О странствиях вообще», изданную в царствование Екатерины II. Я с рвением принялся за чтение...»

С десяти лет Михаил начал учиться игре на фортепиано и скрипке. Первой учительницей Глинки была приглашённая из Санкт-Петербурга гувернантка Варвара Фёдоровна Кламмер.

В 1817 году родители привезли 13-летнего Михаила в Санкт-Петербург и поместили в Благородный пансион при Главном педагогическом институте, Так у сына смоленской земли началась столичная жизнь. Его гувернёром был поэт, декабрист Вильгельм Кюхельбекер (1797 - 1846), чья родная сестра Юстина (1784 - 1871) вышла замуж за Г.А. Глинку (1776 - 1818), двоюродного брата отца композитора.

Музей-усадьба в Новоспасском. Главное здание

Рай земной

В дальнейшем Михаил Иванович приезжал в Новоспасское более двадцати раз: иногда на полгода, иногда на несколько дней. «Новоспасское - рай земной», - любил повторять композитор.

Постоянно неустроенный в домашнем быту, так и не знавший личного счастья, Глинка не привык к оседлой жизни. Часто будущие шедевры он обдумывал в пути - в дальней дороге, либо на обычной городской прогулке. Может, поэтому он так дорожил Новоспасским. Глинка посетил много стран, где провёл двенадцать лет. Это Италия, Германия, Австрия, Польша, Швейцария, Франция, Испания. Но где бы он ни был, скучал по родине, писал домой нежные письма родным, «милой, бесценной маменьке», сёстрам.

Родное гнездо обогащало его физически и духовно. Ему нравилась счастливая атмосфера Новоспасского. «Ежедневно утром садился я за стол в большой и весёлой зале в доме нашем в Новоспасском. Это была наша любимая комната; сёстры, матушка, жена, одним словом вся семья там же копошилась, и чем живее болтали и смеялись, тем быстрее шла моя работа. Время было прекрасное...» - писал Глинка.

«Хандрил иногда немного, - отмечала сестра Л.И.Шестакова, - но оркестр дяди Афанасия Андреевича и вообще музыка его воскрешали».

Екатерина Керн

Почти «Пусть говорят»

Получив в 1834 году за границей известие о смерти отца, Глинка решил незамедлительно вернуться в Россию.
Композитор прибыл с обширными планами создания русской национальной оперы. После долгих поисков сюжета для оперы Глинка, по совету Василия Жуковского, остановился на предании об Иване Сусанине. В конце апреля 1835 года Глинка обвенчался с Марьей Петровной Ивановой, своей дальней родственницей. Вскоре после этого молодожёны отправились в Новоспасское, где Глинка с большим рвением принялся за написание «Жизнь за царя». Её премьера состоялась 27 ноября (9 декабря) 1836 года (это день рождения русской оперы). Успех был огромным, эпическое произведение было с восторгом принято обществом.

За первой оперой последовала другая грандиозная работа - «Руслан и Людмила». Её первое представление состоялось в конце 1842 года, ровно через шесть лет после появления «Ивана Сусанина».
На годы написания оперы «Руслан и Людмила» приходятся бурные отношения Глинки с Екатериной Керн, дочерью знаменитой пушкинской музы и коменданта Смоленска.

В ноябре 1839 года, измученный слухами о неверности жены, Михаил Иванович принимает решение об окончательном разрыве с М.П. Ивановой. «Мне было гадко у себя дома. Зато сколько жизни и наслаждений с другой стороны! Пламенно поэтические чувства к Е.К., которые она вполне понимала и разделяла...» - писал Глинка.

На момент знакомства девушке было 22 года, отношения быстро переросли в любовь. Надо отметить, что Глинка в своё время был дружен с самим Александром Сергеевичем. И подобно тому, как Пушкин в 1825 году посвятил одно из лучших своих стихотворений Анне Керн, влюблённый Глинка 15 лет спустя написал романс «Я помню чудное мгновенье» на эти стихи...

В 1841 году Екатерина Керн забеременела. Начавшийся незадолго до этого бракоразводный процесс Глинки с женой, уличённой в тайном венчании (!) с корнетом Николаем Васильчиковым, племянником крупного сановника, давал Екатерине надежду стать женой композитора. Михаил Иванович также был уверен, что дело решится быстро и вскоре он сможет жениться на Екатерине. Но судебный процесс принял неожиданный оборот. И хотя Глинка не пропускал ни одного судебного заседания, дело затянулось.

Екатерина постоянно плакала и требовала от Михаила Ивановича решительных действий. Глинка решился - дал ей значительную сумму на «освобождение» от внебрачного ребёнка, хотя очень переживал по поводу случившегося. Чтобы сохранить всё в тайне и избежать скандала в обществе, молодая мать увезла дочку в Лубны на Украину «для перемены климата».

В 1842 года Керн вернулась в Санкт-Петербург. Глинка, ещё не получивший развода с прежней женой, часто виделся с ней, однако, как он признаётся в своих записках, «уж не было прежней поэзии и прежнего увлечения». Летом 1844 года Глинка, покидая Санкт-Петербург, заехал к Екатерине Ермолаевне и простился с ней. После этого их отношения практически прекратились. Столь желанный развод Глинка получил лишь в 1846 году, но связывать себя узами брака побоялся и прожил остаток жизни холостяком.

Глинка с любимой сестрой Людмилой, 1850 г.

Многократно упоминавшаяся здесь младшая сестра Глинки, Людмила Ивановна, после кончины их матери и двух своих детей, с начала 1850-х годов целиком посвятила себя заботам о брате, а после его смерти сделала всё, чтобы опубликовать его произведения.

У Екатерины Керн было своё имение в Смоленской губернии, где она часто гостила. Долгих десять лет она ждала возвращения любимого, и только тогда уступила уговорам родственников - вышла замуж за другого (на тот момент ей было уже 36 лет, через два года она родила сына). Свою любовь к Глинке Екатерина Ермолаевна сохранила на всю жизнь, и даже умирая, в 1904 году, с глубоким чувством вспоминала его.

Михаил Иванович Глинка скончался 15 февраля 1857 года в Берлине и был похоронен на лютеранском кладбище. В мае того же года, по настоянию Людмилы Ивановны Шестаковой, его сестры, прах великого композитора был перевезён в Санкт-Петербург и упокоен на Тихвинском кладбище

P . S . И о духовном сродстве Михаила Глинки и Джона Леннона. Глинке принадлежит широко известный афоризм: «Создаёт музыку народ, а мы, композиторы, её только обрабатываем». Джон Леннон в одном из своих последних интервью (Барбара Гростарк, Newsweek ) сказал следующее: «Популярная музыка - это та музыка, которую мне нравится слушать. Это народная музыка. Фольклор. Я всегда так считал. И то, что я пишу - это народная музыка. То, что приносит мне творческое наслаждение, является мне в форме просто й популярной музыки. Вот так». Глинка, как известно, очень любил русскую песню - см. выше.

В.Васина-Гроссман. "Жизнь Глинки"
Государственное музыкальное Издательство, Москва, 1957г.
OCR сайт

ДЕТСТВО

Ранним утром 20 мая (1 июня н. ст.) 1804 года в селе Новоспасском Смоленской губернии в семье помещика Ивана Николаевича Глинки родился сын Михаил - будущий великий русский композитор. Рождение мальчика было событием, горячо обсуждавшимся в семье. Старший брат новорожденного умер в младенчестве, и потому родители и бабушка с особой тревогой и волнением смотрели на маленькое существо..
Мальчик родился слабым. Выживет ли он? Семья вспоминала различные приметы, ища в них предсказаний для жизни ребенка. Утро его появления на свет было ясным и солнечным, а в старом парке - необычно для этих утренних часов - запел соловей. Никакие суеверные приметы не омрачали семейной радости.
Бабушка Фекла Александровна, мать Ивана Николаевича, была склонна обвинять в смерти старшегo своего внука, родившегося за год до появления на свет Миши Глинки, его молодых и неопытных родителей: не уберегли, не досмотрели. Поэтому вскоре после рождения Миши она потребовала, чтобы он был отдан в полное ее распоряжение: она-то уж сумеет выходить внука - наследника старинного имени и родового поместья. Бабушка сама выбирала ему кормилицу и нянек и следила за воспитанием мальчика, не спуская глаз.
Воспитывался Миша Глинка в соответствии со всеми старинными обычаями и предрассудками. Бабушка больше всего на свете боялась простуды и почти не выпускала внука из своей, всегда жарко натопленной комнаты, кутала его в теплую шубку, независимо от времени года и этим делала его все более изнеженным и слабым.
Бабушкины комнаты были в доме Глинок своего рода маленьким государством со своими законами, с зорко охранявшимися границами. Переступать его границы можно было только с разрешения полновластно господствовавшей там бабушки. Изменять же законы и порядки не дозволялось никому, и потому родители мальчика не могли вмешаться в его воспитание. Самому Мише бабушка позволяла делать все, что угодно, но он был слишком мал, чтобы протестовать против тепличного воспитания. Обитателей в «бабушкином государстве» было немного. Бабушка и Миша были там главными персонами, им прислуживали старая бабушкина горничная и Мишина нянька с «поднянькой». Нянька Татьяна Карповна была пожилая, солидная, ворчливая. Поднянька Авдотья Ивановна - была молодая и веселая женщина, затейница и хохотунья. Она знала великое множество сказок и рассказывала их каждый раз по-другому: новые волшебные приключения встречали на пути героев, по-новому звучали и слова. А когда няня Авдотья пела песни - она тоже по-своему украшала их звонкими, затейливыми переливами голоса.
Эти песни мальчик готов был слушать часами. Все, что делала няня Авдотья - получалось у нее быстро, легко и как-то весело.
За пределы бабушкиных комнат Миша выходил редко. Летом, в праздничные дни бабушка брала его с собой в церковь. Хотя до церкви было очень близко, закладывалась коляска, в нее садилась, шелестя шелковым платьем, бабушка, а рядом с ней Миша, тоже принаряженный, но в неизменной шубке на беличьем меху. В другой коляске ехали родители Миши и его младшая сестра.
В церкви было жарко и душно от множества собиравшихся людей, но Мише нравилось бывать там: он любил слушать пение хора, громкое и торжественное. Слова было трудно разобрать, но в напевах можно было уловить что-то знакомое, иной раз напоминающее некоторые нянины песни. Но всего лучше был колокольный звон! Его заслушивался не только маленький Миша Глинка; слушать новоспасские колокола приходили крестьяне из далеких деревень, приезжали и соседние помещики. У каждого колокола был свой голос и как-будто свой характер: низкие, бархатные звуки большого колокола медленно и важно плыли в воздухе, их перегоняли звуки колоколов поменьше, а самые маленькие колокола трезвонили без умолку, весело перебивая друг друга.
Вернувшись из церкви, Миша еще долго жил впечатлениями от поездки. Ему хотелось как можно лучше, крепче запомнить то, что он видел и слышал. Вооружившись куском мела, он пытался нарисовать на полу бабушкиной комнаты белую новоспасскую церковь, окруженную густыми деревьями. Мальчик довольно ловко изображал колокольный звон, ударяя в два медных таза - большой и поменьше. И много лет спустя, когда в шуме столичной жизни или в далеких странствованиях он вспоминал родное Новоспасское, ему слышался колокольный звон - тихий и задумчивый в вечерние закатные часы; веселый и ликующий летним праздничным утром.
Так прошли первые годы жизни.
Из комнаты бабушки его взяли только тогда, когда она тяжело заболела. Мише было всего шесть лет, но он хорошо запомнил эти дни. Комнаты родителей, где он почти не бывал раньше - показались ему чужими. Чужой показалась ему и бабушкина комната, когда его снова позвали туда уже после смерти Феклы Александровны. От душного запаха лекарств у него закружилась голова. Бабушка лежала в гробу - строгая, далекая, совсем не та, которая так любила и баловала его. Он не смог подойти к ней и долго не понимал, что же случилось?
По-новому пошла Мишина жизнь после смерти бабушки. В ее комнате все переставили, двери, которые раньше так тщательно затворялись,- раскрылись настежь. Он жил теперь в детской комнате вместе с сестрицей Полинькой и Катей, дочерью новой няни - Ирины Федоровны, взятой в помощь няне Авдотье. Маменька - Евгения Андреевна, в течение стольких лет оторванная от сына деспотической любовью бабушки, теперь старалась возместить утраченные годы и обратила на сына все свое внимание. Ей хотелось, чтобы Миша шалил и проказничал, как другие дети его возраста, она все время пыталась вывести его из недетской задумчивости. Но Миша, побегав и посмеявшись, снова начинал думать о чем-то своем и рос удивительно тихим, не похожим на своих сверстников, мальчиком.
Выйдя из бабушкиной комнаты, Миша увидел и услышал так много нового, что он не успевал как следует разобраться в своих впечатлениях. Новоспасский дом и спускающийся к реке Десне парк, по которому ему теперь можно было беспрепятственно бегать, казались ему огромными, и его воображение населяло их героями самых интересных сказок няни Авдотьи.
Он услышал и много новых песен. Их пели девушки, сидя за работой в девичьей или собирая в саду ягоды. Миша потихоньку пробирался поближе и, затаив дыхание, слушал. Песни были такие грустные, что у мальчика сжималось в горле и слезы застилали глаза. Но если бы его спросили, о чем он плачет, он не сумел бы ответить.
В 1812 году, когда Мише было восемь лет, неожиданные события нарушили мирную жизнь новоспасского дома. Все вещи в комнатах сдвинули с их привычных мест, стали укладывать сундуки, громко спорили о том, что нужно брать, а что можно оставить. Все чаще слышались в разговоре взрослых слова: «война» и «Бонапарт». Он и раньше слышал эти слова, но тогда разговоры о войне не касались жизни семьи Глинок. Теперь - нужно было уезжать куда-то в Орел, потому что, как говорили кругом, «Бонапарт наступает, а с ним дванадесять языков». Мише хотелось узнать подробнее - кто такой Бонапарт и что такое «языки», но ни к маменьке, ни к отцу нечего было и думать подойти с расспросами.
Как ни уверяли детей, что едут они в Орел не надолго, Мише было ясно, что и отец, и маменька встревожены и прощаются с родными местами так, как-будто покидают их надолго, если не навсегда. Тревога взрослых передавалась и детям.
Зима, проведенная в Орле, вспоминалась потом Глинке, как бесконечное, томительное и тревожное ожидание. Все окружающие жили ожиданием: жадно ловили вести, то горькие, то радостные. Миша слушал разноречивые рассказы о взятии Бонапартом древней столицы, о пожаре ее, в котором то обвиняли неприятельских солдат, то видели проявление героизма оставшихся жителей, уничтожавших все запасы, чтобы не доставались врагу. Вскоре до Орла начали доходить вести об отступлении неприятельской армии из сожженной Москвы назад, по разоренной и пустынной Смоленской дороге. Рассказывали о подвигах лихих партизанских отрядов, о крестьянской, народной войне против захватчиков, разгоравшейся все шире и шире.
Прислушиваясь к разговорам взрослых, Миша часто думал о том, что происходит сейчас дома, в родном Новоспасском?
А Новоспасское - как и весь Ельнинский уезд, как и вся Смоленщина,- лежало на пути вражеской армии. Бои с наступающими "дванадесятью языками" - разноплеменными, разноязычными наполеоновскими войсками - были здесь особенно жестокими: Смоленск, а затем Бородино, решили судьбу "завоевателя". Война была жестокой и необычной. Она опрокидывала все стратегические законы, исход ее решали не отдельные блистательные победы, а повседневный героизм народа.
В Ельнинском уезде, как и везде, крестьяне-партизаны окружали небольшие отряды противника и уничтожали их, а там, где справиться не могли, уходили в леса, сжигая запасы хлеба и сена - это-то и было самым страшным для наполеоновской армии, оторванной от своего тыла. Партизанские отряды росли и множились: наиболее крупные соединялись с военными частями, в небольших - командирами оказывались люди весьма различные и вовсе не военные: знаменитая старостиха Василиса или какой-нибудь сельский дьячок.
Командиром партизанских действий новоспасских крестьян оказался неожиданно для всех и вероятно для себя самого - священник новоспасской церкви, отец Иван. Миша Глинка хорошо его знал: когда-то, приходя к бабушке, он показал мальчику церковно-славянскую азбуку и был первым его учителем грамоты. Отец Иван, запершись вместе с крестьянами в белой каменной церкви, выдержал осаду неприятеля, которому так и не удалось ворваться в ставшую крепостью церковь.
Когда слух о превращении отца Ивана в партизанского командира дошел до семьи Глинок, Миша никак не мог поверить, что тот самый смиренный и благообразный старик, который учил его грамоте, мог командовать партизанами, мог воевать, как воевали, по Мишиным понятиям, только офицеры и генералы. Он не знал еще, что такие подвиги в тог славный и грозный год совершали многие простые русские люди. Вернувшись домой, Миша услышал не одну историю о героических поступках его земляков, защищавших родину.
Семья Глинок, как и все уроженцы Смоленской губернии, особенно гордилась воззванием Кутузова к «достойным смоленским жителям, любезным соотечественникам». «Враг могразрушить стены ваши, - обращался к ним Кутузов,- обратить в развалины и пепел имущество, но не мог и не возможет победить и покорить сердец ваших. Таковы Россияне».
Так прошла зима 1812 - 1813 года, отмеченная в истории родины великими победами русского народа. Миша в то время был слишком мал, чтобы понять до конца значение этого - всего лишь девятого - года своей жизни, но он запомнился ему как год, совсем непохожий ни на прошлые, ни на последующие. Таким этот год вошел в сознание всего юного поколения, слишком юного, чтобы сражаться, но уже достаточно взрослого, чтобы завидовать старшим братьям и отцам, защищавшим родину. Еще через год, в 1814 году, пятнадцатилетний подросток, будущий великий русский поэт Александр Пушкин писал в своих «Воспоминаниях в Царском Селе»:

Края Москвы, края родные,
Где на заре цветущих лет
Часы беспечности я тратил золотые,
Не зная горестей и бед,
И вы их видели, врагов моей отчизны,
И вас багрила кровь и пламень пожирал!
И в жертву не принес я мщенья вам и жизни,
Вотще лишь гневом дух пылал!..

Три года, прошедшие по возвращении из Орла, не были особенно богаты событиями. Новоспасское стало более людным, жизнь в нем - более шумной. В имении Глинок появились новые люди: архитектор, приехавший перестраивать пострадавший от войны дом, появились учителя для Миши и его сестры Полиньки (младшие сестры и брат были еще малы). Этими учителями были домашний архитектор - он же преподаватель рисования, француженка Роза Ивановна и, наконец, молодая гувернантка Варвара Федоровна Кламмер, обучившая будущего композитора и его сестру бойко читать ноты и разыгрывать в четыре руки модные увертюры французских опер.
Уже в эти, детские годы Глинка жадно тянулся к музыкальным впечатлениям, они в первую очередь и были для него школой музыки, более полезной, чем заучивание «вдолбяшку» заданных гувернанткой упражнений.
В новоспасском доме музыка звучала постоянно: в эти годы семья Глинок жила открыто, часто приезжали гости. Устраивались вечера с танцами, с пением модных французских романсов, с исполнением пьес для фортепьяно и различных ансамблей, для чего привозили крепостных музыкантов из Шмакова, имения родственников Евгении Андреевны Глинки. Для юного Глинки, слышавшего еще мало музыкальных произведений, каждый цз таких вечеров был большим событием. Особенно запомнился ему один вечер, когда музыканты играли квартет известного в то время композитора Бернгарда Крузеля. Мягкие, ласковые звуки музыкальных инструментов, то сливающихся, то как-будто спорящих друг с другом,- произвели на мальчика огромное впечатление. Музыка кончилась, а звуки продолжали петь в его сознании весь вечер, всю ночь, за ними теснились новые, никогда не слышанные, которые хотелось запомнить, спеть, сыграть, записать на нотах. Он слышал музыку, которая звучала в нем самом и не мог понять, что с ним происходит «Музыка - душа моя» - сказал мальчик учителю рисования, упрекавшему его в рассеянности, пытаясь объяснить, что с ним случилось накануне.
Потом музыка уже не вызывала такого смятения чувств, осталось лишь непреодолимое желание слушать ее и участвовать в ней.
Лучше всей слышанной Мишей Глинкой музыки казались ему русские песни, исполнявшиеся музыкантами оркестра его шмаковского дядюшки - Афанасия Андреевича. Песни были переложены для небольшой группы инструментов - флейт, кларнетов, фаготов и валторн.
А когда начинались танцы под оркестр, самым большим наслаждением для мальчика-Глинки было потихоньку пробраться к музыкантам и стараться «подделаться» к их игре, подыгрывая им на скрипке или маленькой флейте.
И еще одним увлечением отмечены последние годы детства Глинки. Он уже давно полюбил чтение, но с тех пор, как один из родственников привез ему старинную книгу с описанием путешествий знаменитого Васко да Гама, чтение книг о природе и жизни далеких стран, сделалось его второй страстью. Самые же увлекательные путешествия, самые опасные приключения придумывал он сам, сидя в саду или в одном из тихих уголков дома с книгой в руках.
И когда осенью 1817 года Глинку повезли в Петербург учиться, он, сидя в дорожной карете, уверял младшую сестру, что они едут открывать новые страны и земли, что о нем будут тоже писать книги, а в новых землях он прежде всего соберет хороших музыкантов и устроит оркестр.

Когда дорожный возок, не слишком изящное, но добротное изделие новоспасского каретника, миновал заставу и покатил, переваливаясь, по широким петербургским улицам, глазам Миши Глинки представилось зрелище, поразившее его своей новизной. Он еще не бывал в таких больших городах, то, что он увидел - никак не походило ни на разбросанный, напоминающий большое село Орел, ни даже на живописный Смоленск. В Смоленске красивее всего был старинный Кремль с пострадавшими от времени, но величавыми и мощными стенами, с древним пятиглавым собором, который, по словам взрослых, не уступал прославленным соборам Новгорода Великого.
Петербург изумил юного Глинку красотой строгих и соразмерных пропорций, правильностью широких и просторных улиц и площадей, так не похожих на живописные раскидистые просторы старых русских городов.
Огромные, величественные здания Петербурга, торжественно возвышавшиеся, не стесняя и не заслоняя друг друга, могли поразить не только воспитанного в глуши мальчика, но и самого взыскательного и бывалого наблюдателя. Петербург недаром называли «Северной Пальмирой» - именем древнего города, славившегося во всем мире красотой своих зданий.
Во всем мире славился и Петербург, в то время насчитывавший всего сто с небольшим лет своего существования.
Стройный шпиль Петропавловской крепости, oгромное здание Зимнего дворца, Казанский собор, только что построенный зодчим Андреем Воронихиным, еще одетое в леса Адмиралтейство - всем этим Петербург мог поспорить с красивейшими городами всего света.
Выдержав экзамен в только что открывшийся Благородный пансион при Педагогическом институте, будущий композитор распростился со своим детством. Живя на частной квартире, в том же доме у Калинкина моста, где помещался пансион, Глинка пользовался несколько большей свободой, чем другие воспитанники. И сама комната его скоро стала центром, где собирались самые живые и любознательные ученики пансиона, чтобы поговорить и поспорить и о пансионских делах, и о том, что происходило за стенами пансиона и просачивалось сквозь них, несмотря на бдительность начальства.
Притягательным центром для воспитанников был гувернер Глинки и трех его товарищей, молодой преподаватель русской словесности, Вильгельм Карлович Кюхельбекер. Любимый лицейский товарищ Пушкина, один из самых одаренных и образованных людей своего времени, страстно влюбленный в русскую литературу, пламенный патриот, несмотря, на иностранное свое имя и происхождение, Кюхельбекер пользовался у пансионского начальства репутацией чудака и сумасброда. На первых порах подсмеивались над ним и ученики, но безошибочная отзывчивость молодости на всякое честное и чистое слово скоро сделала Кюхельбекера одним из самых любимых преподавателей. Общение его с учениками не ограничивалось чтением лекций, он стремился использовать всякий повод для того, чтобы пробудить в юных умах способность критически мыслить и разбираться не только в «словесности», но и в самой действительности.
Кюхельбекер организовал в пансионе литературное общество, куда вошли воспитанники с наиболее яркими художественными интересами. Среди них были Глинка и Лев Пушкин, младший брат поэта. Кюхельбекер часто читал стихи Пушкина, знакомя некоторых самых любимых своих питомцев с вольнолюбивыми стихами поэта. В маленькой комнате мезонина мальчики слушали пламенные строки пушкинской «Вольности»:

Питомцы ветреной Судьбы,
Тираны мира! Трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!

Голос Вильгельма Карловича звучал гневно, и трепет восторга охватывал его юных слушателей. Глинка скоро почувствовал самую нежную привязанность к своему гувернеру.
Среди преподавателей Благородного пансиона были и другие примечательные лица. Профессор Александр Петрович Куницын (один из учителей Пушкина в Царскосельском лицее), читавший лекции по основам права, смело говорил своим ученикам о естественных правах человека, открыто выступал против закрепощения народа, против тирании самодержавной власти. Говоря о правах человека, он заставлял слушателей задуматься над общественным устройством России того времени, над бесправием народа...
Недаром, вспоминая лицейские годы, Пушкин посвятил Куницыну такие строки:

Куницыну дань сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена *.

Общим с Пушкиным учителем Глинки был и профессор Александр Иванович Галич, читавший лекции по истории философии.
Три таких «вольнодумца», как Кюхельбекер, Куницын и Галич (а к ним можно прибавить и еще некоторые имена), конечно, не могли долго продержаться в стенах учебного заведения того времени. Слух об опасных идеях, проповедуемых с кафедр Педагогического института и Благородного пансиона, распространялся все шире и, наконец, - последовал крах.
Толчком к этому послужило чтение Кюхельбекером его стихотворения «Поэты» в «Вольном обще- стве любителей российской словесности». Узнав о ссылке Пушкина, только что блистательно дебютировавшего своей поэмой «Руслан и Людмила», Кюхельбекер обратил к своему лицейскому товарищу такие строки:

И ты - наш юный Корифей,-
Певец любви, певец Руслана!
Что для тебя шипенье змей,
Что крик и филина и врана.

Стихи были напечатаны. «Филина и врана»- это было уж слишком; простить другу опального поэта такие слова, адресованные клеветникам и доносчикам, было не в обычаях того времени.
Педагогическая деятельность Кюхельбекера закончилась: он был отчислен из состава преподавателей пансиона.
Воспитанники не хотели примириться с его увольнением, и в классе, где, учился Лев Пушкин, вспыхнул «бунт». Лев Пушкин, вспыльчивый и порывистый, видимо, решил отомстить не только за любимого учителя, но и за сосланного брата.
«Бунт», учиненный мальчиками-пансионерами, оказался достаточным предлогом для строжайшего расследования порядков в Университете и пансионе. Расследование установило, что «философские и исторические науки преподаются в духе, противном христианству», и привело к изгнанию самых одаренных и передовых профессоров.
Памятью же о всех этих событиях остались строчки в комедии Грибоедова «Горе от ума», вложенные в уста княгини Тугоуховской:

Нет, в Петербурге институт
Пе-да-го-гический, так кажется зовут?
Там упражняются в расколах и безверье
Профессоры...

Глинка, молчаливый и задумчивый юноша, всегда погруженный в музыкальные мечты, преданный одной музыке,- не мог, однако, пройти мимо пансионских событий.
Это было первое его столкновение с российской действительностью: он увидел, какая жестокая расправа уготована самым лучшим людям России: Пушкину, Кюхельбекеру, Куницыну, Галичу и другим. Но он не знал, что судьба сделает его свидетелем расправ еще более жестоких.
«Ученье у нас в совершенном упадке»,- писал Глинка матери в 1822 году. И действительно, после изгнания передовых профессоров, в пансионе установилась казенная, душная атмосфера. Утешением воспитанников был только добрейший подъинспектор Иван Екимович Колмаков. В пансионе он был знаменит главным образом своими чудачествами: внимание учеников сразу привлекла его манера моргать глазами и подергивать всползающий куда-то вверх жилет. Говорил он отрывистыми, короткими фразами, прерывая сам себя любимым словечком: «довольно!» По этому поводу складывались куплеты, распеваемые на популярные мотивы, в чем принимал участие и будущий композитор. Глинка научился в совершенстве копировать Колмакова со всеми его ужимками, словечками и в течение долгих лет забавлял этим своих старых товарищей. Однако более внимательное знакомство с Иваном Екимовичем выясняло, что это человек образованный, фанатически преданный науке и одаренный незаурядным художественным вкусом.
Музыка в пансионском обучении занимала довольно видное место, и талант Глинки мог развиваться свободно. Уроки музыки он брал у лучших петербургских учителей того времени: скрипача Франца Бема, пианиста Джона Фильда, а затем Шарля Майера. Под их руководством созрел исполнительский талант юноши, развился музыкальный вкус. Глинка жадно ловил каждую возможность слушать музыку, в свободные дни он посещал театр, где ставились оперы и балеты прославленных французских и итальянских композиторов. Ему особенно понравилась опера «Водовоз» Луиджи Керубини. Это была правдивая история о том, как водовоз и его семья, выполняя долг благодарности и рискуя жизнью, помогли спастись супружеской чете, преследуемой всевластным министром французского двора - кардиналом Мазарини. Глинку привлекал и сюжет оперы и ее музыка, то пылкая и полная драматизма, то простодушная и трогательная.
Занятия музыкой происходили и на каникулах в Новоспасском, где Глинка с увлечением играл на скрипке в дядюшкином оркестре.
В 1822 году «воспитанник Михаил Глинка» окончил Благородный пансион. На торжественном акте в день выпуска, когда лучшие из выпускников, как обычно, показывали свои таланты, он сыграл вместе со своим учителем Майером блестящий, виртуозный концерт Гуммеля. Талант молодого музыканта был замечен - слушатели почувствовали в этом исполнении нечто большее, чем игру одаренного любителя музыки. Но родные Глинки, да и сам будущий композитор, еще не знали что музыка станет основным делом его жизни. Все еще было впереди!

ЮНЫЕ ГОДЫ

Окончив пансион, Глинка по образу жизни мало отличался от своих сверстников. Отцу хотелось, чтобы он поступил на службу в иностранную коллегию - этот род деятельности был и вовсе необременителен, и вводил молодого человека в избранное петербургское общество. Подчиняясь воле отца, Глинка начал изучать дипломатический французский язык. Поступил он, однако, не в иностранную коллегию, а в Главное управление путей сообщения на должность помощника секретаря.
Летом 1823 года, еще до зачисления на службу, Глинка совершил поездку на Кавказ, по совету докторов, рекомендовавших ему для укрепления здоровья целебные кавказские воды. Пятигорск и Кисловодск в то время совсем не походили на современные благоустроенные курорты. Это были маленькие городки, дома которых не могли вместить всех приехавших лечиться, и потому многим приходилось довольствоваться войлочной палаткой. Больные (и Глинка в том числе) принимали лечебные ванны прямо в естественном водоеме, где била струя горячей воды. Это примитивное лечение не только не принесло пользы Глинке, но даже повредило. Зато впечатлений от поездки он получил множество.
Он видел величественную природу Кавказа, горы, покрытые густыми зарослями кустарника и дикого винограда, наблюдал жизнь кавказских аулов, побывал на народных праздниках с традиционной джигитовкой - состязанием всадников, играми и плясками под музыку, совсем непохожую на все слышанное им ранее. Эти впечатления глубоко запали в память и много лет спустя нашла отражение в творчестве Глинки.
Официальное положение Глинки - чиновника Главного управления путей сообщения ничего общего с музыкой не имело.
Но существовала и другая сторона его жизни, о значении которой тогда не догадывался никто из родных и друзей Глинки. Это было все, связанное с музыкой. Везде, где только было можно: на музыкальных вечерах в знакомых домах, в театральных и концертных залах, в Новоспасском и Шмакове в любимых занятиях с дядюшкиным оркестром, накапливал Глинка музыкальные знания, и затем применял их в своих первых композиторских опытах. Глинка охотно принимал участие в светских музыкальных вечерах, играл на фортепьяно и пел, исправно посещал балы, как все молодые люди его возраста. Его музыкальный вкус становился строже и взыскательнее, высшим наслаждением для него было исполнение классической музыки: Бетховена, Моцарта, Керубини, Мегюля. Он почти ежедневно ходил к своему бывшему учителю - Майеру, играть вместе с ним сочинения своих любимых композиторов. Майер видел теперь в Глинке не ученика, а собрата по искусству и уроки заменились совместным музицированием и беседами о музыке.

Если русская наука началась с Михаила Ломоносова, поэзия – с Александра Пушкина, то русская музыка – с Михаила Глинки. Именно его творчество стало отправной точкой и примером для всех последующих русских композиторов. Михаил Иванович Глинка – для нашей отечественной музыкальной культуры это не только выдающаяся, но весьма значимая творческая личность, так как, основываясь на традициях народного искусства и опираясь на достижения европейской музыки, он завершил формирование русской композиторской школы. Глинка, ставший первым в России композитором-классиком, оставил немногочисленное, но впечатляющее творческое наследие. В своих проникнутых патриотизмом прекрасных произведениях, маэстро так воспевал торжество добра и справедливости, что ими и в нынешнее время не перестают восхищаться и открывать в них всё новые совершенства.

Краткую биографию Михаила Ивановича Глинки и множество интересных фактов о композиторе читайте на нашей странице.

Краткая биография

Ранним утром 20 мая 1804 года по семейному преданию под трели соловья появился на свет Михаил Иванович Глинка. Малой его родиной стало родительское имение в селе Новоспасское на смоленщине. Там он получил и свои первые музыкальные впечатления, и начальное образование – петербургская гувернантка учила его игре на фортепиано, скрипке и итальянским песням. Согласно биографии Глинки в 1817 году юный Миша поступает в столичный Благородный пансион, где его наставником становится В. Кюхельбекер. Именно там он познакомился с А.С. Пушкиным, часто навещавшим своего младшего брата. Они поддерживали добрые отношения вплоть до кончины поэта. В Санкт-Петербурге Михаил Иванович стал с еще большим усердием заниматься музыкой. Однако по настоянию отца, окончив пансион, он поступил на государственную службу.

С 1828 года Глинка всецело посвятил себя композиторской деятельности. В 1830-33 годах во время путешествия по Европе он знакомится со своими великими современниками - Беллини, Доницетти и Мендельсоном , изучает в Берлине теорию музыки, значительно расширяя композиторскую деятельность. В 1835 году Глинка в церкви Инженерного замка венчается с юной Марией Петровной Ивановой. Это был стремительный роман, случайное знакомство молодых произошло всего полугодом ранее в доме родственников. А уже на следующий год состоялась премьера его дебютной оперы «Жизнь за царя », после которой ему была предложена должность в Императорской придворной капелле.

В творчестве его стали сопровождать успех и признание, но семейная жизнь не удалась. Всего через несколько лет после женитьбы в его жизни появилась другая женщина – Екатерина Керн. По иронии судьбы дочь пушкинской музы Анны Керн стала музой композитора. Глинка покинул жену, а несколько лет спустя начал бракоразводный процесс. Мария Глинка также не испытывала сердечной привязанности к супругу и, будучи еще замужем, тайно обвенчалась с другим. Развод затянулся на несколько лет, в течение которых закончились и отношения с Керн. Больше Михаил Иванович в брак не вступал, детей у него также не было.

После провала «Руслана и Людмилы » музыкант отдалился от российской общественной жизни и стал много путешествовать, живя в Испании, Франции, Польше, Германии. В свои редкие наезды в Санкт-Петербург – преподавал вокал оперным певцам. На закате жизни написал автобиографические «Записки». Умер он скоропостижно 15 февраля 1857 года от воспаления легких через несколько дней после берлинского исполнения отрывков «Жизни за царя». Три месяца спустя стараниями сестры его прах был перевезен в Санкт-Петербург.

Интересные факты

• М.И. Глинку принято считать отцом русской оперы. Отчасти это так – именно он стал родоначальником национального направления в мировом оперном искусстве, создал приемы типично русского оперного пения. Но говорить о том, что «Жизнь за царя» - первая российская опера, было бы неверно. История сохранила немного свидетельств о жизни и творчестве придворного композитора Екатерины II В.А. Пашкевича, но известны его комические оперы, шедшие на столичных сценах в последней трети 18 века: «Несчастье от кареты», «Скупой» и другие. Две оперы были им написаны на либретто самой императрицы. Три оперы для российского двора создал Д.С. Бортнянский (1786-1787 гг.). Е.И. Фомин в конце 18 века написал несколько опер, в том числе, по либретто Екатерины II и И.А. Крылова. Оперы и оперы-водевили выходили и из-под пера московского композитора А.Н. Верстовского.
• Опера К. Кавоса «Иван Сусанин» в течение 20 лет шла в театрах наравне с «Жизнью за царя». После революции шедевр Глинки был предан забвению, но в 1939 году, на волне предвоенных настроений, опера вновь вошла в репертуары крупнейших театров страны. Из идеологических соображений либретто было коренным образом переработано, а само произведение получило имя канувшего в лету предшественника – «Иван Сусанин». В первоначальном варианте опера вновь увидела сцену только в 1989 году.
• Роль Сусанина стала поворотной точкой в карьере Ф.И. Шаляпина. 22-летним юношей он исполнил арию Сусанина на прослушивании в Мариинском театре. Уже на следующий день, 1 февраля 1895 года, певец был зачислен в труппу.
• «Руслан и Людмила» - опера, сломавшая представления о традиционных вокальных голосах. Так, партия юного витязя Руслана написана не для героического тенора, как требовала бы итальянская оперная модель, а для баса или низкого баритона. Теноровые партии представлены добрым волшебником Финном и сказителем Баяном. Людмила – партия для колоратурного сопрано, в то время как Горислава – для лирического. Поразительно то, что роль князя Ратмира – женская, его поет контральто. Ведьма Наина – комическое меццо-сопрано, а ее протеже Фарлаф – бас-буффо. Героическим басом, которому в «Жизни за царя» отдана роль Сусанина, поет отец Людмилы, князь Светозар.

• По одной из версий, единственной причиной негативной критики в адрес «Руслана и Людмилы» явился демонстративный уход Николая I с премьеры – официальным изданиям надо было оправдать этот факт некими недостатками творческой части оперы. Возможно, что поступок императора объясняется слишком явными аллюзии на реальные события, приведшие к дуэли А.С. Пушкина, в частности, подозрения о связи его супруги с Николаем.
• Партия Ивана Сусанина положила начало серии великих басовых ролей русского оперного репертуара, включающей такие мощные фигуры, как Борис Годунов, Досифей и Иван Хованский, Князь Галицкий и Хан Кончак, Иван Грозный и Князь Юрий Всеволодович. Эти роли были исполнены поистине выдающимися певцами. О.А. Петров – первый Сусанин и Руслана, а через тридцать лет – и Варлаам в «Борисе Годунове». Его уникальный голос директор петербургского императорского театра случайно услышал на ярмарке в Курске. Следующее поколение басов представлял Ф.И. Стравинский, отец знаменитого композитора, служивший в Мариинском театре. Затем – Ф.И. Шаляпин, начавший карьеру в частной опере С. Мамонтова и выросший в мировую оперную звезду. В советское время в этих партиях блистали М.О. Рейзен, Е.Е. Нестеренко, А.Ф. Ведерников, Б.Т. Штоколов.
• Сам Михаил Иванович имел красивый голос, высокий тенор, и исполнял свои романсы под рояль.
• «Записки» М.И. Глинки стали первыми композиторскими мемуарами.

• Композитор, выглядящий внушительно на монументальных памятниках, на самом деле был маленького роста, отчего ходил, вскинув голову, чтобы казаться выше.
• В течение жизни Глинка страдал различными недугами. Отчасти они были обусловлены бабушкиным воспитанием в ранние годы, когда его изрядно кутали и многие месяцы не выпускали на улицу. Отчасти – тем, что родители приходились друг другу троюродными братом и сестрой, и все мальчики в семье отличались слабым здоровьем. Описаниям собственных болезней и их лечения отведено немалое место в его «Записках».
• У музыканта было 10 младших братьев и сестер, но его пережили только трое - сестры Мария, Людмила и Ольга.

• Глинка признавал, что мужскому обществу предпочитает женское, поскольку дамам нравились его музыкальные таланты. Он был влюбчивым и увлекающимся. Мать даже опасалась отпускать его в Испанию, из-за горячих нравов местных ревнивых мужей.
• Супругу композитора долгое время принято было представлять как недалекую женщину, не понимавшую в музыке и любившую только светские развлечения. Соответствовал ли такой образ действительности? Мария Петровна была женщиной практического склада, чем, вероятно, не оправдала романтических ожиданий своего мужа. Кроме того, на момент свадьбы ей было всего 17 лет (Глинке – 30), она только вступила в период выходов в общество, балов и праздников. Стоит ли ее наказывать за то, что она была увлечена нарядами и своей красотой более чем творческими прожектами мужа?
• Вторая любовь Глинки Екатерина Керн была полной противоположностью его жене – некрасивая, бледная, но тонко чувствующая, понимающая искусство интеллектуалка. Вероятно, именно в ней композитор увидел те черты, которые тщетно пытался найти в Марии Петровне.
• Карл Брюллов нарисовал немало карикатур на Глинку, которые задевали композиторское самолюбие.

• Из биографии Глинки мы знаем, что композитор был настолько привязан к матери Евгении Андреевне, что в течение жизни писал ей каждую неделю. После прочтения известия о ее кончине, у него отнялась рука. Он не был ни на ее похоронах, ни на могиле, поскольку считал, что без матери поездки в Новоспасское потеряли всякий смысл.
• Композитор, создавший оперу о борьбе с польскими захватчиками, имеет польские корни. Его предки осели под Смоленском, когда тот принадлежал Речи Посполитой. После возвращения земель под власть Российского государства, многие поляки приняли православие и присягнули царю, чтобы остаться жить на своей земле.
• Михаил Иванович очень любил певчих птиц и держал около 20 у себя дома, где для них была отведена целая комната.
• «Патриотическую песню» Глинка написал в надежде, что она станет новым российским гимном. Так и случилось, но не в 1833, когда выбрали «Боже, Царя храни!» А.Ф. Львова, а в 1991 году. За 9 лет, пока «Патриотическая песня» была национальным символом, к ней так и не были написаны слова. В том числе и по этой причине в 2000 году гимном России снова стала музыка Государственного гимна СССР А.Б. Александрова.
• Премьерой «Руслана и Людмилы» в постановке Д. Чернякова Большой театр открылся после реконструкции в 2011 году.
• Мариинский театр – единственный в мире, где в текущем репертуаре идут обе оперы композитора.

Творчество

Михаил Глинка в равной мере известен и своими операми, и романсами. Именно с камерной музыки началась его композиторская деятельность. В 1825 году он написал романс «Не искушай». Как нечасто бывает, одно из первых его творений оказалось бессмертным. В 1830-е были созданы инструментальные сочинения по мотивам оперной музыки В. Беллини, Соната для альта и фортепиано, Большой секстет для фортепиано и струнного квинтета, «Патетическое трио». В этот же период Глинка пишет свою единственную симфонию, которую так и не закончил.

Путешествуя по Европе, Глинка все более укоренялся в мысли, что творчество русского композитора должно базироваться на исконной народной культуре. Он стал искать сюжет для оперы. Тему подвига Ивана Сусанина ему подсказал В.А. Жуковский, который принял непосредственное участие в создании текста произведения. Либретто написал Е.Ф. Розен. Событийная структура полностью была предложена композитором, поскольку стихи сочинялись уже на готовую музыку. Мелодически опера построена на противопоставлении двух тем – русской с ее разливной напевностью и польской с ее ритмичными, громкими мазуркой и краковяком. Апофеозом стал хор «Славься» - не имеющий аналогов торжественный эпизод. «Жизнь за царя» была представлена в Большом театре Санкт – Петербурга 27 ноября 1836 года. Примечательно, что постановкой руководил и дирижировал К. Кавос, за 20 лет до этого создавший собственного «Ивана Сусанина» на основе материала народного творчества. Мнение публики разделилось – одних шокировала простая «мужицкая» тема, другие посчитали музыку слишком академичной и сложной для восприятия. Император Николай I отнесся к премьере благосклонно и лично поблагодарил ее автора. Более того, ранее он сам предложил название опере, до этого поименованной «Смерть за царя».

Еще при жизни А.С. Пушкина Глинка задумал перенести на музыкальную сцену поэму «Руслан и Людмила» . Однако эта работа началась только в скорбный год кончины великого поэта. Композитору пришлось привлечь нескольких либреттистов. Сочинительство заняло пять лет. В опере совершенно иначе расставлены смысловые акценты – сюжет стал более эпичным и философским, но несколько лишенным иронии и фирменного пушкинского юмора. По ходу действия герои развиваются, испытывают глубокие чувства. Премьера «Руслана и Людмилы» прошла в столичном Большом театре 27 ноября 1842 года – спустя ровно 6 лет после «Жизни за царя». Но на дате сходства двух премьер исчерпываются. Встречена опера была неоднозначно, в том числе из-за неудачных замен в артистическом составе. Императорская фамилия демонстративно покинула зал прямо во время последнего действия. Это было поистине скандальное происшествие! Третий спектакль расставил все по своим местам, и публика оказала новому творению Глинки теплый прием. Чего не сделала критика. Композитора обвиняли в рыхлой драматургии, несценичности и затянутости оперы. По этим причинам ее почти сразу же стали сокращать и переделывать – зачастую, неудачно.

Одновременно с работой над «Русланом и Людмилой» Глинка писал романсы и вокальный цикл «Прощание с Петербургом », «Вальс-фантазию» . За рубежом возникли две Испанские увертюры и «Камаринская» . В Париже триумфально прошел первый в истории концерт русской музыки, состоявший из его произведений. Последние годы композитор был полон идей. В свой роковой год оказаться в Берлине его подвигло не только исполнение «Жизни за царя», но и занятия с известным теоретиком музыки З. Деном. Несмотря на свой возраст и опыт, он не переставал учиться, желая идти в ногу с тенденциями времени – в блестящей творческой форме был Дж. Верди , набирал силу Р. Вагнер . Российская музыка заявила о себе на европейских сценах, и нужно было продвигать ее далее.

К сожалению, планы Глинки прервала судьба. Но благодаря его творчеству, русская музыка получила значительное развитие, в стране появились многие поколения талантливых композиторов, было положено начало российской музыкальной школе.

М.И. Глинка мало известен за рубежом, поэтому его музыку использует в основном отечественный кинематограф. Самые известные фильмы:

• «Русский ковчег» (реж. А. Сокуров, 2002);
• «Сирота Казанская» (реж. В. Машков, 1997);
• «Большая перемена» (реж. А. Коренев, 1972).

По биографии Глинки в 1940-50 годы вышли два фильма. Первый из них, «Глинка», был создан в 1946 году режиссером Львом Арнштамом, в заглавной роли – Борис Чирков. Образ композитора – живой и достоверный, много внимания уделено его личности и частной жизни. Примечательно, что второй по важности персонаж картины – крепостной человек Ульяныч (в этой роли В.В. Меркурьев), прототипом которого послужил дядька Илья, сопровождавший Михаила Ивановича в течение многих лет. Фильм 1952 года «Композитор Глинка», снятый Г. Александровым с Борисом Смирновым в заглавной роли охватывает более узкий период жизни музыканта, относящийся ко времени создания двух его опер. Картина не избежала влияния времени при изображении событий дореволюционной истории. Одну из последних своих ролей, сестру композитора, здесь сыграла Л. Орлова.

Как это часто бывает с гениями, значение Михаила Ивановича Глинки для русского искусства стало очевидно только после его смерти. Композитор оставил небольшое по числу, но впечатляющее по размаху, новаторству и мелодичности музыкальное наследие. Его оперы – нечастые гости подмостков, прежде всего потому, что их постановка требует масштабности и качественных разноплановых голосов, которые могут себе позволить только крупнейшие театры. В то же время невозможно представить вокальный вечер романсов без его сочинений. Его именем названы улицы и учебные заведения, память о нем увековечена и на родине, и за рубежом. Это говорит о том, что Глинка получил именно такую славу, о которой мечтал – народное признание и любовь.

Видео: смотреть фильм о Глинке

Родился 20 мая (1 июня) 1804 года в селе Новоспасском Смоленской губернии в отцовском имении.

Важным фактом краткой биографии Глинки является тот факт, что воспитанием мальчика занималась его бабушка, а родная мать была допущена к сыну только после смерти бабушки.

Играть на фортепиано и скрипке М. Глинка стал уже в десятилетнем возрасте. С 1817 года он начал обучаться в Благородном пансионе при педагогическом институте Санкт-Петербурга. Закончив пансион, все свое время посвящал музыке. Тогда же были созданы первые сочинения композитора Глинки. Как настоящему творцу, Глинке не до конца нравятся свои произведения, он стремится расширить бытовой жанр музыки.

Расцвет творчества

В 1822-1823 годах Глинка написал широко известные романсы и песни: «Не искушай меня без нужды» на слова Е. А. Баратынского , «Не пой, красавица, при мне» на слова А. С. Пушкина и другие. В эти же годы он познакомился с известными Василием Жуковским , Александром Грибоедовым и другими.

После путешествия на Кавказ отправляется в Италию, Германию. Под влиянием итальянских композиторов Беллини, Доницети Глинка меняет свой музыкальный стиль. Затем им велись работы над полифонией, композицией, инструментовкой.

Вернувшись в Россию, Глинка с усердием работал над национальной оперой «Иван Сусанин». Её премьера в 1836 году в Большом театре Петербурга обернулась громадным успехом. Премьера следующей оперы «Руслан и Людмила» в 1842 году уже не была такой громкой. Сильная критика подтолкнула композитора к отъезду, он покинул Россию, отправившись во Францию, Испанию, и лишь в 1847 году вернулся на родину.

Множество произведений в биографии Михаила Глинки были написаны во время заграничных поездок. С 1851 года в Петербурге он преподавал пение, подготавливал оперы. Под его влиянием формировалась русская классическая музыка.

Смерть и наследие

Глинка уехал в Берлин в 1856 году, где и скончался 15 февраля 1857 года. Похоронили композитора на лютеранском Троицком кладбище. Его прах был перевезен в Санкт-Петербург и там перезахоронен.

Песен и романсов Глинки насчитывается около 20. Также он написал 6 симфонических, несколько камерно-инструментальных произведений, две оперы.

Наследие Глинки для детей включает романсы, песни, симфонические фантазии, а также оперу «Руслан и Людмила», которая стала еще более сказочной после воплощения ее в музыке великим композитором.

Музыкальный критик В. Стасов кратко заметил, что Глинка стал для русской музыки тем, кем стал Александр Пушкин для русского языка: они оба создали новый русский язык, но каждый в своей сфере искусства.

Пётр Чайковский дал такую характеристику одному из произведений Глинки: “Вся русская симфоническая школа, подобно тому как весь дуб в жёлуде, заключена в симфонической фантазии „Камаринская“”

Музей Глинки расположен в Новоспасском селе, в родной усадьбе композитора. Памятники Михаилу Ивановичу Глинке были установлены в Болонье, Киеве, Берлине. Его именем также была названа Государственная академическая капелла в Санкт-Петербурге.

Другие варианты биографии

• Родиной великого русского композитора является небольшое село Новоспасское в Смоленской губернии. Большое семейство Глинки проживало там с того самого времени, как их прадед – польский дворянин принял присягу на верность русскому царю и продолжил служить в армии России.
• посмотреть все