Несмотря на то, что Пётр I поменял многие исторически сложившиеся на Руси традиции, в некоторых обстоятельствах он проявлял бессмысленную, казалось бы, жестокость, свойственную, скорее, монархам Средневековья, чем просвещённому императору. В частности, речь идет о казни Виллима Монса.

Пётр и семейство Монсов

С семьёй Монсов Пётр познакомился ещё совсем юным, когда начал посещать Немецкую слободу в Москве. Коммерсант Иоганн-Георг Монс выполнял обязанности поставщика товаров для русской армии, а его дочь Анна много лет была фавориткой Петра.

Анна Монс умела пользоваться расположением царя и сумела убедить его предоставить выгодные должности своим родственникам. Но когда выяснилось, что помимо Петра, у неё есть и другие любовники, например, саксонский посланник Кенигсек, царь порвал эту связь.

Однако на остальных членах семьи Монсов это никак не сказалось. Например, сестра Анны Матрёна (Модеста) Монс в 1720-х годах стала статс-дамой второй жены Петра императрицы Екатерины, а также супругой генерала Балка, а их брат Виллим Монс выполнял обязанности сначала императорского адъютанта, затем камер-юнкера и камергера императорского двора.

Управляя вотчинной канцелярией государыни, молодой человек вёл её переписку и бухгалтерию, ведал дворцовым хозяйством, сопровождал Екатерину во всех поездках, в том числе заграничных.

Екатерина и её камергер

Виллим Монс был довольно хорош собой, образован, изящен, умел держаться в обществе и вести себя с женщинами. В отличие от императора, который был скорее практиком и прагматиком, Монс был не чужд романтики, писал стихи. Все это не оставило равнодушной молодую императрицу.

Как и многие придворные чиновники, Виллим Монс часто брал взятки за предоставление различных привилегий. Посредницей между ним и его «клиентами» выступала обычно сестра – Матрёна Монс. Постепенно Монс стал так популярен, что к нему начали обращаться за решением различных вопросов члены императорской семьи и сам светлейший князь Меншиков.

За свои услуги он, как правило, получал подношения, многие заискивали перед ним. Разумеется, нашлись и завистники.

Следствие и суд

5 ноября 1724 года некий таинственный незнакомец, встретив на Невском проспекте дворцового лакея Ширяева, передал ему анонимное письмо на имя государя. Поскольку пакет был запечатан, Ширяев решил отнести его кабинет-секретарю Макарову. В конце концов он всё же попал в руки самого императора.

В письме говорилось, что Виллим Монс, Иван Суворов (дядя будущего великого полководца), а также царский шут Иван Балакирев и стряпчий Егор Столетов, так сказать, используя служебное положение, активно занимались мздоимством и составили заговор с целью отравить государя. Точное содержание текста неизвестно, но скорее всего, в нём шла речь и об отношениях Монса и Екатерины.

В наличие заговора Пётр, похоже, не очень поверил, но вот известие о любовной связи жены с щеголеватым чиновником его буквально взбесило. Ранее он устроил расправу над возлюбленным своей первой супруги Евдокии Лопухиной – Степаном Глебовым, хотя на тот момент они уже не состояли в браке. Глебова посадили на кол, а епископа Досифея, попустительствовавшего этой связи, лишили сана и колесовали.

Пётр поручил провести следствие по делу Монса руководителю Тайной канцелярии графу Толстому. 8 ноября Монса арестовали. Палачи даже не успели приступить к пыткам: камер-юнкер сразу же начал признаваться во всех грехах.

На суде, состоявшемся 13 ноября, были выдвинуты лишь обвинения экономического характера. Монса обвинили в присвоении оброка с вотчинных деревень, взяточничестве и казнокрадстве. Вместе с ним судили также и предполагаемых сообщников. Но только одному Монсу был вынесен смертный приговор - казнь через отсечение головы.

Конец Монса

Утром 16 ноября Монса подвели к эшафоту, где его уже ждал палач. Перед казнью он успел передать протестантскому пастору золотые часы, в крышку которых был вставлен портрет императрицы Екатерины.

После этого бывший камер-юнкер снял с себя нагольный тулуп и сам положил голову на приготовленную плаху. Одним взмахом отрубив голову, палач привычным жестом насадил её на шест с заостренным концом. Сестра и главная помощница Монса – Матрёна Балк – отделалась куда легче: её всего лишь выпороли кнутом и сослали в Сибирь. Егора Столетова и бывшего шута Ивана Балакирева отправили на каторгу. Оправдаться удалось одному лишь Ивану Суворову.

Что же касается Екатерины, то к ней практически не было применено никаких карательных мер. Возможно, факт прелюбодеяния все же не удалось доказать. Пётр ограничился тем, что привёз жену на место казни и продемонстрировал ей насаженную на кол голову её бывшего фаворита. К тому времени она была привязана к специальному колесу и выставлена на площади на всеобщее обозрение.

Поглядев на это зрелище, Екатерина произнесла: «Как грустно, что у придворных может быть столько испорченности». Похоже, этой фразой она пыталась отречься от обвинений в интрижке с Монсом, представив дело так, словно проворовавшийся чиновник не имел к ней лично никакого отношения.

Пропавшие головы

Существует также легенда о том, что заспиртованную голову Виллима Монса по приказу Петра поместили в спальню императрицы, дабы она напоминала Екатерине о совершенном ею грехе. Через несколько дней она бросилась перед мужем на колени и, простояв так три часа, сумела вымолить у него прощение.

В конце XVIII века княгиня Екатерина Дашкова обнаружила, что в подвале Кунсткамеры хранятся два сосуда с заспиртованными человеческими головами: одна из них будто бы принадлежала Монсу, а вторая – фаворитке Петра I Марии Гамильтон, казнённой за детоубийство.

В 80-е годы XIX столетия историк Михаил Семевский попытался разыскать эти экспонаты, но так и не смог найти никаких следов. Есть версия, что по приказу императрицы Екатерины II головы захоронили в земле.

Введение

Виллим Монс, подписывался де-Монс (1688-1724) - брат любовницы Петра I Анны Монс, адъютант императора, камер-юнкер, камергер императорского двора. Казнен за взятки и любовную связь с императрицей Екатериной.

1. Биография

Сын немецкого уроженца, золотых дел мастера (по другим известиям - виноторговца) Иоганна Георга Монса (варианты фамилии - Монет, Мунет, Монсиана ), уроженца города Миндена (Везер) и его жены Матрёны (Модесты или Матильды) Ефимовны Могерфляйш (Могрелис; 1653 - 04.10.1717). Иоганн-Георг был сыном обер-вахмистра кавалерии Тиллемана Монса и Маргариты Роббен. Родился он в Вестфалии, в 1657-1659 гг. обучался бочарному ремеслу в Вормсе. Во 2-й половине XVII в. Иоганн-Георг приехал с семьей в Россию и поселился в Москве. В семье было еще трое детей: Матрёна (Модеста), Анна и Филимон.

К 1690 г. его отец имел собственный дом и входил в круг зажиточных лиц Немецкой слободы (20 июня и 22 октября 1691 на пиру в его доме присутствовал царь Пётр I). После его смерти вдове за долги пришлось отдать мельницу и лавку, но дом с «аустерией» (гостиницей) остался за семьей. Анна Монс познакомилась с царём около 1690 года при содействии Лефорта, с той поры началось возвышение Монсов.

1.1. Служба

В 1707 году брата фаворитки рекомендовал Петру и Меншикову прусский посланник Кейзерлинг (будущий муж Анны). Принят на военную службу в августе 1708 года. Служил волонтером, затем генерал-(флигель-) адъютантом при генерале от кавалерии Р. Х. Боуре. Участвовал в сражении при Лесной и Полтавской битве. 30 июня 1709 под Переволочной в качестве парламентера вел переговоры со шведами о капитуляции и добился успеха.

В 1711 году он - лейтенант лейб-гвардии Преображенского полка (с исполнением обязанностей адъютанта при государе) и «генеральс-адъютант от кавалерии». В 1716 году, благодаря поддержке сестры Матрены он был определен камер-лакеем к императрице Екатерине Алексеевне и управлял вотчинной канцелярией государыни, занимаясь ее перепиской и бухгалтерией. Сопровождал Екатерину во всех походах и поездках, включая Европу и персидский поход.

Владел домами в Москве и Санкт-Петербурге, несколькими имениями.

1.2. Казнь

В том же году 8 ноября Монс был арестован, обвинен во взяточничестве и других противозаконных действиях. Следствие по делу Монса производил руководитель Тайной канцелярии П. А. Толстой.

13 ноября был вынесен смертный приговор. Казнен через отсечение головы 16 ноября в Петербурге.

Истинной причиной быстрого следствия и казни была привязанность, которую питала к Виллему императрица.

Камер-юнкер Берхгольц в своих записках описывает казнь, вместе с которым «в тот пасмурный и промозглый день» были наказаны кнутом и батогами его сестра Матрена (сослана в Тобольск), секретарь Монса Егор Столетов (сослан в Рогервик на 10 лет), шут Иван Балакирев (сослан в Ро­гервик на 3 года). Пажа Соловова (12 лет) высекли в суде и записали в солдаты. Приговор подписали: И. Бахметев, А. Бредихин, И. Мамонов, А. Ушаков, И. Мусин-Пушкин, И. Бутурлин и Яков Брюс. На полях Петр начертал: «Учинить по приговору».

Тело Монса несколько дней лежало на эшафоте, а голова его была заспиртована.

1.3. Голова

В конце XVIII века княгиня Екатерина Дашкова, проверяя счета Российской Академии наук, наткнулась на необыкновенно большой расход спирта, и прониклась соответствующими подозрениями. Но вызванный к начальству смотритель Яков Брюханов оказался сухоньким старичком, рассказавшим, что спирт употреблялся не сотрудниками Академии, а на научные цели - для смены раствора в больших стеклянных сосудах с двумя отрубленными человеческими головами, мужской и женской, около полувека хранившихся в подвале. О своих экспонатах он мог рассказать что «от одного из своих предшественников слышал, будто при государе Петре I жила необыкновенная красавица, которую как царь увидел, так тотчас и повелел обезглавить. Голову поместили в спирт в кунсткамере, дабы все и во все времена могли видеть, какие красавицы родятся на Руси», а мужчина был неким кавалером, пытавшимся спасти царевича Алексея. Дашкова заинтересовалась историей, подняла документы и выяснила, что заспиртованные головы принадлежат Марии Гамильтон и Виллиму Монсу. (Мария Гамильтон была любовницей Петра и фрейлиной Екатерины, казненной за детоубийство).

Головы осмотрела и императрица Екатерина II, подруга Дашковой , «после чего приказала их закопать в том же подвале» . Историк Семевский приводит эту легенду, но высказывает сомнение в ней , так как Дашкова, оставившая подробные мемуары, сама об этом факте не упоминает.

По другим сведениям, голова Виллема до сих пор находится в Кунсткамере, а о голове Марии существует следующая легенда: «Голова хранилась заспиртованной в стеклянной колбе. Однажды неким посетителем спирт был использован по прямому назначению, а голова исчезла. Обеспокоенные хранители музея обратились к морякам стоящего напротив Кунсткамеры корабля с просьбой найти экспонат. Моряки пообещали, однако корабль ушёл и матросы надолго пропали. А чуть ли не через год они появились в музее и предложили взамен одной головы английской леди целых три головы подстреленных басмачей» .

Историк Семевский в 1880-х годах разыскать головы в Кунсткамере не смог.

Литература

Семевский М. И. Очерки и рассказы из русской истории XVIII века. Царица Катерина Алексеевна, Анна и Виллим Монс. Спб., 1883-1884.

Список литературы:

Александр Крылов. Рога для императора // «Новая Юность» 2001, № 5(50)

Русская леди Гамильтон

М. И. Семевский, «Камер-фрейлина Мария Даниловна Гамильтон» // «Отечественные записки» (1860, т. CXXXII, № 9, с. 239-310)

Виллим Иванович Монс

Монс Виллим Иванович (1688-1724). Был на военной службе, в 1711 лейтенант лейб-гвардии и «генеральс-адъютант от кавалерии» при государе; в 1716 он был определен камер-юнкером к Екатерине I Алексеевне и управлял вотчинной канцелярией государыни. В 1724 Монс был арестован, обвинен во взяточничестве и других противозаконных действиях и казнен.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

Монс Виллим Иванович (1688-16.11.1724), адъютант, камер-юнкер, камергер; фаворит императрицы Екатерины I, брат Анны Ивановны Монс. Рекомендован А.Д. Меншикову и Петру I в 1707 Г.И. Кейзерлингом. Был принят на военную службу в августе 1708. Служил волонтером, затем генерал-(флигель-) адъютантом при генерале от кавалерии Р.Х. Боуре. Участвовал в сражении при Лесной и Полтавской битве . 30.6.1709 под Переволочной в качестве парламентера вел переговоры со шведами о капитуляции и добился успеха. Осенью 1711 удостоен Петром I чина лейтенанта лейб-гвардии Преображенского полка с исполнением обязанностей адъютанта при государе. Старшая сестра Виллима Монса Матрена (Модеста) Ивановна (по мужу Балк), пользовавшаяся расположением царицы, поддерживала брата, и в 1716 Монс был определен камер-лакеем Екатерины I. Сопровождал царицу во всех морских, сухопутных и заграничных поездках, в т.ч. в 1716-1717 по странам Западной Европы, в 1722 - во время Персидского похода. Контролировал переписку и бухгалтерию, касающиеся вотчинных владений Екатерины I. Владел домами в Москве и Санкт-Петербурге, несколькими имениями. По случаю коронации Екатерины I (7.5.1724) был пожалован в камергеры.

8 ноября того же года был арестован, предан суду «за плутовство и противозаконные поступки» и допрошен Петром I. 13 ноября ему был вынесен смертный приговор по обвинению во взяточничестве. Казнен (отсечением головы) 16 ноября в Санкт-Петербурге. Действительной причиной поспешного следствия и казни Монса явилась личная благосклонность к нему со стороны Екатерины I. Очевидец событий камер-юнкер Берхгольц в своих записках описывает казнь Монса, вместе с которым «в тот пасмурный и промозглый день» были наказаны кнутом и батогами его сестра Модеста Балк, секретарь Столетов, прославившийся при императрице Анне Ивановне шут Балакирев и некоторые другие лица. Тело Монса несколько дней лежало на эшафоте, а голова его была заспиртована (как утверждает легенда, позже она хранилась в Кунсткамере).

Использованы материалы книги: Сухарева О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I, Москва, 2005

Виллим Монс

А теперь нам предстоит познакомиться с одним из трех братьев Анны Монс – Виллимом Ивановичем – новым героем нашего повествования. Следует сразу же отметить, что опала Анны Монс никак не отразилась на карьере ее брата. Петр с самого начала полюбил Виллима и доверял ему.

Виллим Монс начал военную службу волонтером в двадцать лет. Это было в 1708 году. Затем он был зачислен в Преображенский полк, откуда его забрал к себе адъютантом генерал Родион Христианович Боур – швед, перешедший на службу к Петру еще до сражения под Нарвой.

Через три года Боур свел Монса с Петром, чьим адъютантом он и стал в 1711 году. С этих пор карьера Монса круто шла вверх.

Разумеется, он с самого начала хорошо знал и Екатерину Алексеевну. Они понравились друг другу, и через пять лет после начала службы у Петра, в 1716 году, Монс стал камер-юнкером при дворе Екатерины. В то время ему было 28 лет, Екатерине – 32, а ее августейшему супругу 44 года. Став камер-юнкером, Монс начал играть при дворе царицы первую роль. Он ведал финансами, дворцовым хозяйством, закупал все, что было необходимо, держал в руках десятки управляющих, экономов, служителей, следил за жизнью монастырей, которым Екатерина покровительствовала, и, наконец, организовывал и обеспечивал частые и дорогостоящие праздники и гуляния, до которых царица была весьма охоча.

Монс сопровождал Екатерину в поездках по России и за границу, хлопоча об удобствах в пути, о размещении в гостиницах, допуская к царице челобитчиков и извлекая немалый профит из своего посредничества. Нетрудно представить, какие возможности предоставлялись молодому красавцу, к тому же имевшему успех у множества женщин.

Оставаясь с Екатериной в гостиницах, участвуя в празднествах, организовывая пиры, путешествия и ночлеги, мог ли Виллим Иванович вести себя как евнух? Можно даже поставить вопрос по-иному: позволила ли бы ему тридцатидвухлетняя, часто одинокая, но очень склонная к разврату и пьянству Екатерина, вести себя по-монашески?

Очень и очень сомнительно, чтобы это было столь идиллически. К тому же Петра часто не бывало с Екатериной, а она хорошо знала, чем занимается муж, когда ее нет рядом. Не последним обстоятельством был и сам «треугольник» – Петр, Виллим Монс, Екатерина, к которому незримо примыкала Анна Монс. Если царю Петру и Анне Монс можно было любить друг друга или, по крайней мере, не скрывая ни от кого, делить ложе, то почему то же самое, к тому же тайно, нельзя делать царице Екатерине и Виллиму Монсу? Так оно и случилось.

Монс и Екатерина были настолько осторожны и опасливы, что их связь долгое время оставалась в тайне. И, как это бывает чаще всего, обманутый супруг узнал обо всем последним. Звезда Виллима Монса взошла в зенит после коронации Екатерины, торжественно ознаменовавшись раздачей наград и милостей. И одним из первых был отмечен верный Виллим, ставший отныне камергером двора, что соответствовало по петровской «Табели о рангах» званию генерал-аншефа или действительного тайного советника по статской службе.

Казалось, звезда Монса так и будет стоять в зените, как вдруг 5 ноября 1724 года дворцовому лакею Ширяеву некий незнакомец, встретившийся ему на Невском проспекте, вручил письмо, сказав, что письмо это с почты. Когда Ширяев распечатал конверт, оказалось, что внутри находится еще одно письмо – на имя государя.

Ширяев покрылся холодным потом, ибо всем дворцовым служителям под страхом батогов и изгнания со службы наистрожайше запрещалось принимать чьи-либо челобитные и письма на имя государя. Но здесь был другой случай – Ширяев не знал, что находится внутри пакета, и это его вполне оправдывало. У лакея хватило ума не распечатывать конверт, адресованный Петру, и он отнес его к кабинет-секретарю императора Макарову, объяснив, как письмо попало к нему.

Как впоследствии выяснилось, Петра извещали, конечно, анонимно, что Виллим Монс, Иван Суворов, брат Василия Ивановича Суворова и дядя будущего, тогда еще не родившегося, великого полководца, а вместе с ними царский шут Балакирев и особо доверенный Виллима Монса стряпчий Егор Столетов, говорили анонимному доносителю о некоем тайном злоумышлении новоиспеченного камергера на жизнь и здоровье императора. В конце концов письмо оказалось у Петра. Полагали, что в нем шла речь и о любовной связи Виллима Монса с Екатериной Алексеевной, а также о взятках, которые, пользуясь служебным положением, брали сам Монс, его сестра, царский шут Балакирев, стряпчий Столетов и другие.

10 ноября в величайшей тайне Петр сам отправился допрашивать Монса. Как только он вошел в комнату, где Виллим Иванович ждал допроса, тот упал в обморок и долго не приходил в себя. Казнь Глебова и его сообщников еще была свежа в памяти, и Монс понимал, если Петр так поступил с любовником своей бывшей жены, к тому же нелюбимой, то как же он поступит с безумцем, совратившим его любимую жену?

Монс – не Глебов, запираться не стал. На вопросы он отвечал пространно, чистосердечно признаваясь во всем. Писавший протокол Черкасов фиксировал далеко не все вопросы Петра и ответы Монса. Виллим Иванович подробно перечислил все подарки и подношения, которые брал за заступничество перед царем и царицей, за представление им челобитных и иных бумаг. Затем допрашивали еще одну его сестру, Матрену Ивановну, в замужестве Балк. Ей предъявили обвинения во взяточничестве, и она тоже во всем чистосердечно призналась.

Число взяткодателей оказалось столь велико и многообразно, что Петр приказал пройти по улицам Петербурга отряду преображенцев с барабанами. С ними шли бирючи-глашатаи, они призывали жителей столицы дать чистосердечные показания: приносил ли кто из них взятки Виллиму Монсу и его сестре? За утайку и плутовство обещалось строгое наказание. Страх перед Петром был столь велик, что до самой смерти императора, случившейся через два месяца, к Санкт-Петербургскому полицмейстеру Девьеру приходили с повинной десятки лиц всех состояний. Больше было представителей высшей знати – царевны Анна Иоанновна и Прасковья Ивановна, князья Репнины, Троекуровы, Вяземские, и даже от самого светлейшего князя Александра Даниловича Меншикова тоже пришла повинная.

Верховный суд, не разбирая всех материалов, ограничился установлением трех бесспорных фактов мздоимства. А так как, по Указу от 25 октября 1723 года, взяточничество на государственной службе каралось смертью и конфискацией имущества, то Монс был приговорен к смертной казни, его сообщники – к наказанию кнутом и ссылке. Петр приговор утвердил.

15 ноября Монса, Столетова, Балакирева и Матрену Балк (в девичестве – Монс, в замужестве – Балк) перевели в Петропавловскую крепость. Сообщников Монса приговорили к наказанию кнутом и ссылке. Ивану Суворову удалось оправдаться.

В ночь перед казнью Виллим Монс написал стихи на немецком языке. Их подстрочный перевод звучит так: «Итак, любовь – моя погибель.// В груди моей горел огонь страстей.// И он – причина моей смерти.../ Моя погибель мне известна,/ Я отважился полюбить ту,/ Которую должен был лишь уважать./ И все же я пылаю к ней страстью».

Даже если бы Монс не оставил этих стихов, современники и потомки вряд ли считали бы дело Монса борьбой со взяточничеством, было понятно, что это прежде всего акт мести за прелюбодеяние с императрицей.

Уже известный нам Вильбуа пишет со слов одной из фрейлин, девушки-француженки, прислуживавшей принцессам Анне и Елизавете, оказавшейся невольной свидетельницей возвращения царя из Петропавловской крепости после допроса Монса: «Приступ гнева Петра против Екатерины был таков, что он едва не убил детей, которых имел от нее». Далее Вильбуа писал: «Он имел вид такой ужасный, такой угрожающий, такой вне себя, что все, увидев его, были охвачены страхом. Он был бледен как смерть, блуждающие глаза его сверкали. Его лицо и все тело, казалось, было в конвульсиях. Он несколько минут походил, не говоря никому ни слова, и, бросив страшный взгляд на своих дочерей, он раз двадцать вынул и спрятал свой охотничий нож, который носил обычно у пояса. Он ударил им несколько раз по стенам и по столу. Лицо его искривилось страшными гримасами и судорогами. Эта немая сцена длилась около получаса, и все это время он лишь тяжело дышал, стучал ногами и кулаками, бросал на пол свою шляпу и все, что попадалось под руку. Наконец, уходя, он хлопнул дверью с такой силой, что разбил ее». Вильбуа утверждал, что Петр хотел казнить и Екатерину, поступив с нею «так, как поступил Генрих VIII, английский король, с Анной Болейн». Петра отговорили от этого А. И. Остерман и П. А. Толстой. Они сказали, что если казнить Екатерину за супружескую неверность, то встанет вопрос о том, кто подлинный отец ее дочерей? И тогда ни один из европейских принцев не сможет жениться на русских великих княжнах. А именно в эти дни шли переговоры о женитьбе голштинского герцога Карла Фридриха на какой-либо из дочерей Петра и Екатерины. Этот резон Петр посчитал для дела решающим и сумел смириться.

16 ноября 1724 года всех обвиняемых привели на Троицкую площадь к только что выстроенному эшафоту. Монс, одетый в нагольный тулуп, шел твердым шагом и спокойно поднялся на эшафот. Он отдал сопровождавшему его пастору золотые часы с портретом Екатерины на крышке, снял тулуп и лег на плаху. Когда отрубленную голову красавца-камергера воткнули на заранее приготовленный высокий шест, внизу поставили сестру казненного Матрену и, обнажив ей спину, пять раз ударили кнутом; кровь с головы брата в это время стекала по шесту на ее плечи. Затем пятнадцать ударов кнутом получил Егор Столетов, а шестьдесят ударов батогами получил Балакирев. Однако Петр не был бы самим собой, если бы сразу и решительно предал забвению происходящее. Голштинский посол в России – граф Геннинг Фредерик Бассевич – в оставленных «Записках» утверждал, что император привозил Екатерину на место казни Монса и заставлял смотреть на его отрубленную голову. Через несколько дней Столетова и Балакирева отправили в крепость Рогервик (ныне – эстонский город Палдиски), а Матрену Балк – в Тобольск.

Эта история имела продолжение. Петр приказал отрубленную голову красавца-камергера положить в банку со спиртом и привезти к нему во дворец. Там он принес свой трофей Екатерине и поставил на столик в ее спальне. Петр долго гневался на Екатерину и перестал спать с ней в одной постели.

Так продолжалось несколько дней, пока Екатерина, заплакав, не упала перед мужем на колени, во всем винясь и прося прощения. Утверждают, что она простояла на коленях три часа и сумела вымолить у него отпущение грехов. И только после этого голова Монса была отправлена в кунсткамеру, где и оказалась рядом с головой Марии Даниловны Гамильтон – любовницы Петра, казненной.

Головы эти хранились в подвале, в особых банках, куда время от времени наливали новый спирт. В 1780 году, более чем через полвека после происшедшего, президент Академии наук княгиня Екатерина Романовна Дашкова заинтересовалась, куда уходит так много спирта? И получила ответ, что спирт идет на сохранение двух человеческих голов – Гамильтон и Монса. Дашкова рассказала об этом Екатерине II, и та велела принести и показать ей эти головы. Все видевшие их удивлялись и тому, что головы хорошо сохранились, но еще более – их необыкновенной красоте. После этого Екатерина II приказала предать головы земле.


| |


Пожалуй, все слышали о Кунсткамере - музее, в который по указанию Петра I со всей России свозились странные «штуки». Его стены хранят многочисленные культурные реликвии, а также знаменитые тела «уродов» - людей и животных с физическими отклонениями. Но иногда в Кунсткамеру попадали и обычные люди. Одним из них был Виллим Монс – придворный красавец, с которым, по слухам, изменила жена Петра Великого.














Виллим Монс был еще ребенком, когда его родители переехали из Вестфалии в Россию. Сестры Матрена и Анна стали видными дамами при императорском дворе и, как говорят, любовницами Петра I.

Виллим вырос сильным красивым мужчиной, на которого засматривались первейшие красавицы столичного Санкт-Петербурга. Он принял участие в нескольких военных походах и сблизился с Петром, став его адъютантом.





Благодаря влиянию сестер, Виллим получил почетную должность при императрице Екатерине Алексеевне. Он стал ее камер-лакеем, а затем камергером. Виллим Монс управлял финансами императрицы, вел ее переписку. За десятилетие нахождения при императорской семье Виллим Монс собрал состояние, получил имения, построил несколько домов в Санкт-Петербурге и Москве.





Хорошая жизнь для Виллима Монса завершилась внезапно в ноябре 1724 года. Его арестовали якобы за финансовые растраты, хищения из казны и взяточничество. На самом же деле, как говорили в высшем свете, царь застал свою супругу, императрицу Екатерину, наедине с Монсом в недвусмысленной ситуации.





Несмотря на заступничество Екатерины, 30-летнего Монса заковали в цепи и судили. Он был обезглавлен перед толпой в центре Санкт-Петербурга.











Измена Екатерины сильно ухудшила отношение к ней Петра. Император, сам известный многочисленными похождениями «налево», приказал отсечь голову Монса и заспиртовать ее в банке. Несколько дней сосуд простоял в покоях императрицы, а затем его отнесли в Кунсткамеру.

Петр и Екатерина больше не ели за одним столом и даже спали в разных комнатах. Но прошло всего три месяца и умирающий Петр простил супругу.

Голова Монса хранилась в Кунсткамере еще полвека, пока ее не опознали и захоронили. Так разрешился один из