Закон Халявы

Интервью с братьями Стругацкими

Куда катится мир и Россия - в модернизированное будущее или в эпоху нового мракобесия? Что готовит нам завтра? На эти и другие вопросы «АиФ » ответил писатель-фантаст Борис Стругацкий .

« АиФ »: - Борис Натанович, как думаете, заслужила ли Россия покой? Или нам нужна Перестройка-2, 3 и дальнейшая перекройка страны?

Б.С.: - Подобная постановка вопроса кажется мне сугубо субъективной. «Нужна ли нам Перестройка?» «Надо ли перекраивать страну?» Что это значит: «нужна»? Кому нужна? Мне? Вам? Тете Моте? Да кто нас спрашивает, что нам нужно, а что нет? История развивается по своим законам (большинства которых мы не знаем), движется волей миллионов (по знаменитой Толстовской «равнодействующей миллионов человеческих воль»), попытки отдельных личностей («Великих Мира Сего») изменить ход событий иногда кажутся успешными, а зачастую приводят в кровавые тупики, и во все времена вопросы типа «нужна ли была революция?» содержат в себе не больше смысла, чем вопрос: «нужно ли было падение Тунгусского метеорита?» Метеорит упал потому, что комета прошла слишком близко от Земли. Революция разразилась потому, что возникшие в обществе социальные противоречия и напряжения оказалось невозможно разрядить иным путем. На вопрос «почему» иногда ответить удается, - вопрос же «кому нужно» попросту не имеет смысла. Вполне возможно, что очередная Перестройка произойдет. Нетрудно представить, что придется и страну «перекраивать», и в какой-нибудь «изм с человеческим лицом» нас поведут «без долгих слов» - возможных вариантов будущего можно рассчитать множество, и даже каждый раз объяснить, почему срабатывает именно данный вариант, но ответ на вопрос «кому это было надо» ответ, по сути, всегда будет один: так сформировалась равнодействующая миллионов воль.

До сих пор рабы?

« АиФ »: - Говорят, будто мы снова сползаем в Средневековье. Что впереди? Охота на ведьм, инквизиция, религиозные войны? Одичание масс на фоне технического прогресса?

Повесть братьев Стругацких «Трудно быть богом», действие которой происходит на другой планете в эпоху мрачного средневековья, была написана в 1960-х, но и во втором десятилетии XXI века не теряет своей связи с сегодняшним днем и прогнозами на завтра. Какие угрозы для общества, упомянутые в этой книге-притче, актуальны сегодня? Пришествие серых (фашистов) или черных (религиозного ордена), репрессии на книгочеев (интеллигенцию)? Может, мы уже пережили родимые пятна феодализма?

Б.С.: - Родимые пятна феодализма мы не пережили ничуть. И не переживем, пока в народе высок рейтинг мнений типа: «стабильность превыше всего», «любой порядок лучше вашей свободы» и «начальству виднее». Пока неодолимо сильна покорная, а иногда - даже страстная готовность отдать свою ответственность за течение обстоятельств тому, кто (добром или силой) готов взять эту ответственность на себя, - начальнику, хозяину, вождю. Пока ощущаем себя слабыми, неумелыми, второсортными. На этом самоощущении слабости, неумелости, второсортности массового человека феодализм простоял две тысячи лет, и еще столько же продержался бы, если бы не выяснилось, что вялый покорный холоп - никуда не годный работник в эпоху машин, интеллектуальных прорывов и бешеного роста производительности труда.

« АиФ »: - А что плохого вы видите в стабильности? Разве нестабильность и разруха лучше?

Б.С.: - Стабильность стабильности рознь. Есть стабильное движение в направлении прогресса, усложнения, накопления знаний и умений. И есть стабильность застоя, - болота, трясины, социального гниения. Отказ от демократических принципов автоматически приводит к ужесточению авторитаризма, а значит, - к стабильности застоя. Авторитаризм не терпит изменений. В идеале - никаких. Потому что каждое изменение есть создание чего-то такого, чего еще не было, и для любой авторитарной власти это смерти подобно. Именно поэтому любой авторитаризм исторически обречен: вопреки своему желанию и главной своей цели (сохранить себя в неизменности) он вынужден изменяться, - или превращаться в социальную руину типа Северной Кореи.

Что же касается разного рода поганых «реставраций» (вроде инквизиции, нацизма всех цветов и оттенков, идеологических избиений и религиозного фанатизма), то они (по-прежнему) вполне совместимы с нашей «пятнистой» реальностью, ибо не только не противоречат феодальному менталитету, но, как и раньше, порождаются им в переломные моменты схваток властных элит. Просто развитие и нарастающее преобладание менталитета демократического делают такие реставрации менее вероятными. Среди властьимущих и власти страждущих все шире и чаще возникают классические Шварцевские вопросы: «А не лучше ли его «ку» вместо того, чтобы «у»?» Не проще ли? Не легче ли? В конечном счете, - не дешевле ли?

« АиФ »: - И всё-таки что страшнее - топтаться на месте или идти вперёд, пусть даже круша многое на своём пути?

Б.С.: - Страшнее и печальнее всего - невероятная «упругость» менталитета, эта готовность и даже стремление возвращаться в прошлое, это пресловутое «история учит, что она ничему не учит». Есть такое полушутливое правило сопромата: «всякая деформация - остаточна», так вот иногда кажется, что не всякая. Что нас можно мять, давить, топтать, уязвлять всячески, а мы - снова и снова возвращаем себе первоначальный облик, словно некий сверхупругий детский мячик, делающийся из поколения в поколение только все более поцарапанным, шершавым и малопривлекательным. Судьба все не устает играть этим мячом, а мы никак не устаем жить битыми и жеваными и только бормочем с некоторым даже вызовом: «нас толкнули - мы упали, нас подняли - мы пошли».

Конечно, все это лишь грустная иллюзия. Конечно, меняется все. Но медленно, до чего же медленно! И всегда по правилу «шаг вперед - два назад». И обязательно под угрозой беды, в предчувствии беды, в ожидании беды. Но меняется! Сравните 2012-й и 1012-й, - малая минута истории прошла, а мир не узнать! Но нас-то в этом мире узнать можно и не трудно. Со всеми нашими ай-педами, тойотами, супермаркетами, марсоходами и ядерными щитами. Со всей нашей обезьяньей увлеченностью пустяками, с приступами обезьяньей ненависти к чужим и чисто обезьяньим обыкновением уступать одному только вожаку, но зато - всегда. С неумением думать, с нежеланием думать, с жадной потребностью верить, вместо того, чтобы думать. Вместе с неизлечимым нашим желанием работать меньше и получать больше. Одна Тысяча Ноль Двенадцатый, ау! Мы - здесь, мы все те же и все такие же и никогда не были другими. Или мы просто не умеем быть другими?

Топор и бритва

…Но современный Румата (прогрессор, герой повести «Трудно быть богом» - Ред.) вынужден будет сражаться не за «спрямление истории», не за спасение «книгочеев», вообще не за спасение культуры от «серых» и «черных», - сегодня все это атавизмы и анахронизмы, вроде колониальных войн 18-го века, или крестовых походов детей, или мессионерства века 16-го: никого из подлинно «крутых» властителей Мира Потребления все эти пустяки не интересуют и не привлекают. Идет создание нового мира, устроенного не так, как строился он последние десять тысяч лет и - похоже - создающегося вообще не за тем. А зачем, собственно? Человек Потребляющий это социальная единица совершенно особого сорта. Он в своем роде совершенство. Он не нуждается ни в защите, ни в улучшении себя, ни в каких-то новых стимулах к деятельности. Собственно, он вообще не нуждается в какой-либо деятельности и в каком-либо особенном умении, кроме умения потреблять. А этому учиться не обязательно, это умение заложено в нем изначально вместе с неразлучным своим альтер эго - ленивой, недоброй, предельно самодостаточной обезьяной, смыслом и принципом существования которой и является Закон Халявы.

Мир вступил (буквально ворвался) в Эру Потребления, извечный Закон Халявы («больше потреблять ценой меньших усилий») разворачивает свои знамена над всеми континентами, перейдя за пределы жалобных мечтаний в область новой реальности, в которой, вроде бы, не обязательно уже «в поте лица своего есть хлеб свой». Такого мира мы еще не видывали. Не любовь и голод в нем правят, а стремление к власти и жажда крутизны - самые труднодостижимые, а значит, наивысшие ценности жизни.

Закон Халявы (при всей своей пошлости и малопочтенности) управлял, однако, миром на протяжении эпох и эпох, формировал мировоззрения поколений, волочил нас из пещер, через рабство и феодализм в новые и новейшие времена, - но делал это ценой невероятных взлетов человеческого духа, порождая все новые взрывы фантастического интеллекта, - те самые взлеты и взрывы, которые и составляли так называемый прогресс: непрерывное накопление знаний и умений. И все это, по сути, - во имя и во славу госпожи Халявы, чтобы можно было увеличивать неудовлетворимое потребление ценой наименьших усилий.

И вот торжество Закона Халявы состоялось. Еще, конечно, остаются страны и народы, «добывающие хлеб свой в поте лица своего», миллиарды все еще пребывают в этом первобытном состоянии, но без малого треть мира уже может кормить тех, кто задержался в прошлом, кормить пока еще скромно, но уже бесплатно. Процесс пошел, и пошли рушиться старозаветные принципы, век назад еще казавшиеся нерушимыми: «кто не работает, тот не ест», «живи своим трудом, а не чужим добром», «век живи - век трудись». Еще чего? Зачем? «Пусть трактор работает, - он железный» «Дал Бог работу, да отнял черт охоту»…И выясняется вдруг, что проще дать им всем какой ни на есть жратвы, каких ни на есть развлечений, чем искать им рабочие места, делать их образованными и вообще - человекоподобными. Проще. Бесхлопотнее. И в конечном итоге - дешевле. И можно заняться более перспективными делами.

« АиФ »: - Разве «халява» не чисто советское явление? Причем тут остальной мир? Понятие - «урвать на хяляву», то есть ловкостью и обманом получить задаром, незаработанное, вроде бы, всегда было присуще только советскому (совковому) менталитету…

Б.С.: - Я привык употреблять слово «халява» так, как оно использовалось у нас с незапамятных времен: «дармовщина», что-то, доставшееся тебе без труда и вообще без усилий. В этом смысле в моей терминологии (полушутливый) «Закон Халявы» употребляется как извечное желание нашего брата-примата получать как можно больше за самую малую расплату. Отсюда и скатерти-самобранки, и волшебные лампы, волшебные палочки и волшебники вообще. Так что ничего специфически совкового в халяве нет. Народ любит халяву, - причем любой народ и любую халяву.

« АиФ »: - Как же этот самый Закон проявляется на развитом Западе? Разве в США и Европе подавляющее большинство трудоспособного населения не вкалывает в поте лица в страхе потерять работу, лишиться страховки, оказаться на обочине? А японцы не умирают от переутомления? Что изменилось в «потогонке» работодателей и борьбе людей за место под солнцем? Разве им уже «не обязательно в поте лица есть хлеб свой»?

Б.С.: - То, что Вы так безжалостно описали, и есть работа Закона Халявы. «В поте лица своего есть хлеб свой» сегодня и в самом деле не обязательно. Но кого в Мире Потребления интересует хлеб? Двухэтажный чизбургер, - это уж как минимум. Вкусная и разнообразна жратва (которая пару веков назад была доступна только избранным). Автомобиль (который век назад был еще почти фантастикой). Дом с такими удобствами, которые два века назад просто не существовали. Возможность легко и свободно путешествовать по всему миру. Невероятные век назад развлечения…

Все стало возможно, все стало доступно практически всем, и по сути дела - ценой усилий, ничтожных, в сравнении с теми, которые требовались век назад, чтобы получить просто кусок хлеба с маслом. Конечно, «пот лица твоего» никуда не делся, но Мир Потребления платит тебе за этот пот исполнением таких твоих желаний, которые век назад просто не существовали. И «умирают от переутомления» в этом мире отнюдь не голодные-изможденные, не голые-босые, не отчаявшиеся родители безнадежно тающих детишек, - умирают Потребители Высокого Уровня, которым пороху не хватило повысить этот свой уровень и которые в поте лица не хлеба в этом мире искали, а совсем других ценностей: карьеры, «чести», «положения». С хлебом как таковым все у них было в полном порядке, и если бы интересовал их только хлеб (пусть даже и с маслом), они вообще могли бы не работать, а жить на пособие, как это и делают сотни миллионов неприхотливых потребителей, которых не смущает их неприхотливость. Необходимость работы ради куска хлеба ушла в прошлое, а вместе с ней - необходимость работы вообще. Потребитель работает теперь не для того, чтобы обеспечить себе минимум, - он работает исключительно ради максимума, потому что минимум общество позволяет себе обеспечивать ему даром. И может быть, современный, реально действующий, Закон Халявы следовало бы переформулировать так: возможный максимум потребления при полном отсутствии усилий для его получения. Это смотрится, как социальный тупик: миллиарды людей утрачивают необходимость трудиться, жизнь их теряет смысл и цель, и чудовищный груз Прогресса ложится на плечи подавляющего меньшинства: это либо Потребители Высокого Уровня («потребители власти», «карьеры», «почестей», «славы»), либо люди нового типа, - для которых сам труд становится источником наслаждения и радости («Потребители Радостей Труда»).

Новый бравый Человек Потребляющий не потерял ни одного дурного своего качества, заработанного веками пещерного бытия, веками рабства и феодального холопства. Он только стал еще безынициативнее, еще враждебнее к переменам, еще неприязненнее к любому труду, требующему усилий. Он потерял необходимость в труде, а значит, - остался без будущего. Еще полвека, век, и последние острова и континенты принудительного, за гроши, труда превратятся в зоны подкармливания и принудительной благотворительности, Человек Потребляющий станет гражданином вселенной и смысл существования цивилизации в тысячелетнем понимании этого слова прекратит бытие свое. (Неизбежный энергетический кризис затормозит этот процесс, но не сумеет вернуть человечество в «век пара и электричества» навсегда. Только на время, пока не будут найдены альтернативные источники энергии, а потом все пойдет по прежнему).

« АиФ »: - Почему же сегодня никто никого особо не подкармливает по всей дуге арабских «революций» от Ливии и Мали до Сирии и Афганистана? Наоборот, десятки прежде более-менее благополучных стран и народов оказались намеренно ввергнуты в междоусобные войны, разруху и нищету.

Б.С.: - Еще как подкармливает! Чего стоят только сотни тысяч иммигрантов из Африки и Азии, обрушившиеся последние годы на Европу! И помощь продовольствием тому же Сомали. И армии волонтеров из США и Европы в беднейших районах Африки и Центральной Америки, сражающиеся там с безжалостными эпидемиями… Конечно, всего этого еще прискорбно мало, и ни одна из серьезных социальных проблем пока не решена. Но процесс идет. И тренд очевиден, - так же, как тренд на смягчение диктатур и попытки предотвратить междуусобные войны. А ведь всего пару веков назад ничего этого и в помине не было!

« АиФ »: - Не кажется ли вам, что есть и другой, более циничный, и потому более реальный сценарий разделения человечества: на тех, кто достоин выжить (и потреблять дальше), и тех, кого уже сейчас толкают в некое планетарное гетто?

Б.С.: - Я не любитель конспирологии, и я ничего не знаю о подобных сценариях (сочиняемых, видимо, легендарным Союзом Девяти, мировой семибанкирщиной и прочими вполне таинственными организациями). Более того, я не понимаю, почему подобный сценарий следует считать «более реалистичным», нежели любой другой супер-проект, нацеленный на человечество в целом.

Но я зато совершенно уверен, что Время нового Руматы наступит с неизбежностью, лишь когда угроза тупика Эры Потребления сделается общим достоянием. Пока эта угроза скорее абстрактна, чем реальна. Кажется, что все идет путем, прогресс неостановим, потребление благополучно растет, кризисы (любые, включая военные) выглядят преодолимыми. Но ведь угроза этого тупика есть угроза потери будущего. Если ничего больше не надо, то зачем тогда все? Собственно, будущее это единственное, ради чего до сих пор существовало человечество. Во всяком случае, ничего кроме никогда не усматривалось. А у Человека Потребляющего никакого будущего нет. И не надо. У него - повторение настоящего. Но человечество слишком энергоемкая, слишком сложная, слишком динамичная, с огромным запасом устойчивости, структура, чтобы позволить себе просто так сойти на нет, потеряв будущее и не приобретя ничего взамен. И начнутся поиски нового человека, - Человека Воспитанного. У которого системой Высокого Воспитания обнаружен и развит главный его талант, - то умение, которым он владеет лучше многих и многих. Который не чужд потребления, но это - потребление знаний и умений. Для которого высшим наслаждением жизни является успешный творческий труд. В этих людях не будет ничего фантастического, они и в наше время не такая уж редкость: профессиональные группы, слаженные коллективы, «обитаемые островки», населенные этими людьми будущего, спокон веков разбросаны по нашему миру, и Румате предстоит великая задача: превратить исключения в систему и слить островки в континенты.

« АиФ »: - А откуда у вас такая уверенность? Может, как уже не раз бывало, в нас снова возобладает зверь (та же обезьяна) и взамен Человека Потребляющего человечество родит что-то еще похуже, например, Человека Плюющего На Все и т. п.?

Б.С.: - Разумеется, никакой уверенности «в неизбежности благоприятного будущего» у меня нет. Я просто описываю наиболее, как мне кажется, вероятный ход истории. Причем совсем ничего не пишу (и стараюсь не думать даже) о том, что будущее, которое нас ожидает, скорее всего, не будет ни «плохим», ни «хорошим», - оно будет ЧУЖОЕ, плохо поддающееся не только оценкам, но и самому обыкновенному восприятию, - переводу с совершенно нам незнакомого языка на привычный. А что касается «безжалостности и немилосердности» людей друг к другу, то на мой взгляд, ничего катастрофического с нами не происходит и не произошло. На мой взгляд, за последние 10000 лет человек не стал ни лучше, ни хуже. А тот, кто думает иначе, впадает в довольно распространенное заблуждение: ему все кажется, что мужик, бреющий бороду лезвием кремневого топора, не джентльмен, - в отличие от того, что бреется сегодня супербритвой с программным управлением. А на самом деле разница между ними только в том, что от первого пахнет хуже, чем от второго. Да и то - это еще большой-большой вопрос, как говорил Винни Пух.

Комплекс Бога

« АиФ »: - Недавно ушедший от нас фантаст Гарри Гаррисон сказал: «У человечества существует спасительный механизм саморегуляции - плохие времена не могут продолжаться долго…». Можно ли то же сказать и о России?

Б.С.: - Я бы сказал, НИКАКИЕ времена не могут продолжаться долго. И чем заметнее ускорение прогресса, тем короче время релаксации. Теперь человек «рожается, страдает и умирает», успев побывать и в тихом прошлом, и в крутом настоящем и в почти уже не доступном пониманию будущем. Другое дело, что СУТЬ происходящего на протяжении одной жизни меняется до обидного мало: меняется антураж, декорации, «удобства», и неизменны остаются дух, аура, сама атмосфера проносящейся мимо жизни, - трагичного отнюдь не становится меньше да и сами понятия «хорошо-плохо» изменяются поразительно медленно. А Россия наша - страна на перепутье. Пятисотлетнее рабство норовит повернуть пас в прошлое, «в медленное течение времени», в трясину застоя. А общий мировой тренд подгоняет на европейский путь развития, на проторенную дорогу демократических и экономических свобод - в Мир Потребления и ускоряющегося прогресса.

« АиФ »: - Еще цитата из Гаррисона: «Комплекс Бога — загнать людей в какие-то рамки, хотят они того, или нет». Вы согласны?

Б.С.: - Не знаю, не знаю. По-моему, человек изначально загнан Природой (Богом? Судьбой?) в такие ШИРОКИЕ рамки возможностей своих, талантов, инстинктов и комплексов, что не нуждается ни в каких дополнительных ограничениях или степенях свободы. «Я царь - я раб - я червь - я бог» Все. Этого уже ни в какие рамки не загонишь. Да и зачем?

« АиФ »: - Как вам в этом свете история с панк-молебном Pussi Riot? Говорят, что они выразили волю «несогласных» миллионов… Вы лично их бы простили?

Б.С.: - Я лично определил бы их мыть полы в женском монастыре суток пятнадцать подряд. Не терплю хулиганства, а тем более - хулиганства демонстративного, наглого, вызывающего. То, что хулиганство это имело политический акцент, сути дела не меняет и поганости поступка не отменяет вовсе. Но власть, как это у нас бывает слишком часто, отреагировала на инцидент настолько неадекватно, настолько бездарно, настолько бюрократически тупо, что вместо отвращения к хулиганам вызвала отвращение к себе и к нашей доблестной юстиции. Такое впечатление, что власть поставила себе специальной целью: расколоть российское общество как можно глубже, чтобы пропасть образовалась между людьми, по-разному относящимся к событию, чтобы сделать их взаимно непримиримыми взаимоненавистниками. Я с ужасом и отчаянием читаю, что пишут наши граждане по этому поводу, и наблюдаю, как прирожденные дураки демонстрируют безграничность своей глупости, отпетые люмпены - безмерность жестокости своей, а неистовые рабы церкви извергают из себя задержавшееся средневековье, настоенное на злобе и ненависти. Зачем? Зачем и кем запущен это парад крутого взаимонепонимания, яростного желания обличить врага и стереть его с лица земли? Кому это понадобилось? Или это просто «последний откат», решительное и необратимое возвращение в совок?

« АиФ »: - А может, это самих людей снедает взаимная ненависть? Возможно, мы стали настолько разные и непримиримые, что уже не способны ужиться в одном обществе, одном российском народе и одной стране?

Б.С.: - То, что общество наше расколото, видно простым глазом. Этот раскол - следствие всей предыдущей истории нашей: и эпоха застоя, и эра сталинизма, и даже царские еще времена наложили на нас проклятие разобщенности, не говоря уж о революции конца 1980-х. Общество с такой историей не может быть едино! Но в этих условиях власть должна прилагать все возможные и невозможные усилия к тому, чтобы раскол сглаживать, сшивать рваные раны полумертвой нашей идеологии, смягчать споры, больше уговаривать, меньше карать… Ничего подобного мы не видим. Власть по-прежнему продолжает искать «виноватых», наказывать «врагов», применять силу там, где должно вести дискуссию и искать компромисса. Все это, конечно, такое же наследие нашей истории, как раскол общества и внутрисоциальная неприязнь. «Так было - так будет» - не вчера сказано, не нынешним начальством, и никем никогда не отменялось.

Нищим не до Марса

« АиФ »: - Нужно ли нам освоение дальнего космоса? Зачем посылать живых людей на Марс и другие планеты? Какой с них там прок? Разве марсоходов там недостаточно? Может, не тратить деньги попусту, а решать проблемы Земли?

Б.С.: - Вопросов много, а ответ, по сути, один. По крайней мере, у меня. Пока на Земле сотни миллионов людей живут впроголодь, лишены современного медицинского обихода и не имеют ни единого шанса получить достойное образование, - до тех пор любые «расходы на престиж» (будь то вооружение или Космос) постыдны, недостойны и, фактически, преступны. Я знаю, что у этой точки зрения есть серьезные и компетентные противники. Например, я никогда не рискнул бы вступить в спор с профессионалом, утверждающим, что освоение Комоса вполне может рассматриваться как отрасль фундаментальной науки со всеми вытекающими из этого обстоятельства последствиями: реальность получения результатов, способных существенно изменить саму структуру наших знаний о Вселенной; совершенно неожиданные прорывы в области технологии и прикладных наук; может быть, даже какие-то крутые повороты чисто мировоззренческого характера… Все это верно, все это возможно, все это вполне ожидаемо. И тем не менее - блистательно безнравственно. Недостойно человека. Из серии: «смотрится красиво, а внутри - гниль». Тем более, что по сути Овладение Космосом сегодня, как и 20, и 50 лет назад остается полем битвы за пресловутый престиж и за достижение военного превосходства.

« АиФ »: - В новом голливудском фантастическом блокбастере «Морской бой» показана ситуация, когда в ответ на сигнал, посланный учеными в поисках братьев по разуму во Вселенной, прибывают кровожадные инопланетяне, и начинают порабощать Землю. Может, в самом деле не стоит привлекать внимание неизвестно кого к космосе, а лучше помалкивать и задуматься о безопасности человечества? Зачем нам SETI, если мы не в состоянии в случае чего отразить нападение пришельцев?

Б.С.: - Воистину так! Подписуюсь обеими руками! Пока Земля разрозненна, ощетинена внутри себя взаимными угрозами и недовольствами, пока мир наш неустойчив и полон социальных опасностей, нам безусловно надлежит помалкивать, ни в коем случае не стремиться привлечь к себе внимание Сверхцивилизации (а гостями из Космоса могут быть только представители Сверхцивилизации!), - внимательно наблюдать за Небом и уделять как можно больше внимания нашим внутренним делам. Не знаю, поможет ли нам такая осторожность, но она нам, как минимум, не помешает. Хотя Главную Надежду вселяет в нас, конечно, Великое Молчание Космоса (парадокс Ферми), объясняемое прежде всего чрезвычайной редкостью встречаемости во Вселенной «островков жизни».

Постоянный адрес статьи: http://www.arh.aif.ru/culture/article/27964

- Аркадий Натанович, какое направление в фантастике вам наиболее близко - как автору и как читателю?

Кстати, в своих книгах вы постоянно поднимаете проблему взаимоотношений личности и общества. Так на чьей стороне вы - личности или общества? Или это зависит от конкретной ситуации?

Человек всегда имеет обязанности перед обществом, и эта обязанность называется "долг". С другой стороны, и общество не всегда бывает право, видали мы всякое. Ведь развитие общества, бывает, на какой-то этап отстает от развития самых лучших, самых передовых его членов. Поэтому отношение к этой личности - двоякое. Если вы принимаете идеи этой личности, вы будете делать все, чтобы подтянуть общество до ее уровня. Если же эта личность ушла так далеко, что угрожает разрушением обществу, то при всей любви и симпатии к ней, мы будем, на стороне общества.

- А чем, на ваш взгляд, фантастика полезна обществу?

Ну, это совершенно очевидно. Воспитание навыков нестандартного мышления... Ну и, как говорится, привыкание к будущему. Потому что будущее, по-видимому, ждет человечество очень сложное, очень противоречивое. И если мы въедем в это будущее на уровне мышления, тормозящего развитие, то мы не выдержим просто - ни конкуренции с Западом, ни вообще, я бы сказал даже, не выдержим мы борьбы за существование. Потому что речь сейчас идет о борьбе за существование человечества. Причем я имею в виду не только войну. Экология, наркомания, разврат, это отвратительное потребительство - и вот это все очень страшно. Так что, как говорится, будем драться!

- Чтобы к этому будущему мы пришли вооруженными?

Да! Оснащенными навыками нового мышления! То есть тем, о чем говорил Михаил Сергеевич Горбачев: по-новому мыслить надо научиться. И вот здесь фантастика играет первостепенную роль. В области культуры, естественно.

- А какие проблемы есть сейчас у отечественной фантастики?

Проблема, конечно, одна - издательства. Вот задумал, например, Госкомиздат этот самый тридцатитомник (имеется в виду "Библиотека фантастики", которая ныне уже выходит, но в 24-х томах - А. Ч.), создал редколлегию. И что же? Собрали туда кого угодно, на только не фантастов. И что получилось? Получилось плохо. И вот теперь, когда мы составили новую редколлегию благодаря новому руководству Госкомиздата, мы не можем, оказывается, отказаться от этого наследства. Потому что машина заведена, все уже в планах, под это уже деньги получены и затрачены, и мы уже ничего сделать не можем. И это только один пример. Нам позарез сейчас нужно два стола - в любом издательстве, в каком угодно. В "Советской России". В "Московском рабочем"... нет, в "Московском рабочем" нельзя, потому что он только москвичей печатает... В "Советском писателе". Два стола поставьте и посадите туда двух людей, которых мы вам назовем, - мы, то есть бюро Совета по фантастике при Союзе писателей СССР. И чтобы эти люди подчинялись только непосредственно главному редактору. И чтобы главный редактор использовал бюро Совета по фантастике в качестве коллективного рецензента. Вот что нам нужно всего-то навсего. Это триста рублей в месяц. И проблема будет решена.

В середине 60-х годов начался новый этап в вашем творчестве, связанный с такими повестями, как "Улитка на склоне", "Сказка о Тройке", "Гадкие лебеди". По сравнению с предыдущим я назвал бы его этапом социально-критической фантастики...

Да, философско-социальная тема...

- Чем же было обусловлено появление у вас этой темы?

Знаете, я затрудняюсь сказать... Просто растущей грамотностью братьев Стругацких. Возросшей грамотностью, так скажем. В наш обиход вошли книги, которые раньше были от нас отрезаны: Фолкнер, Хемингуэй, Сэлинджер, наши блестящие писатели - Булгаков, кое-кто из авторов, чьи произведения дошли до нас в рукописях. Ну, нельзя же было торчать на месте и все время писать про путешествие на Венеру!

- Конечно-конечно. Но, наверное, и само время...

А это уж само собой. Вообще, если попытаться проанализировать наши отношения со временем... время иногда оборачивалось против нас. И все же оно, как правило, остается и, я надеюсь, будет оставаться всегда нашим добрейшим другом. Самым лучшим нашим союзником.

Ну да, так можно сказать, хотя бы потому, что 1987 год можно было назвать "годом Стругацких" - ведь и "Сказка о Тройке" наконец опубликована, и "Гадкие лебеди" - повести, которые двадцать лет не могли увидеть свет.

Нет, все-таки я хотел бы называть 1987 год не "годом Стругацких", а "годом Ренессанса в советской фантастике", годом возвращения фантастике гигантского авторитета, который она приобрела в мире в начале 60-х в связи с работой тогдашней "Молодой гвардии". Что Стругацкие! Вот советская фантастика - она должна процветать, нарастать, драться за наши позиции здесь, за рубежом и где угодно.

Кстати, раз уж зашел разговор, не могли бы вы в двух словах рассказать о том, чем была "Молодая гвардия" при Клюевой и Жемайтисе, то есть периода середины и конца 60-х?

Это была блестящая редакция. Это было то, о чем сейчас можно только мечтать. Во-первых, Жемайтис сам увлекался фантастикой. И он выдал впоследствии несколько книжек, довольно интересных - о коммунистическом будущем. Во- вторых, Белла Клюева была совершенно бескорыстным любителем фантастики. Она просто поставила перед собой задачу создать советскую фантастическую литературу. И вдвоем они этого добились. Что еще можно сказать? Какие это люди? Хорошие люди! Друзья. Лжи не было никакой... Приношу я "Гадкие лебеди" Жемайтису, они уже были вставлены в тематический план, ну и все такое... и прихожу я, значит, к нему через неделю. "Ну как, - говорю, - Сергей, прочитал?" Берет папочку, "Вы хорошие писатели, Аркаша. На, возьми и иди, и иди, и иди отсюда..." Все честно было.

В настоящее время, как я заметил, начался какой-то новый этап, новый виток в вашем творчестве, связанный с такими более усложненными по форме, по замыслу вещами, как "Волны гасят ветер" и "Хромая судьба". Не могли бы вы прокомментировать эти повести?

Прокомментировать можно так. Ну, это разные вещи. "Волны гасят ветер" - это заключительная повесть трилогии о Максиме Каммерере... Нас просто поразила однажды такая довольно тривиальная мысль, что научно-техническая революция может привести к биологической эволюции человека. Вот как, например, в радиоактивном пепле островов Бикини появляются новые разновидности растений и животных, как в серных источниках на дне кратеров Курильской гряды появляются анаэробмые виды животных, так и здесь - сама среда начнет подталкивать эволюцию. Причем дело здесь не в том, что мы выступаем, так сказать, против дарвиновских идей, ламарковских идей, дело в том, - что в человеческом организме, по-видимому, скрыта масса потенций, которые только и ждут повода, чтобы проявиться. Эта мысль нас поразила, и мы, значит, стали с ней... "баловаться". А потом... потом нам пришла в голову вторая идея, которую мы нашли возможным сочетать с первой. То есть, какие бы ветры ни задували человечество, волны эти же ветры и. погасят. То есть, короче говоря, ежели все у нас будет благополучно в военном, экологическом и социальном смысле - нет таких ураганов, нет таких гроз, которые могли бы человечество сдвинуть хотя бы на шаг. Это очень стабильная система. Вот вам типичный пример применения фантастики к социальным проблемам... Ну, а "Хромая судьба"... Ну, как может, в конце концов, писатель не написать когда-нибудь о писателе?

- Говорят, что это ваша автобиография.

В какой-то мере, да. Но уж если говорить об автобиографии, то первый автобиографический опыт пары Стругацких - это "3а миллиард лет до конца света". Там очень многие черты главного героя - Бориса Натановича.

Аркадий Натанович, я знаю, что вы не любите вопросов о ваших планах на будущее. Тогда, быть может, расскажете о планах на настоящее? Что закончено, что будет публиковаться?

Ничего не закончено. Правда, сейчас будет опубликован, по-видимому, в "Неве" наш самый большой по объему роман, который называется "Град обреченный". Что еще? Журнал "Смена", видимо, опубликует "Улитку на склоне". Полностью. Они недавно закончили публикацию "Сказки о Тройке", и теперь ее хочет еще раз опубликовать - вот недавно мне позвонили - один журнал, в первый раз слышу, - "Социалистический труд".

Скажите, пожалуйста, Аркадий Натанович, а как вы относитесь к традиционным темам в НФ - "космическая опера", храноклазм?

Очень люблю. Если хорошо написано, читаю взахлеб. Я очень люблю остросюжетную литературу, куда уж деваться-то. Детективы. И фантастику, которую пишут американцы. А также и англичане, например, Уиндем, Боллард... Вот сейчас стало известно, что умерла замечательная американская писательница Урсула Ле Гуин. Она вообще явление совершенно фантастическое. Она всех нас, конечно, обставила. Я никогда, не видел, чтобы идеи диалектического материализма можно было в образах воплотить. У нас ее печатают - ерунду всякую, ну вот вроде нашей "Страны Багровых туч". Чего она стоит по сравнению, скажем, с "Жуком в муравейнике", верно ведь? А вот "Левая рука Юрака" ["Левая рука Мрака" - Ю.З.]! Так сильно написано - я был просто восхищен.

Еще такой вопрос. У вас в "Гадких лебедях" была процитирована одна песня Высоцкого. Вам доводилось с ним встречаться?

Борис Натанович Стругацкий

Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью

Интервью продолжается…

Идея и инициатива ведения офлайн-интервью Бориса Стругацкого принадлежит Дмитрию Ватолину, создателю сайта «Русская фантастика». Еще в самом начале работы сайта Дмитрий загорелся идеей: а хорошо бы, если бы ведущие фантасты, представленные на «Русской фантастике», постоянно отвечали на вопросы посетителей страничек. Борис Натанович в принципе не возражал против этого, но решительно не готов был сам, лично, осваивать какие-то мудреные скрипты, с помощью которых он мог бы отправлять свои ответы непосредственно на сайт. Вот если кто-нибудь возьмет на себя всю техническую сторону дела… Энергичный Дима тут же «взял быка за рога» и на ближайшем «Интерпрессконе» озадачил группу «Людены». Так получилось, что с интернетом тогда наиболее активно из группы работал именно я, мне и выпала доля заниматься этой технической стороной. Мудрый Борис Натанович, полистав гостиную АБС - странички и обнаружив, что там зачастую вопросы повторяются, тут же возложил на нас и всю ответственность первичного отбора вопросов, подлежащих отвечанию, что, естественно, поначалу (сейчас-то все уже к этому привыкли) было воспринято отдельными представителями широкой публики как узурпация информационных свобод, перекрытие кислорода и вообще нарушение демократических основ мироздания. Тем не менее первичные шероховатости все-таки удалось сгладить, и 13 июня 1998 года первые 12 ответов Бориса Стругацкого увидели свет в этом долгом и интересном разговоре.

Довольно быстро, где-то методом проб и ошибок, где-то после переписки с Борисом Натановичем выработались основные принципы отбора вопросов. Итак, отбраковывались откровенно хамские и наглые письма, тексты, в которых вопросов не содержалось (кроме поздравлений с праздниками и днями рождений), повторяющиеся вопросы. Вот с этими и было, и особенно теперь - особенно тяжко. Во-первых, что считать повтором? Автор вопроса считает, что задал некий новый поворот темы, что спрашивает о том, чего еще никто не спрашивал. Я, немного поколебавшись, решаю, что вроде бы да, тема вопроса не отличается особой оригинальностью, но оттенок интересный. Отправляю вопрос. А у Бориса Натановича оказывается другое мнение. И получаем стандартный ответ: «Я уже об этом говорил. Посмотрите на страничке». Честное слово, каждый такой ответ я воспринимаю как свою серьезную ошибку. Посудите сами: отнял время у Стругацкого, сам потратил какое-то время на обработку этого вопроса, наконец, остался в очереди и не отправился к мэтру другой, более интересный вопрос… Ну, ладно, со временем вроде бы стал меньше прокалываться. Но поток отвеченных вопросов постоянно растет, и через некоторое время я просто физически не мог удержать всё обилие прошедшей через интервью информации в голове! А вопросы идут и идут, некоторые нетерпеливые посетители странички начинают дублировать свои письма… В общем, проколы, конечно же, продолжались и продолжаются. Вплоть до того, что, бывало, приходилось-таки Борису Натановичу дважды отвечать на один и тот же вопрос.

Еще одна тонкость ведения этого интервью. Довольно часто задающие вопросы используют гостевую для того, чтобы не столько спросить Стругацкого, сколько самому высказаться на ту или иную животрепещущую тему. Или же предпринимают попытки дискутировать с мэтром. В этом нет, конечно, ничего предосудительного, но все-таки понятие «интервью» предполагает задавать вопросы, а для споров существуют другие мероприятия… Тут приходится ломать голову. Какого-то формального признака для принятия решения я так и не нашел, действую интуитивно. Если предлагается очень громоздкий текст на отвлеченную тему, не имеющую отношения ни к творчеству братьев Стругацких, ни к проблемам нашего времени, который заканчивается дежурным вопросом: «Что вы думаете по этому поводу?», то вероятность отправки такого текста Борису Натановичу все-таки мала. Честно говоря, малоперспективными мне представляются также вопросы о том, как мэтр относится к тому или иному автору. В принципе, ответ на этот вопрос можно определить самому, достаточно лишь посмотреть, кто становился призерами «Бронзовой улитки» или «АБС-премии».

А вот присылать ему фантастические рассказы (не превышающие объемом один печатный лист - 40000 символов) мэтр разрешил, правда, заранее оговорив дополнительное условие: отвечать па такое письмо он будет лишь в том случае, если рассказ ему понравится. И знаете, в потоке присылаемых произведений нашлось-таки несколько жемчужин, которые позже увидели свет в журнале Бориса Стругацкого «Полдень, XXI век». Я рад, что с помощью этого интервью удалось явить свету новых авторов и их творения, и хотя моей заслуги в этом нет, приятно сознавать свое «соучастие»…

О том, почему Борис Натанович уже 8 лет не прекращает это интервью, несомненно все-таки отвлекающее занятого человека от других, не менее важных дел, вы сможете прочитать в этой книге (такие вопросы нередки). Я же коротко замечу, чем мне нравится свое участие в этом процессе. Прежде всего, благодаря офлайн-интервью удалось узнать множество любопытных подробностей о жизни и творчестве братьев Стругацких. Хотя бы потому, что иногда участники интервью умудряются задавать такие вопросы, которые не пришли бы мне в голову, но представляют огромный интерес. Хоть и существует мнение, что авторам не следует говорить о своих произведениях, все-таки авторское суждение довольно часто открывает какие-то новые грани знакомых книг, которые, кажется, знаешь чуть ли не наизусть. Тем более, когда дело касается книг таких глубоких авторов, как братья Стругацкие.

А еще интересно сравнивать свои варианты ответов (которые у меня как у исследователя творчества АБС возникают непроизвольно) с тем, что ответит мэтр. Должен признаться, что периодически меня удивляют ответы Бориса Натановича, хоть, ничтоже сумняшеся, я и предполагаю, что знаю, какими будут его слова. И ни чем не сравнимое наслаждение - читать эти ответы первым. Правда, должен признаться, что состояние «чахнущего над златом Кощея» мне чуждо, и я стараюсь тут же довести эти ответы до широкой публики. В частности, кроме специальных страничек на сайте АБС, это интервью можно получать по подписке. А в последнее время я с удовольствием даю анонсы свежих ответов в Живом Журнале.

Что меня поражает, так это обязательность Бориса Натановича и его неизменная доброжелательность по отношению к спрашивающим. Даже если из вопроса явствует, что человек не разделяет политические или литературные пристрастия мэтра, можете быть уверены, что ответ будет ровным, корректным, конкретным и по существу. И если это можно объяснить питерской интеллигентностью и воспитанием, то всё равно остается загадкой, как он умудряется почти моментально отвечать на полученные вопросы?! За исключением тех печальных случаев, когда Борис Натанович не может отвечать по причине болезни, можно гарантированно ожидать, что ответы от него придут на следующий день или даже раньше! Я веду обширнейшую переписку, но других примеров такой обязательности, такой организованности просто не знаю.

Кратко о статье: В статье-интервью, написанной в 1967 году для «Комсомольской правды», Стругацкие говорят об опасности общества потребления, о необходимости создания Человека Воспитанного, о важности фигуры педагога, о построении открытого информационного общества и о неизбежном противостоянии с «серыми», которые, увы, прячутся далеко не только в арканарских подворотнях.

«ИНТЕЛЛИГЕНТ - ПОНЯТИЕ МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОЕ...»

Неопубликованное интервью братьев Стругацких

Это интервью было написано в 1967 году. Братья Стругацкие уже давно были флагманами отечественной фантастики. Несмотря на обилие критики, они пользовались неприкрытой и устойчивой любовью читателей. Десяток написанных ими к тому моменту повестей занимал первые места в читательских рейтингах (тогда их роль выполняли клубные и библиотечные анкеты).

Некоторые формулировки и тезисы интервью (точнее, статьи - хотя братья и отвечали на вопросы ведущего, но построен текст в форме монолога) неизбежно покажутся устаревшими. Однако, соблюдая принятую тогда риторику, Стругацкие повторяют то же, о чём старались рассказывать всегда: об опасности общества потребления, о необходимости создания Человека Воспитанного, о важности фигуры педагога, о необходимости открытого информационного общества и о неизбежном противостоянии с «серыми», которые, увы, прячутся далеко не только в арканарских подворотнях.

ХРОНИКИ НЕСОСТОЯВШЕЙСЯ ПУБЛИКАЦИИ

История этой статьи начинается с записи в рабочем дневнике Стругацких, сделанной 12 января 1967 года, во время работы над «Гадкими лебедями»: «Звонили из КомсПр, просили интервью о мещанстве и настоящем человеке».

Дальнейшие перипетии прослеживаются по переписке братьев (а переписывались они постоянно, раз в несколько дней).

Аркадий - Борису

«Был я в «Комс. Правде», говорил с ребятами. От нас ждут интервью на тему о молодой интеллигенции. Они заготовят вопросы, а мы на них ответим».

«Посылаю тебе всё, что накропал. Как ты увидишь, там мало общего с вопросником, но мне кажется, ребята сами не знают точно, чего они хотят. Посылаю также «КП» с диалогом с Амосовым - для общности*. С богом - работай. Режь и правь, пиши здорово, будь хозяином».

Борис - Аркадию

«Посылаю тебе материалы. Ты написал хорошо, и добавил я мало. Кое-что вычеркнул. Если чернилами, то - категорически, а если карандашом, то как хочешь. Вообще-то получилось, конечно, не совсем то, но я думаю, что опубликовано это всё равно не будет (вопросы интеллигенции решаются у нас на уровне «Правды», как известно), так что сойдёт».

Аркадий - Борису

«Рад, что наша статья в «Комсомолку» закончилась. Теперь перепечатаю и отнесу, и дело с концом».

«Наша статья для «Комсомолки» не вызвала никаких возражений, только просят ещё раз встретиться и дополнить живым разговором, поскольку это всё-таки идёт по разделу «Наши диалоги». На той неделе схожу».

Борис - Аркадию

«Неужели статья в Комсомолке пойдёт без существенных изменений? Не верится что-то. Во всяком случае очень прошу: пришли окончательный текст мне для ознакомления. Дело серьёзное, надо быть очень точными, если, действительно, они хотят печатать».

Аркадий - Борису

«Со статьёй в «Комсомолке» ещё не всё решено. Три дня назад я там был ещё раз, беседовали два часа, они будут на основе стенограммы дополнять и развивать, а потом дадут нам для проходки рукой мастера. Это будет, видимо, в твоё присутствие в Голицыне».

В итоге эта статья-интервью не была опубликована, как и предполагал Борис Натанович. Её нашли в архиве Стругацких и бережно восстановили по черновикам члены группы «Людены». Скоро эти материалы войдут в книгу «Неизвестные Стругацкие. Письма. Рабочие дневники. 1967–1971», а сегодня мы предлагаем их вниманию читателей «Мира фантастики».

Сразу договоримся: мы не социологи, а простые советские писатели. В разговоре о таком мощном и серьёзном общественном явлении, как молодая советская интеллигенция, мы можем исходить лишь из личных впечатлений и наблюдений и из самых общих соображений. Ни статистических, ни анкетных данных у нас практически нет. Не исключено поэтому, что наши высказывания не будут убедительны, а некоторые наши выводы окажутся даже неверны.

1. Что такое интеллигенция? Собственно, интеллигентность - понятие скорее мировоззренческое, чем социологическое. Интеллигентный человек характеризуется прежде всего определённым отношением к окружающему миру, а потом уже принадлежностью к некоторой социальной прослойке. Грубо говоря, интеллигентность - это знание плюс стремление к знанию, в противоположность мещанству, которое есть, прежде всего, невежество плюс нежелание узнавать что-либо, лежащее за пределами очень узкого круга потребностей. Поэтому существуют очень неинтеллигентные доценты и члены Союза писателей и вполне интеллигентные, скажем, рабочие.

Однако такой подход, как нам ясно, противоречит интуитивному представлению, бытующему у читателей, и может вызвать путаницу. Поэтому будем говорить об интеллигенте как о творческим работнике умственного труда, причём ограничимся лишь той частью интеллигенции, которая участвует в экономических, культурных и прочих усилиях государства творческой работой в науке, и ограничимся прежде всего потому, что именно научная интеллигенция, на наш взгляд, с наибольшей яркостью демонстрирует черты, характерные для современной молодой советской интеллигенции.

Что представляет собой современный интеллигент-научник?

а) Это человек массовый: современная научная интеллигенция - это армия из сотен тысяч работников.

б) Это человек коллективный: он работает в НИИ и лабораториях довольно обширными группами, зачастую - весьма обширными.

в) Это коммунист, инстинктивный и сознательный, в Марксовом смысле: идеальное общество для него - общество, предоставляющее все возможности для творческой работы, огромные массы духовной пищи и информацию во всей её полноте.

г) Это гражданин: он остро переживает все явления внутренней и внешней политики своей страны.

д) Это скептик и революционер: он ненавидит застой и рутину, беспощаден к дураку и всякий авторитет склонен пробовать на зуб.

Как и рабочий класс, как и крестьянство, научная интеллигенция представляет собой вполне определённую производительную группу общества, что определяется современной ролью науки как производительной силы. Эта группа имеет свою психологию, свои духовные и материальные запросы, своих глашатаев в мире литературы и искусства. Она испытывает влияние других социальных групп, сама влияет на них и не отграничена от них резко. Не защищена она и от влияния мещанской идеологии: фигура хорошего работника, но мещанина и прохвоста столь же нередка среди интеллигентов, как и, скажем, среди рабочих и крестьян.

2. Современная массовая научная интеллигенция представляет собой явление, ещё невиданное в истории, и, может быть, есть смысл рассматривать её как следующую ступень в развитии общества к коммунизму - как самый передовой, самый развитый, самый революционный отряд советского общества, вобравший в себя всё лучшее, что есть в других трудящихся классах. Если мы согласимся с тем, что мещанское, буржуазное мировоззрение, питаемое самыми низкими биологическими и социальными инстинктами, действительно представляет угрозу для коммунизма, то научная интеллигенция может служить неким приближением к человечеству будущего, а отношение её к миру, к труду, к культуре - моделью отношения к этим категориям коммунистического человека. И отсюда вытекает необходимость воспитывать в каждом члене современного советского общества черты, присущие интеллигенту.

Будем говорить откровенно: для этого делается ещё слишком мало. Не знаем, что нужно сделать, чтобы исправить положение. Вероятно, начинать нужно с образования, потому что опыт показывает, что образование лежит в самой основе воспитания. А в образовании всё начинается с педагога, с учителя. Государству следует выдвинуть и всячески, пропагандистски и материально, законодательно и морально, поддерживать тезис: педагог является в стране самой главной профессией, педагогу - всяческое материальное стимулирование, все партийные и административные работники прежде всего отвечают за образование, а потом уже за остальное, в том числе и производство. Это первая половина проблемы. Вторая половина - сама фигура педагога. Уровень квалификации и интеллигентности педагога в массе должен быть доведён до уровня передового научного интеллигента. Интеллигент - лучший, идеальный образец работника воспитания: с огромным кругозором, сомневающийся, ищущий, насмешливый и внимательный. Более всего любящий своё дело и потому хорошо защищённый от инстинктивных порывов, достаточно знающий, чтобы правильно выбрать основные принципы жизни, и достаточно умный, чтобы не превращать эти принципы в догму в изменившихся условиях. Воспитание воспитателей - проблема не только очень сложная, это проблема, требующая для своего решения многих лет упорной и последовательной работы. Чтобы решить эту проблему, потребуются десятки лет, огромные средства и все новейшие достижения психологии, педагогики, социологии. Воспитание человека всегда было великим искусством, со своими шедеврами и со своими гениями вроде Ушинского, Корчака и Макаренко. Теперь задача сводится к превращению искусства в науку, и решать эту задачу надо начинать уже сейчас.

Всем очевидна роль средств массового воспитания: литературы, кино, телевидения. Недоучкам, трусам, серым людям здесь не место. Здесь тоже нужны настоящие интеллигенты. Хотя бы для того, чтобы правильно переводить известное изречение Маркса: не «искусство должно быть понятно народу», а «искусство должно быть понято народом».

3. Для человека с широким кругозором и с психологией, наименее тронутой мещанской заразой, то есть для интеллигента, особенно молодого, авторитета места не существует. Он чутко улавливает любую фальшь и любую алогичность плохо убеждённого или серого «властьимущего» и в лучшем случае потихоньку посмеётся, а в худшем - разочаруется и плюнет.

Для научной интеллигенции реален только авторитет знания, увлечённости работой, подкреплённый постоянной готовностью отстаивать свои принципы хоть перед господом богом. Начальник, обосновывающий отказ от своих принципов или от необходимых действий ссылками на туманные высшие соображения или на указания свыше, может быть, и не будет осуждён научной молодёжью (она охотно соглашается, что ничто человеческое нам не чуждо), но авторитетом пользоваться не будет никогда. Начальник, потерпевший поражение от вышестоящих дураков, может рассчитывать на солидарность научников-подчинённых, если они уверены в его принципиальности.

Вообще, солидарность и принципиальность, взаимопомощь и взаимная поддержка свойственны научной интеллигенции более, чем остальному населению. Они интуитивно и сознательно упражняют эти черты - достаточно обратить внимание на массовость участия интеллигенции в разного рода рискованных туристических экспедициях, а также на то обстоятельство, что свыше 90% альпинистов, участников этого самого опасного вида спорта, составляют физики и математики. Вероятно, «преодолевая себя» в экспедициях и восхождениях, научник подсознательно решает проблему: «Что есть я для моих товарищей?».

4. Интеллигенция, как самый жадный потребитель духовной пищи, как никто другой нуждается в информации. Она отлично понимает, что общедоступность информации является необходимым условием развития передового общества и формирования Человека Воспитанного. Оправданность суждений, здоровое критическое отношение к действительности, готовность к устранению пакостей и недоделок - всё это в большой степени зависит от возможности вооружаться наиболее полной информацией. Мало того, перекрытие каналов информации оскорбляет, как выражение неоправданного недоверия. Здесь - источник нигилизма, порождённого как информационным вакуумом, так и обидой. Нигилизм вместо здорового скептицизма, вырастающего на большом знании и подвигающего к действию,- а отсюда пренебрежение общественной работой, неприязнь к администрации, насмешливое отношение ко всяким попыткам организоваться для поддержки массовых общественных движений. Это можно часто наблюдать у молодого интеллигента. И ещё одно, очень важное: там, где нет информации, возникает и наливается мощью слух. Самый недостоверный, чудовищный, глупый, но он заполняет сосущую пустоту в картине действительности, ту пустоту, которую должна была заполнить информация.

5. В образе мыслей и в образе жизни интеллигенции много такого, что настраивает против неё обывателя и мещанина. Это естественно, это было всегда и будет всегда до тех пор, пока остаются обыватели и мещане, которым непонятно, а значит, и враждебно всё, что выходит за пределы примитивных представлений о цели жизни и сущности человека. В отсталых слоях населения бытует миф о тунеядстве интеллигенции (этот миф, как это ни гнусно, поддерживается, бывает, даже молодёжной печатью) и о бешеных её заработках: «У них денег куры не клюют, а у нас на водку не хватает»*. Есть ещё много людей, воспринимающих слово «интеллигенция» как ругательство, есть ещё много любителей поговорить о нигилизме и неустойчивости интеллигенции. И когда такие любители заявляют, что в мире идёт беспощадная идеологическая борьба, они словно не желают видеть, что научная интеллигенция - это не проводники враждебной марксизму идеологии, а идеологическая борьба - это не мордобой на ринге. Наша научная молодёжь есть огромная созидательная и революционная сила. Фронт идеологической борьбы проходит не по границам, а внутри каждого из нас. Сомнения, критическое отношение, стремление к непрерывному расширению кругозора - это не капитулянтство перед буржуазной культурой, а оружие борьбы за новую коммунистическую культуру, которая впитает в себя всё лучшее, что создано и создаётся на нашей планете в этой области. Находятся кретины, дошедшие в своей ненависти к интеллигенции до того, что обзывают её «духовными власовцами». Находятся «начальнички», которые закрывают выставки. Находятся «серые», которые панически боятся, как бы чего не вышло из стремления молодёжи к знанию, к культуре.

Но для каждого, кто верит в неизбежность коммунизма, ясно, что история оставит за бортом всех этих обывателей и воинствующих мещан - уже просто потому, что коммунистическое общество - это общество, состоящее из творцов и исследователей.