Что испытывает человек, внезапно ослепнув и оказавшись в полной темноте? Панику, страх, ужас, отчаянье.

А если его лишить еще и возможности слышать?

Слишком трагично для начала?

Как раз именно это и произошло с Хелен. Ее биография расскажет как она смогла перенести случившееся и не впасть в отчаяние. И как ни смотря на все эти трудности она стала выдающимся писателем и получила из рук президента США одну из двух наивысших гражданских наград - Президентскую Медаль Свободы.

Детство

Хелен Келлер родилась 27 июня 1880 г. в городке Таскамбия в имении Айви Грин, штат Алабама. Ее отец был редактором местной газеты, ветераном гражданской войны со стороны южан.

Хелен родилась совершенно здоровой девочкой, но после тяжелой болезни, которую она перенесла в полтора года, она навсегда ослепла и оглохла.

Очень скоро девочка стала неуправляемой, и родители серьезно задумались над тем, чтобы здать ее в специальное заведение. Но избежать этой участи девочке помогло невероятное стечение обстоятельств.

Из “Американских заметок” Чарльза Диккенса мать Хелен узнала об успехах, которых добились педагоги в реабилитации слепоглухонемой девочки Лоры Бриджман. Хелен повезли в Балтимор, чтобы показать специалисту, который подтвердил, что на восстановление зрения и слуха рассчитывать не приходится, но порекомендовал обратится к местному специалисту Александру Грэм Беллу.

Изобретатель телефона Грэм Белл страдал расстройством слуха, а позднее совсем оглох, поэтому он посвятил всю свою жизнь помощи глухим детям. По рекомендации Бэла родители Хелен написали Майклу Анагносу, директору института по проблемам слепых. Таким образом, у слепоглухонемой девочки появилась няня по имени Энн Саливан.

В детстве Энн Салливан почти лишилась зрения и воспитывалась в приюте для бедных. В институте Анагноса ей сделали две операции, она получила образование и стала педагогом. Энн Саливан внесла колоссальный вклад в развитие Эллен Келлер. Их связь длилась сорок девять лет.

До семи лет Элен жила почти без контакта с внешним миром и порядком одичала, поэтому главной задачей новой няни стало войти к ней в доверие.

Энн стала обучать девочку тактильному алфавиту, рисуя на ее ладони буквы и составляя из них слова. Хелен довольно быстро обучалась, но была одна довольно серьезная проблема: она не могла связать слова с предметами внешнего мира.

В апреле 1887 году произошло чудо, которое легло в основу пьесы Уильма Гибсона “Сотворившая чудо” и одноименного фильма. На прогулке у водозаборной колонки Хелен поняла связь между водой и обозначающим ее словом. За последующие несколько часов она изучила еще тридцать слов. Можно считать, что в этот день она родилась заново, но не в привычном нам мире, состоящем из красок и звуков, а в мире букв и слов, которые обрели реальную “живую” наполненность.

Хелен одолевала жажда знаний. Она научилась читать книги для слепых, пользоваться печатной машинкой, чтобы выражать свои мысли. Затем она научилась кататься на пони и плавать.

С детства Хелен писала письма, которые передают нам сегодня интеллектуальную и духовную эволюцию ее личности.

К восемнадцати годам девушка овладела латынью, греческим, французским и немецким языками.

Долгое время изучая на ощупь артикуляцию собеседников, Хелен пыталась научиться говорить. Ей удалось добиться некоего подобия членораздельной речи, которую, к сожалению, могли понимать только близкие люди. Касаясь пальцами губ собеседников, она научилась понимать их речь. По признанию самой Хелен, слова постепенно обрели для нее материальные очертания.

Образование

В 1888 Хелен начала заниматься в школе Перкинса для слепых, а в 1894 г. вместе с Энн она переехала в Нью-Йорк, где стала посещать школу Райта-Хьюмасона для глухих.

В 1898 Хелен и Энн вернулись в Массачусетс. Там девушка поступила в Кембриджскую школу для девушек. В 1900 г. она получила разрешение на поступление в Колледж Рэдклифф. По просьбе Марка Твена Генри Роджерс и его жена проплатили обучение Элен одном из самых престижных учебных заведений. Затем долгие годы они поддерживали ее помесячной стипендией. В 1904 в возрасте 24 лет Келлер закончила Рэдклифф с отличием. Так она стала первым слепоглухим человеком, получившим высшее образование.

На долю Хелен Келлер выпали испытания немыслимой сложности. Но при этом, не обладая даром речи и слуха, она все же имела уникальную способность заражать жаждой жизни и творчества других людей. К Хелен тянулись даже такие знаменитости, как Марк Твен.

Камикадзэ-го - собака Хелен.

В июле 1937 Хелен Келлер посетила префектуру Акита для того, чтобы узнать о Хатико — знаменитой собаке породы акита-ину, или большая японская собака, умершей в 1935. Она сообщила местным жителям, что хотела бы завести собаку этой породы. Через месяц ей подарили собаку по кличке Камикадзэ-го. Собака вскоре умерла от чумки, после чего в июле 1939 японское правительство подарило Хелен её старшего брата — Кэндзан-го.

Считается, что именно Келлер познакомила Америку с акита-ину через Камикадзэ-го и Кэндзан-го. В 1938 был утверждён стандарт породы, и проведены несколько выставок акита-ину, прервавшихся с началом Второй мировой войны.

В «Дневнике Акиты» Келлер написала:

«Если существовал когда-либо ангел в шкуре, то это был Камикадзэ. Я знаю, что никогда не буду испытывать такую же нежность к никакому другому питомцу. Этот акита обладал всеми качествами, которые привлекают меня: кротость, общительность и надёжность».

Сейчас эта порода также известна под названием «американская акита».

Произведения

Несмотря на то, что Келлер не могла писать самостоятельно, она является автором семи книг. Одна из них — автобиографическая повесть «История моей жизни» («Story of my life»), в 2003 году издана на русском языке.

Награды

14 сентября 1964 года Президент США Линдон Джонсон наградил Хелен Келлер Президенской медалью Свободы , одной из двух наивысших гражданских наград США.

Смерть

Хелен Келлер скончалась во сне 1 июня 1968, не дожив 26 дней до своего 88-летия.

Панихида по ней прошла в вашингтонском Национальном Соборе. Урна с ее прахом установлена в стене того же собора.

Афоризмы Хелен Келлер.

Жизнь - это волнующее приключение, и самая прекрасная жизнь - это жизнь , прожитая для других людей.

Смотреть и не уметь видеть истину — хуже, чем быть слепым.

Лучшие и прекраснейшие вещи в мире нельзя увидеть, к ним нельзя даже прикоснуться. Их надо чувствовать сердцем.

До тех пор пока мы не привыкнем обращаться к Библии не только в минуты несчастья, но и в светлые мгновения, мы не обретем полного понимания истины

Ещё ни один пессимист не проник в тайны звезд, не открыл неизвестную землю и не распахнул перед человеческим духом новые небеса.

Многие имеют неправильное представление о настоящем счастье. Оно состоит не в потакании своим прихотям, а в преданности достойной цели.

Наука изобрела лекарство от большинства наших болезней, но так и не нашла средства от самой ужасной из них — равнодушия.

Создать о бщество , в котором каждый заботиться об общем благе, невозможно до тех пор, пока мы не откажемся от привычки брать, ничего не отдавая взамен.

***
Никто не побежден, пока не признал себя побежденным. (Элен Келлер)

В Тускумби, штата Алабама, началась одна из самых замечательных жизней в истории человечества. У жены капитана Артура X. Келлер, 27-го июня 1880 года, родилась дочь, названная Еленой(Helen Adams Keller). До 19 месяцев Елена была вполне нормальным младенцем. Но потом она заболела какой-то таинственной болезнью, которую сочли воспалением мозга. Вследствие этой болезни, она стала немой, слепой и глухой. Доктор Джон Д. Чисхольм из Балтиморы, посоветовал свезти девочку к доктору Александру Г. Белл, учителю глухих. Это был тот Белл, который изобрел телефон. Знаменитый ученый и слепая, глухонемая девочка встретились в Вашингтоне летом 1886 года. Через 25 лет после этого, Елена Келлер написала об этом свидании: "Мне и не снилось тогда, что эта встреча станет той дверью, через которую я выйду из тьмы в свет".
Слепая и глухонемая девочка, которой доктор Белл открыл жизнь и свет, была предназначена Промыслом Божьим стать примером и вдохновением для множества людей - детей и взрослых. Болезнь ее оказалась, по слову Евангелия, "не к смерти, а к славе Божьей". С помощью друзей семьи, Елена была отдана на обучение Анне Суливан, прошедшей курс в специальном бостонском учреждении Перкинс. Эта преданная Елене компаньонка осталась с ней до самой своей кончины в 1936 году. Своим бесконечным терпением, умением и любовью, Анна Суливан открыла отрезанному от мира ребенку ту истину, что людям дан чудный, связующий их дар слова.
Из своей тьмы, глухоты, немоты и слепоты, - Елена освободилась чрез развитие в ней чувств ощущения и способности понимать речь осязанием. Анна Суливан воспитала в Елене понимание слов через прикосновение. Она говорила в руку Елены по слогам и каждое слово становилось для девочки новой дверью, открывающей ей жизнь... Вот что пишет сама Елена об этом своем замечательном опыте:
".. .Я вспоминаю события лета 1887 года; в ту пору пробудилась моя душа. Я только и делала, что ощупывала руками предметы и училась называть их именами; и чем более я знакомилась с вещами и их значением, тем радостнее становилось мне жить, и тем большим доверием я проникалась ко всему окружающему меня.
Когда расцетали ромашки и лютики, Анна Суливан водила меня по полю, где пахали перед посевом. Здесь, сидя на согретой солнцем траве, на берегу реки Теннеси, я получила первый урок о природе, ее дарах. Я узнала, что солнце и дождь дают жизнь вырастающим из земли деревьям и растениям; что растения красивы и приносят пользу; узнала я, что птицы вьют себе гнезда и перелетают из края в край, а белка, олень, лев и всякая иная тварь ищет себе кров и пищу. Чем больше я узнавала о мире, тем я больше его любила. И задолго до того, как я научилась сложению чисел и пониманию формы земли, Анна Суливан дала мне почувствовать красоту благоухающих лесов, и каждой былинки земной, и пухлых, с ямочками, ручонок моей маленькой сестры.
Я изучила азбуку для глухонемых и, как могла, ею пользовалась. Дети с нормальным слухом начинают говорить без особенного труда. Словно играя, они ловят на лету слова произносимые взрослыми. Глухой ребенок овладевает речью медленно, в результате трудного, мучительного процесса; но, независимо от методов учения, успехи приносят ему огромное счастье. Постепенно преодолевается расстояние от первого неуверенного слова до величия шекспировского стиха.
Помню, однажды, я попросила объяснить мне слово "любовь". У меня был тогда очень малый запас слов. Я принесла из сада несколько ранних фиалок и дала их учительнице. Анна Суливан нежно обняла меня и "сказала" пальцами: "Я люблю Элен"...
"А что такое любовь"? - спросила я.
Прижав меня к себе и указав на мое сердце, она прибавила: "Это вот - здесь".
Впервые я ощутила биение сердца. Слова учительницы ничего еще не объяснили мне - ведь я могла понимать лишь то, что осязала своими руками.
Вдохнув аромат фиалок, которые она держала в руке, я спросила ее, частью жестами, частью с помощью выученных знаков, пальцами:
"- Любовь - это, может быть, красота цветка?"
"- Нет", - ответила учительница.
Я снова задумалась. Солнце лило на нас свои лучи.
"- Может быть, это любовь?" - спросила я указывая рукой туда, откуда шло живительное солнечное тепло. .. Мне казалось, что ничего не может быть прекраснее солнца, в лучах которого все растет и цветет.
Но Анна Суливан покачала головой.
Я была опечалена. Мне казалось странным, что учительница не может мне дать осязать - "любовь".
День-два спустя, я нанизывала бусинки разной величины, чередуя две большие с тремя маленькими, и часто путала порядок. Анна Суливан ласково и терпеливо поправляла меня. Наконец, заметив, в чем ошиблась, я сосредоточила свое внимание, стараясь сообразить, как надо правильно нанизать. Учительница тогда дотронулась до моего лба и сказала с помощью пальцев: "думай".
Это слово - "думай" - прорезало как молния мое сознание. И я поняла, как назывался тот процесс, который происходил, в то время, у меня в голове. Я впервые поняла абстрактное понятие.
Словно застыла я на некоторое время, забыв о бусах, лежавших у меня на коленях; и старалась, с помощью этого нового восприятия, постичь что такое - "любовь". Солнце в течение целого дня было закрыто тучами и время от времени падали короткие ливни; но вдруг выглянуло солнце, во всем своем великолепии..
. "Может быть, это - "любовь"?" спросила я учительницу.
Словами гораздо более простыми, чем я сейчас рассказываю об этом, Анна объяснила мне: "Ты, Елена, не можешь дотронуться своей рукой до тучи, но дождь ты осязаешь и знаешь, как рады цветы и жаждущая земля этой падающей с неба воде в знойные дни... И любовь, - ты не можешь осязать, но чувствуешь благодать, которая исходит от любви и проникает повсюду. Без любви, Елена, ты не будешь счастлива, - тебе даже не захочется играть..."
Истина тогда меня озарила. Я почувствовала невидимую связь между моим внутренним душевным миром и миром других существ"
Так пишет слепая и глухонемая Елена Келлер, в своей замечательной книге: "История моей жизни". Елена постигла то, что истинная связь всех людей, это любовь. В 1904 году она окончила, с отличием, Коледж Радклифа. И стала, с этого времени, неутомимой слугой всех несчастных. Еленой Келлер написан ряд ценных книг и прочтено много лекций во многочисленных аудиториях; она состояла советником и консультантом у ряда правительств и всею своею жизнию является примером того, как драгоценно в человеке - торжество духа над материей. Елена Келлер - глубоко верующий во Христа Иисуса человек, молящийся Богу Живому. Она так вчитывается пальцами в экземпляр своей Библии, напечатанной по системе Брайля, для слепых, что выпуклые знаки этой Библии почти стерлись.
Жизнь Елены Келлер, есть удивительное свидетельство живого человеческого духа, его торжества над материей. Того, что главное в человеке, есть личный, бессмертный дух, призванный к бесконечному развитию и совершенствованию.
14 Сентября 1964 Президент США Линдон Джонсон наградил Хелен Келлер Президентской Медалью Свободы, одной из двух наивысших гражданских наград США.
Хелен Келлер скончалась во сне 1 июня 1968, за 26 дней до своего 88-летия. Панихида по ней прошла в вашингтонском Национальном Соборе. Урна с ее прахом установлена в стене собора, там же, где покоится прах ее учителей Энн Салливан и Полли Томпсон.
Несмотря на то, что Келлер не могла писать самостоятельно, она является автором семи книг.Одна из них - автобиографическая повесть "История моей жизни" ("Story of my life"), в 2003 году издана по-русски.
***
Фотографии.Дом,где родилась Элен.


Элен и ее учительница Энн Суливан.

Награждение Оскаром.

Она любила собак и книги.

Елена Адамс Келлер

Елена Келлер Адамс. История моей жизни

Предисловие

Самое поразительное в книгах слепоглухонемой Елены Келлер, а она написала семь книг, - то, что чтение их не вызывает ни снисходительной жалости, ни слезливого сочувствия. Вы словно читаете записки путешественника в неведомую страну. Яркие, точные описания дают читателю возможность испытать неизведанное в сопровождении человека, который не тяготится необычным странствием, а, вроде бы, сам выбрал такой жизненный маршрут.

Елена Келлер потеряла зрение и слух в возрасте полутора лет. Острое воспаление мозга превратило сообразительную малышку в мятущееся животное, которое тщетно пыталось понять, что происходит в окружающем мире, и безуспешно объяснить этому миру себя и свои желания. Сильная и яркая натура, которая впоследствии так помогла ей стать Личностью, поначалу проявлялась лишь в яростных вспышках безудержного гнева.

В то время большинство ей подобных становились, в конце концов, полуидиотами, которых семья старательно скрывала на чердаке или в дальнем углу. Но Елене Келлер повезло. Она родилась в Америке, где в ту пору уже разрабатывались методы обучения глухих и слепых. А потом вообще случилось чудо: в 5 лет ее учительницей стала Анна Салливан, сама испытавшая временную слепоту. Талантливый и терпеливый педагог, чуткая и любящая душа, она стала спутницей жизни Елены Келлер и сначала научила ее языку знаков и всему, что знала сама, а потом помогла дальнейшему образованию.

Елена Келлер прожила 87 лет. Независимость и глубина суждений, сила воли и энергия завоевали ей уважение множества самых разных людей, в том числе видных государственных деятелей, писателей, ученых.

Марк Твен говорил, что две самые замечательные личности XIX столетия - Наполеон и Елена Келлер. Сравнение, на первый взгляд, неожиданное, но понятное, если признать, что и тот, и другая изменили наше представление о мире и границах возможного. Однако если Наполеон подчинял и соединял народы силой стратегического гения и оружия, то Елена Келлер открыла нам изнутри мир физически обездоленных. Благодаря ей мы проникаемся состраданием и уважением к силе духа, источником которой служат доброта людей, богатство человеческой мысли и вера в Божий промысел.

Составитель

ИСТОРИЯ МОЕЙ ЖИЗНИ, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ ЛЮБОВЬ

Александру Грэхему Беллу, который научил глухих говорить и сделал возможным услышать в Скалистых горах слово, произнесенное на побережье Атлантики, посвящаю эту историю моей жизни

Глава 1. И ДЕНЬ ТОТ НАШ…

С некоторым страхом приступаю я к описанию моей жизни. Я испытываю суеверное колебание, приподнимая вуаль, золотистым туманом окутывающую мое детство. Задача написания автобиографии трудна. Когда я пытаюсь разложить по полочкам самые ранние свои воспоминания, то обнаруживаю, что реальность и фантазия переплелись и тянутся сквозь годы единой цепью, соединяя прошлое с настоящим. Ныне живущая женщина рисует в своем воображении события и переживания ребенка. Немногие впечатления ярко всплывают из глубины моих ранних лет, а остальные… «На остальном лежит тюремный мрак». Кроме того, радости и печали детства утратили свою остроту, многие события, жизненно важные для моего раннего развития, позабылись в пылу возбуждения от новых чудесных открытий. Поэтому, боясь вас утомить, я попытаюсь представить в кратких зарисовках лишь те эпизоды, которые кажутся мне наиболее важными и интересными.

Семья моя с отцовской стороны произошла от Каспара Келлера, уроженца Швейцарии, переселившегося в Мэриленд. Один из моих швейцарских предков был первым учителем глухих в Цюрихе и написал книгу по их обучению… Совпадение необыкновенное. Хотя, правду говорят, что нет ни одного царя, среди предков которого нет раба, и ни одного раба, среди предков которого не было бы царя.

Мой дед, внук Каспара Келлера, купив обширные земли в Алабаме, туда переселился. Мне рассказывали, что раз в год он отправлялся верхом на лошади из Таскамбии в Филадельфию закупать припасы для своей плантации, и у моей тетушки хранится множество его писем семье с прелестными, живыми описаниями этих поездок.

Моя бабушка была дочерью Александра Мура, одного из адъютантов Лафайета, и внучкой Александра Спотвуда, бывшего в колониальном прошлом губернатором Виргинии. Она также была троюродной сестрой Роберта Ли.

Отец мой, Артур Келлер, был капитаном армии конфедератов. Моя мать Кэт Адамс, его вторая жена, была намного его моложе.

До того, как роковая болезнь лишила меня зрения и слуха, я жила в крохотном домике, состоявшем из одной большой квадратной комнаты и второй, маленькой, в которой спала служанка. На Юге было принято строить около большого главного дома маленький, этакую пристройку для временного житья. Такой домик выстроил и мой отец после Гражданской войны, и, когда он женился на моей матушке, они стали там жить. Сплошь увитый виноградом, вьющимися розами и жимолостью, домик со стороны сада казался беседкой. Маленькое крыльцо было скрыто от глаз зарослями желтых роз и южного смилакса, излюбленного прибежища пчел и колибри.

Главная усадьба Келлеров, где жила вся семья, находилась в двух шагах от нашей маленькой розовой беседки. Ее называли «Зеленый плющ», потому что и дом, и окружающие его деревья, и заборы были покрыты красивейшим английским плющом. Этот старомодный сад был раем моего детства.

Я очень любила ощупью пробираться вдоль жестких квадратных самшитовых изгородей и по запаху находить первые фиалки и ландыши. Именно там я искала утешения после бурных вспышек гнева, погружая разгоревшееся лицо в прохладу листвы. Как радостно было затеряться среди цветов, перебегая с места на место, внезапно натыкаясь на чудесный виноград, который я узнавала по листьям и гроздьям. Тогда я понимала, что это виноград, который оплетает стены летнего домика в конце сада! Там же струился к земле ломонос, ниспадали ветви жасмина и росли какие-то редкие душистые цветы, которые звали мотыльковыми лилиями за их нежные лепестки, похожие на крылья бабочек. Но розы… они были прелестнее всего. Никогда потом, в оранжереях Севера, не находила я таких утоляющих душу роз, как те, увивавшие мой домик на Юге. Они висели длинными гирляндами над крыльцом, наполняя воздух ароматом, не замутненным никакими иными запахами земли. Ранним утром, омытые росой, они были такими бархатистыми и чистыми, что я не могла не думать: такими, наверное, должны быть асфодели Божьего Райского сада.

Начало моей жизни походило на жизнь любого другого дитяти. Я пришла, я увидела, я победила - как всегда бывает с первым ребенком в семье. Разумеется, было много споров, как меня назвать. Первого ребенка в семье не назовешь как-нибудь. Отец предложил дать мне имя Милдред Кэмпбелл в честь одной из прабабок, которую высоко ценил, и принимать участие в дальнейшем обсуждении отказался. Матушка разрешила проблему, дав понять, что желала бы назвать меня в честь своей матери, чье девичье имя было Елена Эверетт. Однако по пути в церковь со мной на руках отец это имя, естественно, позабыл, тем более что оно не было тем, которое он всерьез рассматривал. Когда священник спросил у него, как же назвать ребенка, он вспомнил лишь, что решили назвать меня по бабушке, и сообщил ее имя: Елена Адамс.

Мне рассказывали, что еще младенцем в длинных платьицах я проявляла характер пылкий и решительный. Все, что делали в моем присутствии другие, я стремилась повторить. В шесть месяцев я привлекла всеобщее внимание, произнеся: «Чай, чай, чай», - совершенно отчетливо. Даже после болезни я помнила одно из слов, которые выучила в те ранние месяцы. Это было слово «вода», и я продолжала издавать похожие звуки, стремясь повторить его, даже после того, как способность говорить была утрачена. Я перестала твердить «ва-ва» только когда научилась составлять это слово по буквам.

Мне рассказывали, что я пошла в тот день, когда мне исполнился год. Матушка только что вынула меня из ванночки и держала на коленях, когда внезапно мое внимание привлекло мельканье на натертом полу теней от листьев, танцующих в солнечном свете. Я соскользнула с материнских колен и почти побежала к ним навстречу. Когда порыв иссяк, я упала и заплакала, чтобы матушка вновь взяла меня на руки.

Эти счастливые дни длились недолго. Всего одна краткая весна, звенящая щебетом снегирей и пересмешников, всего одно лето, щедрое фруктами и розами, всего одна красно-золотая осень… Они пронеслись, оставив свои дары у ног пылкого, восхищенного ими ребенка. Затем, в унылом сумрачном феврале, пришла болезнь, замкнувшая мне глаза и уши и погрузившая меня в бессознательность новорожденного младенца. Доктор определил сильный прилив крови к мозгу и желудку и думал, что я не выживу. Однако как-то ранним утром лихорадка оставила меня, так же внезапно и таинственно, как и появилась. Этим утром в семье царило бурное ликование. Никто, даже доктор, не знал, что я больше никогда не буду ни слышать, ни видеть.

Я сохранила, как мне кажется, смутные воспоминания об этой болезни. Помнится мне нежность, с которой матушка пыталась успокоить меня в мучительные часы метаний и боли, а также мои растерянность и страдание, когда я просыпалась после беспокойной ночи, проведенной в бреду, и обращала сухие воспаленные глаза к стене, прочь от некогда любимого света, который теперь с каждым днем становился все более и более тусклым. Но, за исключением этих беглых воспоминаний, если это вправду воспоминания, прошлое представляется мне каким-то ненастоящим, словно кошмарный сон.

Постепенно я привыкла к т...

Представьте, что вам нужно выучить новый язык. И не просто нужно, а жизненно необходимо. В чем же сложность, спросите вы? Учебники, самоучители, курсы. Столько всего вокруг! Но есть несколько нюансов: во-первых, у вас нет возможности услышать, как этот язык звучит, или поговорить с кем-то из носителей; во-вторых, книги на этом языке написаны невидимыми для вас чернилами – их физически нереально прочесть.

Большая часть людей ответила бы, что выучить такой язык невозможно. Как выучить язык, с которым ты никак не можешь соприкоснуться? С чего начать?

Дополнительное условие. Представьте так же, что вы живете в Соединенных Штатах Америки в конце 19 века. Именно в это время на юге страны жила молодая девушка по имени Хелен Келлер. Она любила природу, рукоделие, прогулки с друзьями, но было то, что отличало Хелен от всех людей вокруг – девушка была слепоглухой.

Хелен Келлер родилась здоровой малышкой, но сильно заболела (предположительно скарлатиной), и в девятнадцать месяцев она полностью потеряла слух и зрение, и как следствие – возможность научиться разговаривать.

Как пишет Хелен в своей автобиографии «История моей жизни»: до семи лет она жила в полной темноте и тишине, её переполняли желания, но она не знала, как сообщить о них семье. Её это злило, и она лишь закатывала истерики.

Родители Хелен не опускали руки, они возили девочку к врачам, но болезнь была неизлечима. Им посоветовали одно – помочь девочке по возможности комфортно адаптироваться в обществе.

Как бы на их месте поступили вы? 19 век. Нет даже речи о каких-либо специализированных центрах или сложных операциях с вживлением медицинских приборов. Существовали, конечно, школы отдельно для слепых и отдельно для глухих детей, но мало кто сталкивался с обучением слепоглухого ребенка.

Так в историю входит супер женщина с огромной буквы «С» – мисс Энн Салливан. Ее наняли гувернанткой для семилетней девочки Хелен, которая вела себя довольно дико и в принципе делала лишь то, что хотела.

Как общаться с ребенком, который не видит, не слышит и не умеет говорить? Который даже не подозревает, что такое взаимодействие реально? Энн Салливан начала с любви.

По словам Хелен, ее мир был очень размытым и хаотичным. Предметы вокруг не имели значения и ценности, их можно было бросать или бить. На примере игрушки Энн Салливан показала девочке – каждая вещь в мире имеет имя. Она дала Хелен куклу и аккуратно написала на ее ладони слово «к-у-к-л-а». Постепенно девочка узнала названия всех окружающих ее в доме вещей. После отдельных объектов воспитательница перешла к более сложному – она решила научить девочку отвлеченным понятиям. Когда Хелен подолгу сидела на коленях у мамы – Энн писала на ее ладошке «л-ю-б-о-в-ь». А однажды, когда девочка никак не могла справиться с одним заданием, няня написала на ее лбу «д-у-м-а-й».

«Я мгновенно поняла, что слово обозначало процесс, который происходил в моей голове. Это было мое первое абстрактное понятие», - пишет Хелен.

Вскоре Хелен выучила алфавит, а затем научилась читать книги по шрифту Брайля. Но и этого стало мало. Она понимала, что люди вокруг общаются иным удивительным способом – их губы шевелятся, и им совсем необязательно трогать друг друга для передачи информации. Так Хелен загорелась желанием научиться разговаривать. Тогда десятилетняя девочка еще даже не мечтала, что в будущем с отличием закончит колледж и будет выступать с лекциями перед публикой по всей стране.

Все началось с кропотливого и невероятно тяжелого труда. Когда вы учитесь произносить слова на новом языке – вы повторяете за носителем языка, вы можете слышать собственные ошибки и тренироваться. Почти то же самое делала Хелен. Урок «говорения» состоял из следующих ступеней. Преподавательница по порядку произносила разные звуки, а Хелен следила за положением ее губ, языка, движением гортани и диафрагмы. А потом повторяла все это сама. Так в прямом смысле на ощупь девочка стала произносить первые слова.

После освоения родного английского пошел немецкий и французский язык, математика, литература, история, латынь и др.

Хелен окончила университет Рэдклиффа с красным дипломом. Она стала сотрудничать с Американским фондом слепых, написала несколько книг. В общем и целом Хелен посетила с выступлениями около 35 стран.

Хелен Келлер не была первым слепоглухим человеком, поддавшимся обучению, до нее были другие. Тем не менее, опыт её обучения стал первым достоверно задокументированным. На нём были основаны многие методики преподавания людям с подобным отклонением .

Хелен превратилась в символ борьбы для многих инвалидов, автор статьи в журнале The Journal of Southern History описал ее роль следующим образом: «Сегодня Келлер воспринимается как национальная икона, символизирующая триумф инвалидов» .

В 1903 году Хелен опубликовала первое литературное произведение, автобиографию «История моей жизни». Сейчас эта книга входит в обязательную программу по литературе во многих американских школах , а так же она переведена на 50 языков.

«Историю моей жизни» прочитать стоит и, если у вас есть такая возможность, прочтите ее на английском. Язык непростой, порой слишком витиеватый, предложения могут казаться запутанными, а иногда обилие деталей сбивает с толку. Но эта книга – труд человека, который по крупицам собирал знания о мире, который мы видим с вами каждый день.

В Капитолии США дажеустановлен бронзовый памятник Хелен Келлер. А дом, в котором она провела своё детство, занесён вНациональный реестр исторических мест Америки.

Но знаете, чьего памятника все-таки не хватает? Энн Салливан. Ведь ей было всего 20 лет, когда она приехала в дом Келлеров. Еще совсем молодая девушка, которая сама в детстве испытала проблемы со зрением. На ее плечи легла ответственность за целую новую человеческую судьбу. Сама Хелен писала, что считает себя и свою няню одним целом, «когда ее нет рядом, я по-настоящему становлюсь слепой и глухой», говорила она.

Энн посвятила обучению Хелен всю себя без остатка. Она переводила девочке школьные уроки, университетские лекции, она ездила с ней по всей стране и помогала работать над ее автобиографией. Это и есть проявление настоящей суперсилы – суперлюбовь, чтобы пожертвовать собой ради блага ближнего – маленькой девочки из южного городка. Энн была рядом вплоть до дня своей смерти (она умерла, посвятив Хелен 50 лет жизни). Не будь Энн Салливан, ее находчивости, смелости, терпения, стойкости – мир бы никогда не услышал о Хелен Келлер. Поэтому 14 апреля (в День Рождения Энн) мы можем уделить хотя бы пару минут, чтобы сказать спасибо настоящему учителю с большой буквы. Любовь творит чудеса.

Предисловие

Самое поразительное в книгах слепоглухонемой Елены Келлер, а она написала семь книг, - то, что чтение их не вызывает ни снисходительной жалости, ни слезливого сочувствия. Вы словно читаете записки путешественника в неведомую страну. Яркие, точные описания дают читателю возможность испытать неизведанное в сопровождении человека, который не тяготится необычным странствием, а, вроде бы, сам выбрал такой жизненный маршрут.

Елена Келлер потеряла зрение и слух в возрасте полутора лет. Острое воспаление мозга превратило сообразительную малышку в мятущееся животное, которое тщетно пыталось понять, что происходит в окружающем мире, и безуспешно объяснить этому миру себя и свои желания. Сильная и яркая натура, которая впоследствии так помогла ей стать Личностью, поначалу проявлялась лишь в яростных вспышках безудержного гнева.

В то время большинство ей подобных становились, в конце концов, полуидиотами, которых семья старательно скрывала на чердаке или в дальнем углу. Но Елене Келлер повезло. Она родилась в Америке, где в ту пору уже разрабатывались методы обучения глухих и слепых. А потом вообще случилось чудо: в 5 лет ее учительницей стала Анна Салливан, сама испытавшая временную слепоту. Талантливый и терпеливый педагог, чуткая и любящая душа, она стала спутницей жизни Елены Келлер и сначала научила ее языку знаков и всему, что знала сама, а потом помогла дальнейшему образованию.

Елена Келлер прожила 87 лет. Независимость и глубина суждений, сила воли и энергия завоевали ей уважение множества самых разных людей, в том числе видных государственных деятелей, писателей, ученых.

Марк Твен говорил, что две самые замечательные личности XIX столетия - Наполеон и Елена Келлер. Сравнение, на первый взгляд, неожиданное, но понятное, если признать, что и тот, и другая изменили наше представление о мире и границах возможного. Однако если Наполеон подчинял и соединял народы силой стратегического гения и оружия, то Елена Келлер открыла нам изнутри мир физически обездоленных. Благодаря ей мы проникаемся состраданием и уважением к силе духа, источником которой служат доброта людей, богатство человеческой мысли и вера в Божий промысел.

Составитель

ИСТОРИЯ МОЕЙ ЖИЗНИ, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ ЛЮБОВЬ

Александру Грэхему Беллу, который научил глухих говорить и сделал возможным услышать в Скалистых горах слово, произнесенное на побережье Атлантики, посвящаю эту историю моей жизни

Глава 1. И ДЕНЬ ТОТ НАШ…

С некоторым страхом приступаю я к описанию моей жизни. Я испытываю суеверное колебание, приподнимая вуаль, золотистым туманом окутывающую мое детство. Задача написания автобиографии трудна. Когда я пытаюсь разложить по полочкам самые ранние свои воспоминания, то обнаруживаю, что реальность и фантазия переплелись и тянутся сквозь годы единой цепью, соединяя прошлое с настоящим. Ныне живущая женщина рисует в своем воображении события и переживания ребенка. Немногие впечатления ярко всплывают из глубины моих ранних лет, а остальные… «На остальном лежит тюремный мрак». Кроме того, радости и печали детства утратили свою остроту, многие события, жизненно важные для моего раннего развития, позабылись в пылу возбуждения от новых чудесных открытий. Поэтому, боясь вас утомить, я попытаюсь представить в кратких зарисовках лишь те эпизоды, которые кажутся мне наиболее важными и интересными.

Семья моя с отцовской стороны произошла от Каспара Келлера, уроженца Швейцарии, переселившегося в Мэриленд. Один из моих швейцарских предков был первым учителем глухих в Цюрихе и написал книгу по их обучению… Совпадение необыкновенное. Хотя, правду говорят, что нет ни одного царя, среди предков которого нет раба, и ни одного раба, среди предков которого не было бы царя.

Мой дед, внук Каспара Келлера, купив обширные земли в Алабаме, туда переселился. Мне рассказывали, что раз в год он отправлялся верхом на лошади из Таскамбии в Филадельфию закупать припасы для своей плантации, и у моей тетушки хранится множество его писем семье с прелестными, живыми описаниями этих поездок.

Моя бабушка была дочерью Александра Мура, одного из адъютантов Лафайета, и внучкой Александра Спотвуда, бывшего в колониальном прошлом губернатором Виргинии. Она также была троюродной сестрой Роберта Ли.

Отец мой, Артур Келлер, был капитаном армии конфедератов. Моя мать Кэт Адамс, его вторая жена, была намного его моложе.

До того, как роковая болезнь лишила меня зрения и слуха, я жила в крохотном домике, состоявшем из одной большой квадратной комнаты и второй, маленькой, в которой спала служанка. На Юге было принято строить около большого главного дома маленький, этакую пристройку для временного житья. Такой домик выстроил и мой отец после Гражданской войны, и, когда он женился на моей матушке, они стали там жить. Сплошь увитый виноградом, вьющимися розами и жимолостью, домик со стороны сада казался беседкой. Маленькое крыльцо было скрыто от глаз зарослями желтых роз и южного смилакса, излюбленного прибежища пчел и колибри.

Главная усадьба Келлеров, где жила вся семья, находилась в двух шагах от нашей маленькой розовой беседки. Ее называли «Зеленый плющ», потому что и дом, и окружающие его деревья, и заборы были покрыты красивейшим английским плющом. Этот старомодный сад был раем моего детства.

Я очень любила ощупью пробираться вдоль жестких квадратных самшитовых изгородей и по запаху находить первые фиалки и ландыши. Именно там я искала утешения после бурных вспышек гнева, погружая разгоревшееся лицо в прохладу листвы. Как радостно было затеряться среди цветов, перебегая с места на место, внезапно натыкаясь на чудесный виноград, который я узнавала по листьям и гроздьям. Тогда я понимала, что это виноград, который оплетает стены летнего домика в конце сада! Там же струился к земле ломонос, ниспадали ветви жасмина и росли какие-то редкие душистые цветы, которые звали мотыльковыми лилиями за их нежные лепестки, похожие на крылья бабочек. Но розы… они были прелестнее всего. Никогда потом, в оранжереях Севера, не находила я таких утоляющих душу роз, как те, увивавшие мой домик на Юге. Они висели длинными гирляндами над крыльцом, наполняя воздух ароматом, не замутненным никакими иными запахами земли. Ранним утром, омытые росой, они были такими бархатистыми и чистыми, что я не могла не думать: такими, наверное, должны быть асфодели Божьего Райского сада.

Начало моей жизни походило на жизнь любого другого дитяти. Я пришла, я увидела, я победила - как всегда бывает с первым ребенком в семье. Разумеется, было много споров, как меня назвать. Первого ребенка в семье не назовешь как-нибудь. Отец предложил дать мне имя Милдред Кэмпбелл в честь одной из прабабок, которую высоко ценил, и принимать участие в дальнейшем обсуждении отказался. Матушка разрешила проблему, дав понять, что желала бы назвать меня в честь своей матери, чье девичье имя было Елена Эверетт. Однако по пути в церковь со мной на руках отец это имя, естественно, позабыл, тем более что оно не было тем, которое он всерьез рассматривал. Когда священник спросил у него, как же назвать ребенка, он вспомнил лишь, что решили назвать меня по бабушке, и сообщил ее имя: Елена Адамс.

Мне рассказывали, что еще младенцем в длинных платьицах я проявляла характер пылкий и решительный. Все, что делали в моем присутствии другие, я стремилась повторить. В шесть месяцев я привлекла всеобщее внимание, произнеся: «Чай, чай, чай», - совершенно отчетливо. Даже после болезни я помнила одно из слов, которые выучила в те ранние месяцы. Это было слово «вода», и я продолжала издавать похожие звуки, стремясь повторить его, даже после того, как способность говорить была утрачена. Я перестала твердить «ва-ва» только когда научилась составлять это слово по буквам.